Один выбор изменит всё

Голос, который я слышу наиболее отчётливей – это Тори. Боль в её тоне присутствует, что прорезает другие звуки. - Я убила Джанин за тебя! – кричит она на Джорджа. - Ты превратил меня в убийцу! Тобиас рядом со мной стоит неподвижно, как стена здания, его глаза двигаются между его отцом и мужчиной возле Джорджа. - Кто это? – спрашиваю я, потянув его за руку, но он, кажется, не осознаёт, что я рядом. Я никогда не видела Тобиаса таким молчаливым, кроме тех случаев, когда он был под моделированием. Зрелище вызывает озноб во мне. - Я думаю, что это Амар, - говорит Юрайя сзади меня. – Наш бывший инструктор посвящения. Он должен быть мёртв, но, похоже, это не так. Дурное чувство проходит через меня, и я сплетаю свои пальцы с его, пытаясь вернуть Тобиаса обратно к себе. Он имеет слишком много предательства в своей жизни, и теперь его инструктор – тот, кто скрыл его дивергентность, чтобы сохранить ему жизнь, – является дополнением ко всему этому. Он ощущает то, будто Амар разорвал что-то в его груди. Третий новичок – седовласая женщина, которая не намного выше меня, громко топает ногами. Остальные рядом с ней повторяют. Она делает это снова и снова, пока не реагирует больше людей. После третьего раза всё помещение топает в унисон. Она держит свои руки над головой и говорит голосом, который слышен на всём этаже: - Смотрите на меня! – каждое лицо в комнате поворачивается к ней, даже Тобиас и Тори. – Очевидно, многие из вас знают нас, - продолжает она, - для тех, кто нет - мы жили с вами. Мы жили в одной фракции. Мы разделяли ваши проблемы и ваши жизни. Но были завербованы группой Аманды Риттер. Мы здесь сегодня, потому что нуждаемся в вашей помощи, как и вы в нашей! Прилив возбуждения появляется во мне. Это наш шанс узнать больше о тех, кто находится за пределами города. Это то, что хотели мои родители. Но также из-за этого началась война, и я знаю, что многие здесь будут сопротивляться информации, которую эти люди нам скажут. Переминаясь с ноги на ногу, пытаюсь детально рассмотреть женщину, которая говорит. Её голос ровный, как у лидера, и я ощущаю желание довериться ей. Но я нелегко верю людям, и такой странный импульс заставляет быть осмотрительной. - Этот город находится в огромной опасности, - произносит она, её тон передаёт глубокое чувство срочности. – Существует целая страна за пределами него, которая готовится атаковать. Мы защищали вас от них в течение многих лет, но больше не можем это делать сами. Нужно, чтобы вы помогли нам, и вы все должны подготовиться, чтобы быть в состоянии защищать себя! - Почему мы должны верить вам? – кричит кто-то, и вся толпа поддерживает сказанное. - Потому что я была лидером Бесстрашия шестнадцать лет. Многие из вас осведомлены, и были под моим руководством. Спрашиваю у тех, кто помнит: я когда-нибудь обманывала вас? Снова бормотания заполняют помещение, но на этот раз крики поддержки смешиваются с ними. Пожилые члены Бесстрашия поднимают свои руки в воздух, призывая: «Анна! Анна! Анна!» Позади меня Юрайя вдруг говорит: - Я помню её, ещё когда был ребенком. Моя мама очень любила её. - Почему она ушла? – спрашивает Кара, но я уже знаю ответ. В Бесстрашии нет стариков. После того, как им становится трудно прыгать на поезд, из фракции их призывают уйти – умереть или стать афракционером. Похоже, Анна нашла третий вариант. Внезапно я вспоминаю кое-что сказанное Тобиасом однажды, когда я знала его только как Четыре. Он сказал мне, что Бесстрашие раньше было другое, что руководство сменилось шесть лет назад, когда Макс только стал лидером. Анна должна представлять старые правила Бесстрашных, прежде чем они начали сотрудничать с Эрудитами и убивать Дивергентов. - Спасибо! – обращается Анна к тем людям, которые выкрикивают её имя. - Также я должна спросить каждого инициированного, которого тренировал Амар: он вас обманывал? Опять же люди кричат в ответ, повторяя его имя и поддерживая. Тобиас делает небольшое движение, как будто он хочет ответить, но останавливает себя. Я могу ощущать, как настроение толпы меняется. Они слушают и начинают соглашаться. Анна знает, как хорошо убедить их. - Для тех, кто не Бесстрашный, - продолжает она, - есть ещё одна причина, которую стоит выслушать. Я дочь Аманды Риттер – Сердце начинает биться быстрее. Аманда Риттер использовала другое имя – Эдит Приор, что означает, что Анна моя родственница. Связь приходит на ум просто, когда она говорит слова: - И мать Натали Приор. Тобиас сжимает сильно мою руку, но теперь я та, кто является неподвижной и практически молчаливой. Пульс стучит в моих ушах, и кружится голова. Моя мама выросла в Бесстрашии. Когда её последние слова появляются в моем мозгу, я вспоминаю, как она говорила, что Дивергент, и она была в безопасности только потому, что её мама была лидером Бесстрашия. Анна - лидер и моя бабушка. Почему мне никогда не приходило в голову, что она может быть ещё жива? Я никогда даже и не думала искать её среди афракционеров. Но, конечно, я этого не делала. Я никогда не знала её имя. Я думаю о том, как мама говорила мне, что она не заботится о фракциях и что любит меня, потому что я её дочь. Но она ничего не рассказывала о своей собственной жизни, ничего из своего прошлого. Она вырастила меня и всегда твердила, что фракция выше крови, в конце концов. Или, возможно, она не знала, что её мать была ещё жива. Я понимаю, как потрясены многие в толпе. Очевидно, все думали, что эти люди мертвы. Моя мама тоже в это верила, как считал Тобиас, что его мама умерла? Гнев повышается во мне при мысли. Когда Натали умирала, я чувствовала, как часть меня вырвали, и я осталась корчиться от боли. Чувствует ли она то же самое из-за лжи? И что за люди эти трое, которые так поступают с теми, кто их любит, а потом все равно просят доверять им? Я смутно осознаю, что Кристина положила свою руку на моё плечо и что Тобиас говорит мне что-то, но все, что я хочу сделать - это встряхнуть эту женщину, которая претендует на мою бабушку, и заставить рассказать её всю правду. Рассказать мне все. Тобиас встает передо мной, держа твёрдо мои руки и низко наклоняясь так, что может смотреть в мои глаза. Они широкие и почти черные в лунном свете, и они, наконец, выводят меня из моих мыслей. - С тобой все в порядке? - спрашивает он низким голосом. Я сглатываю. - Да. А ты? Он немного улыбается. - Жить буду. - Нам нужно подойти ближе, - говорит Кара, - чтобы мы могли поговорить с ними. У меня есть вопросы, и я уверена, что и у вас тоже. - Она права насчёт этого. Тобиас мрачно кивает и достаёт пистолет, но держит его внизу, когда поворачивается к толпе. Мы делаем тоже самое, идём, чтобы присоединиться к людям, окружающих чужаков. Они смещаются, чтобы освободить место без видимой радости, замечая нас. Их глаза, как и наши, устремлены вперёд. Но они видят нас - Анна и Амар, Маркус и Джоанна. Сразу замечают нас, и я знаю, что они надеялись увидеть нас здесь. Это, на самом деле, неудивительно. Им нужны Дивергенты, и Тобиас и я - они. Глаза Анны встречаются с моими, когда она говорит: - Я считаю, что пришло время объясниться. - Было бы неплохо, - отвечаю спокойно и вижу, как рот Маркуса искривляется в ухмылке. - Этот город был частью страны под названием Соединённые Штаты Америки, - начинает Анна. - Была большая война, мировая война, которая уничтожила целые страны и убила миллиарды людей. Каждое созданное оружие использовалось человечеством, стремящимся уничтожить себя. Бомбы изменяли ландшафт массивных озёр, которые здесь текли. Этот город оказался изолированным, и все отказались от него. Что было прекрасным для нашего использования, - она печально улыбается, продолжая: - Ближе к концу войны обе стороны начали экспериментировать с сыворотками, которые могли контролировать мысли людей. Одна сторона придумала сыворотку внушения. Как видно из названия, она заставляла людей следовать предложениям от других. Разработчики использовали её, чтобы выиграть войну, и они сформировали новые Соединённые Штаты Америки или НСША, как мы называем. Но они остерегались собственного населения после этого, боясь потерять свою власть, поэтому они продолжали использовать сыворотку. Добавляли её в запасы воды стран, и люди пили её каждый день. Вводили датчики в каждого новорождённого ребёнка, скрытые внутри вакцинации, получая информацию, передаваемую ими. Таким образом, они сделали все население своими рабами, - выражение на её лице горькое. - Но некоторые люди устойчивы к сывороткам. Они сбежали из под контроля НСША и пришли сюда. Они изменили Чикаго в город, который вы знаете, сохраняя его в безопасности и скрывая на протяжении шестидесяти лет. В течение этого времени они иногда выпускали людей наружу, когда была в этом необходимость. Вот, как они держали вас в безопасности, - она жестикулирует на Амара и Джорджа и говорит: - Мы - немногие из тех людей. Я знаю, вы злитесь, что мы обманывали вас, но выбора не было. Вы бы не стояли здесь, живые и свободные, если бы они не сделали этого, - она снова смотрит на меня, и я не решаюсь. Мои инстинкты убеждают, что она говорит правду, и я обычно доверяю своей интуиции, но у меня нет объективного способа быть уверенной. Джордж говорит, и его голос колеблющийся, смотря робко на Тори: - Правительство НСША постоянно пытается выследить повстанцев. И когда выслеживают, то они используют большую дозу сыворотки, чтобы получить информацию. Никто не может противостоять такого рода дозе. Это плохо, когда они ловят мятежника, который знает об этом городе. Очень плохо, - он прочищает горло и продолжает: - Когда повстанцы привлекли меня, что просто получилось, они только укрепили спасательную миссию. Они нуждались в ком-то, кто был сильным Дивергентом, и они знали, что я здесь в опасности, поэтому выбрали меня, - он немного пожимает плечами. - Они сохранили мне жизнь и держали весь город в безопасности некоторое время. Или, по крайней мере, безопаснее, чем он был бы, - его глаза снова смотрят на Тори, и я вдруг вспоминаю, как Калеб смотрел на меня в Эрудиции. Когда Тори отворачивается, я не могу винить её. - Почему ты просто не рассказал нам в чем дело? - спрашивает Кара. - Зачем держать все это в тайне? Джордж коротко смеется. - Мы пытались на протяжении почти двух десятилетий, но Джанин встала на нашем пути. Она решила, что не заинтересована в прекращении НСША. Вместо этого она изолировала сыворотки и начала экспериментировать с ними. Она использовала их, чтобы подчинить себе Эрудицию и половину Бесстрашных, которые последовали за ней. Использовала её в тестах на способности, заставляя переходить людей в те фракции, которые она хотела; в тех симуляциях, о которых вы прекрасно знаете. Вводила высокие дозы, заставляя людей предавать своих друзей и семьи, чтобы служить ей. Слова снова вызывают озноб во мне, и я не могу дышать. Рядом со мной Тобиас, сжимающий крепко мою руку, и я поворачиваюсь к нему. Но я уже знаю, о чем он думает и что собирается сказать. Эти слова эхом раздаются в моей голове. Предать своих друзей и семью... Глаза Тобиаса смотрят напряжённо в мои, когда он говорит: - Мы должны спасти Калеба. Все, что я могу сделать - это кивнуть. - Итак, вы видите, - произносит Анна. - Вы уже знаете, с чем столкнётесь, когда армия НСША сюда доберётся. Общий контроль над разумом на всю оставшуюся жизнь - все, с чем нужно сражаться и чего избегать. И они уже в пути. Потому что во всем хаосе войны мы не смогли спасти последних повстанцев, которых они поймали. На мгновение я закрываю глаза и пытаюсь представить Мир, каким они его описывают. Картинка приходит слишком легко. Пустые глаза Аманды Риттер, в то время как руководство убито и уничтожено. Беспощадные лица Бесстрашных, когда они стреляют в голову лидеров Отречения. Марлен прыгает с здания, не осознавая, что она делает. - Что тебе нужно от нас? - спрашиваю я. Снова тень улыбки окрашивает лицо Маркуса, и я чувствую напряжение Тобиаса, стоящего рядом со мной, но Анна смотрит мне в глаза и серьёзно кивает. - Нам нужна группа высокоустойчивых людей - те, которых вы называете Дивергентами, - чтобы поехать в столицу и взять под контроль оборудование, которое они используют для передачи сообщений. Нам необходимо транслировать собственное сообщение, чтобы противостоять тому, что посылает правительство - так мы сможем освободить всех. Её глаза двигаются от меня к Тобиасу и другим рядом с нами, а потом она говорит: - Мы бы хотели, по крайней мере, десять добровольцев для этого, желательно побольше, - когда она осматривает толпу, то продолжает: - И мы должны организовать армию, чтобы защитить этот город, если солдаты НСША доберутся сюда прежде, чем наша миссия будет выполнена успешно. Я киваю, собираясь что-то сказать, но Тобиас кладёт свою руку на мою, и я замираю. Он хочет кое-что обсудить. Я помню, как была зла, когда он заключил сделку с Эвелин, не поговорив наедине со мной, поэтому я закрываю рот и жду. Кристина спрашивает: - Только Дивергенты могут идти? Анна качает головой. - Это не совсем так просто. Нам нужны люди, которые устойчивы к сыворотке внушения. Люди-дивергенты и некоторые другие. Люди, которые перешли в фракции, например, с большей вероятностью быть стойкими, как и те, которые были в Эрудиции, но не на стороне Джанин. Мы можем протестировать вас, если вы хотите пойти. - Как вы это делаете? - спрашивает Кара подозрительно. - Мы вкалываем низкую дозу сыворотки и постепенно увеличиваем её, пока вы не начнёте сопротивляться. Она объяснит нам, сколько вы можете выдержать. - Каковы риски? - задаёт вопрос Тобиас, его голос так же напряжен, как проволока. Его глаза перемещаются к отцу и обратно, и я понимаю, что он беспокоится о том, чего не рассказывал мне. Мгновение я бешусь, что он снова хранит секреты, но потом осознаю, что он ещё не успел рассказать мне про свой день в Эрудиции. Я стараюсь понять, что именно вызвало его беспокойство. Повстанцы неловко смотрят друг на друга, а потом Амар тихо говорит: - Это зависит от самого человека. Сыворотка проходит путь через ваш мозг, который заставляет вас следовать предложениям, и это укрепляет этот путь. Чем выше доза, тем сильнее эффект. Иногда, если кто-то имеет скрытую тенденцию к определённому поведению, высокая доза может показать это, - он бросает беглый взгляд на Маркуса, а затем снова смотрит на Тобиаса. - Но это не сможет изменить тебя. Не сможет заставить тебя сделать чтонибудь, что принципиально против твоей природы, - он делает шаг в сторону Тобиаса, и продолжает: - Этого не произойдёт. Это походит на странную вещь напряжения - то, как я смотрю между Амаром и Тобиасом, и я начинаю соображать. Правильно или неправильно, что Четыре считает, что Маркусу назначили высокую дозу... Что могло стать причиной насилия. И что может произойти то же самое с ним. Я не знаю, что сказать. - Чего бы это ни стоило, - говорит Анна, смотря прямо на Тобиаса, - мы знаем, что Джанин использовала сыворотку для массового моделирования. И пока мы не могли захватить все оставшиеся сыворотки, она старалась, а мы даже подозревали, что у нее имеются сыворотки более мощные. Это был её любимый проект, в конце концов. Так что, если вы были подвержены им и сильно не реагировали, то с вами, вероятно, ничего не случится. Тобиас выглядит неспокойно, но я знаю, что он, должно быть, думает обо мне. Здесь, на самом деле, не существует выбора. Он и я имеем наилучшие возможности для успеха в этой миссии, и если она не удастся, то война придёт сюда. Нет никакой безопасности в любом варианте. Я тяну его за руку, и он подносит своё ухо к моим губам: - Мы должны пойти с ними, - шепчу я. Он немного отстраняется, прикрывая глаза, а затем пристально смотря перед собой. Он резко кивает, но не хочет поворачиваться ко мне. - Мы идём, - говорю я Анне. Её глаза задумчивы, и я вижу грусть, когда она кивает. - Спасибо, - проговаривает она тихо. Затем поворачивается к остальной части комнаты. - Кто ещё идёт? Но я не слышу других ответов. Я держу Тобиаса крепко за руку и опираюсь на него, пытаясь придумать, как успокоить его, что его самые худшие страхи не сбудутся. Что он не будет как его отец, и он не причинит мне вреда. И, возможно, пытаюсь поверить сама.