***
Я просыпаюсь из-за того, что Марго и Пари спорят. Они делают это не слишком громко, но рядом, и моё запястье уже пульсирует, поэтому этого шума вполне достаточно, чтобы разбудить меня. Всё ещё слишком темно, чтобы хорошо видеть, и мне слишком холодно, чтобы желать отстраниться от Тобиаса и потерять его тепло, так что я спокойно сижу и слушаю. — Ой, да ладно, — говорит Пари с досадой, — он не захочет помогать всей группе только потому, что он — твой бывший. — Нет, но я попытаюсь помочь и оставлю тебя на потом, — противится Марго. — Это безопаснее, чем идти к твоей сестре. — Чёрта с два! Ты даже не знаешь, устойчив ли он. А Тэмми — да. Мы пойдём к ней. — Что будет рискованно прямо сейчас! — отрезает Марго. Но затем она продолжает более покорным тоном: — Ты знаешь, что это значит. — Правильно мыслишь, — мягко произносит Амар, и я понимаю, что он тоже проснулся. — Мы должны избегать всех, кто знает, почему ты уехала. Пари издаёт разочарованный вздох. — Её бывшего парня это тоже касается? — Мы расстались с ним перед моим отъездом, — огрызается Марго. — Он не знает, что я стойкая. — Кто-нибудь из Филадельфии знает об этой черте? — спрашивает Амар тихо. — Потому что если один человек сообщит это полиции, они допросят всех, кого ты знала, верно? — Никто в Филадельфии не знает, — настаивает Марго. — У меня не было единомышленника, пока я не переехала в Питтсбург. Пари явно все ещё злится, когда говорит: — Но те «единомышленники» знали, откуда ты пришла, да? И один из них мог сдать тебя, так что и к тебе применяется это правило. Мы не можем ему доверять. — Я не говорила, что ему можно доверять, — отвечает Марго язвительно. — Но он — безопасный вариант. Подумайте об этом. Мы засунули всех, кого знали, в грузовик в Питтсбурге и отправили их из города. Даже если их поймают, им потребуется время для того, чтобы отследить меня до Филадельфии, и даже больше — чтобы найти между мной и Саймоном связь. Вряд ли он догадывается, что за ним могут следить. У нас есть несколько дней перед тем, как это сможет произойти. — Возможно, так и есть, — говорит Амар, — но у нас было много предположений, которые привели к неблагоприятным последствиям, поэтому я предпочту избежать ещё одного риска. И у нас есть деньги. Разве нет места, которое можно арендовать? — Мы не найдём уединения, — произносит Марго пренебрежительно. — Да и сотрудники отеля всегда начеку. Это, наверное, самое опасное место, в котором мы можем остаться. — В тусклом свете я вижу, как она поднимает руку и расчёсывает ею свои волосы. — Я говорю вам: Саймон — лучшее, что у нас есть. Мы дождемся, когда он будет один, я отвлеку его, и остальным не нужно будет волноваться, что их услышат. — Он может даже не работать там, ты же понимаешь, — комментирует Пари, но её голос менее враждебный и более вдумчивый теперь. — Или они просто усилили безопасность. Прошло почти два года, как ты уехала, все могло поменяться. — Я очень сомневаюсь в этом, — отвечает Марго. — Малоимущие собственники ничего не меняют. Здесь тот случай. — Хм, — мычит Амар. — Составляющая частной жизни привлекательна, но мне всё равно не нравится идея в целом. — Он некоторое время молчит, обдумывая риски и варианты. — Есть какие-нибудь заброшенные здания, в которые мы можем ворваться в качестве альтернативы? У нас будет преимущество. — Да, потому что никто не подумает, что кто-то живёт в них! — отвечает Марго, её голос пропитан сарказмом. Затем она добавляет: — Там более людно, чем в лагерях. — Отлично… — говорит Амар, глубоко вздохнув. — Стоило спросить. Думаю, у нас не так много вариантов. Ты готова застрелить его, если до этого дойдёт? — Я думала убить его несколько раз, но потом мы расстались, — бормочет Марго, но ясно, что она сказала это не всерьёз, а остальные ничего не говорят в ответ. Наконец, она добавляет, но очень тихо, поэтому я не слышу. Должно быть, утвердительный ответ, потому что они начинают обсуждать логичность этой идеи более подробно. Их голоса теперь сдержанны, и то, что они друг другу говорят, невозможно услышать, поэтому я снова погружаюсь в сон.***
Голос Пари будит меня вновь спустя какое-то время, но в этот раз она намеренно пробуждает нас. Кажется, мы уже близко к Филадельфии. — Нам нужно спрыгнуть до того, как доберёмся до станции, — говорит она всем. — Железнодорожники не любят, когда кто-то ездит автостопом, и поверьте, никто из нас не хочет быть пойманным. Амар удаляется, чтобы привести Маркуса из другого вагона, пока остальные заканчивают просыпаться и собирать свои немногочисленные пожитки. Мне нечего собирать, и даже если бы и было, Тобиас не позволил бы взять это с собой сейчас, так что я просто смотрю на пейзаж, который мы проезжаем. Поначалу почти всегда темно — предположительно, этот участок малонаселённый. Но затем я вижу ряд больших многоквартирных домов, едва заметных из-за холма вдали. В них много света, чего не было в зданиях Питтсбурга, у них большие парадные входы и изогнутые подъездные аллеи, освещённые огнями. Старинное слово из школы приходит на ум: особняки. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что эти постройки — дома для небольшого богатого населения НСША. Смотрю спокойно, любопытствуя, сколько людей, которых мы видели, столпившихся возле убежищ, сделанных вручную, могли бы безбедно жить внутри каждого из этих домов. Становится снова темно после особняков, будто бы богатые не захотели, чтобы другие люди жили слишком близко, и тогда мы начинаем видеть город, который больше похож на Питтсбург, но гораздо больше него. Огни озаряют всё вокруг, когда мы проезжаем огромную полосу невысоких строений, окружённых убежищами-шалашами. Она кажется бесконечной, и судя по вони, которая доносится до нас благодаря ветру, условия проживания здесь ничем не лучше, чем там, где мы проходили сегодня утром. Масштаб поражает. Поезд замедляется всё больше и больше, чем дальше мы заезжаем в город, но такое чувство, пройдёт вечность, прежде чем мы до него доберёмся. Если бы мы на такой скорости проносились по районам Чикаго, мы бы давно были на другом конце города, а тут ясно, что мы еще на окраине Филадельфии. Думаю о карте в кабинете Анны и вспоминаю, что этот город был намного больше, чем другие в НСША, но я тогда не понимала, что на самом деле имелось в виду. Сейчас я начинаю осознавать. В момент, когда поезд практически ползёт, я связываю это с мерами предосторожности Бесстрашия, чтобы не было трудно спрыгивать. Хорошо, что мне не нужно что-либо держать во время прыжка, и, конечно, я не хочу, чтобы мои повреждённые руки были чем-то забиты, если все пройдёт не гладко. Меня тошнит даже от этой мысли, и запястья начинают болеть. Как будто читая мои мысли, Тобиас подходит ко мне и берёт за руку. Я ненавижу полагаться на других людей, но улыбаюсь ему в любом случае, зная, что должна принять помощь, — которую хочу получить от него, а не от кого-то другого. Предполагаю, что это часть любви, — желать заботиться друг о друге и позволить другому сделать это для тебя. — Готовьтесь, — оповещает Пари. Я гляжу на неё, и мои мышцы сразу напрягаются, когда я замечаю Маркуса между ней и Тобиасом. Я и не поняла, когда он с Амаром присоединился к нам, и они сейчас готовятся к прыжку. Решаю показать Маркусу, что я не боюсь его, смотря на него холодно и оценивая его состояние. Кажется, он шатается на ногах, и его нос искривлён — сломан. Зрелище образует отречённую улыбку на моём лице. Убеждаюсь, что он видит её, и перевожу глаза вперёд. — Только вперёд, — говорит Пари, и я начинаю искать место для хорошего приземления. Но везде цемент. Мы проезжаем промышленную зону с хорошо освещёнными разрушенными дорогами и тротуарами, которые охватывают каждый сантиметр земли. Тут почти безлюдно — должно быть, ночью всё закрыто, и очевидно, люди не позволяют строить здесь убежища. — Поехали! — кричит Марго, и я хочу было спрыгнуть, но Тобиас удерживает меня на месте. — На счёт три, — говорит он твёрдо. — Один, два, три! — И мы прыгаем, железной хваткой вцепившись в руки друг друга, когда приземляемся, пробегая вперед немного, чтобы восстановить равновесие. Никто из нас не оступился. Мы вместе поворачиваемся назад, видя, как Кристина прыгает с Пари, облегчённо осознавая, что остальные уже на местах. По крайней мере, не повторилось того, что случилось с Лизой. Тобиас держит меня за руку, когда мы подходим ко всем, а потом сжимает и отпускает. Знаю, что это условие Амара, поэтому стараюсь не чувствовать себя отвергнутой. Кристина оказывается возле меня и берёт мою ладонь. Её глаза мечутся то к Тобиасу, то к Амару, и она улыбается. — Надеюсь, поцелуй был хорошим, — шепчет она, и я отвечаю ей маленькой улыбкой. Хорошо, что она не злится на меня. Марго берёт на себя инициативу, и мы начинаем идти. Теперь, когда мы снова на земле и много слушателей вокруг, преобладает тишина; все следуют за ней через узкий проход из цемента, и затем мы оказываемся на улице. Это долгая ночная прогулка. Мы встречаем больше людей, чем я думала, что в мире есть вообще, и трудно запомнить дорогу, по которой мы идем, так как здания и укрытия очень похожи по своей структуре. Но постепенно строения становятся выше, в связи с чем я уверяю себя, что мы не движемся по кругу. В итоге проходим к мосту через широкую реку. Он почти столь же высок, что и в Питтсбурге, что должно беспокоить Тобиаса. Если это так, то он скрывает страх, шествуя без колебаний. Знаю, что он сильный, когда это необходимо, независимо от того, как это трудно ему даётся. Сама того не осознавая, я дёргаю своими пальцами, желая взять его за руку, но вспышка боли напоминает мне, что я не могу, даже если бы мне было это позволено в данную минуту. Чем дальше мы заходим в город, тем больше людей мы видим на улицах, а не ютящихся в ночлежках. Очевидно, в Филадельфии активная ночная жизнь. Здесь также есть и богатые люди, находящиеся рядом с зданиями с едой и питьём в руке. Но Отречённая во мне замечает, как другие голодные наблюдают, выходя из тени только тогда, когда завсегдатаи вечеринок им что-нибудь кидают. И у меня скручивает живот, когда я вижу, как много детей среди этих искателей пропитания. Марго ведёт нас через переплетение улиц, которые становятся постепенно чище, но и свободнее. Наверное, потому что здесь находятся хорошо освещённые деловые предприятия и промышленные зоны, рядом с которыми запрещено сооружать временные жилища. Мы видим группы людей, но ясно, что они просто проходят мимо, держа путь в определённое место. Марго ждёт, когда никого не будет и в помине на улице, а затем проводит нас через аллею, которая ведёт к задней части здания. Находит укромное местечко и шепчет: — Ждите здесь. — Затем, к моему удивлению, берёт Кристину за руку и подводит её к Амару. Они шёпотом беседуют, в ходе чего они указывают на одно из ближайших зданий. А после, спустя какое-то время, Марго и Кристина идут к нему. Скорее всего, в нём работает бывший парень Марго — по-видимому, охранником, или что-то в этом роде. Мне удаётся сообразить, почему в этом месте она оставила нас, — оно, безусловно, больше, чем убежища в этом городе. Но мне любопытно, почему она взяла с собой Кристину. Ждём мы долго. Решаю, что что-то пошло не так, и уже думаю, как их спасти, когда Амар наконец жестикулирует идти за ним. Мы пробираемся вдоль фасада здания, к двери, которая едва видна в переулке. Кристина стоит возле неё, держа палец на своих губах, тем самым предупреждая нас: нужно молчать. Она ведёт нас внутрь в тёмное пространство, и мне вспоминается мой первый день в Бесстрашии, когда я спотыкалась, не зная, куда ставить ноги. Но в отличие от того дня, Тобиас приближается и берёт меня за руку, чтобы мы вместе прошли этот путь. Несмотря на нынешние обстоятельства, я разрешаю себе улыбнуться воспоминаниям, когда наблюдала за ним в тот день и каждый день после этого. Тогда бы я никогда не догадалась, что мы к этому придём. В конечном счёте Кристина останавливается. — Подготовьте свои глаза, — говорит она, и хотя я уверена, что она шепчет, её голос громкий после нашей тихой ходьбы. — Я сейчас включу свет, — добавляет она. Я прикрываю свои глаза — мои руки хотя бы для этого хороши — и вижу, как в комнате становится светло. Мы стоим в одном из самых странных мест, которые я видела. Трубы свисают с потолка и стен, окружая нас в лабиринте, и куски крупной техники разбросаны здесь, связанные с ними и друг с другом. Пол цементный, покрытый пылью и засоренный грязью, от которой исходит затхлый запах. Тем не менее тут гораздо чище и больше уединения, чем в большинстве мест этого города. — Марго сказала остаться нам здесь ровно до пяти тридцати, — говорит нам Кристина. — Затем вернуться туда, откуда пришли. Она убедится, что Саймон отвлечён. — Она осматривается, и Амар кивает, тем самым говоря, что всё понял. Кристина продолжает: — Она сказала, что мы будем здесь в безопасности, потому что в этом здании ничего нет. То есть нет никаких камер. Мы можем воспользоваться ванной комнатой — по коридору налево есть дверь, чуть дальше от неё — такая же. Но нам не следует идти вглубь здания. Когда будем уходить — перебирать ногами быстро. Все всё поняли? Все кивают или издают небольшие позитивные звуки. — Как она объяснила твое присутствие? — спрашиваю я с любопытством. Кристина колеблется, но отвечает: — Она представила меня своей подругой. Мы обе разговаривали с Саймоном некоторое время. Она спросила у него, найдётся ли мне место, где можно поспать, чтобы они могли побыть наедине, и он согласился, позволив ей показать мне эту комнату. — Она смотрит на меня, когда добавляет: — Она объяснила мне все и вернулась занять его, чтобы он не заметил, как я вас проведу. — Кристина опускает глаза в пол. Мне становится понятно, что её что-то не устраивает, — то, что было сказано или что произошло. Я прикусываю губу, наблюдая за ней, и вдруг понимаю, чем Марго планирует занять Саймона. Желчь подступает к горлу при мысли, из-за чего мои глаза находят Тобиаса. На его лице отвращение, что, я уверена, написано и на моём. Но никто ничего не комментирует. Что тут можно сказать? Марго сделала свой выбор, и, как по мне, есть вещи и похуже, чем спать с бывшим, чтобы освободить целую страну. Меня не покидает чувство какой-то ошибки, и я не знаю, как принять то, что должно быть сладким и любящим, а на деле… Не знаю. Очень надеюсь, что я никогда этого не испытаю. — Ладно, — говорит спокойно группе Амар. — Дежурим по очереди. Питер, ты первый. Все остальные попробуйте поспать. — Давай, — говорю я Кристине. — Этот угол нормальный вроде. — Она кивает и идёт со мной в место, которое выглядит таким же комфортным, что и любые, и мы садимся на жёсткий пол. Тобиас присоединяется ко мне, оставаясь немного в стороне, чтобы не помешать Юрайе и Кристине, находящимся рядом. Тут хоть тепло, и можно уснуть. И мы делаем это, потому что завтра — или, думаю, уже сегодня, — день будет долгим.