Долгая дорога к счастью

Первое время Эд пробыл в полузабытье. Острая форма туберкулёза истощила и ослабила его настолько, что парень даже не мог пошевелить рукой. Рассел Трингам привёз с собой красный камень и передал его врачу, следя, однако, чтобы его изобретение не пропало без следа. - Если бы не этот красный камень, вряд ли удалось бы его спасти, - вздохнула как-то врач, отвечая на вопросы Роя. – Для операции он слишком слаб, а болезнь запущена. Вот изверги! Помимо туберкулёза у него ещё рука сломана в двух местах, нога тоже, ногти все воспалённые, видимо от иголок, двух зубов не хватает... И это ещё не всё! Похоже, эти твари сильно ненавидели Эда... А я ведь помню этого парнишку. Он тут ещё подростком лежал после очередных заданий. Ему ведь ещё нет тридцати, верно? - Да, - кивнул Мустанг. – Ему сейчас только двадцать семь. Через пару месяцев уже двадцать восемь будет... Но скажите, он сможет поправиться? - Со временем будет видно, - неопределённо ответила врач. – В любом случае, его здоровье надломлено. И не только физическое, но и психическое. Мне бы хотелось верить, что со временем он сможет вернуться к нормальной жизни, но… - Но что? – нетерпеливо спросил Рой. - То, что с ним сделали… просто бесчеловечно! – доктор устало прикрыла глаза и потёрла переносицу. – И это чудо, что он остался жив после такого… Я не хочу подавать вам ложных надежд, поэтому скажу прямо: он может не захотеть жить после всего, что с ним произошло. И если вы хотите вытащить его из этой бездны отчаяния, придётся приложить очень много усилий. Ни в коем случае не врать ему, не повышать голос, не ругать - иначе мы его потеряем, - вздохнула женщина. – Я помню Эда, как очень сильного духом парнишку, но нервы-то у него не стальные, в отличие от конечностей. Время лечит, но некоторые раны могут до конца не зажить. И всё же сейчас главное вылечить его тело, а о душе подумаем позже. Пока он не придёт в себя, сложно сказать что-то конкретное. Остаётся только надеяться на лучшее. Но на всякий случай я вас предупредила. *** После того, как Эд пришёл в себя, он никого к себе не подпускал. Любое прикосновение всё ещё отдавалось болью в измученном теле и страхом в опустошённом мозге. Врачам ничего не оставалось, как давать лекарство парню насильно, что вызывало у него ещё более буйную реакцию. Он кричал, рыдал, пытался ударить любого, кто к нему подойдёт. Бедняга не мог думать больше ни о чём, кроме как о том, что его кошмар продолжается, и не известно, когда кончится. Но спустя какое-то время мрак перед глазами стал рассеиваться, и парень, наконец, осознал, что находится в больнице, лежит в мягкой постели, одет в чистую больничную одежду, его тело и волосы тщательно вымыты, а ногти аккуратно подстрижены. Так же Эд заметил, что дышать стало намного легче, кашель почти исчез и его больше не лихорадило. Пока Эд находился в полуобморочном состоянии, осень сменила зима. Всё это время бывший пленник еле цеплялся за жизнь, то и дело оказываясь между жизнью и смертью. И вот, наконец, он почувствовал, что болезнь отступает. Эд не знал, сколько прошло времени, но судя, по небу за окном, было утро, и свежий ветерок проникал в палату через немного приоткрытую форточку. Зимний воздух был прохладным и свежим, но мороза не было. На стоящем возле окна дереве лежал снег, искрившийся на солнце и щебетали зимние птички. Парень протянул руку и попытался ухватить солнечный луч, который падал прямо на его подушку. «Как давно я не видел небо, солнце… как давно не ощущал солнечное тепло и дуновение ветерка… - думал он. – Так тепло и хорошо… Но что же произошло? - эта мысль не давала ему покоя. – Я пока жив… Но почему? Что они опять задумали? Что-то не так… - в панике думал парень. – Они не могли просто так отстать от меня. Может, это новый метод пыток? Дать мне то, чего я был так долго лишён, чтобы потом снова отобрать? Но куда делись Врата? Они хотели их открыть… Может, мне это приснилось? Но если это сон, то я не хочу просыпаться…» В это время в палату зашла медсестра и, заметив, что пациент очнулся, моментально подбежала к нему. Эдвард уловил что-то знакомое в этих длинных светло-русых волосах, струящихся по её спине, и зелёных глазах, но не мог понять, где же он её видел. В любом случае, парень воспользовался моментом и схватил девушку за руку. - Пожалуйста, помоги мне… - в немного хрипловатом голосе звучали страх и отчаяние. – Они скоро вернутся за мной… Я должен отсюда сбежать… Должен спасти мою дочь… Они сказали, что доберутся до неё… - Тихо-тихо, - девушка говорила тихо и мягко, как с ребёнком. – Никто не придёт, ты в безопасности. - Ты не понимаешь, - продолжал всхлипывать Эд. – Вокруг одни предатели… И ты тоже на их стороне? - Значит, ты не узнал меня? – разочарованно вздохнула девушка. – А ведь именно ты помог мне появиться на свет… Я Элиссия Хьюз, вспомни… Хотя, конечно, я была ещё совсем маленькая, когда мы виделись последний раз. Теперь мне уже почти шестнадцать, и я буду поступать в медицинский, на врача. А пока что работаю медсестрой. - Я… я… - Эд пытался собраться с мыслями, но они куда-то ускользали. – Элиссия… Ты и впрямь показалась мне знакомой… Ты похожа на свою мать… Но тебе было три года, когда мы виделись в последний раз… А не слишком ли ты молода, чтобы работать тут? - Да, я ведь ещё школу не окончила, но нам с мамой нужны деньги... А главврач обещала устроить меня в медицинский колледж... У меня неплохо получается. - Так если ты Элиссия, - вдруг спохватился парень. – Отпусти меня! Прямо сейчас! - Я отпущу тебя, когда поправишься. Иначе я буду волноваться… - терпеливо сказала девушка. – Дай сюда руку. Она взяла со столика у кровати шприц и приготовилась сделать укол. - Нет! – Эд внезапно выдернул руку и зарыдал. – Я не хочу! Не надо! - Тише, это просто лекарство, - Элиссия прикоснулась к вздрагивающему всем телом парню. – Чтобы температура спала, понимаешь? - Нет, нет… - затряс головой Эд, продолжая биться в истерике. – Я больше не могу… Не могу терпеть эту боль... Нет сил… Лучше умереть… - И кто тогда позаботится о Трише? – медсестра попыталась снова взять руку Эда, но он её отдёрнул. – Ты же хочешь жить с ней, правда? Мы только вчера виделись. Она очень тебя ждёт. Ты сделаешь Тришу несчастной, если предпочтёшь умереть. Тем более сейчас, когда всё плохое уже позади. Я обещаю, больно не будет. Ты ничего не почувствуешь… Только не дёргайся. Девушка со вздохом взяла всё ещё вздрагивающую руку Эда и аккуратно ввела иглу. - Вот видишь, всё хорошо, - удовлетворённо произнесла она, когда ввела лекарство. – Теперь ты мне веришь? Эд судорожно сглотнул и с усилием кивнул. - Приведи Тришу, тогда, может, поверю… - выдавил наконец парень. - Я попытаюсь договориться, - вздохнула Элиссия. – Но всё зависит от того, как ты будешь себя вести. Ты же не хочешь, чтобы Триша испугалась, увидев тебя таким? Будешь принимать вовремя лекарства, и через пару дней увидишься с ней, идёт? А теперь позволь мне поставить капельницу. Через несколько минут девушка удалилась, а Эд снова остался один в палате. Он очень устал и не знал, что ему думать дальше. «По крайней мере, хоть немного отдохну здесь… - пронеслось в голове. – А если они снова вернутся за мной? Вдруг это ловушка? Или сон? Но мне давно не было так хорошо… Если это сон, то я хочу в нём остаться…» *** Элиссия вышла из палаты и перевела дух. На душе было мерзко, и хотелось плакать. Хоть девушке и было всего три года, когда она в последний раз видела Эда, но его весёлый смех, красный плащ и длинную золотистую косичку она помнила до сих пор. - Ты как, милая? – к девушке подошли Грейсия, Пинако и Джульетта. - Я в порядке… - А Эд? Как он там? – обеспокоенно спросила её мать. - Пришёл в себя, но ему очень плохо. Он всё боится, что они придут за ним и снова запрут. И, похоже, он никому не верит. У него есть только одно желание – увидеть Тришу. - Тогда нужно привести её, - вздохнула Джульетта. – Тогда он успокоится и поймёт, что нам можно верить. - Я не позволю этого сделать! – нахмурилась Пинако. – Трише всего восемь лет! Что с ней будет, когда она увидит отца, которого так долго ждала, в таком состоянии? - Не смей указывать, что делать! – прошипела Лень. – Ты уже однажды предпочла закрыть глаза на проблему, когда умерла их мать! Ты ничего не сделала, чтобы помочь детям преодолеть тоску и боль утраты! И к чему это привело? Так что не тебе решать! - Джульетта, успокойся, - примирительно сказала Грейсия. – Мы все на нервах… - Я считаю, что не нужно травмировать психику ещё и Трише! – стояла на своём Пинако. - А я считаю, что права Джульетта, - послышался голос Элиссии. - Ты ещё слишком молода, Элиссия! – не сдавалась старушка. – Ты сама ещё ребёнок! - Не верите мне, поговорите с врачом! – вспылила девушка и, стуча каблучками, удалилась. Минут через десять Элиссия вернулась в сопровождении врача, и вслед за ней вошла в палату к Эду. Бросив на Пинако неодобрительный взгляд, девушка высунула язык. - Говорю же, ребёнок ещё! – всплеснула руками старушка. Вышли они часа через полтора, и доктор выглядела довольно уставшей. - Я поговорила с Эдвардом, - начала она. – В последнее время он чувствует себя лучше и стал спокойнее. Он уже прекрасно осознаёт, где находится и с кем говорит. И то, что он доверился Элиссии, уже неплохо в его состоянии, значит, его психика не до конца разрушена. Несмотря на сильное нервное расстройство, у него, по-моему, есть шанс поправиться. Но для этого нужно дать ему понять, что мы хотим помочь. А если мы будем врать и скрывать от него что-то, его нервы могут не выдержать. - Хотите сказать, что, если он требует привести к нему дочь, это нужно сделать? – возмутилась Пинако. - Если этого не сделать, он может решить, что мы его обманываем, и потеряет к нам доверие. А в данной ситуации - это очень опасно. Эд верит Элиссии и просит её привести свою дочь. Если Элиссия не сдержит обещание, он решит, что снова ошибся, что вокруг всё-таки одни враги. Тогда он может даже замкнуться в себе. А вывести его из этого состояния будет намного сложнее. - А что, если он напугает Тришу? – не сдавалась Пинако. – Он же сейчас неадекватный. Мы-то взрослые, а она ребёнок. - Нет, - покачала головой врач. – Он не причинит вреда своему ребёнку. Даже больше, его дочь - единственный человек, в верности которого он усомниться никогда не сможет. Разумеется, девочку нужно подготовить, предупредить её о том, что нужно делать. Судя по потоку мыслей Эдварда, он считает, что вы все его предали. Бросили его в беде, забыли о нём. Элиссии он поверил лишь потому, что у него нет повода сомневаться в её искренности. Меня же он помнит ещё с давних пор, я его уже не раз лечила, и, похоже, он этого не забыл. Я уже видала подобные случаи. Эдвард не похож на сумасшедшего. Он рассуждает вполне здраво и даже способен выстраивать логические цепочки. Единственная проблема – абсолютное недоверие к людям, за исключением тех, в чьей верности он не может усомниться, и полное разочарование в жизни. Он уже не верит, что в его судьбе будет что-то хорошее. Всё, чего он хочет – это снова увидеть дочь, и спасти её из лап тех, кто держал его все эти годы в плену. Похоже, они запугали его жизнью Триши, внушив, что в любой момент могут её убить. Поэтому будет лучше, если он увидит её живой и невредимой и убедится, что о ней все эти годы хорошо заботились. - Может, я попробую поговорить с ним, - предложила Лень. – В это сложно поверить, но я знаю Эдварда, начиная с рождения, и могу попытаться объяснить ему ситуацию. Думаю, Трише всё же не стоит объяснять некоторые вещи. Но безызвестность может пугать его ещё больше. Нужно показать Эду, что всё не так, как он думает. И я должна поговорит с ним об этом. - Ты? – приподняла бровь Пинако. – Ты им никто! - Вы, наверное, злитесь, что я стала ребятам ближе, чем вы! – прошипела Джульетта. – Ну так что, доктор, я могу побеседовать с Эдом? Я знаю, как с ним нужно говорить. - Думаю, попытаться стоит, - кивнула врач. – Но если он вас не воспримет, лучше сразу уходите! Лень кивнула и вошла в палату. *** Эдвард полулежал в постели и всё ещё пытался сообразить, что с ним произошло. Многочисленные лекарства и успокоительное сделали своё дело, и парень понемногу успокоился. Перестал кричать, плакать и порываться сбежать. Долгая и тяжёлая болезнь совсем измотала, и Эд чувствовал свою полнейшую беспомощность. Очень быстро он смекнул, что сбежать ему отсюда не дадут так же, как и из его прежней тюрьмы, а вежливое и доброжелательное обращение скорее пугало, чем радовало. Парень настолько отвык от хорошего к себе отношения, что во всём видел подвох. - Эдвард, - услышал он вдруг знакомый голос. Лень подошла к парню и села на стул у его постели. – Ты уже лучше выглядишь… Я видела тебя, пока ты был без сознания. - Уйди, я никого не хочу видеть! – еле слышно прошептал Эд. – Мне никто не нужен, кроме Триши. - А нам всем нужен ты, - настаивала на своём Джульетта. – Мы очень беспокоились о тебе всё это время… - Ну да, конечно, - недовольно фыркнул Эд. – Поэтому меня все бросили! Включая тебя! - Моё тело разрушилось во Вратах, я не могла вернуться сразу. А когда вернулась, тебя уже забрали… Я не могла тебя найти, прости. - Винри вышла замуж за предателя Ала! Мустанг продался за повышение! – голос Эда начал срываться, а из глаз потекли слёзы. – Они предали меня! Да ещё тогда, когда мне нужна была их поддержка! - Тише, успокойся… - Джульетта обвила вышедшего из себя парня руками так, чтобы он не смог вырваться. Эд яростно принялся колотить её кулаком, пытаясь освободиться, но Лень превратила своё тело в воду и прижала парня к себе так тесно, что он не мог пошевелиться. – А теперь выслушай меня. Ты пожалеешь, если не узнаешь правду. На самом деле Рой не получал повышения. Эти мерзавцы отвезли тебя туда, где мы не могли найти. Даже я не могла, что уж там говорить про Мустанга. Что же касается Винри, то она попала в аварию сразу после того, как тебя забрали. Она уже пять лет лежит в коме, – Лень почувствовала, что при этих словах Эдвард напрягся, и немного ослабила хватку, решив, что парень больше не будет вырываться. - Как ты сказала? – еле слышно прошептал Эд. - Она здесь, в этой же больнице, - вздохнула Джульетта. - А Триша… Где она сейчас? Я просил Винри присмотреть за ней и всё боялся, что, выйдя замуж за Ала, она бросит мою малышку… - Триша живёт с Роем и Лизой, - пояснила Лень. – И я живу там же. Прости, что пришлось сказать тебе правду так неожиданно, но иначе ты продолжал бы волноваться, а тебе это вредно. И есть ещё кое-что, самое важное… Дело в том, что Ал… - Не говори мне о нём! – сжал кулак Эд. – Ненавижу… предатель! - И всё же, я должна тебе сказать, - настаивала Лень. – Ал не предавал тебя! Существует другой Альфонс. Он гомункул, как и я, очень хитрый и изворотливый. А настоящий Ал до недавнего времени был в Лондоне! - Нет… - всхлипнул Эд и снова затрясся. – Это неправда… - Ты не веришь мне? – нахмурилась Лень. – Вспомни, разве я когда-нибудь тебе лгала? Даже когда мы были врагами, скажи, я хоть раз соврала тебе? - Нет… - замотал головой Эд. - Тогда почему ты мне не веришь? - Потому что это не может быть правдой… - теперь Эдвард уже рыдал и рукой размазывал слёзы по лицу. – Я всегда на всё был готов ради Ала, а он… он предал меня… Я много думал о нашем детстве, и ты тоже должна это помнить… Ал всегда подставлял меня. Мама всегда ругала меня больше, потому, что Ал смывался в самый ответственный момент… - Ты думаешь, что твоя мать любила Ала больше, чем тебя? – с укором произнесла Лень. – И тебе не стыдно такое говорить? - Я знаю, что мама любила меня… - Эд поднял на Джульетту блестящие от слёз глаза. – Но она всегда охотнее верила Алу, чем мне… - Это не так… - вздохнула Лень. – Я не твоя мать, конечно, но я ведь помню всю её жизнь… Знаю все её чувства… Ты очень похож на Гогенхейма. Триша обожала тебя уже из-за одной твоей внешности. А Ала она любила за спокойный характер и послушание. Она очень любила вас обоих. - Всё равно я не верю в то, что Ал тут не причём, - всхлипнул Эд. – Я ведь слышал, что он говорил и Пинако, и мне самому, пока я был у них в плену. Если это гомункул, как ты говоришь, тогда каким образом он может использовать алхимию? Я видел, как он её использует! И у него нет моих конечностей, как было у Гнева! Нет, это настоящий Ал! И я доберусь до него! А ты выбирай, со мной ты или с ним! - Ты мне всё же не веришь… - вздохнула Джульетта. – Может ты поверишь Маэсу Райсу? - Он в Лондоне! – пробурчал Эд. - Нет, он здесь, - покачала головой Джульетта. – И как ты думаешь, почему? - Не знаю, - парень упрямо не хотел видеть намёков. – Кто его привёл? - Рой и Гнев, - вздохнула Джульетта. – И его дочь, Элиссия, тоже здесь. - А Грейсия? – удивился Эдвард. - Она тоже здесь? - Грейсия, она… - Лень запнулась. – Она ну… Нацисты… - Понял, - в голосе парня послышались слёзы. – Но почему? - Так уж вышло, дорогой, - вздохнула Джульетта. – Думаю, он сам захочет тебе рассказать. А пока поправляйся. *** Лень вернулась в дом Мустанга немного подавленной и села в кухне, обхватив лицо ладонями. «Что же ещё сделать, чтобы Эд поверил нам… - думала она. – Он сказал, что не верит в непричастность Ала, но, кажется, про Роя и Винри тоже не поверил…» - Джульетта, - услышала женщина голос младшего Элрика. – Я так понимаю, что всё прошло не очень гладко? - Эд так долго был уверен в твоём предательстве, что теперь ему очень тяжело признать обратное. Особенно если учесть, что тот другой Альфонс мучил его все эти годы наравне с Миллером и Рурком… Он ещё не забыл те боль и отчаяние, что ему пришлось пережить. Я сказала ему про Маэса, но думаю, что он и ему не поверит. - А если показать ему того самозванца и меня одновременно? – задумался Ал. – Ну не станет же братик утверждать, что у него двоится в глазах? Как я понял, он не совсем рехнулся, а просто потерял веру в людей и в справедливость… - А это хорошая идея, - ответил зашедший в кухню Мустанг. – В таком случае нужно найти и поймать его как можно быстрее. - Мы с Гневом этим займёмся, - кивнула Лень. – Но думаю, завтра нужно привести к Эду Тришу. Нужно только сказать ей, чтобы она убедила Эда в том, что ты и Винри не виноваты перед ним. *** В это время Элиссия сидела возле Эдварда и тщетно пыталась уговорить его поесть. Парень настолько отвык от нормальной пищи, что не мог заставить себя проглотить ни кусочка. - Эд, мы же договаривались, - картинно надула губки девушка. – Я приведу Тришу, а ты будешь лечиться. А чтобы ты поправился, нужно есть. - Не хочу… - замотал головой Эд. – Меня тошнит от еды… В смысле, не конкретно от этой, а от самого процесса… В последнее время меня либо тошнит, либо проносит, либо живот болит до жути… Я так устал от этого… - Я знаю, что у тебя проблемы с желудком, - вздохнула девушка. – Но это же специальная еда. От неё плохо не станет. Что ты скажешь Трише, когда она завтра придёт? - З-завтра? – напрягся Эд. - Да, я договорилась с врачом, - кивнула Элиссия. – Но тебе для начала нужно поесть и привести себя в порядок. Я помогу тебе. Эд зарычал, глядя на ненавистную тарелку, но желание увидеть дочь пересилило отвращение к пище и недоверие к тем, кто её готовил. С трудом проглотив несколько ложек, Эд всё-таки отодвинул от себя тарелку, но Элиссия, похоже, была довольна и этим. - А теперь, думаю, тебе надо подравнять волосы, - сказала девушка, убирая посуду. - Ещё чего! – запротестовал Эд. – Я волосы с одиннадцати лет не стригу! - Я не собираюсь стричь тебя коротко, - улыбнулась Элиссия. – Просто немного подравняю. У тебя очень красивые волосы, не смотря на то, в каком они состоянии. Но, видишь ли, самые кончики настолько спутаны, что их не прочесать… Да и чёлку тебе укоротить надо. Мне нравится, как она раньше спадала тебе на лицо… - А сейчас разве не так? – нахмурился Эд. - Нет, - вздохнула девушка. - Дай зеркало! – немного резковато попросил парень. Элиссия вздохнула и протянула его Эду стеклом вниз. - Только не паникуй… - предупредила она парня. – Прошу, не психуй, тебе нельзя волноваться. Но если я не дам тебе зеркало, ты станешь волноваться ещё больше… Эд проворчал что-то под нос и повернул к себе стекло. Да, Элиссия не зря предупредила его. Эд смотрел на своё отражение впервые за пять лет и не узнавал себя. Волосы отросли настолько сильно, что, если бы он завязал хвостик, то вышла бы причёска, как у Гогенхейма, но точно не то, к чему он привык. Лицо осунулось, было сероватого цвета, а через всю левую щёку, почти от уголка глаза до самого подбородка, тянулся тонкий розоватый шрам. Зубы пожелтели, двух не хватало, а глаза лихорадочно горели, и помимо паники в них чётко отражались отчаяние и безысходность. Эд и раньше видел, что кожа туго обтянула его руку, сделав её костлявой, и чувствовал пустоты на месте выбитых зубов, но и не думал, что его лицо выглядит так ужасно. Из глаз хлынули слёзы, и парень со всей возможной силой швырнул зеркало об стену. - Эд, успокойся, - испугалась Элиссия. – Это всё из-за болезни. Ты поправишься и станешь, как раньше… - Я склею его… только собери осколки… - всхлипнул Эдвард, пряча лицо в ладонь. – Я похож на мертвеца… Во мне совсем не осталось жизни… А что, если Триша испугается? - Не испугается, - девушка вздрогнула, вспомнив недавние слова Пинако. – Завтра с утра я приведу тебя в порядок, и ты станешь почти как раньше… Только вот худоба и серость лица уйдут позже, когда ты поправишься. И зубы думаю можно позже отбелить, главное, что они целы. Врач даже удивилась, что они не испортились после всего пережитого. И выбили они тебе только два зуба, причём задние. Этого даже не видно. Позже поставим тебе протезы вместо них. Если хочешь знать, сейчас ты выглядишь намного лучше, чем, когда тебя сюда привезли. Ты очень быстро идёшь на поправку. Девушка собрала осколки и, попрощавшись с Эдом, вышла из палаты. Эдвард никак не мог отойти от шока и перебирал в голове всё, что узнал за сегодняшний день. Но сколько парень ни пытался, поднять себе настроение ему так и не удалось. «Придётся ещё немного потерпеть… - думал он, засыпая. – Когда вылечусь, заберу Тришу, и мы уедем отсюда далеко-далеко. Туда, где нет людей, нет лжи и ненависти. Где нас никто не найдёт… Будем жить вдвоём, где-нибудь на природе, как любила Ноа…»