"Награда для героя" Часть 3. «Придумай меня живым».

Люциус выскочил из гостиной в сад, с трудом удержавшись от того, чтобы изо всех сил хлопнуть дверью. Его душил гнев, ставший для аристократа в последнее время частым гостем. Не оглядываясь на застывшего на пороге сына, с тревогой смотревшего вслед взбешенному отцу, мужчина быстрым шагом прошёл по дорожке и скрылся в укромном уголке сада, когда-то облюбованном Нарциссой. Нарси всю жизнь не любила вычурность, помпезность и темноту родовых склепов. И когда пятнадцать лет назад в нём проснулся Дар Плетельщика и их семья, сумев вылезти из канавы, в которую их зашвырнуло колесо истории, приобрела это запущенное поместье, Нарцисса в шутку взяла с него слово, что он никогда не возведёт на территории «Эдельвейса» ни одного мавзолея. Она хотела, чтобы её прах после смерти покоился в этом саду, и Люциус выполнил последнюю волю подруги, которая прикрывала его спину все сорок три года брака. И вот теперь этот тихий уголок сада стал для него чем-то вроде исповедальни. После всех дневных дел словно какая-то сила тянула его сюда, чтобы излить свои думы и сомнения. Да и в самом деле, с кем из своего окружения он мог бы сейчас поговорить по душам? Драко? Не к лицу отцу было жаловаться на судьбу сыну. Он привык быть для наследника незыблемой скалой, способной справиться с любыми штормами и ураганами, и не хотел стать объектом жалости. Северус – ушёл. Тихий внутренний голос подчас ехидно напоминал магу, что он сам прогнал старого друга, но Люциус не желал его слушать. Усевшись на любимой скамейке Нарциссы, он откинулся на спинку и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и взять под контроль свой гнев: - Помнишь, Нарси, когда-то я говорил, что готов молиться Мерлину, богу, чёрту или дьяволу, лишь бы мозги у нашего сына встали на место и он наконец-то взялся за ум, перестав прятаться от ответственности, словно страус? И вот этот день настал! Взяв на себя бремя Главы Рода и с честью выйдя из этой передряги, он показал себя достойным титула лорда. И что? Недели не проходит, чтобы мы не сцепились по какому-либо поводу… - Люциусу на мгновение показалось, что он слышит тихий смех Нарциссы и её вопрос: «И каждый раз камнем преткновения в споре является твой Партнёр?» - А сегодня он заявил мне… Мне-е!!! Что это я прячу голову в песок словно страус, не желая признавать очевидного! И при этом отстаивал свою точку зрения так яростно, что я чуть не сорвался, влепив ему пощёчину за неуважение к отцу… Да если бы на моём месте был Абрахас, Драко даже одним «Круциатусом» не отделался бы! Собственно, воспоминание об отце меня и остановило. Я заставил себя успокоиться, а потом подумал: волчонок-то вырос, заматерел и теперь показывает зубы… Поздновато, конечно, до него дошло, но лучше поздно, чем никогда. Вот если бы только он не пытался лезть в мою личную жизнь. Эх, Нарси, Нарси… Почему вы с Северусом мне ничего не сказали? Почему доверились этому… Блэку? «Потому, что он твой Партнёр и сделал бы всё возможное для твоей безопасности». - Ну да-а! Это «Долор вомикал» ты считаешь необходимой мерой? «Тебя поглощала Тьма». - Я уже почти загнал её обратно, когда он… И это ты называешь проявлением заботы? Партнёрским доверием? Блэк – чужак, который никогда не примет нас и не станет для нас своим! «Поговори с ним». - Нет. У него был шанс всё объяснить, когда я пришёл в себя, но он не посчитал нужным задержаться в «Эдельвейсе». Даже эмпатическую связь по Партнёрскому Браслету заблокировал на несколько дней. Я тогда чуть с ума не сошёл, а они, оказывается, геройски побеждали очередного Тёмного Лорда в Южной Америке! И эти его… - Люциус вовремя оборвал словесные излияния: несмотря на многолетнюю дружбу с Нарциссой, они никогда не обсуждали свои постельные игры с любовниками, а то, что он чуть, было, не произнёс, как раз и относилось к этому разряду… Ну-у… почти относилось. А как ещё можно было воспринимать вдруг появившиеся спустя пять дней «молчания» сны, явно навеянные сильным легиллиментом, в чьей личности тёмный маг не усомнился ни на минуту. При воспоминании об этих самых… видениях аристократ вновь почувствовал, как на него накатывает приступ отошедшей, было, в тень злости… прежде всего – на себя, за то, что он, шестидесятисемилетний маг, не может контролировать каждый раз подступавшее в таких случаях возбуждение. О Блэке… об этом человеке Люциус даже думать не хотел… Только вот не получалось. А всё они, треклятые сны! Когда впервые, спустя пять дней глухого ментального молчания, ему приснился первый подобный сон, он даже обрадовался. Это означало, что вопреки его опасениям, с Вечным-Героем-лезущим-куда-его-не-просят ничего не случилось. Вот ведь как повернулась жизнь: его предали, а он, Люциус Малфой, тёмный маг в двадцатом поколении, жёсткий, а порой, жестокий человек… беспокоился о предателе. Если бы он услышал подобное предположение раньше, то, ни грамма не сомневаясь, отправил бы сумасшедшего, высказавшего эту бредовую идею, прямиком к колдопсихиатрам. А теперь? Люциус даже самому себе не хотел признаться, что в ту ночь, когда впервые к нему пришли эти сны, с души словно бы свалился тяжёлый камень, не дававший магу дышать полной грудью. Вот только, как выяснилось, он рано радовался: видения оказались изощрённой пыткой. А как ещё назвать состояние, когда стоит только тебе закрыть глаза, как ты видишь перед собой скуластого смуглокожего мужчину с пробирающим до костей взглядом пронзительных зелёных глаз. Не красавца, нет, но, тем не менее, привлекавшего к себе все взоры, где бы он ни находился. Чем привлекавшего? А Мерлин его знает… Хотя, может, и он не знает… Силой? Цельностью? Харизмой? Обаянием? Всем понемногу. Эти чёткие видения наутро оставляли после себя сладко-горькое послевкусие, но Люциус не мог их прогнать, и каждую ночь перед ним снова и снова возникал ОН. Яростно скалящийся, сеющий вокруг себя смерть в горячке боя. Насмешливо глядящий на него сверху вниз в Лабиринте. Летающий на метле, словно птица. Но чаще всего – разметавшийся на кровати среди смятых простыней и шепчущий искусанными в порыве страсти губами: «Люциус…» Колдун мог его видеть, слышать, даже чувствовать запах и… не имел возможности дотронуться даже пальцем. Люциус не верил, что такой сильный маг, как Блэк, не мог поставить блоки на своё подсознание, а значит… значит, он просто не хотел этого делать. Знал о своей власти над ним, Люциусом Малфоем, и хотел вынудить его прийти к нему на поклон. «Не дождёшься! Мистер Тёмный Демон». Как ему сообщили вездесущие доброжелатели, так окрестили Блэка после победы над Суаресом падкие на мрачных таинственных героев светские дамы Европейского Магического Сообщества. А тот, как будто действительно задавшись целью подтвердить это прозвище, появлялся на обязательных светских раутах неизменно невозмутимый, холодный и затянутый во всё чёрное… Знал бы этот мерзавец, каких усилий стоило Люциусу при встрече не наброситься на него, сорвав эти самые тряпки, чтобы только увидеть тень эмоций в затягивающих, словно Бездна, зелёных глазах. «Ну, ничего! Я доказал ему, что в эту игру можно играть вдвоём. Слава Мерлину, не только Блэку доступна Легиллименция». От воспоминаний об эмоциях, передаваемых ему по утрам Партнёрским Браслетом, на лице Люциуса расплылась довольная улыбка. «Люциус! - призрачный голос вернул его к действительности. – Выслушай Драко и Северуса». - Я знаю всё, что они собираются мне сказать! «Тогда наш сын прав, ты действительно страус… Или лучше сказать – осёл. Во всяком случае, упрямство у тебя соответствующее». - «И ты, Брут». «Поговори…» - по летнему саду словно пролетел ветер, и ощущение присутствия кого-то близкого и родного исчезло. Люциус ещё немного посидел на садовой скамье, надеясь, что оно вернётся, но, так и не дождавшись этого, поднялся и, поправив мантию, направился в сторону аппарационной площадки. Гнев на Драко прошёл, оставив после себя глухую тоску, преследовавшую его весь последний месяц… Тоску, вовсе не связанную с натянутыми отношениями между ним и сыном. В душе Люциус неимоверно гордился наследником. Малфой заставил себя встряхнуться и подавить хандру. Ему нужно было поговорить с управляющим Австрийского филиала Гринготтса по очень важному и серьёзному делу: «Я и так слишком долго тянул с этим. Надо было передать титул сыну сразу после того, как пришёл в себя. Но он слишком разозлил меня этими разговорами о Блэке». Среди чистокровных семей Магического Мира, с продолжительностью жизни волшебников в 130 – 140 лет, было принято передавать титул наследнику по достижению тем определённого уровня зрелости и ответственности, оставляя за собой право Veto. С каким-то конкретным возрастом это никак не было связано. Бывало, Наследник получал титул и в 30 лет, если предыдущий Глава Рода болел или занимал какой-то ответственный пост, а молодой маг на деле доказал свою готовность нести это тяжкое бремя. А бывало, что какой-нибудь прожигатель жизни и до девяноста лет ходил в Наследниках, а его дряхлеющий родитель выжидал, когда же подрастёт внук или правнук, чтобы скинуть на его плечи заботу о благополучии Рода. Освобождение от обязанностей давало многое: возможность целиком посвятить себя науке, путешествовать, да хоть лезть в жерло вулкана и при этом сохранять контроль над действиями своего преемника. Для Люциуса это было возможностью целиком посвятить себя развитию своего Дара, больше не отвлекаясь на политические интриги и страх сделать неверный шаг, подставив свою и так серьёзно пострадавшую семью под очередной удар иногда слишком уж слепого правосудия. Был и ещё один аргумент, но о нём аристократ предпочёл благополучно забыть. Дело было в том, что ещё месяц назад, когда он действительно считал, что Блэк станет для него кем-то большим, чем случайным любовником, Люциус с его опытом записного интригана понял, что рано или поздно колесо истории сделает следующий виток, и в прошедшем ад сыщике «благодарная общественность» вновь увидит Спасителя Магического Мира. Вот тогда-то на его Партнёра обрушится всё внимание этих «доброжелателей». И если свободному Мастеру-Плетельщику они ещё простят близкие отношения со своим кумиром, то на бывшего Упивающегося, Главу Тёмного Рода просто устроят охоту, а в этом случае могут пострадать Драко, Астория и Скорпиус. Невозмутимый, как маггловский Будда, Грайкхар, с которым Люциус обычно вёл дела в своей тайной деятельности Плетельщика, подготовил все необходимые документы в кратчайшие сроки. Малфой достаточно часто контактировал с этой расой, чтобы понять – мудрый старый коротышка был очень доволен. Ещё бы: переложив заботы о семье и поместье на плечи своего преемника, Плетельщик получал возможность целиком и полностью посвятить себя работе. А учитывая редкость Дара и прогрессирующий повсеместно упадок Кровной Магии и древних искусств во всём Магическом Сообществе, один только список строений, требующих экстренного вмешательства, был длиной в морскую милю мелким шрифтом. Не упоминая уже о тех местах, что ещё сохраняли кое-какую стабильность, но вот-вот угрожали в него попасть. Опись оных составляла целый том, который с трудом поднимала пара гоблинов. Люциус и так с тех пор, как очнулся после получения проклятия, работал, словно одержимый, стараясь заглушить разрывавшие душу пустоту, гнев и боль предательства. Раньше он использовал свой Дар от силы раз в неделю, если дело касалось рутинных обновлений и установки новой Защиты, и раз в две-три недели, если предстояла серьёзная борьба с «чокнутыми» поместьями. Теперь же… Маг, оставив себе один день на подготовку и разведку местности, пару дней – на сам изматывающий силы процесс и сутки – на восстановление сил, набрасывался на заброшенные полные опасных ловушек поместья, словно Дон Кихот на ветряные мельницы. И азарт его был тем сильнее, чем опаснее была предстоящая работа. И если бы Мордред не унёс куда-то языкатую ехидну по имени Брайан Линкс, сей наблюдательный не-совсем-джентльмен не преминул бы провести кое-какие аналогии между одержимостью некоего аристократа и воинствующим «трудоголизмом» известного сыщика. И самым мягким из его заключений, пожалуй, было бы: «Клиническая ушибленность всей головы на фоне хронического недотраха и прогрессирующего спермотоксикоза». За последние двадцать дней Плетельщик ухитрился проредить длиннейший список так, как ему ранее не удавалось и за два-три месяца. Вновь построенные усадьбы, старинные поместья, замки, виллы сменяли друг друга, словно в калейдоскопе, оставляя в памяти лишь череду полузабытых образов и ощущений, дававших возможность на несколько дней отвлечься от невесёлых дум и бушующих в душе страстей. Всю свою ярость, гнев и страсть он выплёскивал на норовящие угробить неосторожного противника магические строения, вынуждая сошедшую с ума Защиту в испуге отступать под напором бушующих за внешне невозмутимой оболочкой страстей. Рутинные дела Люциус щёлкал, словно орешки, создавая лишь базовый каркас будущей защитной сферы и отдавая на откуп хозяевам и работникам Гринготтса возможность довести до ума детали. В последнее время он всё чаще ловил себя на том, что из всего списка названий с краткими описаниями выбирает лишь те строения, борьба с которыми заставляла его выкладываться до предела, буквально выпадая из реальности почти на сутки после завершения процесса. В конце концов, Люциус, наплевав на условности, попросил Грайкхара составить для него новый перечень, в который входили бы только подобные дома и поместья, вне зависимости от соотношения сложности задания и величины вознаграждения. Вот так и получилось, что при подобном подходе к вопросу сиротливо обитавшая где-то в последней трети первоначального списка Хорватская вилла «Морской конёк» плавно переместилась на двадцатое место нового перечня… и вдруг в один прекрасный день из него исчезла, невольно оставив памятку об этом редком событии где-то в подсознании тёмного мага. А Люциус, пожав плечами, приступил к очередному суперсложному «оживлению» уже лет пятьдесят пользующегося недоброй славой замка в Нормандии. Обычный замок, полный ловушек, проклятий и неупокоенных душ. Обычная рутина. Если бы он только знал тогда, чем завершится для него этот проект… *** На подъездной дорожке к уютному двухэтажному дому, утопающему в разросшихся кустах сирени и жасмина, остановился серебристый «Ягуар», из которого вышел крупный, высокий мужчина с коротко стриженым ёжиком каштановых волос и пронзительным взглядом привыкшего к постоянной опасности человека. Ловкие экономные движения, казалось бы, слишком мощного на первый взгляд тела выдавали в нём полицейского или военного, а задумчиво-настороженное выражение лица говорило о наличии какой-то проблемы, которую ему предстояло разрешить в ближайшее время. Вот только долго раздумывать здоровяку не пришлось: на первом этаже дома открылось окно, и женский голос позвал: - Дэ? Дад, проходи скорее… А перебивший его мужской добавил: - А то Селена нас с Джорджем до твоего прихода отказалась подпускать к своему пирогу. Так что если ты не хочешь стать причиной нашей голодной смерти, во имя Бога и Мерлина поторопись! Открытая улыбка осветила лицо вновь прибывшего, стирая печать забот, и Дадли Дурсль, майор Британской Морской пехоты, вошёл в дом, с порога поприветствовав хозяев и пожав руку их гостю, с которым не раз встречался в компании своей бывшей жены и Найла, со временем ставших для него добрыми друзьями: - Здравствуй, Джордж. Салют родителям будущего великого мага! Найл Лозински, за последние полчаса едва не истекший слюной над испечённым женой пирогом, моментально утянул всех в столовую: - Всё! Все разговоры потом! А сейчас – за стол, Хогвардс-Экспресс прибудет на Кингс-Кросс через три часа. Его высокий рыжеволосый друг усмехнулся и, отодвинув от себя поставленный Селеной бокал, отказался от предложенной выпивки: с тех пор, как двое его племянников разругались с отцом в пух и перья, не испугавшись скандала в многочисленном семействе, и перебрались на постоянное жительство к любимому дяде, Джордж навсегда завязал с былым пагубным пристрастием к спиртному – не хотел предавать доверия тех, кого в жизни и так немало обманывали. - Можно подумать, я вас туда на машине ехать заставлю. Аппарируем на вокзал за полчаса до прихода поезда и как раз успеем к возвращению ребят из школы. Балагур Найл рассказывал какой-то двусмысленный медицинский анекдот, Селена в шутку угрожала огреть его полотенцем, если он будет мешать ей накрывать на стол, их гость вступался за друга, а Дадли сидел, изредка вставляя в разговор короткие реплики, и исподтишка разглядывал рыжеволосого волшебника, пытаясь окончательно решить, стоит ли ему довериться или подождать встречи с Гарри. Он уже пару-тройку лет присматривался к этому магу… с тех пор, как его окончивший первый курс Хогвардса сын и Селена рассказали ему о наличии у мальчика магических способностей. Стив взахлёб рассказывал отцу о своих школьных друзьях – Джейми, Але и Рози, которых кое-кто из неприятелей почему-то дразнил «брошенными». Дадли тогда осторожно расспросил ребёнка… Услышанное заставило его о многом задуматься и кое-что вспомнить. В частности, о судьбе некоего Сириуса Блэка. Дурсль не был близок с кузеном, но одно он знал точно: Гарри никогда, ни при каких обстоятельствах не предал бы своих детей. А значит, в этом незнакомом, таинственном и опасном Магическом Мире ничего не изменилось. И что самое страшное – Дадли был в нём меньше, чем никем. Не имея магии, он был связан с тем миром только через двенадцатилетнего ребёнка, жизнью которого не стал бы рисковать ни при каких обстоятельствах. «Большой Дэ» осторожно, буквально по крупице, по зёрнышку собирал нужную ему информацию и… искал союзника – взрослого мага для того, чтобы уберечь от опасности сына и новообретённых племянников. Интуиция боевого офицера шептала, что этому открыто улыбающемуся человеку, в чьих глазах навеки поселилась застарелая боль, можно доверять, но после короткого разговора с кузеном по телефону Дурсль уже не так был уверен в своём решении. Быть может, в тот день он так бы и не решился начать беседу по душам, но недооценил наблюдательность бывшей жены: - Да-адли? Что-то ты смурной и неразговорчивый сегодня. У тебя какие-то проблемы? - Да так… пустяки, - Дадли отвёл глаза от объекта своего наблюдения, но Джордж уже успел заметить заинтересованно-настороженный взгляд маггловского «аврора». - Если тебе нужна моя помощь, ты только скажи, - ни в лице, ни в глазах рыжеволосого мага не промелькнуло и тени расчётливой подозрительности. И… внезапно Дадли решился прислушаться к своему внутреннему голосу: - Джордж… Дай клятву, что никому не расскажешь о нашем разговоре. Кажется, у вас это называется Непреложным обетом? - Откуда ты знаешь о нём? - Поклянись, что не сдашь нас вашему Министерству и не сотрёшь память мне и Селене с Найлом. - Это настолько серьёзно? – во взгляде Невыразимца появилась заинтересованность, но он всё ещё воспринимал их разговор как какую-то шутку. - Убийственно, «братец Дред», - в памяти вдруг всплыли прозвища, которыми награждали друг друга близнецы, когда-то подсунувшие пакостную конфетку «Язычок» толстому маггловскому мальчишке. - Откуда… - Джордж внимательно вгляделся в лицо добродушного здоровяка, которого довольно часто видел в компании своих лучших друзей, и тихо спросил: - Дадли, а как звучит твоё полное имя? - Даддерс Дурсль, но я его не очень-то люблю. Итак? Обет? - Дурсль?! Но… это же… - единственный оставшийся в живых член тандема «Умники Уизли» никогда не был тугодумом. – Значит, Эвансы не были магглами. - Значит, не были, если мой сын родился волшебником. Так как насчёт обета? - О чём вы говорите? – Найл с Селеной, не посвящённые в историю многолетней зависти Петуньи Дурсль к собственной давно погибшей сестре, переводили вопросительный взгляд с одного собеседника на другого, но те, ничего вокруг себя не замечая, не спускали друг с друга глаз. Первым не выдержал маг. Отведя взгляд, он усмехнулся и, подняв правую руку ладонью вверх, произнёс: - Магией своей клянусь ни словом, ни делом не разглашать доверенную мне Дадли Дурслем информацию и не причинять вреда упомянутым в ней людям, - над его ладонью на секунду взвилась огненная спираль и тотчас же исчезла, словно впитавшись в кожу. – Так пойдёт? Для Непреложного Обета необходим маг-свидетель. - Хорошо… Скажи, Джордж, если бы ты был вынужден выбирать между твоими братом с сестрой и племянниками, чью бы сторону ты выбрал? - Вот даже как? Я подозревал, что Рон с Джинни что-то учудили, уж больно рьяно они взялись пасти ребят: ни в поездку на каникулы за границу не отпустили, ни в гости к приятелям отправиться не дают. Да и ведут себя так, как будто в чём-то виноваты и хотят скрыть свою вину… Но чтобы ставить вопрос вот так… - невыразимец на секунду задумался и решительно ответил: - Я выбрал бы племянников. Рассказывай, в чём дело. Дадли знал о том, что произошло, лишь в общих чертах, по телефону многого не расскажешь, но у него было достаточно собственных подозрений, на основании которых можно было строить определённые выводы. И с каждым произнесённым словом этой жуткой истории лицо Джорджа мрачнело, а глаза теряли блеск, словно покрываясь пеплом отчаяния и безнадежности: - Мерлин мой! Они же его… Они же его фактически убили! А я-то, идиот, ещё думал, почему… Ну, с Джинни понятно, она, хоть и умная ведьма, но в гневе ведёт себя, как ревнивая дура – не заботясь о последствиях. А вот Рон… Я более чем уверен, что он, договорившись с Берроузом о помощи в суде, даже не соизволил подумать, какими средствами этот мерзавец собирается вывести из игры Герми. А Гарри… В кого же ты превратился, братишка? Ты же не только их, ты нас всех погубил… - Ну-у, Джордж, не убивайся так, - Найл, кроме своего основного профиля нейрохирурга, имел и лицензию психолога. – Судя по всему, твой друг – человек с очень сильной волей и гибкой психикой, он сможет вернуться к нормальной жизни. Уже смог. А Джейми, Ал, Лили, Роуз и Хьюго – вполне адекватные ребята, и если с ними провести несколько бесед, смогут… - Ты не понимаешь! Магия не прощает подобного предательства. Наш род и так семь поколений назад получил звание Предателей Крови. Я так и не сумел выяснить, за что. Это хуже проклятия. То хоть поражает одного человека. А здесь виновный Род проклинается «до седьмого колена». Когда-то Уизли были богатым процветающим семейством. Понадобилось всего два поколения, чтобы мы потеряли больше половины Магической Силы и скатились в нищету. Безумие. Самоубийства. Измены. Невезение во всех мало-мальски значимых делах. Смерть детей. Это сейчас, когда проклятие было уже на излёте и должно было само исчезнуть, не переходя на следующее поколение, всё относительно спокойно, а тогда творился настоящий кошмар. И вот теперь мои брат с сестрой раскрутили эту карусель заново! И в первую очередь проклятие падёт на их же детей - моих племянников. А я-то ещё удивлялся, чего это наш хитромудрый Перси вдруг год назад вздумал взять фамилию жены, а Билл выдал замуж дочку с полным выведением из Рода. И оба они на дух не переносят наших младшеньких… Дадли, мне надо поговорить с Гарри и Гермионой. Я понимаю, что для них сейчас любой представитель нашей семьи a priori предатель, но могу своей жизнью и магией поклясться, что не причиню им вреда и никогда не выдам доверенную мне информацию, - рыжий маг, чьи собранные в низкий хвост длинные волосы прикрывали уродовавший ухо грубый шрам, с надеждой смотрел на задумавшегося над его словами здоровяка. - Не знаю… это в любом случае решать не мне, а Гарри, но я передам ему твою просьбу. Мы договорились встретиться через неделю. Я хотел приехать к нему вместе со Стивеном. Парню пора познакомиться со своим двоюродным дядей. Разговор продолжался, собравшиеся за столом обсуждали, что можно рассказать детям, а что лучше пока утаить, критиковали политику Магического Мира, пробелы в законодательстве и строили догадки, кому же было выгодно устранить героев последней магической войны и не стоит ли опасаться очередного удара со стороны этих неведомых врагов… Никто из них просто не заметил ни парочки «Удлинителей Ушей», бесшумно скрывшихся под входной дверью, ни тихих хлопков множественной аппарации, раздавшихся со стороны сада. А на пустом перроне платформы 9 и ¾ материализовалась компания одетых в маггловскую одежду подростков с дорожными рюкзачками за плечами: две девушки и шесть парней. Их лица были бледными и растерянными. Одна из девушек, высокая шатенка с гривой непослушных вьющихся волос, тяжело дышала, пытаясь сдержать подступавшие к глазам слёзы, а её рыжеволосая подруга прижала к груди сумку с высовывающимися из неё Удлинителями так, что пальцы побелели. - Д-а-а, называется - сделали сюрприз дяде… - зеленоглазый невысокий юноша с зачёсанными назад чёрными чуть вьющимися волосами обнял застывшую, словно изваяние, сестру. – Ш-ш-ш, Лили, ты только не плачь. Отец Стива же сказал, что сейчас с папой и тётей Герми всё в порядке, - парень повернулся к замершему рядом высокому широкоплечему шатену: - Джейми, что будем делать? Я чувствовал, что дядя Рон что-то темнит насчёт отца, но не думал, что… А тётя Гермиона? Она-то каким боком во всём этом замешана? Бессменный лидер компании, которого назвали Джеймсом, очнувшись от невесёлых дум, обвёл взглядом с надеждой смотревших на него друзей. Именно он предложил им сегодня опробовать навыки аппарации из движущегося объекта, чтобы устроить сюрприз дяде, любившему подобные приключения и розыгрыши. «Мда-а, Ал прав, называется – устроили». Парень понимал, что им нужно срочно обсудить услышанное, но никак не мог придумать, где бы это можно было сделать. Маги, работавшие на вокзале, уже начали подозрительно коситься на появившуюся невесть откуда компанию несовершеннолетней молодёжи. Ещё чего доброго, какой-нибудь доброхот мог настрочить донос в Министерство, а это могло дорого обойтись их вольнице – «Следа»-то на их палочках не было. «Нора», в которой юные Поттеры жили последние четыре года, тоже отпадала. Соскучившаяся по детям бабушка Молли не оставит их в покое и начнет расспрашивать о школьных делах, квохча над выросшими внуками, словно наседка. Она никак не хотела понимать, что ребята тяготятся отношением к ним как к беспомощным несмышленышам. А уж о матери и говорить нечего. Джиневра Робертс (бывшая МакЛаган, бывшая Томас) до сих пор была против присутствия в их компании Меддока Забини и в штыки принимала любое упоминание о Тёмной магии, она ни на минуту не оставила бы их одних. Дом дяди Рональда тоже отпадал: Роуз и Хью уже год приезжали на каникулы к старшему брату отца, а не в отчий дом. А о том, чтобы попасть незамеченными в квартиру Невыразимца Джорджа Уизли в отсутствие хозяина и думать было нечего. Оставался только… старый полузаброшенный особняк Блэков, который почему-то в последние годы не пропускал никого, кроме отпрысков Гарри Поттера. - Идём на площадь Гриммо, у нас всего два часа на то, чтобы всё обсудить и вернуться в Хогвардс-Экспресс. Компания благоразумно убралась с глаз взрослых магов, аппарировав в заросший деревьями и кустарниками сквер, наложила чары «Отвлечения внимания» и, настороженно оглядываясь, подтянулась к крыльцу возникшего словно из ниоткуда обшарпанного дома с сорванными с петель ставнями. - Джейми, ты уверен, что особняк нас пропустит? Я слышал, он закрылся ото всех полтора года назад. А злить старинные магические дома опасно, - Фрэнк Лонгботтом встал так, чтобы в случае чего прикрыть девчонок от возможной опасности. - Именно поэтому мы с Алом войдём в него первыми, чтобы быстро разведать обстановку, и, если всё будет нормально, проведём вас. Помнишь, Честер говорил, что мы кровно введены в Род Поттеров и Блэков, а значит, дом не может причинить нам вреда, - Джеймс и Альбус, держа палочки наготове, приотворили тяжёлую скрипучую дверь и как можно бесшумнее скользнули в полумрак пыльной прихожей, оставив друзей дожидаться их возвращения на крыльце. Разведка заняла пятнадцать минут. Никто не нападал на них и не сыпал проклятиями, дом словно вымер, и только сквозняк развевал полуистлевшие портьеры непонятно-грязного цвета, да под ногами периодически хрустели обломки рассыпавшейся мебели. Ребята удивились, найдя среди этой разрухи и запустения оазис относительной чистоты и порядка, располагавшийся в родовой библиотеке. Там даже сохранился удобный круглый стол и несколько стульев. - Странно, если бы не молчание Определяющих чар, я бы сказал, что нас тут ждали, - Ал бросил несколько заклинаний, выявляющих скрытое наблюдение и темномагические ловушки, а его брат совершенно профессионально наложил на помещение Высшую Защиту, не заметив, как удовлетворённо улыбнулась старая женщина на заросшем паутиной портрете. Чары, использованные молодыми людьми, не относились к разряду тех, что нынешнее поколение молодых магов изучало в школе, и Вальпурга Блэк не стала препятствовать появлению в доме юных волшебников. С некоторых пор она несколько изменила своё мнение о нечистокровных представителях Магического Мира. Каково же было удивление старой ведьмы, когда одна из девушек, после того как компания юных приключенцев разместилась за столом, достала из своей сумки уменьшенный портрет… Арахнида Честертона, когда-то давно, при жизни, слывшего кумиром молодых волшебниц и волшебников. Того самого Ужаса Аврората, с которым Вальпургу связывала верная и беззаветная… вражда ещё со школьных времён. Едва подавив удивлённый возглас не совсем приличного содержания, старая ведьма напрягла слух и зрение, досадуя на то, что паутина на её портрете мешала как следует рассмотреть сидевших за столом юных магов. - Честер, нам нужен ваш совет, - высокая девушка с каштановыми волосами, поставила портрет так, чтобы его могли видеть все сидевшие за столом. - Да, Рози… Мерлин великий! Куда это вас занесло?! Прокляни меня Моргана, это же старый дом Блэков! Что такого могло случиться за те несколько часов, что мы не виделись, чтобы вас принесло в это змеиное логово? Покойная леди Блэк много чего могла сказать по поводу услышанного, но предпочла временно оставить своё мнение при себе, следя за дальнейшим развитием событий. И не прогадала. Дочка магглокровки, в которой ощутимо чувствовалась немалая Сила, кратко и чётко изложила историю двойного предательства, подтвердившую сделанные Вальпургой когда-то выводы. Старый враг на портрете молчал, мрачнея с каждым произнесённым волшебницей словом, а когда рассказ был закончен, задумчиво произнёс: - Вот значит, как оно всё обернулось… - А вы разве не знали, что тогда произошло? - Нет, только догадывался. Я зачаровал написанный когда-то моим партнёром маленький портрет и оставил в Гринготтсе с распоряжением передать его Лили, когда ей исполнится 14 лет, если со мной что-то случится. Мой портрет владеет только теми знаниями, которые были известны мне на момент передачи. Мы с Гарри тогда занялись сбором компромата на Берроуза и Дресвуда, и я опасался, что вся эта история может закончиться для нас плохо. Так, по всей видимости, оно и вышло. Что произошло потом, я знаю только с ваших слов. - Почему папу посадили в Азкабан? - Я не знаю, Лили. Но поверь мне, девочка, подставить можно любого человека… если очень захотеть. Видимо, мы были недостаточно осторожны в своём расследовании. - А не проще было его просто убить? Кстати, я теперь вовсе не уверен, что вы умерли от сердечного приступа, – смуглый черноволосый парень, который смутно напоминал Вальпурге её первую любовь Риккардо Забини, вопросительно приподнял бровь. - Я в этом никогда не был уверен. Нет, Мэд, убийство превратило бы Гарри в великомученика, а они хотели вывалять его имя в грязи, чтобы ни у кого не возникло вопроса: почему Герой Магической Британии сошёл со сцены. - Да, от нашей мамы им избавиться было проще, - Роуз зло усмехнулась, стряхнув с плеча руку пытавшегося её успокоить брата. – Интересно, что она такого могла узнать, что они обрекли её на рабство? - Не знаю, девочка, возможно, в этом случае Берроуз лишь выполнял заказ твоего отца. - Папа решил сослать её на рудники Суареса?! - Нет. Думаю, он попросил имеющего влияние на Визенгамот мага помочь ему в суде выиграть дело об опеке над детьми. У Рональда Уизли есть дурная привычка не задумываться о последствиях своих поступков. - А тётя Джинни? - О, над ней поработал опытный мозго… хмм, - Честер оборвал себя на полуслове, вспомнив, что разговаривает с детьми и заменил хлёсткий эпитет на более приличное выражение, - мастер психологических диверсий. Они очень ловко воспользовались её ревностью, спровоцировав скандал и нужное общественное мнение. Хотелось бы мне знать побольше о том, что тогда произошло. - И кто может это знать? – порывистый Джеймс не мог усидеть на одном месте, меряя шагами библиотеку. - Члены Магического суда, ваши родители и… Министр. Но не думаю, что кто-нибудь из них захочет делиться с вами информацией. Вы ещё дети. - А если Легиллименцией? Вы же учили нас её использовать и говорили, что у Ала и Лили есть врождённый талант, да и мы делаем в ней определённые успехи, - Стив с надеждой посмотрел на портрет. - Не говоря уже о том, что данная наука в Магической Британии под запретом, вам, как несовершеннолетним, вообще нельзя колдовать на каникулах. - Но на наших палочках нет «Следа». Вы сами научили нас обходить эти чары. - Дело не в палочках, а в Сигнальных чарах Министерства и Аврората. Кроме того, многие маги имеют ментальные блоки, и любая попытка проникнуть в их память обернётся для вас провалом. Оставьте эту затею, вы ещё не готовы к подобным эскападам. Для того чтобы достигнуть уровня покойного Снейпа или хотя бы Гарри Поттера, вам ещё учиться и учиться. Лучше последуйте совету мистера Дурсля и дождитесь, когда Стивен вернётся из поездки к дяде. Тогда всё и узнаете. - Честер, но до этого же ещё целая неделя! Да и Стив пробудет там невесть сколько времени, а когда вернётся, мама не позволит ему прийти к нам в гости. Она же всю нашу переписку проверяет, словно мы поднадзорные преступники! – Джеймс взлохматил и без того взъерошенные волосы и с новой силой заметался по комнате. Внезапно он замер на полушаге, и его лицо осветила та самая улыбка, от которой холодным потом покрывался Хогвардский смотритель, а директриса волевым решением отправляла всю задумавшую очередную каверзу восьмёрку юных магов на превентивную отработку Боевой магии… Во избежание, так сказать… - Я знаю, где точно можно раздобыть все интересующие нас сведения! - Где?! - В архиве Аврората. Туда же поступают сведения по всем закрытым делам, как уголовным, так и гражданским. - Джейми, ты с ума сошёл?! Как ты собираешься проникнуть в закрытые для посетителей служебные помещения? – Честер был не на шутку встревожен. Он был их учителем и наставником на протяжении почти года и знал, чего можно было ожидать от его учеников. Эта… команда юных дарований могла сотворить всё, что угодно – от магически левитируемой кнопки под седалищем неугодного преподавателя до катаклизма вселенского масштаба… а у него не было физического тела, чтобы вовремя остановить этих архаровцев. Оставалось полагаться только на авторитет наставника. - Мне родители рассказывали, что Гарри Поттер сумел провести их в Министерство, и они даже приняли бой с Упивающимися, когда лет им было меньше, чем нам сейчас, - Френк решительно поддержал идею друга. – Надо только продумать подходящий маршрут. - Во-первых, бывший тогда Министром Фадж устроил настоящий проходной двор из Министерства, и на его территорию не мог проникнуть только ленивый, а во-вторых, вам должно быть известно, чем всё это закончилось. Пророчество разбилось, погиб Сириус Блэк, да и сами приключенцы выжили только чудом. До сих пор недоумеваю, как всю эту авантюру допустил Альбус Дамблдор. Сейчас в Министерство так просто не проберёшься. Вам не снять наложенные Мастерами чары Защиты и… Договорить он не успел, раздавшийся из угла насмешливый женский голос свёл на нет все его старания по образумливанию горячих голов: - Если только не иметь при себе одного из наших родовых артефактов, хранящихся в этом доме. Честер вгляделся в полумрак, безошибочно находя глазами заросший паутиной портрет с победно улыбавшейся ему старой ведьмой: - М-м-м, Змея Блэк. - Паук Честертон, согласись, в этот раз победа будет за мной. - Ты, ехидна нарисованная, соображаешь, к чему подталкиваешь детей? - Они сильные маги, и трое из них – мои наследники. - С каких это пор? Ты же, старая карга, не признала завещание сына. - Зато Родовой перстень признал их отца лордом Блэком! - Когда это случилось? - Полтора года назад он появился в этом доме ночью, бледный и истощённый, как Сириус после побега из Азкабана. Я… не почувствовала его принадлежности к Магическому Миру. Сила была заблокирована, а он сам отрезан от магической поддержки Рода Поттеров. Казалось, смерть уже распростёрла над ним свои крылья, этот мальчишка искал, чем бы оборвать свою жизнь… - старая колдунья замолчала, выдерживая паузу и обводя застывших в комнате людей торжествующим взглядом блёклых голубых глаз. - И что было дальше? Вальпурга, хоть раз в жизни будь человеком, не томи! - Ну-у, вообще-то я уже давно мертва… - Блэк! Имей совесть! Мерлином тебя прошу! - Ну, хорошо, хорошо, раз уж меня просит сам Арахнид Честертон… - Вальпурга!!! - Он нашёл послание, написанное детьми на стене и, словно феникс, буквально восстал из пепла. Сила духа этого человека впечатлила не только меня, но и Родовую Магию, и в его руках появился перстень Главы Рода. Теперь доволен? - Да. О каком артефакте ты говорила? - «Полог ненахождения». - М-да-а, а ты в курсе, враг мой, что эта вещица была запрещена ещё во времена нашего далёкого детства? - Когда такие мелочи тебя останавливали, Арахнид? - Меня – да. Но они же ещё дети! - Э-э-э, прошу прощения, что встреваю в вашу беседу, - Альбус отвесил вежливые поклоны обоим портретам, - но мы, вообще-то, ещё здесь и сами способны принять нужное решение, - собравшиеся вокруг него друзья поддержали эту речь одобрительными возгласами. - Хорошо, - Честер тяжело вздохнул, понимая, что, как бы он ни пытался отговорить этих юных сорвиголов от задуманной авантюры, у него всё равно ничего не получится, кинул убийственный взгляд на старую противницу… и начал инструктаж по операции, так, словно он по-прежнему был Главой Аврората. – Думаю, в Министерство лучше проникнуть через входы менее защищённых отделов. К примеру, у «снабженцев» всегда были проблемы с регулярным обновлением Защитных чар. На всякий случай трансфигурируйте себе мантии Невыразимцев. Мало кто захочет с ними связываться, да и ходят они везде, вне зависимости от времени суток. Это не вызовет подозрений… - Но дядя Честер, а не лучше ли было пройти через ваши старые комнаты? – Лили попыталась, было, отстоять свою точку зрения, но старшие братья и друзья отмахнулись от неё, поддержав план учителя. - Лил, прошло четыре года, мы же не знаем, что там теперь находится. Может, аврорский пост. Помнишь, они ещё при папе собирались усилить охрану Архива. Заговорщики обговорили каждый шаг до мельчайших подробностей, забрали из указанного леди Блэк тайника артефакт в защитной сфере и, быстро собрав вещи, аппарировали в покинутое ими три часа назад купе Хогвардс-Экспресса как раз в тот момент, когда поезд, замедляя ход, подошёл к перрону платформы 9 и ¾. - Встречаемся завтра в два часа ночи возле служебного входа в Отдел Снабжения. Экипировка – как в тот раз, когда мы шли в Запретную секцию библиотеки Министерства. Ребята, подтвердив своё согласие кивками, покинули купе и, продравшись сквозь радостно галдевшую толпу в коридоре, спустились на перрон, чтобы тотчас же попасть в объятия соскучившихся за полгода родственников. Их встречали все. Найл и Селена Лозински вместе с осторожно оглядывавшим пёструю толпу Дадли Дурслем. Блейз Забини с женой и матерью, державшиеся несколько в стороне от «презренных магглов» с которыми (О, ужас!) дружил их единственный наследник. Джиневра Робертс с очередным мужем, пытавшимся выдавить из себя приветственную улыбку. Постаревшая, поседевшая и даже, казалось, ставшая ниже ростом Молли Уизли, со слезами обнимавшая давно переросших её «деточек», которых, судя по её причитаниям, явно недокармливали в школе. По разным сторонам от этой компании стояли делавшие вид, что в упор друг друга не замечают, Джордж и Рон. Последний ради встречи с детьми соизволил явиться чисто выбритым, трезвым и без очередной пустоголовой блондинки, повисшей на шее. Вот только после всех обрушившихся им на голову сегодня сведений его дети меньше всего были готовы к примирению. Натянуто поздоровавшись с отцом и даже не позволив обнять себя, Хью и Рози решительно шагнули в сторону тотчас же сгребшего их в охапку дяди. - Ого-го! Опять вымахали! Ещё немного – и я стану казаться рядом с вами старым сморщенным стручком! Идёмте домой, я вам там такие головоломки приготовил, пальчики оближешь! Хью, не хмурься, нашёл я твою книжку по артефактам из мифрилла… Лицо Рона закаменело от злости, он уже открыл, было, рот, чтобы сцепиться в очередном скандале с братом, но, заметив светившиеся счастьем глаза детей, промолчал и только смотрел, ссутулив плечи, вслед уходящим сыну и дочери, которых когда-то по своей извечной глупости оттолкнул собственными руками. А в душе его разрасталась стылая пустота, которая появилась там после договора с Берроузом. И этот холод не могли заглушить ни ласки разбитных шлюх, вившихся вокруг заместителя Начальника Аврората толпами, ни галлоны огневиски. «Ты сам выбрал свою судьбу», - лишённый привычного тепла призрачный голос Гермионы заставил его вздрогнуть и аппарировать с опустевшего перрона к зданию Министерства. До предстоявшего ему ночного дежурства оставалось ещё шесть часов, и аврору стоило бы заняться накопившейся документацией, но привычка оставлять всё на завтрашний день, «авось само рассосётся», перевесила доводы разума. С досадой посмотрев на стоявших возле дверей подчинённых, Рон Уизли небрежно ответил на их приветствие и аппарировал в знакомый ему «весёлый дом» на Тёмной аллее… расслабляться и заливать горе-печаль. *** Безлунной ночью, аккурат после того как колокол старинной церкви пробил два часа пополуночи, возле замаскированного под вечно ремонтируемый магазин канцтоваров входа в Отдел Снабжения Министерства Магии материализовались три тёмные фигуры в скрывавших тела и лица мантиях с эмблемами Невыразимцев. Через минуту к ним присоединились ещё две тени, затем почти одновременно из воздуха соткались ещё трое, и вся таинственная компания крадучись направилась в сторону скрытых от магглов дверей. Самая высокая из фигур шла впереди, неся перед собой на манер факела какой-то короткий жезл, покрытый тёмной резьбой. Мгновение – и пришельцы словно растворились в окружающей темноте, пропадая из поля зрения. После школы Честера и конспектов Гарри Поттера, переданных им когда-то директрисой, справиться с давно не обновляемыми чарами Защиты для юных приключенцев не составило труда, а «Полог Ненахождения» позволил им незамеченными пробраться мимо аврорских постов в святая святых Министерства. До входа в Архив оставалось преодолеть коридор и один лестничный пролёт, когда им навстречу попался до зубов вооруженный патруль авроров под предводительством Рона Уизли, в неурочный час обходившего с проверкой своих людей. Всё бы ничего, да коридор, в котором они столкнулись нос к носу, был донельзя узким, и увернуться от контакта не было никакой возможности. Приключенцы метнулись, было, назад, но оттуда, навстречу начальству шли трое авроров с близлежащего поста. Окон и ниш в коридоре не было, спрятаться – некуда. «Полог Ненахожения» не спасал от прямых тактильных контактов. Операция в любом случае была сорвана и, подчиняясь приказу Джеймса, команда юных взломщиков выбрала меньшее из зол, прорываясь через доселе не подозревавших об их существовании постовых. Уйти им удалось, но Рон поднял тревогу, вызвав на подмогу всех находившихся в этот час в Аврорате авроров, и приключенцам пришлось попотеть, уходя от погони. Использовав шахту лифта и парочку технических тоннелей, они вырвались из здания Министерства, тотчас же аппарировав в разные стороны с множественной сменой направлений. В этой толчее и суматохе никто и не заметил, как самый маленький из ночных пришельцев юркнул в шахту воздуховода и затаился, словно мышь, пережидая пока мимо не промчится погоня. Но стоило только стихнуть топоту ног и азартным выкрикам охотников, как невысокая фигурка в скрывавшей её от головы до пят мантии Невыразимцев бесшумно метнулась в сторону немногих имеющихся в Министерстве личных жилищ персонала. *** Лили победно улыбнулась, найдя нужную ей решетчатую деревянную панель на жилом уровне и, быстро отворив скрывавшую вентиляционную трубу дверцу, нырнула в нутро тёмного воздуховода, не забыв закрыть за собой потайной лаз. В детстве они с Хьюго и Алом часто играли здесь в прятки, когда её отец приходил в гости к Честеру. С трудом протиснувшись через ставшую за прошедшие годы узкой для неё трубу, девочка, по памяти считая повороты, добралась до нужного ей отверстия и, повиснув на руках, осторожно спрыгнула на пол. Честер не раз говорил, что у неё хорошо развит эмпатический дар, и сейчас Лили решила им воспользоваться. Просканировав тёмное, пахнущее пылью помещение с застоявшимся воздухом на предмет наличия в нём живых существ, девушка не обнаружила в нём никого, кроме парочки пауков, и осторожно, засветив на конце своей палочки огонёк «Люмоса», отправилась на разведку. Её предположение оказалось верным, с момента смерти Честера здесь никто не жил. Даже покрытая многолетней пылью мебель осталась стоять на своих местах. Исчезла только огромная библиотека и кое-какие артефакты. Внимательно осмотрев комнаты и освоившись, юная ведьма осторожно двинулась в сторону чёрного хода, ведущего в хранилище Архива. Расчёт достойной дочери своего отца был прост: мощные Охранные и Сигнальные чары накладывались обычно на наружные входы в помещение, а никак не на внутренние двери. И она оказалась права. Защита на чёрном входе была, но более слабая и не получавшая обновлений уже месяцев восемь. А такие игрушки любой член их команды мог щёлкать, словно орешки. Спасибо Честеру. Девочка не обладала порывистостью Джеймса и расчётливой осторожностью Ала, но к первому в её жизни серьёзному взлому подошла со всей ответственностью, и уже через полчаса настороженно входила в заставленное высокими стеллажами помещение Архива. Ещё с детства она хорошо запомнила систему поиска нужных документов и вскоре держала в руках пухлую папку «Дела Гарольда Джеймса Поттера» с жирной надписью через всю титульную страницу: «Завершено». Но, как оказалось, в ячейке за папкой было ещё что-то, и невысокой девушке пришлось попотеть, чтобы достать из неё флакон, в каких обычно хранили воспоминания. Выносить папку за пределы хранилища Лили побоялась и устроилась тут же за столом архивариуса, подвесив над ним магический «светлячок». Показания. Протоколы допросов свидетелей. Записи, сделанные на самом суде. Сухой язык юридических документов никак не хотел вызывать привычные картинки-образы в её голове, но девушка старалась, продираясь сквозь дебри казённых фраз. И картина всего произошедшего четыре года назад раскрылась перед ней во всём своём безобразии. Лили с ужасом вчитывалась в строки, написанные знакомым почерком матери и дяди Рона и не могла поверить, что они могли своими руками написать ТАКОЕ. Девочка раз за разом просматривала скупые ответы Кингсли Шеклболта, человека, которым она восхищалась, и её подташнивало от прорывавшейся сквозь строки ауры презрения, боли, обиды и… ненависти к её отцу. С каждым прочитанным словом голова юной ведьмы болела всё сильнее, а в груди разрастался ледяной ком, замораживающий чувства и не дававший ей вдохнуть полной грудью… Но она заставила себя дочитать всё до последней строчки и замерла, словно оглушённая, не замечая лучей разгоравшегося за пыльным окном рассвета. «Они не могли так поступить… Это подкупленные Берроузом судьи так извратили их слова… Не-ет… Всё это фальсифицировано, чтобы погубить папу». Эмоции лавиной боли захлёстывали сознание, но Лили недаром была лучшей ученицей факультета Райвенкло. Она умела думать и делать выводы в любой ситуации. Подавив подступающую к горлу тошноту, ведьма решительно пододвинула к себе небольшой Омут Памяти, стоявший на столе, и, вылив в него туманное содержимое флакона, погрузилась в воспоминания о суде… Лучше бы она этого не делала… Одно дело – читать описание события, изложенное сухим языком юристов, а другое – смотреть на предательство, совершаемое дорогими ей людьми собственными глазами. А главное, видеть самого любимого человека раненым, сломленным, избитым, сидящим в страшной усеянной шипами клетке посреди зала, заполненного трусами и врагами. «За что?! За что вы с ним так?! Ведь он же любил вас! Он кровь свою за вас проливал! А вы? Ненавижу!!! Всех вас ненавижу, предатели… Папа… Папочка… Я хочу к тебе… Забери меня отсюда…» В какое-то мгновение терзавшая её душу боль стала нестерпимой, нестабильная ещё в этом возрасте магия выплеснулась стихийным выбросом, перемалывая и завихряя в воронку окружающее девочку пространство. Жестокий вихрь подхватил её вместе с судорожно сжатой в руке папкой и защищённым «Сферой» от проливания Омутом Памяти, завертел, закружил, перепутав небо и землю… и выбросил в каком-то мрачном, покрытом следами гари и копоти полуразрушенном зале, где под ноги падающей девушке тотчас же метнулся огненный смерч. В уплывающем в беспамятство сознании ещё успела промелькнуть вялая мысль: «Дьявольский огонь». Мне конец»… и тотчас же чьи-то сильные руки подхватили её, вынося из огненного ада. Меркнущий взгляд выхватил из наступающей тьмы красивое лицо с гривой рассыпашихся по плечам белых, почти сияющих волос. Серые полные тревоги глаза, казалось, заглянули в самую душу, приглушая разъедавший её огонь… И последним, что услышала Лили, прежде чем над её сознанием окончательно сомкнулась тьма, был усталый голос, произнёсший: - Откуда ты свалилась в этот ад, ребёнок?