"Награда для героя" Часть 3. «Придумай меня живым».

(предупреждение: много говорильни) Вы когда-нибудь пробовали проспать в одном положении больше пяти часов кряду? Пробовали? И как? Не понравилось? А если не пять часов, а пять суток? Тот, кому приходилось приходить в себя после длительных операций или тяжёлых травм, меня понял, а остальным придётся поверить на слово. Первым ощущением Гарри после возвращения в сознание была именно боль. Ныло, саднило и тянуло судорогой всё, что может болеть, и даже то, что не может. Казалось, что даже прикосновение волос к подушке приносит боль. Неимоверная слабость выматывала душу – тяжело было даже дышать, не то, что пошевелить рукой или ногой. Веки, казалось, налились свинцом, и поднять их не было никакой возможности. Так что из всех органов чувств сыщику были доступны только слух и обоняние. Ими он и воспользовался. Нюх не принёс никаких сюрпризов. Вокруг пахло зельями, камнем и едва уловимым, навевавшим грусть запахом, свойственным ранней осени. «Осени? Неужели я провалялся без сознания несколько месяцев?!» - провалов в памяти не было, Блэк до последней детали запомнил сражение с людьми Суареса. «О-ох… Как же я мог забыть? Мы же в Чили, а у них самое начало осени… Как там мои пинкертоны? А Герми с Северусом? Хватит разлёживаться! Боль – это не смертельно. Надо заставить себя открыть глаза и позвать кого-нибудь… Надо…» Но ослабевшее тело не было способно даже на это. Все его попытки заговорить закончились лишь едва слышным стоном, сорвавшимся с губ. И тотчас же его безвольное тело осторожно приподняли на кровати, и чьи-то заботливые руки влили в рот Обезболивающее зелье. Боль постепенно отступила, сменившись онемением, но сил магу это не прибавило. Над ухом раздался тихий голос Тэда, зовущий его: - Гарри? Гарри? Но Блэку не хватило сил ему ответить. Со стороны лестницы раздались лёгкие шаги привыкшего к скрытному передвижению человека. Руки метаморфа, обнимавшего его за плечи, исчезли. Судя по перемещению тела, Тэд закрыл его собой от возможной опасности. Дверь в лазарет, чуть слышно скрипнув, открылась, и Гарри услышал голос Лестранжа: - Люпин? Что скажешь, анимаг? - А где Гермиона с Принцем? – в голосе Тэда слышалась лёгкая настороженность. - Спят. У каждого человека есть свой предел выносливости, а они, после того как очухались через полдня после сражения, так глаз и не сомкнули: раненых лечили да от твоих бывших коллег отбрехивались. А потом шефа твоего несколько суток с того света вытаскивали. Так и самим от магического истощения загнуться недолго. - Понятно. - Ну, как он? - Всё так же. Минуту назад мне показалось, что он приходит в себя, но крёстный только стонал от боли. Видимо, действие Обезболивающего кончилось. - М-да-а… А что говорил Северус? - Что у него сильнейшее магическое истощение, да и рана, полученная в последние минуты боя, заживает с трудом, и Гарри необходимо время, чтобы восстановить силы. - Да-а, то, что он сделал… не уверен, что даже Тёмный Лорд был способен на подобное. - В этом его и обвиняли… - в голосе Тэда слышались отголоски застарелой боли и горечи. - Ну, так он и есть Лорд, причём с большой буквы. А Светлый или Тёмный – это ему решать… - Что за чушь вы несёте?! – полуоборотень, пытаясь приглушить голос, едва не сорвался на рычание. - А ты Партнёра своего спроси мальчик: кто для него Блэк? И Фейрфакса с Веймаром. - Они его друзья! - А я разве спорю? Лорд – это не только обращение раба к своему господину. Первоначально это слово было равнозначным слову «вождь» - первый среди равных. И ты сам это чувствуешь. - Н-нет… - голос полуоборотня был полон сомнений. - Нет? Тогда почему ты, законопослушный и приносивший присягу аврор, не сдал меня своим бывшим коллегам? Ведь ты же знал, что моё настоящее имя не Себастьян Легран. - Знал. Но… если бы крёстный вам не доверял, он бы не позволил вам находиться рядом с Гермионой. Она ему как сестра. И Эрлих… он сказал, что вы провели на рудниках всё время после Последней Битвы. То, что мне рассказывали про «Ад»… Это место практически ничем не отличалось от Азкабана, а вы… прожили здесь… почти всю мою жизнь… По-моему, это достаточный срок заключения. - Двадцать четыре года… И четырнадцать лет в Азкабане. Из моих пятидесяти восьми… - голос Лестранжа был полон горечи. - Почему? - Что – почему? Почему я сидел? Потому что я сволочь, преступник и убийца. - Согласен, но вы не походите на сумасшедшего садиста. - Ну, ты и хам! А ты меня в бою видел? - Так и я в бою не ангел. Бабушка и Нарцисса говорили, что у их сестры с детства были проблемы с агрессией и самоконтролем, и даже Малфой считал, что у вашего брата шизофрения с фиксацией на определённой идее. У Барти Крауча-младшего была идея фикс отомстить собственному отцу. А что двигало вами? - Вера в идеи Тёмного Лорда, к примеру. - Вы слишком циничны, чтобы верить слепо. - Вот же пристал, как банный лист! Зачем это тебе сдалось? Сорок лет никого не интересовало, и вот на тебе! И в кого ты такой любопытный? - В крёстного. Он учил меня никогда не воспринимать на веру любые догмы. Всегда есть почему и зачем. - Ты ещё скажи, как Малфой: кому это выгодно? - И это тоже. - И почему же это, скажи на милость, «волчонок», я должен перед тобой наизнанку выворачиваться? - Потому что я спросил. Да и кому это сейчас может повредить? - Ты прав, никому… Ну, что ж, раз уж так интересно, слушай, - Гарри услышал, как скрипнула соседняя кровать, проминаясь под весом мощного тела. – Вся моя жизнь – словно иллюстрация к поговорке: «Упрямство – доблесть дураков». Наши с Руди родители были Упивающимися, и поэтому само собой подразумевалось, что мы с ним в своё время примем Метку. Не обольщайся, я ожидал этого с нетерпением. Лорд был умным, сильным, харизматичным, и ему был предан мой старший брат, которого я боготворил. Ключевое слово во всём этом – был… До определённого времени. Когда мне было 12 лет, наши родители умерли, как и Абрахас Малфой, подхватив драконью оспу на каких-то соревнованиях драконов. Руди был для меня всем. Красивый, сильный, один из лучших учеников нашего факультета, игрок в квиддич и великолепный дуэлянт. Для доходяги-подростка, «книжного червя» он был идеалом. Его жену Беллу я недолюбливал, она вечно высмеивала мои слабости, причём старалась сделать это прилюдно. 28 октября 1981 года мне исполнилось 17 лет, и Руди выбил разрешение Дамблдора на три дня покинуть Хогвардс. Среди старшекурсников Слизерина ползли упорные слухи, что Лорд задумал какую-то крупномасштабную акцию. Только никто не знал, какую. В Лестранж-Меноре на совершеннолетие, так сказать, в подарок, я получил Метку. Ритуал прошёл с осложнениями: моя Магия воспротивилась этому заклинанию, и я почти неделю провалялся в лихорадке… - Так вы не участвовали в стычках с аврорами после развоплощения Воландеморта? - Нет, Руди с Беллой впервые подняли меня с постели в ту ночь, когда мы отправились к Лонгботтомам. Я был ещё очень слаб, да и крови мне до этого как-то видеть не приходилось… Меня вырвало, когда они загнали Френка и Алису в гостиную и стали пытать «Круциатусом»… Барти выглядел немногим лучше, и Бэлла выставила нас из комнаты, отправив искать, как она выразилась, «ублюдка магглолюбцев». - Я читал материалы того дела – вы не нашли ребёнка. - Нашёл… родители даже не успели его как следует спрятать, просто переложили вместе с постелью в кладовку и задвинули её шкафом. Меня вывел на него плач. Барти искал в другом крыле и ничего не слышал. Почему-то я не стал звать его. Отодвинул шкаф, зашёл в кладовку… поднял палочку… и не смог… Тут со стороны лестницы послышались шаги Барти. Я… не знаю, почему я это сделал. Наложил на младенца Заглушающие чары и чары Отвлечения Внимания. А Краучу сказал, что обшарил всё крыло, но никого не нашёл… Гарри, затаив дыхание, слушал рассказ Упивающегося. Он тоже в своё время изучал это дело и помнил, что Невилла нашли именно в кладовке под защитой этих самых чар, но все тогда подумали, что их наложили родители перед нападением УПСов. - Так почему же вы не сказали об этом на допросе?! – удивлённый голос Тэда вернул Блэка к действительности. – Это бы могло смягчить наказание. - Юношеская глупость и бравада. Вот ты, «волчонок», вспомни себя в 17 лет. Скажи, если бы твои друзья совершили какую-то проделку, а ты был с ними, но во всём этом не участвовал, ты бы сказал об этом, когда им угрожало наказание? - Нет. - Вот и я не сказал. К тому же, нас допрашивали всех в одной комнате. Я не хотел, чтобы Руди назвал меня слабаком, не способным даже убить беспомощного младенца. - А потом? - А потом Азкабан, западное крыло… хорошо хоть, не северное… и дементоры. Когда нас отбили сторонники Лорда, я уже с трудом разбирал, где явь, а где кошмары. Казалось, что я навсегда остался в Азкабане, а всё окружающее – мираж, сон. А во сне можно всё… Подчиняясь приказам Тёмного Лорда, я… просто пытался вернуть мой когда-то потерянный мир. Осознание того, что я творю, пришло постепенно, и на Последнюю Битву я шёл с чётким желанием сдохнуть… но и на это мне смелости не хватило. Я видел, как в Большом зале Хогвардса убили Беллу. Странно, но по поводу её смерти я никакого сожаления не испытывал. Просто удовлетворение, что она наконец-то заткнулась, и я больше никогда не услышу её визгливый смех. Ареста Руди я не видел. Нас окружили. Мы сражались вдвоём с Фенрисом, спиной к спине, когда этот пьяница пропустил летевшую в нас «Сектусемпру»… Ему разворотило голову, а мне располосовало левое ухо и щёку, чудом не задев глаз… Когда я очнулся, вокруг стояла почти мёртвая тишина. Видимо, Битва закончилась несколько часов назад, и колдомедики с победителями ещё не добрались до завалов тел погибших врагов. Труп Фенриса придавил меня к земле, и какое-то время мне казалось, что мой план исполнится сам собой. Я просто истеку кровью. Но у судьбы были другие планы. Надо мной раздались голоса двух авроров, опознававших тела Упивающихся. На Фенрисе были точно такие же мантия и маска, как и на мне. Лицо его после попадания Режущего превратилось в кровавое месиво, а на пальце красовался мой перстень с монограммой, который я проиграл ему в карты за неделю до сражения. - Его приняли за вас? - Да, но дело было не в этом. Как только я услышал их голоса, всё существо захлестнула страшная паника. Я не хотел возвращаться в Азкабан, и меня до холодного пота пугала перспектива Поцелуя, а главное, процедура ожидания приговора… Все мысли о самоубийстве отступили под давлением смертельного ужаса. Пока эти двое переносили труп Фенриса к другим опознанным телам, я заставил себя подняться, избавился от маски и мантии – без них с залитым кровью лицом можно было вполне сойти за одного из наших противников, добрался до полевого лазарета, получил первую помощь, а потом незаметно скрылся при эвакуации пострадавших ополченцев. Я знал, что у Берроуза есть какие-то связи в Южной Америке, и кинулся к нему. Он предложил мне выгодный контракт, работу и «чистые» документы. В панике я даже не понял, что подписываю пожизненное кабальное заключение. Вот такая история… Знаешь, а я даже благодарен этому мерзавцу. Только превратившись в раба, я стал человеком, а не тенью любимого брата или жестокой мразью, готовой убить кого угодно, чтобы только почувствовать себя нужным… Кстати, что-то уж больно подозрительно тихо дышит наш раненый герой. Эй, Блэк, ты меня слышишь? Язык по прежнему не слушался Гарри, но ему хватило силы открыть глаза и с новым интересом взглянуть на Лестранжа. - Подслушивал? Вот ищейка! Ладно, вечер сентиментальных излияний закончен, пойду, разбужу Принца, а то его жена, как проснётся, до облысения доведёт вопросами о твоём самочувствии. - Как… там… - голос походил на хриплое карканье, а на то, чтобы сказать эти два слова, ушли все и так не великие силы, но Гарри слишком надоело чувствовать себя бессловесным предметом мебели. - Нормально. С нашей стороны был десяток раненых, в том числе твой не в меру борзый крестник, лезущий вперёд, не слушая приказов, но за те пять дней, что ты изображал бревно, Северус их вылечил, и они оставили тебя единственным полноправным хозяином лазарета. Аврорские ищейки поставили всю крепость на уши в поисках какого-нибудь криминала, но ничего не нашли. Наши кабальные сроки погасили все имеющиеся проблемы с законом. Суареса посмертно объявили Тёмным Лордом, и теперь все, кто участвовал в уничтожении его армии, получат правительственные награды и богатое вознаграждение. Так что ты, Блэк, у нас теперь дважды Герой и Спаситель Магического Мира. - Да… пошли бы… они… - Так я их всех и послал, а борзописцев мы и на порог крепости не пустили, так что не волнуйся, кроме имён, они ничего о вас не знают. Новый Министр Магии Чили, получивший эту должность после того, как из правительства повыкидывали ставленников Суареса, лично приезжал в крепость вручать ордена героям, - Рабастан рассмеялся, увидев гримасу, скорченную раненым, и поспешил распрощаться. – Ну, отдыхай, Герой, а то твой крестник уже к моему горлу присматривается, скоро вцепится, если я тебя в покое не оставлю. Блэк проводил взглядом Лестранжа и попытался сесть в постели, опираясь на дрожащие, подламывающиеся руки. На помощь ему тотчас же пришёл Тэд, и магу наконец-то удалось принять вертикальное положение. Голова моментально закружилась, перед глазами всё поплыло, но Гарри усилием воли отогнал слабость и, откинувшись на подложенные под спину подушки, потребовал: - Рассказывай. Метаморф начал краткий пересказ случившихся событий, не забывая в процессе пичкать своего подопечного Укрепляющим зельем и бульоном, и к концу рассказа Блэк уже не чувствовал себя полутрупом и даже мог вполне свободно разговаривать шёпотом. Как оказалось, голос он сорвал, когда орал от боли, вызванной отдачей от уничтожения древнего медальона. - А Северус с Гермионой? Они же подпитывали меня Силой. Я не… - Нет. У них было обычное истощение. - Хоть это радует. Я же мог их «выпить». - Ты «отключил» их, когда атаковал артефакт. Так что с ними всё нормально. Только… - Что? - Тётя Гермиона, она очень изменилась… Стала жёсткой, научилась отдавать приказы. Она действительно стала одним из предводителей бывших каторжан, а они отнюдь не ангелы. Не знаю, заметил ли ты, но пятеро из них проходили по нашим ориентировкам в Аврорате. - Восемь по нашим и двое по международным. - Ох, Мо-ордредовы причиндалы! – Тэд по привычке взъерошил и так вечно торчавшие во все стороны волосы. Вбитая в аврорской школе законопослушность противным червячком грызла его подсознание, но парень усилием воли заставил заткнуться обнаглевшую живность. – Ладно… это теперь не наши проблемы. Гермиона мне всю душу вытрясла, расспрашивая про детей. Я скинул в думосбор воспоминания о висевших в твоей комнате фотографиях, но, судя по маньячному взгляду, это её только раздраконило. Так что готовься к допросу с пристрастием. - Гарри? Басти сказал, что ты пришёл в себя, - с годами голос Гермионы стал ниже и глубже, потеряв режущие слух нотки. - О! Легка на помине! Ладно, я пошёл, - обойдя ведьму по широкой дуге, метаморф ретировался из помещения. - Привет, Герми… то есть – Миона. - Да ладно, чего уж там, называй, как привык. Только, пожалуйста, не Герм. У меня с этим обращением крайне негативные ассоциации, - волшебница устроилась в ногах его постели. - Догадываюсь. Почему ты мне ничего тогда не сказала? - И что бы ты сделал? – Гермиона невесело усмехнулась. – К тому же я сама не сразу разобралась во всём, что произошло. Это сейчас мне очевидно, какой я была дурой, а тогда… Мне было 18 лет, и я хорошо знала, что такое война, но понятия не имела, как должны развиваться отношения в нормальной жизни. Ты же помнишь, во что превратилась Магическая Британия после Последней Битвы. Хогвардс - в руинах, Министерство - тоже, после чистки, проведённой Пием Толстоватым, хорошо, если выжила четверть авроров. Магический Мир не рассекретился чудом. Ещё немного, и британский премьер-министр с полным основанием мог бы решить, что им выгоднее и проще уничтожить всех магов, а не договариваться с каким-то там магическим министерством. Фактически среди всего магического населения выжили только старики, женщины и дети, если их успели спрятать. Маги и сильные ведьмы в возрасте с 18 до... скажем, 90 лет погибли или были покалечены. Только теперь я понимаю, откуда пошло это мракобесие, чудовищная безграмотность и предрассудки – была нарушена цепочка передачи знаний. А тогда вся нагрузка фактически легла на наше поколение. Сначала мы восстанавливали свой мир и заканчивали школу. Сомневаюсь, что даже сейчас Магическая Британия оправилась от этой войны. А Рон… - лицо ведьмы отражало целую гамму чувств: досаду на себя, боль, горечь, пришедшую на смену ненависти, и даже… брезгливую жалость к тому, о ком она говорила - первая любовь, романтика... "Родная, давай подождём... Вот восстановим Хогвардс... Вот я закончу академию, начну зарабатывать... мы купим дом... тогда и пойдёшь в университет". Затем: "Зарплата аврора мала... Надо помочь маме, она так сдала после смерти Фреда, и папа болеет". У нас долго не было детей, и я стала обвинять в этом себя. Хорошо хоть, мадам Помфри быстро вправила мне мозги. Оказывается, мне никто не удосужился сказать, что ведьме, применявшей Непростительные, необходимо пройти ритуал Очищения, если она, конечно, не хочет остаться бесплодной. Мне дважды повезло: ещё не было слишком поздно, и наша старенькая колдоведьма знала этот полузабытый ритуал. А потом – двое детей-погодков: "Герм, они ещё маленькие и нуждаются в постоянном присутствии матери, потерпи". Я научилась готовить и экономить каждый кнат. Вся моя жизнь вертелась вокруг дома, детей и плиты. А Молли… а что Молли? Поверь, я ничего не имею против бывшей свекрови. Она замечательная женщина… если только не жить с ней и не видеться каждый день. Все эти постоянные разговоры о рецептах новых блюд, перелицовке старых мантий, болезнях её приятельниц. Порой мне казалось, что я просто задыхаюсь в окружавшей меня действительности, что ещё немного – и я потеряю себя окончательно. Ну, а потом, когда я с боем смогла поступить на заочное отделение Магического Университета и проучиться два года, появились следы чужой помады на рубашке мужа, пятничные посиделки в компании друзей и огневиски, заканчивавшиеся вечером в субботу и съедавшие половину его зарплаты, и уже раздражённое: "Чего тебе надо, я не понимаю? Я стал начальником отдела, зарплата хорошая... Вон, посмотри на Джинни... Что за блажь идти учиться в тридцать с гаком лет? Все материны знакомые смеются!" Правда, он ничего не имел против моей работы лаборантом. Как же! Ведь при наличии работающей жены ему можно было спускать на развлечения большую часть своей зарплаты. Теперь-то я понимаю, что это было постепенное психологическое уничтожение. Рон, пусть и подсознательно, помнил, какое будущее мне пророчили после школы, и хотел доказать всем, что он выше жены, сильнее какой-то домохозяйки с нелепыми идеями. Когда я пожаловалась свекрови на его измены, Молли, как ни в чём не бывало, заявила, что любой мужчина не без греха, и надо только держать мужа в «ежовых рукавицах», чтобы не отбился от рук. Тогда я пригрозила Рону, что уйду и заберу детей. Он испугался… действительно, испугался. Стоял передо мной на коленях, просил прощения, и я… поверила. Дура, правда? Три месяца он изображал из себя идеального семьянина: интересовался домашними делами, даже в кои-то веки озадачился ремонтом нашего дома, расспрашивал меня об учёбе, проводил выходные с детьми… Они так радовались вниманию отца, что я подумала: наверное я смогу всё забыть и простить… Х-ха… А после отъезда Роуз в Хогвардс всё началось по-новой. - Почему ты не сказала мне? - Не хотела плакаться, думала, сама справлюсь. К тому же, видела, что у вас с Джинни у самих не всё благополучно, и не хотела напрягать своими проблемами. А потом ты уехал в Болгарию. Через неделю на чемпионат прибыла болгарская сборная по квиддичу, Виктор пришёл ко мне на работу в Министерство, а вечером Рон устроил мне безобразный скандал, хлопнул дверью и умчался куда-то. Он вернулся во втором часу ночи пьяный и с какой-то шлюхой в обнимку… Я пыталась не пустить его в дом. Хьюго проснулся, прибежал на шум и влез между нами… Рон откинул его к стене… словно куклу… Хью ударился затылком и заплакал от боли, и вот тогда я не выдержала и выхватила палочку, вышвырнув эту пьянь и его подстилку из дому, собрала вещи, успокоила сына и перебралась с ним в «Дырявый котёл», а наутро подала заявление о разводе. Рон нашёл меня и попытался вымолить прощение, унижался и даже плакал, говорил: сам не знает, что на него нашло, и это больше никогда не повторится, но я больше ему не верила. Ну, а дальше был суд… А точнее, фарс, именуемый судом, - Гермиона резко встала с кровати и подошла к окну, делая вид, что рассматривает что-то во дворе крепости, пальцы её сжатых в замок рук побелели от напряжения. - Ш-ш-ш, успокойся, не трави себе душу. Я знаю, что тогда произошло. Когда мы с ребятами вернулись в Магический Мир и я начал тебя искать, гоблины сумели достать протоколы обоих заседаний. Тебя заставили подписать контракт под «Империусом»? - Почему ты думаешь, что я не купилась на их предложение сама? - Ты слишком умна и осторожна для этого. - К сожалению, ты почти ошибся. У меня не было выхода, и поначалу предложение фирмы показалось мне манной небесной, но потом… Я была в панике, но когда уже была готова поставить свою подпись, заметила, что от меня намеренно прячут последнюю страницу контракта со сделанными там мелким шрифтом пометками. Это и слишком уж шикарные условия, обещанные лучезарно улыбавшимся представителем фирмы, заставило мои мозги встать на место: такой вкусный сыр мог быть только в мышеловке. Ну, а дальше… Я сопротивлялась «Империусу» изо всех сил, но ты же знаешь, магглорожденные плохо приспособлены к Ментальной магии. Смутно помню, как подписывала контракт и писала прощальную записку, а потом провал… Очнулась уже в этом аду… без палочки и с блокиратором на шее. Ты прости, но рассказывать о том, что было потом, я не буду. - Понятно… - Гарри и не собирался настаивать. Насколько они быстро сработались в экстремальных условиях, настолько же сейчас, когда опасность была позади, ощущали себя словно бы «не в своей тарелке». Их дружба пережила все испытания, но вот прежнюю лёгкость общения ещё предстояло восстанавливать. Повисшее молчание первой нарушила Гермиона: - Тэд мне сказал, что после Азкабана тебя выставили из страны и не позволяют даже переписываться с детьми? Но откуда тогда у тебя колдографии, которые он мне показывал? - Личная переписка не проходит. Поверь, я испробовал всё. Но… помнишь, как Люциус тогда, на Косой аллее, подбросил Джинни дневник Риддла? - По закону волшебник не отвечает за обронённую случайно чужую вещь? - Точно! Управляющий Британского филиала Гринготса по моей просьбе «случайно» уронил мои записи по ЗоТС и Боевой магии в сумку МакГонагалл. А она, разумеется, совершенно случайно, поделилась копией нескольких страниц своего дневника и колдографиями. Я скину воспоминания о её записях. Снимки-то тебе Тэд показывал. - Да. Они… уже совсем взрослые. Четыре года прошло без нас. Интересно, что эти лицемеры наплели про нас детям? - Не знаю… Когда Шеклболт вытащил меня из Азкабана, я думал только о том, чтобы найти их и зажить спокойно, подальше от всех этих… друзей. - Они не позволили тебе даже повидаться с ними? - А зачем? – голос Блэка буквально сочился ядом. – Потенциальный Тёмный Лорд, по их мнению, нуждался лишь в милостивом разрешении жить со стёртой магией. Зачем же было тревожить неокрепшие детские умы контактом с подобным существом? - ЧТО-О??!! – Гермиона в ужасе метнулась к другу и, схватив за плечи, заглянула в глаза, её взгляд был полон боли и неверия. – Но как же… - Силёнок у них не хватило, смогли только блокировать мою Силу на три месяца. Но тогда-то я этого не знал… Знаешь, никому об этом не рассказывал… Я выжил в Азкабане только потому, что надеялся вернуться к детям. Даже о Джинни решил не марать руки, всё же она их мать. Исхитрился связаться со Скиттер и слить ей компромат на Берроуза. - Так вот почему его убили?! - Убили? И ты, зная Петтигрю, в это поверила? Этого хмыря убила клятва о неразглашении информации несколько месяцев назад, а тогда он просто под шумок смылся из страны. За полгода до моего освобождения я узнал, что Министерство собирается выпустить по амнистии бандитов, уничтоживших мою команду, и натравил на них дементоров. Кингсли, видимо, о чём-то догадался только после того, как выпустил меня из Азкабана, и решил поступить «гуманно»! Интересно, а если бы он узнал до того, то оставил бы меня гнить в тюрьме «во имя милосердия»? - От кого – от кого, но от него я этого не ожидала, он… - Это наш товарищ по Ордену, весельчак Кингсли не мог. Шеклболт же – политик, человек, облечённый властью, а «абсолютная власть – развращает абсолютно». Но я не к тому завёл этот разговор. После стирания я думал, что у меня только одна дорога – на тот свет. Они забросили меня на Гриммо, чтобы я собрал кое-какие вещи… Честно сказать, я искал уцелевшую верёвку, чтобы повеситься, а нашёл… - Что? - Это лучше показать, чем пересказать, - Гарри взглянул в глаза подруги и, преодолевая слабость, передал «картинку» воспоминания. - Что бы им ни сказали о нас, они не поверили!!! - Это было тогда. За это время много воды утекло, им могли «промыть мозги». - Нет, они уже учились в Хогвардсе, а МакГонагалл, что бы кто ни говорил, никогда не позволила бы кому-то смешать наши имена с грязью. - Хотелось бы надеяться, - Блэк ободряюще сжал руку подруги. Изящная вязь рун на её запястье, полностью повторявшая татуировку Северуса, на мгновение заставила сердце сжаться от болезненной зависти, но он тотчас же подавил непрошенное чувство. Партнёрство. Любовь. Личное счастье. Эта дверь для него теперь была закрыта. Гарри не учёл только одного: от истощения поддерживаемые им Маскировочные чары спали, и Гермиона уже давно заметила Партнёрский браслет на его руке. - Кто твой Партнёр, Гарри? - А Северус разве тебе не сказал? - Хмм, плохо ты его знаешь. Мой муж никогда и никому не раскрывает чужие тайны. В этом смысле довериться ему всё равно, что пошептать над ямкой*. - Люциус Малфой, - привыкший к скрытности Блэк не хотел обнажать свои чувства перед кем бы то ни было, но рядом с Гермионой почему-то не смог промолчать. Желание выплеснуть наболевшее разъедало душу. Они проговорили всю ночь до рассвета. Чувство неловкости, сковывавшее их вначале, постепенно исчезло без следа. Периодически к разговору присоединялся Северус, забегавший в лазарет и в перерывах между пичканьем Блэка различными зельями успевавший вставить парочку своих коронных замечаний. Надолго задерживаться зельевар не мог – у него была куча дел по восстановлению пострадавшей во время осады плавильни и мастерской. Хорошо хоть, в возобновлении работы с мифрилом ему помогал Люк, с детства имевший дело с созданием украшений-артефактов. В один из таких набегов Принца на лазарет Гарри, который в этот момент как раз обсуждал с Гермионой способы вывести её детей из-под проклятия «Предательства крови», осенила неожиданная идея: - Северус, а вы не пробовали добиться наследства в роду матери? Ведь, насколько я помню, она была единственной дочерью главы семьи. - Семья – это слишком громко сказано. Британские Принцы были лишь младшей ветвью небогатого, но древнего рода. Основная ветвь или то, что от неё осталось, проживала, кажется, в Толедо. Я понимаю, к чему вы клоните, но всё это бессмысленно: дед выгнал мою мать из дому и не признал меня своим внуком, хотя она несколько раз пыталась с ним помириться. Я сменил имя не потому, что уважал род матери, а потому, что презирал отца. Принцы для меня ничего не значат. Мне плевать на их деньги, - Северус забрал из рук Гарри пустой фиал из-под Укрепляющего зелья и демонстративно занялся приготовлением какого-то варева. На лице застыла холодно-высокомерная маска, так хорошо знакомая бывшим студентам Хогвардса. - Хм! Обида и месть. А кто-то обвинял меня в гриффиндорщине. По-моему, это самый что ни на есть гриффиндорский подход к мести: «Знать вас не хочу, и плевал я на вас с Астрономической башни», - Блэк ответил улыбкой на не предвещавший ничего хорошего взгляд зельевара. - Вот как? И каков же, по-вашему, должен быть слизеринский подход к вопросу? - Вы хотели отомстить деду за презрение к себе и боль матери? А что может быть страшнее для таких людей, чем отвергнутый ими полукровка во главе Рода? - Блэк, вы меня не слушали? Мой. Дед. Не был. Главой Рода. - Мне приходилось работать с Испанским филиалом Гринготса. Так вот, я точно помню, что Род Принцев значится в их списках как прервавшийся по основной линии. Были, кажется, две попытки дальних родственников получить титул, но Магия Рода не признала их достойными. - Я полукровка. Мой отец был даже не магглорожденным, а обыкновенный магглом! - «Не Кровь, но Сила» - девиз Принцев. Этот род потомственных зельеваров небогат, но очень древен и уважаем в Магическом Мире. Вы с Герми сильные маги. Вы – Мастер Зелий, а она скоро получит звание младшего Мастера по Чарам. Не думаю, что мне надо вам объяснять все выгоды наличия родовых артефактов и магического источника за плечами. Вы оба сможете восстановить потерянные при серьёзном колдовстве годы жизни. - Ты не понимаешь, Гарри, - Гермиона вымучено улыбнулась, губы её дрожали. – Основным критерием отбора Родовой Магии будет наличие или возможность рождения наследников, а ни я, ни Северус… Он – после укуса Нагини, а я – после яда здешних тварей. У нас никогда не будет детей. - И ещё один вид мести. Если только Северус способен будет принять, действительно душой принять Роуз и Хьюго. - Гарри, за кого вы меня принимаете? Я не воюю с детьми! - Ага, вы их только третируете, - Блэк открыто встретил возмущённый взгляд зельевара и миролюбиво продолжил. – Вспомните своё отношение ко мне и подумайте, как бы на него отреагировала моя мама, будь она жива. - Я, кажется, уже извинился. - А я это извинение принял. Но если подобное повторится вновь, вы потеряете жену. Зельевар недовольно поджал губы и «убил» наглеца взглядом, но промолчал. Блэк был прав. Северус давно успел смириться с тем, что рано или поздно Миона вырвется из ловушки, устроенной для неё Берроузом и обязательно разыщет своих детей. И тогда только от него будет зависеть, кем они ему станут: конкурентами за её любовь, вражда с которыми будет приносить боль любимой ими всеми женщине, или союзниками, а возможно, и близкими ему самому людьми. Он опасался только одного: что Роуз и Хьюго окажутся слишком похожими на своего предателя-отца, и в нём, Северусе, как в случае с Гарри, взыграют инстинкты. И тут в голове раздался знакомый голос Блэка: «Они на него совсем не похожи. Роуз – копия Гермионы, а Хью скорее напоминает близнецов». Северус метнул подозрительный взгляд на болтающего с его женой легиллимента и проверил свои ментальные щиты. Это надо же было так распуститься, что мордредов гриффиндорец сумел почувствовать его страхи. В том, что после полученного послания с души словно камень свалился, он не хотел признаваться даже самому себе. По части интриг Северусу было далеко до своего высокородного друга, но и его шляпа недаром когда-то распределила на факультет хитрых и изворотливых, да и почти двадцатилетний шпионский стаж сыграл свою роль – сначала неохотно, а потом – всё более увлекаясь, слизеринец начал обдумывать подкинутую ему идею. И чем дальше думал, тем больше убеждался: вопреки его былым предрассудкам, мозги в голове опального героя водились. Причём, весьма неплохие. Язвительный внутренний голос тотчас же отвесил зельевару пинка: «Ты и сам бы мог до этого додуматься, если бы не упивался своей обидой». Бывший Поттер был прав: титул лорда Принца, доставшийся непризнанному внуку-полукровке, заставил бы его деда перевернуться в гробу, а введение Мионы в чистокровный род смогло бы вернуть ей молодость, здоровье и даже, вполне возможно, уничтожить ограничения на перемещения по миру, наложенные кабальным контрактом. Цель была поставлена, оставалось только её добиться. Силы быстро возвращались к Блэку. Северус на рассвете разогнал их посиделки, а уже утром с поддержкой примчавшихся в лазарет ни свет ни заря друзей он смог выйти на улицу и даже погреться несколько часов на осеннем солнышке, пытаясь усвоить свалившийся на него объём информации о событиях, случившихся за те дни, что он был без сознания. Перво-наперво, Дэн Фейрфакс заверил его, что как только местные авроры прекратили их допрашивать и разрешили покидать крепость, сыщики занялись работой над текущими делами, и теперь в агентстве всё было под контролем. Люка с Эрикой два дня назад освободили от расследований, так как они получили извещения из Пражского Магического Университета и Французской Академии Авроров о предстоящих через две недели экзаменах. Им предстояла сдача сессии, и они разрывались между библиотекой, лабораторией Северуса и тренировочной площадкой, доводя до белого каления зельевара и всех Мастеров Боевой Магии. К учебным поединкам приплели даже Рабастана, который, видимо, согласился на подобное издевательство исключительно от шока, что его, Упивающегося Смертью, попросили тренировать будущего аврора. Немного пообсуждали, как каждый из них собирается распорядиться своей частью вознаграждения, выданного властями за победу над Суаресом. В конце концов, пятьсот тысяч галеонов на каждого были совсем не маленькой суммой. Эрлих с Тэдом заявили, что уже присмотрели домик в малонаселённой части Моравии, стоявший на опушке большого леса. Анимагам нравилась Прага, но живущим у них в душе волкам необходим был контакт с природой. Дэн с Аланом приобрели квартиру в Пражском Магическом Квартале, неподалёку от агентства. Брайан же, как мог, подкалывал партнёров и сетовал на то, что их приключения так быстро закончились, а он ещё не удовлетворил до конца своего желания развеяться и временно сменить обстановку. В планы шебутного хастлера входило обзавестись яхтой и месяц поизображать из себя свободного пирата. И только парочка глядевших с обречённостью студентов едва участвовала в разговоре, ограничиваясь поддакиваниями и возмущёнными возгласами. Оказалось, что самую важную новость друзья приберегли напоследок: Люк с Эрикой решили пожениться сразу после сдачи сессии, а пришибленно-обозлённое настроение объяснялось грандиозными планами остальных сыщиков на проведение этого торжества. Будущая чета Веймаров не хотела шумихи. Возможно, им бы и удалось остановить разбушевавшуюся фантазию друзей, если бы тем на помощь не пришли присоединившиеся к «травле» среднее и младшее поколения Малфоев. А с Асторией, так же как когда-то с Нарциссой, спорить было бесполезно. Люциус же, судя по осторожным высказываниям сыщиков, продолжал делать вид, что ни детективного агентства «Чёрный ферзь», ни его руководителя не существовало в природе. Блэк смотрел на радовавшихся жизни друзей и улыбался. За те полтора года, что прошли с момента его выхода из Азкабана, они превратились из загнанных в угол зверей в уверенных в себе волшебников, с которыми мало кто захотел бы затевать конфликт. А главное – они были счастливы… Они, но не он. «Эх, лучше бы я никогда не сталкивался с тобой, Люциус Малфой!» Если бы не этот белобрысый гад, Гарри сейчас бы пришлось беспокоиться только о детях, с которыми он, даже при самом неблагоприятном раскладе, мог встретиться сразу после совершеннолетия Джеймса. Время летело. Восстановивший силы Блэк с головой погрузился в розыскную работу и составление конспектов по Боевой магии и ЗоТС, засиживаясь в библиотеке за полночь, а утром убегая в агентство ни свет, ни заря. Казалось бы, всё стало налаживаться: гоблины уже отработанным методом подбрасывали его творения директрисе Хогвардса вместе с конспектами присоединившейся к его деятельности Гермионе, взявшей на себя кое-какие редкие разделы Чар и Трансфигурации. А МакГонагалл регулярно присылала что-то вроде отчётов с новыми колдографиями. В своих записях профессор упоминала, что позволяла некоторым студентам-старшекурсникам пользоваться конспектами «неизвестных магов», те пришли в восторг от полученных знаний, и они все вместе с нетерпением будут ждать продолжения, если, конечно, авторы пребывают в добром здравии и будут и в дальнейшем передавать столь интересный материал. Это завуалированное беспокойство об их жизни и здоровье согревало сердце, заставляя Гермиону летать словно на крыльях. Но разраставшуюся в душе Гарри стылую пустоту не могли заполнить ни эти долгожданные весточки с Родины, ни работа от рассвета до заката. Так и закончился длинный, насыщенный событиями месяц май и наступил июнь. Поток клиентов в агентстве уменьшился. Казалось, что летом кипевшие в Магическом и Магловском мирах страсти несколько поулеглись. Маги, так же как и магглы, любили отдыхать и проводить отпуска где-нибудь подальше от привычного места обитания. Люк на Превосходно сдал все семь экзаменов и перешёл на второй курс лучшим студентом Пражского Магического Университета. Несмотря на то, что ему ещё оставалось учиться четыре года, молодой волшебник уже получил несколько выгодных предложений работы, в том числе от Австрийского Аврората и невыразимцев Франции, Чехии и Бельгии. Гоблины тоже посматривали на мага с большим интересом, но пока молчали, видимо просчитывая варианты. Эрика и возглавляемая ею группа из четырёх курсантов не только получили высшие баллы по всем предметам, но и на практическом экзамене по Боевой магии ухитрились не просто продержаться против опытных инструкторов положенный час, а перейти в контратаку, перехватить инициативу… и выиграть поединок. После чего Блэку, Фейрфаксу и Шеридану поступили официальные предложения от ректора Аврорской Академии занять должности инструкторов по боевой подготовке в этом учебном заведении. От этой чести они вежливо отказались. После чего перешедшей на последний курс ведьме намекнули, что всегда будут рады присутствию её друзей на своих тренировках. Через неделю после окончания экзаменов и наступления каникул молодые люди сыграли свадьбу в близком кругу друзей. Родственников-то у них не осталось. Правда, «тесный круг» оказался не таким уж и маленьким: Блэк, Эрлих с Тэдом, Дэн с Аланом, Драко с Асторией и Скорпиусом, Северус, Миллер из Австрийского Аврората с женой, чета Боуи с сыном и кузеном-интерполовцем, с интересом изучавшим свадебный обряд Магического Мира. А также парни из учебной группы Эрики, с которыми она дружила ещё с Дурмстранга, и трое университетских приятелей Люка со своими подругами и бой-френдами. Не было только Брайана, который, видимо, ещё не вернулся из своего морского «рейда» и настолько хорошо замаскировался, что его не находили совы с приглашением на свадьбу. Праздник получился лёгким и весёлым. Чтобы им не помешали веселиться вездесущие журналисты и навязчивые любители сенсаций, сыщики заранее арендовали для торжества небольшой магический ресторанчик в одном живописном месте, куда гостей должны были доставить разовые портключи. Никто не знал даже, в какой стране он находится, а значит, не мог и организовать утечку информации. После проведения полного ритуала Магического Брака гости поздравляли молодых, дарили подарки, что-то кричали, танцевали, пели и веселились. Блэк старался не отставать от остальных: пил, улыбался и даже как-то раз позволил вытащить себя в круг танцующей молодёжи, чтобы не испортить праздник другу, который и так почему-то чувствовал себя в чём-то виноватым перед бывшим любовником. Когда молодожёны отбыли в своё небольшое свадебное путешествие, а гости аппарировали по домам, Гарри, словно тень, побродив по их опустевшему дому в Праге, спустился в агентство, чтобы немного поработать с бумагами. Спать ему совершенно не хотелось. Несмотря на количество выпитого, голова была ясной. Вот только мысли всё время сбивались с проверки отчётов на так долго подавляемые воспоминания. Утопающий в зелени белый особняк. Улыбавшаяся ему голубоглазая женщина… которой уже не было в живых… И ОН – человек, которого Гарри с удовольствием вычеркнул бы из своей памяти, да вот никак не получалось. За прошедший со дня смерти Нарциссы месяц они несколько раз сталкивались в Австрийском Министерстве и на светских раутах, где Блэк был обязан присутствовать по делам агентства. Магический Мир довольно тесен. И каждый раз Гарри чувствовал его приближение ещё до появления аристократа в одном с ним помещении… И каждый раз они едва обменивались взглядами, делая вид, что не знакомы друг с другом… И каждая такая встреча выбивала привыкшего к железному контролю над эмоциями сыщика из колеи. Этот надменный взгляд, гордый поворот головы, идеально подобранная одежда, белый атлас затянутых в хвост волос… Блэка так и подмывало проверить на прочность эту ледяную глыбу, вывести из себя, заставить потерять над собой контроль. Отточенное в словесных баталиях с Северусом мрачновато-ехидное остроумие позволяло надеяться на успех, но гордость удерживала от подобного шага. «Я сказал, что не собираюсь ему навязываться, и сдержу слово. Люциуса Малфоя для меня не существует! Его нет!» Блэка привёл в чувство какой-то резкий звук. Задумавшись, он слишком сильно сжал руку, сломав зажатое в ней перо. Отчёт о последнем законченном деле, положенный ему вчера на стол Фейрфаксом, был густо забрызган чернилами. - А-а, чёрт! «Эванеско!» - Гарри отчистил пергамент и руки от грязи, выкинул в корзину обломки пера и, с тоской поглядев на отчёт, убрал его обратно в папку. Работа в голову не лезла совершенно, а вот кое-что или, точнее, кое-кто другой – да, причём в разном виде. Алкоголь не заставил мага опьянеть, он только раскрепостил его, сняв наложенный волей блок на воспоминания. Воспоминания. Память. Она удерживала одновременно столько образов. В ней надменно-холодное лицо аристократа неуловимо менялось, превращая его то во взъерошенного и перепачканного землёй радостно скалящегося ловца, сжимающего в руке отбитый в жёстком поединке снитч, то в бывшего УПСа с парализованными его заклятием ногами, вызывающе-насмешливо смотревшего на изворотливого противника в Лабиринте, то в страстного и нежного любовника. «Стоп! Опять? Блэк, тебе противопоказано пить и вообще, пора проветриться и сменить обстановку! Благо дело, завтра воскресенье, и никто тебя не приговаривал к пожизненному заключению в конторе». Убрав папки в сейф, Гарри сменил праздничную одежду на чёрные джинсы и футболку, запер дом и дизаппарировал в своё ночное убежище, привычно устроившись на окружённом с трёх сторон водой нагретом солнцем за день камне. Дневную духоту разогнал морской бриз, и маг, отбросив в сторону все заботы, наслаждался плеском волн, бездумно вглядываясь в подмигивавшие ему с ночного неба звёзды. Ночь прошла, оставив после себя какое-то умиротворение. Когда волшебник очнулся, розово-золотая заря уже вовсю полыхала над морем, а далеко над горизонтом виднелся край восходящего солнца, посылавший по воде дорожку ослепительных бликов. Рассветные сумерки спешно покидали землю, оставляя просыпающийся мир на милость яркого июньского утра. Ночное безмолвие сменилось криками чаек, пением птиц и жужжанием насекомых. Наступающий день грозил сорвать покров тайны с его ночного убежища. Обычно Гарри аппарировал раньше, не желая знать, где же наяву существует это волшебное место, но в этот раз покидать залитый солнцем берег почему-то не хотелось. С некоторым опасением разочароваться в увиденном, Блэк спрыгнул с камня и огляделся. Покрытый белым песком берег изгибался пологой косой, с двух сторон упираясь в довольно высокие скалы, которые выдавались в море, чуть сходясь друг к другу и образуя уютную почти круглую бухточку около четверти мили в диаметре. Справа, там, где скала делала более крутой изгиб, создавая естественное укрытие от непогоды, в море врезался полуразрушенный причал. А в противоположной от моря стороне клином спускалась к пляжу роща каких-то южных деревьев, среди которых маг с удивлением разглядел одичавшие садовые кустарники. За этими зарослями смутно угадывалось какое-то невысокое строение, к которому вела заросшая травой тропинка. Именно оттуда тянуло ощутимым присутствием магии. Судя по всему, в этом райском уголке давно никто не жил. Оставалось узнать, где же находится это место и кто его владелец. Подсознательное ожидание перемен вылилось в чёткое желание сделать это Убежище своим домом. Бывшего аврора тянуло немедленно осмотреть постройки, но полученный в течение жизни опыт предупреждал не торопиться. Место явно имело собственный магический источник, и на то, чтобы маги покинули такой райский уголок, должны были иметься веские причины. Блэк досконально исследовал берег, проверив каждую щель на всём участке между скалами, насколько мог, попытался обследовать и сами скалы. На одной из них, скрытая от посторонних глаз высоким выступом, причудливо вилась выбитая в камне лестница, ведущая к двухъярусной площадке для ныряния. А возле другой была отгороженная причалом глубокая заводь, которая явно предназначалась для стоянки небольшой яхты. Рощица, тянувшаяся от берега, тоже давала пищу для размышлений: непроходимые сейчас заросли цветущих растений когда-то были ухоженным садом, примыкавшим к дубовой роще. Благодаря «трудовому воспитанию», полученному у Дурслей, Гарри всегда неплохо разбирался в декоративных растениях и садовых деревьях. Посреди всего этого полудикого великолепия возвышался небольшой двухэтажный дом… А точнее, даже не возвышался, а являлся частью скалы. Строение явно было создано на основе уже имевшихся естественных пещер и дополнено фасадом, выложенным из местного коричневого с тонкими бежевыми прожилками камня. К сделанному в виде галереи входу с двух сторон, широкими крыльями примыкали построенные из потемневшего со временем дерева веранды с крытой красной черепицей крышами. Это место могло бы вызвать вздох восхищения, если бы не лежавшая на нём печать запустения. Покрытые изящной каменной вязью колонны входа и деревянные столбы веранд были густо опутаны вьющимися растениями, частью цветущими, а частью – высохшими. Входная дверь болталась на одной петле, словно в неё когда-то выпустили «Бомбарду». Садовая мебель на верандах разломана и перевёрнута кверху дном. Ставни на окнах второго этажа сорваны, а стёкла разбиты. Крыши веранд просели и нуждались в ремонте. Несмотря на окружающую его буйную зелень в яростном свете утра, дом выглядел смертельно больным и умирающим. Но где-то там, в его глубине, упрямо пульсировала искра магического источника, а значит, не всё ещё было потеряно. Стараясь не шуметь, Гарри раздвинул опутывавшие вход побеги дикого винограда и осторожно, крадущимся шагом, двинулся вглубь дома по галерее, обходя подозрительные обломки и фонящие магией места. У него складывалось такое впечатление, что здесь произошло какое-то сражение и обитатели покинули жилище. Ауры смерти бывший аврор в этом строении не ощущал. Ему удалось спокойно добраться до конца галереи и попасть в просторный холл, по обеим сторонам которого на второй этаж полукругами поднимались заваленные мелким мусором лестницы, когда половица под его ногами скрипнула, и Блэк почувствовал, как пробудилась спавшая ранее магия дома… начавшая изучать незваного пришельца со всё возрастающим недоверием и гневом. Легиллимент едва не упал от обрушившегося на него ментального удара и срочно возвёл самый мощный Щит, на который только был способен. Жуткая смесь обиды на покинувших его хозяев, тоски, горечи, надежды, гнева и безумия хлестала по нервам, вызывая сильнейшую головную боль, а посреди всего этого кошмара на самой границе восприятия клубилось что-то запутанное и непонятное, полыхающее всеми оттенками красного – от алого луча зари до почти чёрного цвета свернувшейся крови. Привыкший к виду аур Блэк никогда раньше не видел ничего подобного. Интуиция подсказывала, что надо уносить ноги. Дом оказался не мёртвым, как он ожидал, а сошедшим с ума от долгого пренебрежения вложенной в стены при создании магии Кровной Защитой. Как раз именно такими объектами и занимался Люциус. Люциус… Всплывший в памяти непрошенный образ едва не стоил магу жизни. Те, кто когда-то построил эту морскую виллу, не пожалели Магической Силы на создание Защиты, и теперь весь этот ничем не сдерживаемый арсенал обрушился на голову неосторожного чужака. Блэк перепрыгивал возникавшие словно неоткуда ловушки, уворачивался от огненных шаров и ледяных стрел, руганью на Серпентаго разгонял смертельно опасные и очень достоверные миражи змей, проскакивал между норовящими раздавить его стенами. Всё вокруг, казалось, взрывалось, летало, горело и грохотало, но Гарри, которого впервые за прошедший месяц покинула засасывавшая в серое болото повседневности хандра, готов был смеяться в голос от переполнявшего его боевого куража и бившей фонтаном энергии. Магический источник, на котором стояла вилла, подходил его Силе до малейшего нюанса, а сам дом воспринимался как старый, больной, и от этого бросающийся на всех верный пёс с занозой в лапе. Надо было только вытащить эту «занозу», но для этого необходимо было иметь на это официальное право. Поиграв ещё минут пятнадцать в кошки-мышки с буквально оживающим на глазах магическим строением, Блэк рыбкой вылетел в разбитое окно, перекатился по веранде, умело уходя от очередного запущенного в него огненного шара, и, перепрыгнув через перила, отбежал подальше от настроенного на «продолжение банкета» дома: - Ничего, родной, не расстраивайся, я ещё вернусь. Отдышавшись и починив кое-где подпалённую и порванную одежду, Гарри направился на поиски цивильного выхода из маленького поместья. Тот нашёлся за разросшимся садом. На покосившихся воротах, прикрытых от любопытных магглов чарами «Отвлечения внимания», красовалось объявление с печатью Гринготса, в котором на пяти языках сообщалось, что вилла «Морской конёк» с прилегающими к ней бухтой, ……. акрами сада и дубовой рощи выставлена на продажу. Всем интересующимся покупкой рекомендовалось обратиться в Хорватский филиал банка. - Та-ак, кое-что я уже выяснил: название и страну, осталось наведаться в банк, заручившись предварительно рекомендательным письмом от Грайкхара, - с хорватским филиалом Блэку ещё дел иметь не приходилось, а лишняя информация и протекция ещё никому не мешали. Гоблины отличались нелюбовью к сплетням о представителях своего народа, но обожали собирать информацию обо всех остальных существах. Гарри с лёгкостью получил от Грайкхара рекомендательное письмо. После того как сыщики помогли уничтожить империю мешающего их бизнесу Суареса, гоблины готовы были на руках носить магов Блэка. А вот сведениями о некоем Хайраде – гоблине, занимавшемся в Хорватском филиале продажей недвижимости, управляющий делился неохотно. Сказал только, что тот знает своё дело и приятен в общении. И если первое, с точки зрения гоблинов, считалось высшей похвалой, то второе среди этого немногословного народа было синонимом болтливости. Невысокий даже по меркам этой расы гоблин действительно отличался непривычным радушием и говорливостью. Не прошло и получаса, как он, не заглядывая в собственные записи, выложил всю информацию о вилле: дату постройки, план территории, список всех предыдущих владельцев и, вскользь упомянув о «небольших проблемах с Защитой», предложил приобрести её за сумму, превышавшую стоимость их дома в Праге. Блэк, уже поднаторевший в общении с хитрым народцем, знал, что, с точки зрения гоблинов, это не обман, а проверка клиента «на вшивость». Если покупатель начинал торговаться, выдвигая серьёзные аргументы, то переходил в категорию достойных уважения партнёров, а если нет – что ж, значит, он заслуживал подобного обращения. Гоблины не считали глупость смягчающим обстоятельством. Именно поэтому Гарри не стал орать и возмущаться, а просто коротко и вежливо перечислил банковскому служащему все недостатки виллы, выдвинув встречное предложение, включавшее в себя четверть первоначально запрошенной суммы. Они торговались около часа, искренне наслаждаясь процессом, пока не сошлись на одной трети. И только тогда Хайрад рассказал Блэку всё без утайки. «Морского конька» построил в конце XIX века один сильный чистокровный маг, в своё время увлекавшийся политикой и имевший множество врагов, для того, чтобы в тишине и покое прожить остаток дней, нянча внуков и правнуков. Этот человек неплохо разбирался в Магии Крови и вовсе не считал её чем-то тёмным и предосудительным, а посему, учитывая славное боевое прошлое и вполне объяснимую паранойю, создал Защиту, скорее подходящую магическому замку или пограничной крепости, вложив в этот процесс всю душу и накопленные с годами знания. И всё было замечательно, пока его внук и вся его семья не погибли во время войны с Гриндевальдом, а вилла не перешла по наследству дальнему родственнику, который был ярым адептом Дамблдора и проповедовал избавление от замшелых предрассудков вроде обрядов поддержания Родовой Защиты. Какое-то время чары держались на старых запасах, но всему приходит свой срок, и после смерти последнего хозяина его сын затеял, было, перестройку, грубо вмешавшись в наложенную на строение магию, и тогда дом взбунтовался, отторгнув нежеланного владельца. Если бы тот вовремя обратился в Гринготтс за помощью ликвидаторов проклятий, катастрофы можно было бы избежать, но этот хитромудрый пескарь не пожелал тратиться на спасение родового гнезда, втихаря продав виллу богатому магглорожденному волшебнику. Вот тогда-то и начались настоящие проблемы. Нувориш постеснялся афишировать, что не может справиться с каким-то домом, и попытался разобраться с ним своими силами. Это едва не закончилось смертью для него и двух ликвидаторов, полезших спасать незадачливого владельца. В общем, к тому времени, как Защитой дома занялись всерьёз, она окончательно сошла с ума и нуждалась уже не в работе ликвидаторов проклятий, а внимании опытного Плетельщика. Вот только очередь на их услуги была огромной, а потенциально опасными строениями и вовсе занимался только один маг. Так что Хайрад не надеялся избавиться от этой обузы в ближайшие пару десятилетий, и предложение Блэка стало для него манной небесной. Подписание документов не заняло много времени, и в Прагу Гарри вернулся уже полноправным владельцем «Морского конька». Друзья отреагировали на это известие по-разному. Алан с Тэдом посчитали укрощение строптивого дома интересным приключением, а вот их партнёры, с детства имевшие представление о Магии Крови и её последствиях, поглядывали на шефа с тревогой, но отговаривать от задуманного не пытались. За последний месяц они впервые видели в его глазах живой интерес и вовсе не хотели, чтобы он вновь превратился в робота, помешанного только на работе. Эрлих с Дэном заикнулись было о необходимости осмотра виллы Плетельщиком, но, наткнувшись на мрачный взгляд, решили свернуть дискуссию. После истории с Бурке маги агентства знали о Даре Люциуса и понимали, что их друг скорее свернёт себе шею, чем пойдёт на поклон к бывшему любовнику. Единственное, на чём они настояли, было разрешение сопровождать и подстраховывать друга в этом опасном деле. Для следующего «общения» с домом Блэк выбрал утро следующей субботы, чтобы хорошенько подготовиться и приступить к делу выспавшимся и полным сил. Перевернув библиотеку Честера вверх дном и восстановив в памяти кое-что из прочитанного в Азкабане, Гарри удалось наскрести кое-какую информацию, приведшую к определённым выводам. Особенно помог дневник одного старого мага, по слухам, обладавшего Даром. К сожалению, этот волшебник не обладал писательским талантом, но некоторые из сделанных им заметок заставили Блэка задуматься об увиденном им на вилле. Этот клубок «незнамо чего», светившийся недобрым светом на грани восприятия… был теми самыми пресловутыми «нитями», с которыми работали Плетельщики. И по всем законам Магии и Магического Мира Гарри в свои 42 года никак не мог их видеть, но, тем не менее, видел. Это, конечно, вызывало сильнейшую головную боль и перенапряжение, но этим можно было воспользоваться. В субботу пятеро магов, материализовавшихся на берегу моря в бухте «Морского конька», осторожно направились по едва различимой в траве тропинке к вилле, держа палочки на изготовку. В этот раз дом не выглядел таким уж мёртвым, а скорее затаившимся в ожидании следующего раунда схватки с интересным противником. Гарри уговорил своих друзей не вмешиваться, только в крайнем случае прикрыть его щитами, и осторожно перелез через перила веранды, тотчас же уворачиваясь от атаки целого роя ледяных стрел и парализующих дротиков. В этот раз он не собирался забираться так далеко, а на периферии Защита не могла похвастать таким разнообразием сюрпризов, как было в самом доме. Доверив заботу о своей целостности инстинктам и интуиции, маг сосредоточился на том запутанном клубке и попытался распутать ведущие к веранде «нити». Сначала у него ничего не получилось – слишком часто приходилось отвлекаться на спасение от атак, но потом он уловил цикличность наносимых ударов и вошёл в ритм, легко перемещаясь по разрушенной веранде. Медленно и неохотно «нити» поддавались воздействию его Силы и тотчас же теряли интенсивность свечения. К обеду половина веранды уже была пригодна для безопасного существования. Друзья, сперва довольно часто вмешивавшиеся в процесс, постепенно, когда необходимость в их помощи отпала, стали дежурить парами: одна пара следила за безопасностью шефа, другая – с помощью бытовых чар приводила в порядок очищенное пространство. После полудня Блэку пришлось-таки сделать перерыв на обед и выпить Укрепляющее и Обезболивающее зелья, так как головная боль к тому времени стала просто изматывающей, и он начал совершать ошибки. Поспав на наколдованных матрасах несколько часов и искупавшись в море, друзья вернулись к прерванной работе. В этот раз ювелирная работа по распутыванию давалась Гарри уже легче, а поиск «нитей» не вызывал такой мучительной боли. Только появилась другая проблема: с увеличением скорости продвижения, быстрее наступало магическое истощение, и к шести вечера он просто падал от усталости. Но и одна из веранд была полностью очищена от враждебной новому хозяину магии. Так продолжалось несколько дней подряд. Постепенно нужда в помощниках отпала, и Блэк стал появляться на вилле вечерами после работы в агентстве. С каждым таким посещением в доме освобождалась от ловушек одна, а то и две комнаты, и через неделю ему осталось разобраться только с самим находившимся в подвале Магическим Источником. Это отняло много времени и сил. В тот день друзьям пришлось на себе тащить домой его бессознательное тело. Но Блэку удалось сделать, казалось бы, невозможное: не имея опыта Плетельщика, не до конца понимая и владея этими Силами, Гарри сумел полностью восстановить Защиту «Морского конька». Теперь оставалось только провести обычный ритуал подновления и перевода чар на нового владельца. Дом присмирел, и в его ауре стали проглядывать нотки спокойствия и искреннего уважения к победившему его магу. С ритуалом помогли гоблины, и Гарри с головой ушёл в работу, деля всё своё время между агентством и ремонтом виллы. Требующих серьёзного вмешательства разрушений было не так уж и много. Бригада гоблинов-строителей перекрыла крышу и поменяла окна за три дня. Остальным же занялся сам Блэк, где магией, а где и собственными руками приводя дом в порядок. Извечная присказка тёти Петуньи: «Лишние мысли лезут в голову? Займись работой!» пришлась как никогда кстати. Никакие посторонние думы и воспоминания его больше не отвлекали. Днём. А вот ночью… Люциус ухитрялся пробираться в его сны даже сквозь дурман снотворных зелий. Иногда гордо-насмешливый, словно бросающий ему вызов. Иногда – ласковый. Но всегда страстный и неукротимый. Наутро татуировка на правом запястье чернела, наливаясь болью, но Блэк гнал от себя эту боль. Беспокоившие сначала лишь изредка, эти сладко-горькие, тревожные сны со временем стали приходить каждую ночь, и Гарри просыпался от собственных стонов среди мокрых, сбитых в кучу простыней. А днём в агентстве ходил мрачный, с трудом удерживая себя от мелочных срывов. Порой ему начинало казаться, что это чёртов Малфой насылает на него эротические сновидения, настолько достоверными порой бывали «картинки», и тогда под утро, вылезая из ледяного душа, Блэк сквозь стучавшие от холода зубы на чём свет стоит клял высокомерного блондина. Странное дело, но после этих эмоциональных высказываний Партнёрский браслет обволакивал руку приятным теплом… словно проклинаемый чувствовал удовлетворение от мучений бывшего любовника. Гарри гнал от себя эти бредовые мысли, но постепенно стал замечать, что порой он чувствует чьи-то эмоции. Чувство было слабым, едва ощутимым, и возникало видимо только тогда, когда Люциус испытывал какие-то яркие ощущения: опасность, гнев, радость. Не будь у него за плечами трёх лет ментальной связи с Воландемортом, он не обратил бы на это внимания, списав на постоянное переутомление и бессонницу, но с каждым днём эти ощущения нарастали, обретая полутона и подробности. Порой Блэк ощущал даже аромат кофе, которым наслаждался Люциус, а в том, что это был именно он, волшебник уже не сомневался. В такие, особо чувствительные, дни Гарри старался как можно сильнее нагрузить себя работой. Друзья держались из последних сил, стараясь не послать гиперактивного шефа куда подальше, и уже всерьёз подумывали уговорить его пойти на пару недель в отпуск. За выходные, вечера и бессонные ночи Блэк в какие-то десять дней ухитрился полностью восстановить весь первый этаж виллы, включая холл, библиотеку, кухню-столовую, галерею и веранды. А также очистить от мусора второй этаж, на котором располагались шесть просторных спален с собственными ванными комнатами (по три в каждом крыле) и – в отдельном флигеле – хозяйские аппартаменты, состоявшие из большой, светлой спальни, огромной ванной и двух небольших кабинетов. Он даже подобрал комнаты детям и продумал будущую отделку, ориентируясь на их интересы. Пару раз в гости к нему на огонёк заглядывала чета Малфоев. Их последний визит закончился тем, что Астория пообещала помочь с дизайном и подбором мебели для дома, а в очередной раз поругавшийся с отцом Драко дал адрес агентства по найму домовых эльфов и пригрозил натравить на неуёмного трудоголика своего крёстного. Что с радостью и сделал. Примчавшийся на следующий же день зельевар шипел не хуже разозлённой кобры, сквозь зубы поминая добрым словом блаженных, дураков, героев и самого Годрика Гриффиндора вкупе с его тупоголовыми последователями, но от упоминания покойного Джеймса Поттера воздерживался. Напичкав Гарри целым комплексом различных зелий, он взял с него слово, что тот возьмёт отпуск хотя бы на две недели и поедет куда-нибудь отдохнуть, чтобы восстановить потраченные силы. Слово Блэк дал, но вот сдержать его всё никак не получалось. То запутанное дело требовало его внимания, то друзья Эрики просили позаниматься с ними Боевой магией, да и в преддверии наступавших через неделю каникул в магических школах Гарри хотел обустроить спальни детей. Знал, что этим летом он не сможет их увидеть или передать весточку о своём местонахождении, но всё равно подсознательно надеялся на чудо. И как ни странно, оно всё же случилось. Хотя… этот человек никогда не ассоциировал себя с этим волшебным явлением. Он просто, по-магловски, позвонил на номер детективного агентства, попросив позвать к телефону Блэка, и, когда замордованный работой на износ и бессонными ночами сыщик взял трубку, мило поздоровался: - Привет, кузен. Сто лет – сто зим. Гюнтер сказал, что тебя опять наградили за очередное спасение мира? - Дадли?! Рад тебя слышать. Ласт говорил, что ты собирался ко мне в гости заскочить. Месяц прошёл, а от тебя ни слуху, ни духу. - В очередную командировку дёрнули, только сегодня вернулся. Но через неделю точно жди в гости, вот мой Стив вернётся из этого вашего Хогвардса, и мы вдвоём нагрянем. Он у меня тоже гриффиндорец. Следующих слов двоюродного брата Гарри просто не слышал, тупо уставившись на своё ошарашенное отражение в зеркале: «Стив! Стивен-гриффиндорец! Стивен Лозински! Мерлин!!! Какой же я идиот!»