Все просто получается — Мир-маятник качается, А свет переключается на звук.
Первой молчание нарушила Галина Николаевна, глядя куда-то поверх плеча вызванной Амелиной. — Оксан, ты мне нужна. — Да, конечно. Все, что угодно, — над ответом Оксана даже не задумалась. Рефлекс, за годы службы прочно въевшийся в подкорку. — Опрометчиво. Ты же не знаешь, о чем именно я хочу тебя попросить, — полковник усмехнулась. — Догадываюсь. Вместо ответа Рогозина положила перед Оксаной чистый лист бумаги и ручку. — Отпуск или…? — Хватит и отгулов, я думаю. У тебя их накопилось на полноценный отпуск, — Рогозина улыбнулась, но от старлея все равно не укрылось ее напряжение и что-то, тщательно скрываемое во взгляде. Но читаемое даже ей, Оксане. «Ванька бы на раз-два все понял… Ваня, как он там? И во что они на пару с Рогозиной вляпались. Ходячие тридцать три несчастья какие-то…», — подумала девушка и, поставив точку, подала рапорт начальнице. Та посмотрела на нее таким взглядом, что Оксане немедленно захотелось провалиться под землю и больше не появляться в поле зрения Рогозиной. Никогда. — О том, во что вляпался Иван, я расскажу тебе позже. А теперь можешь идти собираться, через полчаса встречаемся на парковке. По возможности не вдавайся в подробности, хорошо? Холодову и Шустову я все объясню. Не найдясь с ответом, то ли «так точно», то ли просто «хорошо», Оксана кивнула и, поднявшись из-за белоснежно-едкого стола, ушла. «Все чудесатее и чудесатее…» — промелькнуло в голове Амелиной, когда она краем глаза заметила в руках Рогозиной что-то подозрительно напоминающее пачку тонких сигарет. — «Да в конце концов, она тоже человек. Глупо. Я мыслю стереотипами. А Рогозина — это постоянно нарушение, исключение и не попадание в правила. Как там Тихонов говорил? Она не норма».***
По дороге обе женщины молчали. Оксана — все-таки от неловкости, Рогозина потому, что была слишком увлечена прокручиваемыми в голове комбинациями. Ей удалось уговорить Круглова на три дня. Всего три дня. Целых три дня. А в ФЭС тем временем отрабатывали прочие версии случившегося, благо мотивов было более чем предостаточно. Полковник выпала из мрачного оцепенения, пока они стояли на очередном светофоре. — Какие цветы тебе дарил Иван? Прошедшее время неприятно царапнуло слух, но девушка отмахнулась от этой мелочи, понимая, что вопрос важный и из праздного интереса Рогозина не стала бы спрашивать. — Красные, кремовые, розовые. — Белые — никогда? — Ни разу. А… — Думаешь, я кроме работы не вижу ничего? — Галина усмехнулась. — Все так думают. — Мы не афишировали, казалось, не заметно со стороны. — Такое всегда заметно, Оксан. Особенно, если знаешь, на какие детали стоит обратить внимание, — как-то мягко произнесла полковник и тут же вернулась к своему привычному тону. — Отключи телефон, пожалуйста. Вытащи сим-карту. Девушка послушно выполнила просьбу, не очень понимая таких мер предосторожностей — их даже по отключенным телефонам можно легко вычислить. — И еще. Для тебя это может быть неудобством, но… Мы едем ко мне домой. Переночуешь у меня же. А потом будет видно. — Почему неудобством? — Оксана пожала плечами и посмотрела на начальницу как-то по-тихоновски понятливо и беззащитно, что ли. — Вы же сами приглашаете поработать у вас дома. — Надеюсь, не спросишь, почему именно ты. В ответ Амелина лишь усмехнулась и зачем-то стащила с рук тонкие замшевые перчатки — рукам отчего-то стало горячо и неприятно. На лобовое с упругим звуком упали первые капли дождя, небо, почерневшее и затянутое беспросветными тучами, не вселяло ни грамма оптимизма. Радовало только то, что Ванька, если верить прогнозам врачей и их словам, понемногу приходил себя, антидот подействовал, и вроде бы, худшие последствия не оправдались. А впереди замаячила пробка, со всей своей обреченностью и ощущением, что попался в клетку. — Так… — раздраженно постучав по рулю, Рогозина посмотрела на часы. — Раз уж мы тут застряли, предлагаю не терять времени. Для начала, Оксан, о твоей задаче. Нам нужно найти тех самых Розенталей, якобы погибших в ДТП. Их нынешнее местоположение. Контакты и прочие данные. Все, что сможешь. Амелина не слишком удивилась — им приходилось делать и не такое, ради раскрытия очередного дела. — Конечно. Но ведь и в ФЭС мы могли бы сделать ровно то же самое, — как-то робко начала девушка, ожидая, что Рогозина ее резко осадит и втолкует, где и в чем она не права. — Да, могли бы. Но… Эта Розенталь слишком опасна, чтобы играть с ней в открытую. Она превосходный химик, мало ли что ей взбредет в голову. Отравит водохранилища, например. Но не все так безнадежно, — полковник крепче сжала руль. — Есть адреса, по которым она может прятаться. Осталось их пробить и… — И отправиться туда под прикрытием. — Ловишь на лету. Кстати, о наших поисках знает Валя. Завтра вечером она заедет, нужно будет решить кое-какие вопросы. Амелина вновь кивнула, с трудом предполагая, какие еще сюрпризы ее ждут. От Рогозиной можно было ожидать чего угодно. — Завтра в три часа дня из Конго прилетает мать Тихонова, обещала приехать к нам и переговорить. Возникли некоторые трудности, знаешь ли. Формальности с юристами. — Подождите… Мать? Они же, кхм, — Оксана замялась, понимая, что впервые за годы работы с Ванькой коснулась этой темы вслух, да еще с самой Рогозиной, которая для Ивана и была той самой матерью. Несмотря на то, что разница в возрасте была не такой большой. «Родные, приемные… Сестра… А по сути Ванька ничей. Не мой, не Оксанин, ничейный. Одинокий одиночка. Человек вне семейных связей и ценностей. Работа, компьютеры и вечный поиск», — полковник усмехнулась своим мыслями, отчасти понимая, как слукавила. Он был ее уже давно, с самого начала ФЭС. — Тебе не обязательно с ней общаться, Оксан. И я же не могу держать тебя в своей квартире насильно. Сходишь куда-нибудь, прогуляешься. Или выполнишь мое небольшое и несложное поручение. — Хорошо, Галина Николавна, — Амелина готова была согласиться на что угодно, все больше удивляясь и удивляясь новостям. Дождь наконец-то перестал, небо сменило окрас на дымчато-серый, а пробка впереди, состоящая из глянцевых блестящих машин, стала рассасываться.***
На расстоянии выстрела Рассчитывать бессмысленно, Что истина не выскользнет из рук, И не порвется бесконечный круг.
В квартиру к начальнице Оксана входила с долей робости и каким-то детским предвкушением чуда, чего-то неизвестного, приятного и удивительного. Так и получилось с самого порога. Приняв у нее пальто, Рогозина показала, где ванная и какое полотенце для рук, а сама скрылась где-то в глубине квартиры. Вернулась она с новой, из магазина, одеждой — джинсами, хлопчатой рубашкой мятного цвета, джемпером насыщенного изумрудного оттенка и милыми уггами. Самое то для промозглой осенней погоды, пускай даже в квартире было тепло и приятно. — Держи. Надеюсь, с размером угадала. Переодевайся и приходи на кухню, — распорядившись, Рогозина ушла, оставив Оксану в легком ступоре. Но он быстро прошел и девушка, скинув голубое узкое платье, стала примерять новую «форму». Все подошло идеально, а угги — как два маленьких облака, укутали ноги в тепло. После сырых сапог и целого дня на высоких шпильках такая обувь казалась Амелиной верхом совершенства, она уже собралась было признаться в этом Рогозиной, но едва войдя на кухню, снова запнувшись, замерла. Просторная кухня, для одного человека просто огромная, не выглядела так, словно в ней бывают раз в год. Наоборот, было в меру уютно, лишние детали не мозолили глаза, но самое удивительное — среди всего этого полковник выглядела весьма органично. — Проходи к столу, садись. Сначала поужинаем, потом уже к делу. Тем более, время терпит. «Ущипните меня кто-нибудь… Рогозина, разогревающая домашние пирожки, готовящая ужин, и при этом слушающая радио — из разряда очевидного и невероятного. Как же хочется есть…» — Амелина послушно села, куда было сказано, параллельно пытаясь вспомнить, когда же она вот так ужинала в последний раз. Получалось, что еще дома у мамы. И то, крайне давно. — Приятного аппетита, Оксан. Или ты решила не есть, а сидеть и стесняться? Смутившись от «подкола», девушка взяла вилку и осторожно принялась за трапезу. Куриные грудки в панировке, отварная цветная капуста, по-летнему яркий овощной салат, румяная горка пирожков в глубокой тарелке — все это заставило Оксану забыть о вечном подсчете калорий и диете. Да и мяться, откровенно говоря, не было желания. Тишину, нарушаемую лишь стуком вилок и ножей о тарелки, прервал настойчивый звонок телефона, откуда-то из комнаты. — Извини, — Рогозина кинулась к аппарату, стоявшему в гостиной. А Оксана, машинально сжимая вилку, отметила про себя, что кухонный аппарат, похоже, был ликвидирован — из стены торчали голые проводки, ничем не скрепленные. Воспоминание о том, как Галина Николаевна метко кидается различными телефонами не заставило себя ждать. — Видел бы меня Ванька… — одними губами произнесла Амелина, отчего-то пребывая в уверенности, что Тихонов здесь был и был неоднократно.Вне зоны доступа мы не опознаны, Вне зоны доступа мы дышим воздухом. Вне зоны доступа Вполне осознанно вне зоны доступа мы, Вне зоны доступа мы.