***
Возвращение домой оказалось более чем неприятным. Больно было смотреть в глаза родственников, которые в лучшем случае получали возможность с должным уважением похоронить героя или его часть. Зачастую же солдаты вручали им нашивки погибших и помогали матерям удержаться на ногах. Тихий шепот проносился по всей выстроившейся толпе по обе стороны дороги. В нем не было ни ярко выраженного осуждения, ни упрека. Хотя сострадания как такового тоже. Люди попросту не знали, как относиться к нам после событий прошлого года. Честно говоря, я и сама не имела понятия, что бы делала на их месте. Разведывательные операции давно не приносили ощутимых результатов, налоги росли, все, что мы узнавали, измерялось жизнями членов Легиона. Порою создается впечатление, что и сами разведчики теряют надежду. Но… Разве не ею мы живем? Как и год назад, я обернулась на опускающиеся ворота, скрывающие заходящее солнце. Редко кому выпадает шанс увидеть закат во всех его красках и насладиться последними за день светлыми лучами. Мощная стена заслоняет восхитительную красоту зеленых лугов, непротоптанных лесных тропинок, непокоренных горных вершин — все то, от чего веет свободой. Ради нее я надела на плечи зеленый плащ. — Рядовая Керри Вуд! — обращение пронеслось по конюшне, встревожив животных. Моя кобыла тряхнула головой, дернула ухом, отгоняя назойливую муху и требовательно потерлась мягкой мордой о ладонь. В ее глазах-колодцах я могла увидеть свое отражение. — Да, сэр, — вместе со щеткой в руках отдала честь. Капитан Леви приблизился и отдал команду "вольно". Я вновь принялась за почесывание гладкой шерсти питомицы. Животное доверчиво и вместе с тем осторожно положило голову на плечо, забавно втягивало запах прелой соломы влажными ноздрями. Миролюбивый настрой Хоуп успокаивал. — Мы вдвоем отправляемся в штаб Гарнизона. — Вдвоем? — удивленно переспросила я, на мгновение оторвавшись от дела. — Да, ты и я, — повторил мужчина, скрестив руки на груди: — Эрвину необходимы документы из архива. Так как ты у нас в прошлом ходила в розах, тебе не составит труда получить бумаги. Отправляемся через час, так что успей принять душ, — на последнем словосочетании он нарочно сделал акцент и покосился на лошадь. Очевидно, последней не понравилась его интонация. Хоуп недовольно фыркнула, повернулась мордой к нему и, захватив розовыми губами белый нашейный платок, зажевала его. Клянусь, если бы на месте капитана Леви очутился кто-либо другой, я бы засмеялась громче, однако ограничилась коротким смешком и поспешила ему на помощь. Когда перед кобылой появился приличный кусок сахара на ладони, она мигом переключилась с безвкусной ткани на любимое угощение. Брюнет же в свою очередь скривился, снял платок и протянул мне. — Вернешь идеально чистым, — коротко отдал он приказ, перед тем как уйти. Спустя четыре часа мы уже держали обратный путь к карете. В руках я несла увесистую стопку документов. По дороге встречались знакомые, с которыми успевала переброситься парочкой фраз. Нередко звучали и предложения сходить выпить куда-нибудь, на что отнекивалась и заливалась краской, ощущая всем телом пристальный взгляд серых глаз, направленный в мой затылок. Чувство неловкости преследовало меня по пятам. Господи, ради похода в архив я второй раз за день приняла ванну и сменила униформу, однако капралу, казалось, этого было мало. — Не могу поверить, это же самоубийца Керри Вуд! — Ханнес с распростертыми объятиями направился ко мне. Не успела и глазом моргнуть, как очутилась прижатой к его груди. Мужчина потрепал меня по голове, заразительная улыбка появилась на его лице. — Давно не виделись. Как оно служится в Разведке? Штаны еще не промокли полностью? — Гляди, как бы у тебя такого не случилось. Вот появится Колоссальный, будешь их каждую минуту менять. — Узнаю малютку Кей. Интересно, это от тебя Эрен унаследовал? Когда Мария пала, он изо всех сил пытался спасти Карлу… Сердце больно екнуло. Прошло прилично времени, а я до сих пор не смирилась с произошедшим. — Ты сказал, Эрен пытался спасти. Ты был там? — мой голос задрожал, как никогда прежде. Наконец, я смогла озвучить еще несколько слов: — Он и Микаса… живы? — По крайней мере, были. Я усадил их на ковчег, но дальше, сама знаешь… Никаких переписей, никаких концов, чтобы найти детишек среди сотни осиротевших и бездомных. — ответил чешущий затылок солдат Гарнизона. — Слушай, Керри, я серьезно перед тобой провинился. — О чем это ты? — мужчина разом переменился в лице. — Понимаешь, тот титан, он был так близко, а я… что я? Она просила забрать детей и уводить их в безопасное место… — его речь оборвалась как только моя ладонь коснулась его руки. — Спасибо, Ханнес.***
На дворе царила глубокая летняя ночь. Трепещущий огонь свечи вытанцовывал диковинные движения, боясь потухнуть. Его вытянутая тень на стене напоминала силуэт живого и неизвестного никому существа, тайком пробравшегося в мою комнату. Я не спешила его прогонять, только пялилась в потолок. Шел двенадцатый час, а сна ни в одном глазу. И все потому, что слова Ханнеса не давали покоя. Уже после извинений приятель отвел меня подальше от негодующего, но сохраняющего каменное выражение лица капрала и изрек следующее: «Керри, я знаю, как важно для тебя найти племянников. Но в нынешней ситуации у тебя просто-напросто нет шансов. Люди до сих пор не знают, сколько всего выжило после падения Марии. Каждый день число меняется. Обожди еще с месяц». Он был прав. Мне предстоит всеми возможными и невозможными силами узнать о том, куда отправили детей и разыскать их. Это — моя прямая обязанность перед сестрой. Бороться с бессонницей я не особо горела желанием, да и несколько часов беспокойной дремоты меня не устраивали. Уж лучше выждать момент, когда организму станет невмоготу бороться и я в полуобморочном состоянии провалюсь в небытие. Однако нескоро это произойдет, а бредовые мысли в дуэте с подвижной тенью бесили. Медленно встала с кровати, захватила металлический подсвечник, едва не смахнув со столика прочитанную дважды книгу, и поплелась на кухню.Мало кому приспичит прогуливаться по темным коридорам штаба в полночь, тем более ради чашки чая на сон грядущий. И все же я старалась не шуметь. Кухня тоже пустовала. Из носика чайника вырывался горячий пар, приподнимавший крышку, и кипяток был налит в кружку, моментально окрашиваясь в коричневатый оттенок и растворяя сахар. Монотонно помешивала нагревшейся ложкой чай, где несколько засушенных листков дрейфовали, подобно миниатюрным игрушечным лодочкам. Они неизменно следовали обозначенному потоком курсу, иногда сталкиваясь друг с другом или с ложкой. Такие послушные, словно отара овечек. — Что ты тут делаешь? — оторвалась от наблюдения. Леви. Он не смотрел на меня. Его, судя по всему, донимала мигрень, так сильно он потирал виски, пока шел к чайнику. — Не спится, — ответила я: — А вы? — Аналогично, — он взял чашку на свой манер и отпил, затем последовал едва уловимый вздох, вырвавшийся из груди — тяжелый и глубокий. На этой ноте наш весьма содержательный диалог прервался. Думаю, это к лучшему. Продолжи мы беседу сразу же, взболтни хоть кто-нибудь лишнего, и другой бы моментально почувствовал неприязнь и даже отвращение. По-другому быть не могло, ведь со времен знакомства кроме дипломатически обязательного приветствия мы не проронили ни слова, а лишь обменивались колкимими взглядами. Я успела наслушаться историй него. Признаться, разведчики перетирали и мои косточки, ведь где это видано, чтобы капитаны меняли пригретые места на седло и смерть. Наверняка Леви тоже нет-нет да приходилось вскользь ловить мое имя из чужих уст и это его раздражало. Поэтому держаться друг от друга на расстоянии физически — вот наша обоюдно согласованная в мыслях идея. И мы беспрекословно ей придерживались. Из кружки поднималась беловатая струйка пара, растворялась в полумраке, исчезала всего за несколько секунд. Жизнь испарялась также. Она пролетала, как только что скользнувшая по тугой тетиве стрела, и никогда не предугадаешь, долетит ли она до конца или же поддастся сильному потоку ветра и вонзится в рыхлую почву. Из правого кармана брюк торчал уголочек нашейного платка. Я забыла вынуть его с тех пор, как сняла с веревки. Его необходимо вернуть, но нарушать драгоценную атмосферу не посмела. Слишком хрупкой получилась она, к тому же впервые за день в голове воцарился некий порядок, а в душе — спокойствие. Забавно чувствовать себя наедине с самой собой, в то время как рядом стоит еще кто-то и безмятежно пьет чай. Будто я и в самом деле одна. Но в нашем временном сосуществовании угадывались слабые намеки на понимание. Не мешать, не шуметь, дать привыкнуть, подождать. Чего? Не имею представления. Действий, слов, и того и другого одновременно. Возможно. Пока я всего-то наслаждалась горячим напитком и созданным для него фоном. Спустя полчаса меня потянуло к мягкой постели. Оставив вымытую и все еще теплую кружку, придвинулась к капралу и молча протянула ему платок. Очевидно, ввела в ступор, ведь поначалу его серые глаза сосредоточенно взглянули на выстиранную белоснежную ткань недоумевающе, и только потом пальцы медленно сжали ее. Хотела было уже покинуть помещение, но мужчина остановил меня: — Три, — на этот раз я удивленно выгнула бровь и обернулась, застав его делающего очередной глоток. — У меня на счету на четверых титанов больше за эту экспедицию. Еще три раза тебе предстоит заваривать чай, Керри Вуд. Изумительно. С каких это пор капитан Леви стал считать количество поверженных уродов? Где-то в извилинах головного мозга щелкнуло, что цифра была выбрана рандомно, и, на самом деле, это повод усомниться в том, насколько приятно можно провести несчастных тридцать минут за кружкой чая и звонкой тишиной, отравив их ощущением проигрыша. И все же раз замкнутый придирчиво-педантичный Сухарь подал голос, значит, он в этом заинтересован. И, насколько я понимаю, это начало череды дуэлей за право наливать уже горячую воду в кружку. Каким бы ничтожным ни казался приз, дух азарта он в моей душе разжег. Пусть будет по-вашему, капрал.