Sweet Blasphemy. Part 1: Rebel Love Song.

Жизнь семьи Бирсак никогда не была скучной – родители просто не позволили бы свои детям тосковать, как и дети родителям. Они всегда вместе решали какие-то проблемы, если таковые имелись. Пожалуй, именно такую обстановку можно было назвать идиллией – если и случались недопонимания, ссоры или споры, то с этим старались разбираться быстро, чтобы не разрушать весь тот небольшой мирок, который они построили всей семьей. Переезд в Калифорнию, новый дом, новая школа, новые возможности – это все радовало и Криса Бирсака, и Эми, и Энди, и Элизабет. Все последующие события складывались наилучшим образом. Казалось, что жизнь таких «отбросов общества» постепенно блекла, правда, оставляя после себя заметные следы и не очень приятные воспоминания. Но именно это и делало из Эндрю и Эл личностей – у них был опыт, сила, терпение. Они могли помочь советом тем, кто оказывался в похожих ситуациях. И они уж точно не были неженками, которые обычно плачут из-за малейшего синяка и колкого словечка. У них был стержень, который уж точно не позволит им стать пылью под ногами других. Энди не опускал руки. Он посвящал всё своё свободное время музыке. Пытался наигрывать аккорды на гитаре, снова и снова делал заготовки для будущих песен. Музыка стала его неотъемлемой частью – она сопровождала его абсолютно везде. Парень просто не понимал, как мог жить раньше без всей этой приятной занятости – ведь теперь не было ни минуты покоя. Порой он жутко уставал, но такая усталость доставляла ему лишь удовольствие. А Элизабет продолжала заниматься рисованием и развитием креативности. За это время девушка жутко изменилась – теперь сон утратил для неё былую ценность, она могла не спать хоть два дня подряд, не чувствуя себя при этом какой-то несчастной. И у неё впервые появилась настоящая подруга – которая была рядом в трудную минуту, давала полезные советы, могла помочь сделать цветным любой серый день. Её звали Роуз Фостер. У неё были светлые и густые волосы, которые при свете отливали холодным серебром. И Бирсак чертовски поражалась её силе духа – эта девушка в семь лет попала с родителями в аварию, получив довольно серьёзные травмы. Врачам пришлось ампутировать правую руку этой маленькой девочке, которая буквально захлебывалась в слезах. Роуз училась делать всё заново левой рукой. Многие молчали, никто не смел даже попытаться подшутить над однорукой девочкой – но сама Фостер много раз рассказывала Элизабет, что всё прекрасно понимала. Если бы не правила морали, то её бы даже забили до смерти где-то за углом, называя инвалидом. Лиз лишь молча сжимала от злости руки в кулаки – ей не хотелось, чтобы кто-то обижал Роуз. Ведь она была дорога Бирсак. Чертовски дорога.

***

Подруги находились в доме Элизабет, а если быть точнее – расположились на кровати Лиз, всё болтая о чём-то. Родители были на работе, Энди был на репетиции, поэтому они были предоставлены самим себе. — Может, займёмся пока математикой, а? — Да нет, лень как-то. У меня ещё вся ночь впереди. И у нас всё равно на следующем уроке будет контрольная. Никто домашнее задание проверять не будет. Ты же знаешь мистера Лоури. — Но это же ты у нас Дракула, а что делать простым смертным, Элизабет? — Хэй! – Бирсак рассмеялась, легко ущипнув подругу. Она всё никак не могла смириться с тем, что Фостер принимает её за вампира. — Я тебе не Дракула. — Тогда почему всё такое мрачное, на твоём столике красуется череп, а окна зачастую зашторены? — Я думала, что ты привыкла к моим странностям, – протянула темноволосая, — Ну и ладно. А я, кстати, дорисовала ту работу на холсте – своего Падшего Ангела. — Покажешь? — Ага. Девушка слезла с кровати, загашав к своему столику. Да-да, где покоился тот самый легендарный череп. Около стола находился шкаф с полками, где был чуть ли не целый склад разнообразных папок, холстов, принадлежностей для рисования – просто рай для любого художника. Эми какое-то время пыталась бороться с этим творческим беспорядком, старалась убедить Элизабет, что в этот шкафчик лучше складывать одежду, но это длилось недолго – прошёл где-то месяц, а мать сдалась, понимая, что дочку не переубедить. Сев на колени, та принялась искать нужный рисунок – этот холст она старалась хорошенько прятать, чтобы Энди не нашёл. Ей хотелось сделать небольшой сюрприз для брата. И она очень надеялась, что у неё получится. Спустя минут десять этого поиска, довольно улыбаясь, девушка протягивала работу Роуз. — Ого! Классно получилось... Энди с таким макияжем похож.. На.. Как их.. Ах, точно, Kiss. И эти ангельские крылья, атмосфера рисунка.. Ты постаралась, Эл. — Спасибо. Как думаешь, ему понравится? — Ты же знаешь, что Ди нравится всё, что ты делаешь. А это тем более понравится – шедевр ведь. — Да ну... — Я тебе говорю! За такую неуверенность надаю тебе подзатыльников. Одной левой, заметь! — Роуз, ох.. Ты всегда умудряешься шутить. — А почему бы и нет? А то с твоим вечным депрессняком и помереть можно. Элизабет закатила глаза, усмехаясь. Роуз очень любила подкалывать её по этому поводу. Ну, а самой Эл оставалось лишь смириться с этим – отчасти, Фостер была права. Если бы не общество подруги, то Лиз давно бы скисла. А возможно, что она просто слишком привыкла к ней, поэтому не представляла своей жизни без неё. Спрятав холст, Элизабет хотела было снова сесть на кровать, но Роуз прервала её: — А ты не могла бы сходить вниз за печеньем? Я что-то проголодалась. — Да без проблем. Моя лень подождёт. Я и шоколадки заодно захвачу. — Спасибо, я тебя обожаю! Быстро спустившись по лестнице вниз, девушка завернула за угол, чтобы оказаться на кухне. Начиная шуршать и шуметь на весь дом, она открывала все шкафчики я ящики подряд, сгребая в кучу всё сладкое, которое только можно было найти в доме. Эл хотела было уже подняться со всеми этими вкусностями к себе в комнату, как за спиной раздался голос Энди: — Опа, вот и попалась. Девушка вскрикнула, выпуская всё из рук и оборачиваясь: — Энди, твою мать! Какого хрена? Блять... — Воу, мелкая, потише с нецензурной лексикой. Вы с Роуз устроили посиделки, как я вижу? — Да мне пофиг, Ди. Огребёшь в следующий раз, – пригрозила девушка, — А то так и будешь бессовестно пугать меня. И мы с Роуз занимаемся очень важными делами, если ты не знал. А сладкое полезно для мозгов. Как прошла репетиция? — Ладно, ладно, успокойся. Я помогу тебе, – с усмешкой сказал Бирсак, принимаясь собирать то, что рассыпалось, чтобы донести это до комнаты сестры. — Неплохо, я вполне доволен результатом и звучанием песен. Скоро и ты их услышишь. — Не сомневаюсь в том, что мне понравится. Вдвоем они поднялись наверх. Увидев Эндрю, Роуз махнула ему рукой: — О, привет, парень. Вижу, Эл тебя припахала тащить всю нашу еду. — А не надо было доводить меня до сердечного приступа своими внезапными появлениями! – вмешалась Бирсак младшая. — Так, цыц, – Фостер продолжила, — Энди, ты приземляйся рядом с нами, перекусишь. А Элизабет тебе покажет одну хорошую вещичку. — Роуз, не сейчас же! — Давай. Ничего не знаю. Энди пока не понимал, о чём шла речь, поэтому пробурчал тихое: «Ох уж эти девушки». Брюнет завалился на кровать, подкладывая руки под голову, а конфеты кладя рядом. Лиз снова начала шуметь, находясь в поисках картины. Достав нужный холст, опуская голову, она подошла к кровати, протягивая его брату: — Мне никогда не стать великим художником, но я старалась.. Ди тут же сел на кровати, пока с немым восторгом смотря на работу своей сестры. Взяв холст в руки, он с выдохи произнёс: — Охренеть... Это великолепно. Ты с каждым разом всё больше и больше меня радуешь. Ты мой маленький огонёк вдохновения и надежды, Элизабет. Девушка улыбнулась, смущаясь и закусывая губу. Но её радовал тот факт, что она ещё способна хоть что-то сделать. Энди крепко обнял сестру, прижимая её к себе, а Лиз хотелось просто утонуть в его объятиях. Роуз кашлянула, напоминая о себе: — Засранцы, я тоже хочу присоединиться к вашим обнимашкам! — Прости, – в один голос сказали парень и девушка, тут же поспешив исправить свою ошибку, чтобы Фостер не чувствовала себя какой-то брошенной. Можно не сомневаться в том, что эта троица была счастливее всех в такие моменты. Роуз хоть и не была кровной сестрой Энди и Эл, но двери их дома всегда были открыты для неё, даже если на улице тёмная ночь. Элизабет не хотелось думать, что же будет завтра. Получит ли она двойку, собьет ли её машина, случится ли завтра конец света. Девушка просто наслаждалась настоящим. Тем, что происходило сейчас. Эл прекрасно знала, что надо ценить каждую секунду счастья – иначе и оглянуться не успеешь, как потеряешь всё.