***
Наконец, мне удалось вправить мозги команде техников и они начали разбирать гору приспособлений, в надежде что-то исключить, без потери для всего остального. Группа, тем временем, начала репетицию. Заиграла «Donaukinder» — моя самая любимая песня. Я невольно засмотрелась на Рихарда, выводящего свою сольную партию.Его пальцы так и впивались в струны. В этот момент он вызывал у меня лишь восхищение. Его вид, его самолюбование и энергетика гармонично вписывались в музыку, создавая потрясающее впечатление. В этот момент он поднял голову и посмотрел на меня. Мне пришлось притвориться, что крайне заинтересована статистикой продажи билетов на экране планшета. Результат впечатлял — в первые несколько часов продаж вся партия билетов была раскуплена. - Слушай, ну если тебе так трудно дается каждый день работы — почему ты не уволишься? — Ганс, один из нас, такой же «мальчик принеси-подай», как и остальные, но, почему-то считает, что он главный среди них. — Я привыкла. Потому и не увольняюсь — она аккуратно выравнивает стопку полотенец и придирчиво проверяет свой список дел. — Ходят слухи, что твоя уверенность связана с могучим покровителем —, а это Мадлен, любительница перемывать кости всем окружающим, даже малознакомым людям. — Ты ошибаешься — она наливает в кружку ледяной воды и отсаживается от остальных. Их разговоры ей неинтересны. Она вспоминает лишь единственный, вчерашний разговор. — У тебя есть где жить? — она не желает отрывать голову от его груди, поэтому, его голос звучит приглушенно. — Да, у меня прекрасная комнатка — она лжет, прежде всего, сама себе. Комнатка совсем крохотная. Старая кровать, шаг с неё — и комод с зеркалом. Шкаф встроен в стену. Бабушка шутит, что комнаты в её квартире, все, как под копирку — словно клетка для канарейки. Её оптимизм заражает. — Неправильно, теперь у тебя дом в пригороде Берлина — от удивления она даже поднимает голову и непонимающе смотрит на него. Его лицо тонет в темноте, но она всё равно видит его до мельчайших деталей. — А ты не знала? Тур скоро закончится и ты переезжаешь ко мне.***
Когда я, наконец, вникла в тонкости организации сцены и чуть не прибила парочку рабочих, группа уже разбрелась кто куда. Посмотрев на часы, я вдруг ощутила зверский голод и желание по-быстрее оказаться дома. — А ты изменилась. Где же тот недоверчивый котёнок? — обдав меня запахом сигарет, Рихард прошёл мимо меня и сел на ближайший стул. — Ты только заметил? Круто — я убрала планшет в сумку и, скрестила руки на груди. — Я не чувствую твоих укусов — можешь не стараться — он был, как всегда, абсолютно спокоен. — Тебе когда-то спросил, откуда я такая взялась? Так вот, история действительно, увлекательная. Я родилась в крохотном городке, название которого ты, при всём желании, произнести не сможешь, в одной из областей России. Родители разошлись, когда мне было три месяца и меня воспитывал крайне авторитарный отчим. Он требовал беспрекословного подчинения, а мама смотрела ему в рот и меня заставляла делать тоже самое. Мне это не нравилось, по началу, а потом — у меня просто не осталось выбора. Результат — к восемнадцати годам я превратилась в зашуганную мышь, вздрагивающую и втягивающую голову в плечи каждый раз, когда я слышала громкий голос. Единственной отдушиной для меня была моя бабушка — мать моего отца. Она обожала меня. Я часто ездила к ней — в областной центр и делилась всеми своими переживаниями. На восемнадцатилетие она подарила мне билет в Берлин…в один конец. Там у неё жила родная сестра, которая согласилась принять меня. Так я оказалась в Германии. На работу в крохотное, тогда еще агентство, меня пристроила сестра бабушки. Она умерла три года назад, но всё, что могла, она, вместе с бабушкой вложила в меня. Такова моя история Золушки, Рихард — воспользовавшись его молчанием, я пошла к двери — и еще одна милая деталь — обернувшись на пороге произнесла я — начиная с четырнадцати лет, мой отчим использовал меня для своих сексуальных утех. Ты был единственным мужчиной, которому я когда-то доверилась полностью. А сейчас — таких нет.