And I find it kind of funny, I find it kind of sad The dreams in which I'm dying are the best I've ever had I find it hard to tell you, cos I find it hard to take When people run in circles it's a very very Mad world(с)
- Если я захочу её, я её получу! - громогласно провозглашает Шнайдер на всю гримерную, - другое дело, что мне этого не надо. - Тебе не нужна кастрация, - с ехидной ухмылкой поправляет его гример, не отрываясь от нанесения какой-то массы на его лицо. Дружный хохот заглушил негодования Криса. - Ника, скажи им! - увидев меня, почти по-мальчишески тянет он. Он и Пауль, в силу того или иного опыта знакомства с Россией и русскими именами, называют меня на русский лад. - Знать бы, о чём речь, - я внимательно слежу за помощницей, быстро расставляющей разные мелочи по столам. На неё ровным счетом никто не обращал внимания. Тень, прислуга, призрак...такой была и я когда-то. Впахивала до потери пульса, до обмороков в грязных коридорах. - Ясно, от тебя поддержки не ждать! - обиженно отвернувшись, он закрыл глаза. - Что-то случилось? - Пауль, внимательно рассматривающий гитару, поднимает на меня глаза. - Всё хорошо, спасибо, - я еще раз оглядываю гримерку и, убедившись, что всё идёт по плану, выхожу за дверь. В коридоре, сделав шаг вперёд, я едва не сталкиваюсь с высокой темноволосой девушкой, русский промоутер, имя я не помню. А вот её спутника, по-хозяйски прижимающего её к себе, узнаю мгновенно, - Рихард. Рано или поздно, это должно было случиться, но, всё равно, к этому я готова не была. В этот момент, под их пренебрежительными взглядами, я вновь почувствовала себя тем робким ничтожеством, которое тенью скользила по гримёрной.***
В непроглядной темноте зимней ночи, белый потолок моего номера кажется пронзительно белым. Ради интереса, я поднимаю руку, и провожу перед глазами. Ничего не видно. Надо бы включить ночник, но впускать, даже такой слабый свет в такую приятную темноту неохота. Пошатнувшееся несколько часов назад душевное равновесие сейчас постепенно восстанавливалось. Вот почему я люблю ночь - она затягивает все душевные раны. Телефон тихо гуднул, оповещая о пришедшем сообщении. "Сижу в баре, пью водку, составишь компанию?" - сообщение, старательно написанное по-русски, заставляет невольно улыбнуться. Пауль явно знал, как поднять мне настроение. - Нет, ты только подумай - мне пришлось собрать все знания языка в кучу, чтобы заманить тебя сюда, - завидев меня, заявляет он. - Это самое необычное приглашение на чай, которое мне приходилось получать, - я сажусь в заботливо отодвинутое кресло. Казалось, концерт его совершенно не утомил. Улыбчивый, спокойный, одетый в серые джинсы и, такого же цвета пуловер, он просто-таки излучал тепло. - Я рад! - он поманил рукой официанта. - Выбирай на свой вкус, - я замечаю, что кроме нас, в небольшом ресторане отеля нет никого. Впрочем, это вполне объяснимо - время уже второй час ночи. - Не буду ходить вокруг да около. Что произошло во время концерта? Ты влетела в гримерную с таким лицом, как будто призрака увидела, - он немного наклоняется вперед, и смотрит мне прямо в глаза. У Пауля уникальная способность сочетать в себе безалаберность и серьёзность. Когда надо, он умеет настроиться на волну собеседника так, что чувствуешь полное единение душ. - Как будто ты не догадываешься. Рихард и его интрижки задевают меня куда сильнее, чем я ожидала, - я машинально тянусь к его пачке сигарет, а он мгновенно накрывает мою ледяную руку своей теплой ладонью. Приятное тепло разливается по телу, успокаивая нервную дрожь, возникшую сразу, после воспоминания о Рихарде. - Ты необыкновенная девушка. Красивая, умная, тонкая, и успешная. А выбить тебя из колеи может самовлюблённый идиот, - спокойно произносит он. - Видимо так. Надо мне было когда-то послушать тебя, - я изо всех сил пытаюсь говорить непринужденно. Мне не хочется, чтобы он убирал свою руку. С ним так хорошо и спокойно. И не надо притворяться железной леди. - Я не буду занудничать и говорить, что ты права, - он откидывается назад, давая возможность подошедшему официанту расставить на столе чайнички, чашки и тарелочки. Малиновое суфле и тирамису - это мои любимые ресторанные десерты. Он что, помнит? В этом Богом забытом местечке нашлось единственное, крохотное кафе. Но, оно, на удивление, оказалось очень уютным. Она садится за самый дальний столик у окна, и смотрит, как капли быстро бегут по прозрачному стеклу. Третий день идёт ливень. Словно, наступил Всемирный потоп. Дорога была абсолютно пуста. Немногочисленные жители пригорода попрятались по домам, а потому и в кафе было пусто. Сделав заказ, она поворачивается обратно к окну, за которым появилась большая черная машина. - А тут не так плохо, как я думал, - он отряхивается от капель, и снимает куртку и шарф. - Здесь очень спокойно. - Согласен, - он кивает скучающей официантке, - кофе черный, двойной, пожалуйста. Есть хочешь? - он садится напротив. - Нет, - она качает головой. - Ну ладно, рассказывай, как ты тут? - он улыбается не только губами, но и глазами. - Нормально, - она берёт в руки чашку, ощущая, как от жара теплеют ледяные ладони, - здесь тихо, спокойно, и связи почти нет. - И чем ты здесь занимаешься? - Ну, в основном, сплю. Врач прописал постельный режим, так что... - она придвигает по-ближе тарелку с малиновым суфле. - Везучий же ты человек. У нас работа над клипом в самом разгаре, - он усмехается. - Наверное. Зато у меня нет всемирной славы. - Это дело наживное, не переживай. Мягко шурша шинами, автомобиль подъезжает к небольшому двухэтажному дому. - Когда планируешь вернуться в город? - он кладёт руки на руль. - Не знаю, возможно, никогда. - Скоро Рождество, - разговор плавно уходит от опасной темы, когда мы подходим к лифту. - Вы все, должно быть, несказанно рады этому, ведь это означает - перерыв, - я мысленно отмечаю себе, что нужно будет уладить все нестыковки ко второй части тура. А значит - едва ли не все праздники просидеть за компьютером и телефоном. - Если воспринимать всё, что мы делаем, как тяжкую обязанность, рано или поздно - это таковым и станет, - он нажимает на кнопку с номером нужного нам этажа. - Господи, Пауль, сколько тебя знаю, столько удивляюсь - ну как можно быть таким оптимистом? - я, уже в который раз за вечер, улыбаюсь. Надо признать, за час, проведенный с ним, меня отпустили все тяжелые мысли и переживания. Словно, неприятной стычки перед концертом и не было. Двери лифта бесшумно разъезжаются. Пауль пропускает меня вперёд, и, первый, на кого я натыкаюсь в коридоре - это Рихард, в обнимку с той темноволосой девушкой, идущий к своему номеру. Внутри снова заворочался неприятный комок. И когда я уже приму всё происходящее, как должное? В ту же минуту, Пауль мягко при обнимает меня, и, быстро подталкивает к двери своего номера. Я буквально спиной ощущаю колкий взгляд Рихарда.***
В его номере тепло и уютно, и ненавязчиво пахнет сигаретами. Я бы всё отдала, чтобы сейчас не выходить в коридор. Меня не шокировало увиденное, но, почему же тогда внутри снова всё переворачивается? Может, Наташа права, и мне пора самой поставить точку в нашей с ним истории? - Эй, ты уже несколько минут сидишь, уставившись в одну точку, всё в порядке? - Поль, уже успевший переодеться, садится рядом, на подлокотник кресла. - Да, просто думаю, как скоро меня перестанут задевать его бесконечные женщины, - я уже не вижу смысла скрывать от него очевидное. - Очень скоро, достаточно просто захотеть, - он внимательно смотрит мне в глаза. - Да, знаю, сама виновата. Спасибо, что вытолкнул меня из этого чертового коридора, но мне пора. Нужно поспать оставшиеся четыре часа, - я пытаюсь встать, но кресло слишком мягкое и глубокое, и первая попытка оказывается неудачной. Пауль подает мне руку, и, я, наконец, встаю. Буквально секунда - и наши лица совсем близко. А еще через мгновение, его губы касаются моих. Осторожно, нежно, но решительно. И я ловлю себя на мысли, что мне это нравится. Но, в то же время, я не знаю, как на это реагировать - слишком долго я никого не подпускала к себе, и, слишком многое на меня, в последнее время навалилось. - Спокойной ночи, - словно, ощутив моё состояние, он мягко отстраняется. Выдавив из себя подобие улыбки, я выхожу в коридор.