Мозаика жизней

      С тех пор как Хью услышал эту фразу, она не выходила у него из головы. Он не мог спокойно смотреть на Мадса и на его губы, в частности. Нет, конечно же, он понимал, что речь шла о еде и напитках, но сама концепция фразы заставляла думать в весьма неприличном контексте. И Хью мучился, но продолжал думать. Все чаще он ловил себя на том, что ему хочется увидеть, как Мадс «не сплевывает» определенную жидкость. Очень определенную. От этого Дэнси становилось стыдно, и он по нескольку часов мог прятаться от друга и коллеги по углам. Ему казалось, что тот все знает. Ведь, не может же человек просто так ходить по пятам и лукаво улыбаться, облизывая губы. В один прекрасный, а для некоторых и не очень, момент, Миккельсену удалось поймать Хью в гримерке. Точнее, шатена туда буквально затолкали, предусмотрительно заперев дверь. В конце концов, у них было еще достаточно времени до окончания перерыва, искать их сейчас точно не будут. «Уилл» чувствовал себя странно, с одной стороны, они одни и это отдавалось теплом в груди, но с другой, трудно скрыть стояк, когда под рукой нет того, чем можно прикрыться. Поэтому, Хью предпочел встать у зеркала, спиной к Мадсу. Так он мог наблюдать за другом и, заодно, не палиться. А Мэсс поставил перед собой одну единственную задачу, узнать причину, по которой от него сбегает Дэнси. Чертов соблазнительный британец, который смотрит на него голодным взглядом, когда думает, что его не видят. - Что происходит? Я тебя чем-то обидел? – Дэнси невольно хмыкнул. Да, а что еще мог в первую очередь подумать человек, если его, вдруг, начинают избегать? Только это. – Или же, причина в другом? Хью совсем не понравился взгляд Мадса, точнее, не понравилась реакция собственного тела на этот самый взгляд. Он взрослый мужчина, у него есть жена и любимый сын, однако, у него стоит на своего друга и коллегу. Прекрасно. И перед кем он провинился, спрашивается? - Все нормально, Мадс, честное слово. Я не обижен. - Ага. Именно поэтому ты избегаешь любого контакта со мной, если это не касается съемок. - Тебе кажется, - это было глупым решением с самого начала фразы. Мэсс не из тех людей, что будут накручивать себя просто так. Он бы не затеял разговор, если бы не замечал всех попыток Хью быть как можно дальше от него. - Лгун. Миккельсен нарушает личное пространство, становясь за спиной Дэнси, почти вплотную. Шатен даже может почувствовать исходящее от мужчины тепло. От этого становится только хуже, Хью на секунду опускает голову, поджимая губы. «Отойди, просто отойди. Умоляю!». Это уже невыносимо. Британец почти физически ощущает взгляд Мадса и тяжелое молчание, которое, кажется, длится целую вечность. Датчанин, видимо, не собирается отступать, пока не услышит ответы на свои вопросы. А Хью тоже упорный и отвечать совсем не хочет. Он желает оказаться как можно дальше от Мэсса и его тепла, от этой чертовой гримерки. Душ в гостиничном номере был бы идеальным вариантом. Тогда, он мог бы включить воду и дрочить под теплыми струями, представляя Миккельсена, его гребаный рот и горячий язык. Фантазия получается слишком яркой, настолько, что Дэнси сглатывает и еле успевает сдержать стон, зато в штанах уже почти больно от возбуждения. И голос, наверняка, будет дрожать, если он вообще сможет что-нибудь сказать. «Ганнибал» замечает лихорадочный румянец на щеках своего коллеги и это его беспокоит, также как и молчание. - Хью? - Это все та фраза, Мадс. Та чертова фраза! – голос не дрожал, зато был тихим и хриплым. Британец смотрит в зеркало, ловя взгляд датчанина. И последний может поклясться, что увидел, как потемнели глаза шатена, как он облизнул губы и как дернулся кадык. - Какая фраза? – Хью горько усмехается, медленно произнося то, что лишило его покоя одним своим построением. - «Мадс не сплевывает, Мадс глотает», - Миккельсен замирает, с некоторым неверием смотря на друга. Неужели это все из-за этого шуточного ответа? – А теперь, когда ты все знаешь, будь добр, отойди, а лучше вовсе уйди. Мужчина нахмурился, не горя желанием уходить куда-то, пока не выяснит все до конца. Судя по реакции Хью, его чем-то задевает эта фраза. Хотя нет, не задевает, просто не дает покоя. Двойное дно. Датчанин понятливо ухмыляется, вид шатена все говорит за него. Но для окончательных выводов, ему нужно удостовериться в своей догадке. Он кладет руку на пояс Дэнси и медленно ползет к паху, внимательно наблюдая за реакцией британца. - Что ты… - Хью буквально захлебывается воздухом, когда Миккельсен сжимает его эрекцию сквозь ткань штанов и смотрит насмешливо темными глазами. «Уилл» хоть и с трудом, но отталкивает руку «Ганнибала», поворачиваясь к Мэссу и гневно сверкая глазами. – Какого черта ты творишь? - Что и требовалось доказать. Довольная улыбка датчанина совсем не вяжется с его взглядом и действиями. Совсем-совсем не вяжется с тем, что тот опускается на колени, борясь с ремнем на штанах «профайлера». У них осталось не так много времени, благодаря разговору, но этого должно хватить на то, что задумал мужчина. Хью шокировано смотрит на действия Миккельсена, пытаясь сначала оттолкнуть того, а потом деревянными пальцами старательно помогает со штанами. У шатена в голове не укладывается все происходящее. С ума сошел либо он, либо Мэсс, либо они вместе. Первый вариант более вероятен, чем остальные два. Однако способность мыслить полностью улетучивается, когда Дэнси понимает, что только что датчанин стянул с него последнюю преграду. Трусы. Хью хватает ртом воздух, когда Мадс жестко проводит рукой по всей длине. А затем еще раз и еще. Хриплые вздохи срываются с губ, британец жмурится и пытается дышать. Миккельсен проводит языком по головке, слизывая выступившую каплю и скользнув кончиком по отверстию уретры. Почти поскуливает, пока Мадс проходится по чувствительной уздечке и обводит выступающие венки. Он обхватывает губами багровую головку и медленно вбирает глубже, перебирая руками яички. Хью мычит что-то неразборчиво, чувствуя, как дрожат ноги, и вцепляется в волосы датчанина, сжимая короткие пряди в кулаке. Он пока не пытается начать контролировать процесс, стараясь прийти в себя после нахлынувших разом ощущений. Всего слишком много и Дэнси кажется, что он просто утонет, захлебнется во всем этом. Ему достаточно того, что он видит и ощущает, как его член погружается в рот Мадса. Как Миккельсен сосет, смотря на Хью снизу вверх. Как заглатывает и почти выпускает плоть, дразня и вылизывая головку. Британец тихо стонет, впервые поддаваясь бедрами вперед, сбивая мужчину с выбранного ритма. Мэссу это не нравится. Он недовольно хмурится, останавливаясь и мучительно медленно выпуская член изо рта. «Ганнибал» облизывает покрасневшие губы, перемещает руки на бедра Дэнси, удерживая того. - Какой нетерпеливый… Ощущение горячего дыхания на чувствительной коже и хрипло-довольный голос заставляют Хью сдавленно застонать, крепче сжать кулак и практически ткнуться членом в губы Мадса. Миккельсен усмехается, чувствуя собственную эрекцию, и забирается одной рукой в брюки. Придется гримерам подобрать другой костюм для Ганнибала, так как этот будет испорчен… сливками. Датчанин вновь облизывает возбужденный член, не оставляя без внимания ни сантиметра. Хью громко и часто дышит, его руки дрожат, а ноги кажутся ватными. Он не понимает, как он еще не свалился. Мэсс вбирает плоть почти на всю длину, расслабляя горло и борясь с рвотными позывами. Дэнси трудно сдерживаться, он тратит на это последние силы. Во рту датчанина чертовски горячо и до безумия хорошо, хочется сорваться и задать свой темп. Шатен опирается свободной рукой о стол гримерки, пытаясь удержать равновесие. Перед глазами темные круги, а в голове пустота. Он лишь помнит о том, что шуметь нельзя. - Мадс… Мадс… Имя само срывается с губ в еле различимом шепоте, британец поскуливает, когда Миккельсен двигает головой, увеличивая темп. До Хью вдруг доходит, что его больше не держат, что обе руки Мэсса у того в штанах. От осознания, что не только Дэнси получает от всего этого удовольствие, буквально сносит последние остатки разума. «Уилл» начинает двигать бедрами, задавая свой ритм, а «Ганнибал» позволяет тому руководить процессом, позволяет вбиваться в собственный рот. По подбородку течет слюна, а рука двигается на эрегированном члене в такт движениям Хью. И это так хорошо, так правильно, что Мадс стонет. Стон вибрацией отдается в горле, британец поскуливает и стонет, понимает, что уже на грани. Он так долго хотел этого, так жаждал и мечтал, что ему уже не хватает выдержки и дыхания. Слишком много всего. Хью толкается в последний раз, кончая с гортанным стоном. Миккельсен выпускает член изо рта, чувствуя горьковатую сперму. Он сглатывает, довольно облизываясь. Дэнси обессилено опускается на пол, пытаясь отдышаться. Он знает, что Мадс тоже кончил и подтверждением этому служит ладонь датчанина, испачканная семенем. Британец не понимает, что им движет, но он слабо обхватывает запястье и тянет руку «Ганнибала» к своему лицу. Вылизывает тщательно, смакуя и пробуя Мэсса на вкус. Мужчина хрипло смеется, наблюдая за Хью. - Не один я здесь «глотатель». Дэнси замирает буквально на мгновение, но почти сразу смеется, присоединяется к Миккельсену. Небывалые чувства облегчения и удовлетворения накрывают с головой, заставляя расслабиться и прикрыть глаза. Теперь потянуло в сон, но нельзя. У них впереди еще съемки. И как раз в этот самый момент в дверь гримерки стучаться. Довольный голос Фуллера разбивает все очарование момента. - Мадс, Хью, я знаю, что вы здесь. Через пять минут на съемочной площадке, не появитесь - пеняйте на себя! - Ответь же, - шепот датчанина прорезает возникшую тишину, пока тот приводит в порядок свой костюм. - Хорошо, Брайан! – Дэнси следует примеру своего коллеги, лениво поправляя внешний вид. Двигаться не хочется совсем, но, к сожалению, надо. – Вездесущий черт. - И не говори, - новая волна тихого смеха, уютная атмосфера вновь возвращена в небольшую комнатку. Мэсс тепло смотрит на Хью, ловя ответный взгляд. – Как насчет баночки пива после съемок? - Не возражаю, - и каждый из них знает, что баночка пива была лишь предлогом, так нужным сейчас. Миккельсен знал, что предлагает, а Хью, в свою очередь, знал на что соглашается. Через три минуты гримерку покинули двое довольных мужчин. С того времени Дэнси перестал избегать своего друга, предпочитая находиться рядом с ним как можно чаще.