Into the darkness of soul.

Молчание висит в воздухе. Иногда раздаются всхлипы, и кажется, что слышно, как слёзы падают на пол, но это не так. Тёмные стены надавливают со всех сторон, ветер предательски завывает под дверь, заставляя бумаги разлетаться и создавать шум. Кладовка не освещена, но силуэт можно разглядеть среди других предметов. Юная леди прикрывает рот ладонью, стараясь сдерживать вопли отчаяния и страха. Её волосы свисают до поясницы, в обычные дни они пшеничного русого цвета, прекрасными кудрями спадают на спину, но не сегодня. Долгая борьба, попытки выбраться — всё это создало хаос не только с волосами, но и с одеждой. Кое-где оторваны куски голубого платья, подобранного к цвету глаз девушки, ногти переломаны, и многочисленные синяки и ссадины вовсе не украшают тело. Жертва — так в полиции называют людей, попавших в беду. За дверью послышались аккуратные шаги, и в комнате вмиг загорелся яркий свет. Девушка ещё больше прижала руку ко рту, слёзы ручьём текли из её глаз, тушь размазалась и потекла по щекам. Взгляд, полный страха, застыл на щели под дверью. А шаги всё приближались и приближались, тяжелый выдох послышался от их обладателя. Никто никуда не спешил, каждое движение было медленным и плавным. Тишину нарушил громкий удар об деревянную поверхность — крепкая рука, сжатая в кулак с силой ударила об стол. Девушка, всё это время сохранявшая молчание, изредка даже задерживая дыхание, тихонько охнула от неожиданности. «Чёрт» — пронеслось у неё в голове. Это слово в последние два часа так и крутилось в голове, совмещенное с молитвой, и потому, казалось, никакие ангелы-хранители ей не могли помочь. Всё её тело начинало ныть от множественных ран, в костях ломало, а разум затуманивался. Держать самообладание было очень трудно, но когда шаги начали стихать, что могло значит только одно — отступление, она начала потихоньку успокаиваться. Русоволосая девушка опёрлась спиной на стену, прижимая колени к груди, и тихонько заплакала, стараясь не всхлипывать. От сердца у неё отлегло, страх не ушёл, но стало чуть легче, словно ей дали успокоительного. Дверь открылась с грохотом, ударилась об стену кладовки и яркий свет заструился в маленькое тёмное помещение. — Ты думала, я тебя не найду? — Злобный истерический смех, сильный удар металлическим предметом, и всхлипы стихли. Мужчина в чёрной куртке безжалостно волок девушку по белоснежному полу комнаты, с такими же белоснежными стенами, яркая с синеватым оттенком лампа покачивается под потолком, изменяя угол падающих теней.

___

Яркий свет ударил в глубокие голубые глаза. Веки тяжело поднимались и опускались, ресницы остались слипшимися, как после сна. Зрачки резко сузились, не ожидая солнечных лучей, пробивавшихся через окно, но постепенно начали привыкать. Тёмный потолок, серо-зелёные тёмные стены с огромными белыми квадратами, увешанными с двух сторон длинными шторами. Квадраты эти — окна, через которые струился солнечный свет, и открывался вид на соседнюю огромную многоэтажку. Если подойти ближе, можно было увидеть мелькающие внизу машины, с грохотом разъезжающие по ровной дороге. Они казались такими крошечными, будто можно ткнуть в них подушечкой пальца, и покатить куда угодно. Восемнадцатый этаж, чего ещё можно ожидать с такой высоты? Отсюда люди казались и вовсе муравьями, с их быстрым темпом передвижения, или же, наоборот, с лёгкой походкой прогулки. Мужчина, одетый в строгий тёмно-серый костюм без пиджака, сидел напротив и слегка улыбнулся, заметив оживление со стороны собеседника. Затем постучал пальцами по ручке кресла, внимательно рассматривая очнувшегося. Светлые волосы, голубые глаза, длинные чёрные ресницы — привлекательная картина. Тёмная футболка, так отчётливо подчёркивающая все бугорки мускул на теле, отлично сидела на русом парне. Тот слегка дёрнулся, тряхнул головой, отгоняя плохие мысли, и приподнялся с кресла. Он подошёл к окну, почесал затылок и уставился куда-то сквозь всю эту повседневную суету, сквозь стеклянные стены соседнего здания, сквозь быстро бегущее время. Мысли путались в его голове, одна врезалась в другую, создавая облачко тумана вместо новых идей. Голубоглазый парень потерялся в столь небольшой комнате, но потерялся не в территориальном плане, а в пространственном. Ему казалось, что он не здесь, хотя он был здесь. Ему казалось, что всё выдумка. Он не мог разобраться, сон это или нет. Всё слишком резко, пугающе и непривычно. — Всё в порядке, Мэтт? — Резкий голос выводит парня из раздумья, он оборачивается, одаряет зовущего туманным и потерянным взглядом. — Думаю, что нет. Иначе, я бы не сидел пару минут назад в Вашем кресле, Доктор Сандерсон. — Быть может, Вы присядете и расскажете, что же Вас волнует? — Мэтт тихими шагами ступает по деревянному полу, и с лёгкостью усаживается в кресло. Боль. Юная леди уже потеряла свой прекрасный вид, её лицо залито кровью, которая сочится из макушки, из брови, и из носа. Струйки стекают по лицу, капли падают на платье, недавно бывшее таким красивым и праздничным. Тихие стоны, голова опущена вниз. Смесь молитвы и фраз «За что, Господи, за что?» доносятся из её рта с переменным бульканьем. Руки связаны за спиной, грубые канаты стягивают кожу, кое-где защемляя её, запястья уже покраснели и протёрлись, желтеющие синяки проявляются на руках. Мэтт снова тряхнул головой. Галлюцинации? Вечные ночные кошмары, мешающие столь красивому внешне, и интересному внутренне человеку спать. Это приводит к апатии, нежеланию общения и одиночеству. Слабость, неработоспособность ущемляют все возможности жизни. — Я здесь… — он запнулся, додумывая в голове фразу, но поймал заинтересованный взгляд Доктора Сандерсона, — В прочем, неважно. Я думаю, Вы сами уже примерно можете поставить мне диагноз. Мой внешний вид расскажет больше, нежели мой язык. — Мне бы хотелось услышать это от Вас лично, Мэтт. — Голубоглазый парень с фиолетовыми синяками под глазами вопросительно устремил свой взгляд прямо на надменное и меланхоличное лицо собеседника. — Всё внутри моей тёмной души.