Один выбор изменит всё

Когда я просыпаюсь, пространство рядом со мной холодное и пустое. На долю секунды у меня паника, будто она ушла в Эрудицию снова, но затем я сержусь сам на себя. Она всего лишь проснулась первой, вот и всё. Это неудивительно, учитывая то, что я не спал более двадцати четырёх часов. Но это так же впервые, как мы сбежали от Джанин. Я слышу её голос, просачивающийся через дверь, и понимаю, что она разговаривает с Кристиной, и собираюсь присоединиться к ним, но решаю, что пора избавиться от накопившегося пота, грязи и крови, покрывающих меня. Вода ледяная, но я заставляю себя принять душ в любом случае. Тело почти всё горит, нагревая мои ушибы и покрывая порезы. Бесстрашные, конечно, постарались вчера. Но я тру и очищаю себя, стиснув зубы против минусовой температуры и боли. Я даже бреюсь - это, наверное, немного глупо, учитывая, насколько мои руки трясутся от холода, но это практически забавляет меня в этот момент, чтобы увидеть, как я смогу удержать их устойчивыми, несмотря на всё остальное. Это навык, который помогал мне слишком много раз, и я не смею отказываться от него сейчас. Когда я заканчиваю, я достаю некоторую одежду, которую мы взяли в Искренности, выбирая чёрные брюки и белую рубашку. Это хороший день для честности. На мгновение я останавливаюсь перед зеркалом, оценивая себя. Мне тяжело смотреть на своё отражение, не замечая аспектов своего отца в себе. Я полагаю, это потому, что зеркала были настолько редки в Отречении, так что я видел только те функции, которые у Маркуса. Но я не хочу это вспоминать. Я смотрю в любом случае, готовясь пройти самому через это, чтобы понять, кто я такой. Не сын своего отца или даже своей матери. Не дитя Отречения или какой-то сформировавшийся Бесстрашный. Я. Могу ли я быть чем-то большим? Когда наблюдаю, как другие лица постепенно начинают формироваться вокруг меня, я пытаюсь определить себя через свою связь с ними. Я парень Трис. Она спасла мне жизнь, а я спас её. Я обошёл весь город за ней, и я не жалею об этом. На самом деле, я чувствую себя сильнее из-за этого. Я друг Зика. Я проводил его брата через инициацию, в ходе чего было, вероятно, самое опасное время когда-либо для Дивергентов, и я защищал его по пути, что он даже не заметил. Я был вместе с Шоной в инициации. Я сражался с Эриком, чтобы помочь ей, и отнёс её в безопасное место после того, как её подстрелили за пределами Искренности. Я был другом Амара, пока он не исчез, и я думал, что он был мёртв. Я почитал его, защищая инициированных после того, как он пропал. Когда я думаю о них, я чувствую, что могу быть человеком, которым хочу быть: смелым и самоотверженным, умным и честным, и, может быть, даже добрым иногда. Но я знаю, что я тот же человек, который убил, по крайней мере, восемь человек за последние две недели, в том числе Эрика. Я человек, предавший Тори. Она была первой, кто знал, что я оставил Отречение, ища безопасность, а я отвернулся от неё. И я человек, который боится покинуть город, когда он нуждается во мне больше всего. Как мне кажется, я вижу съёжившегося мальчика, которого избивает отец; того, кто наблюдает, как он бьёт мою мать; того, кто защищает себя в первую очередь, независимо от других. Мне нужно оставить этого человека позади сегодня. Я не знаю, как, но не могу быть с ним больше, если я собираюсь покинуть этот город с Трис. И я сделаю это. Я смотрю прямо в свои глаза в зеркале и произношу слова, которые я говорил каждому инициированному до того, как они сталкивались со своими страхами; слова, которые я сказал Эрику, прежде чем я выстрелил в него. «Будь храбрым». И тогда я иду в другую комнату, чтобы присоединиться к Трис и своим друзьям. Они собрались в небольшой круг, отдыхая на полу в куче одеял. Кристина поджала ноги, и она опирается на Юрайю, который выглядит несколько неуютно от контакта. Скорее всего, он думает о Марлен. Ему не нужно; я сомневаюсь, что Кристина ищет что-то большее, только поддержку прямо сейчас. Она ещё слишком зацикливается на Уилле. Кара и Трис сидят по обе стороны от них: у Кары как и всегда аккуратно уложены волосы, и Трис выглядит опрятно и одета в чистую одежду. Она, должно быть, невзирая на холодную воду, сделала как я. На мгновение мои глаза смотрят на её лицо, в её невероятные глаза и те губы, которые я так люблю, и я желаю, чтобы мы были одни. - Мы пытаемся придумать план спасения, - говорит Трис. Я киваю. - Что вы придумали? - Не много, - отвечает Кристина. - Честно говоря, я думаю, что нам не хватает мотивации. Я имею в виду, какой мы собираемся взять на себя риск, чтобы обеспечить Калебу безопасность? - Ты знаешь, - произношу я, - я думаю, как бы сделать это легче. Если бы Трис была там, этот план был бы идеальным, но с Калебом - ну, если он сломает ногу или что-то в бегстве, такие вещи случаются, верно? Трис смеётся, и Кристина тоже ухмыляется. - Хм, я чувствую это сейчас, - говорит Крис, - я начинаю понимать, почему он тебе нравится. - Извини, - парирует Трис, смотря на меня, - но он мой. - Я тоже улыбаюсь. - Нет проблем, - смеётся Кристина. - Во всяком случае, он слишком страшный для меня, - и тогда её глаза загораются осознанием, и она поворачивается к Трис, говоря: - Безликий, неизвестный парень, твою задницу! Это… - но Трис бьёт её сильно по руке, и она останавливается на полуслове. Я не знаю, о чём они говорят, но судя по красноте, распространяющейся по лицу Трис, я догадываюсь. И мне не нравится. Мне не нравится, что у Трис есть страх - она видит меня в пейзаже страха и боится быть со мной, чего я всё больше желаю. И мне, конечно, не нравится, что она, видимо, рассказала Кристине об этом. Зик всегда жаловался о том, как женщины рассказывают друг другу обо всём, но почему-то я никогда не задумывался, что Трис тоже такая. Моё лицо, должно быть, показывает мою реакцию, потому что Трис сейчас заикается, пытаясь объяснить: - Нет, этот страх никогда не имел ничего общего с… кем-либо в частности, - она смотрит в пол, очевидно, чувствуя неприятное ощущение в своём теле. - Я не уверена, что ты действительно можешь понять, так как ты вырос в Отречении. Она беспомощно смотрит на меня, но вдруг я сосредоточиваюсь на одном единственном слове. Было. Прошедшее время. Моё раздражение исчезает, замещается смесью надежды и, как ни странно, изумлением. На лице Трис настоящая ухмылка. - Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, - проговариваю небрежно, - насколько мне известно, у парня из Отречения есть только четыре страха, и они все хорошие, твёрдые, мужественные страхи. - Кристина фыркает, а я продолжаю: - С другой стороны, люди из Искренности повсеместно боятся моли почему-то. - Эй! – восклицает Крис. – Это несправедливо! Просто то, что ты видел моё моделирование, не означает, что им можно делиться. - На самом деле, это очень распространённо - бояться насекомых, - утверждает Кара своим обычным тоном, - этот страх, наверное, был заимствован из прошлого. - Да, Четыре рассказывал мне, что этот страх лучше всего подделать, - добавляет Юрайя, - потому что никто не будет смотреть его внимательно. Остальные, в свою очередь, таращатся на него, начиная давно забытый разговор. - В смысле подделать? - спрашивает Трис. Юрайя пожимает плечами. - Ну, мой самый большой страх был, если лидеры узнают, что я Дивергент. Это была бы… какая-то проблема, если кто-нибудь увидит это, - он смотрит на меня и добавляет: - Так, Четыре удалил его и научил меня, как подделать страх, то есть заменить его на другой, - он усмехается Кристине. - Что касается официальных отчётов, я до смерти боюсь пауков. Я никогда не видел лицо Трис таким пустым. Помолчав, она говорит: - Можно подделать страх? В то же время Кристина произносит: - Тебе серьёзно понадобилось подделать страх? Ты не думал избавиться от настоящих? - Да, - отвечаю на оба вопроса, - ему просто нужен компьютер, чтобы пройти мимо своего страха и найти другой. Есть техника, которую вы можете использовать для этого. Это вроде того, как можно манипулировать моделированием. Например, Трис сосредоточивается на изображении оружия и делает вид, что разбивает стекло, думая, что оно хрупкое. Или, если на то пошло, любит пропускать некоторые факты под действием сыворотки правды, - я одариваю её резким взглядом. - Вы можете создать сильный мысленный образ и проецировать его на компьютер. Он же сосредотачивается на нём и оттуда переходит к другим мыслям, подключённым к этой. Так что, если вы представляете поддельный страх, что приводит к реальному, вы можете просто скрыть настоящий. - Это… потрясяюще, - говорит Трис. - Где ты этому научился? Вопрос имеет неудобный ответ, и на мгновение я колеблюсь. Но я обещал не держать секретов от Трис, и нет причин скрывать это от других. - Маркус научил меня, - я, наконец, произношу, - когда он подготавливал меня для теста на способности. Он боялся, что я хочу показать свою дивергентность, так что он преподал мне некоторые советы о манипулировании моделированием. Я никогда не нуждался в этом сам, но это было полезно Юрайе. Несколько секунд все молчат, а затем Трис тихо шепчет: - Интересно, где он этому научился. Я никогда не думал об этом. Но ответ очевиден теперь, после прошлой ночи. Я не удосуживаюсь сказать это вслух, потому что Трис явно поняла уже, и другим не нужно знать. Он научился этому за пределами этого города.

***

После обеда мы снова сосредотачиваемся на том, как спасти Калеба. Я ненавижу даже думать на эту тему. Это болезненное напоминание о том, когда Трис была в Эрудиции и я дико искал возможные пути для её возвращения. Это не поможет, что большая часть меня будет вполне счастлива, если Калеб умрёт; я всё ещё слишком зол на него. Но кто-то должен взять на себя ответственность этих усилий, и если это трудно для меня, то будет ещё тяжелее для Трис. - Как вы попали в Эрудицию два дня назад? - спрашиваю я. Трис, Кара и Кристина обмениваются взглядами, а затем Кара говорит: - Мы обнаружили лестницу в старой школе у здания штаб-квартиры и использовали её, сформировав мост между двумя зданиями, соединяющий одно окно с другим. Затем поднялись по ней, - подумав, она добавляет: - Это была идея Трис. Несколько минут я представляю, как все люди, в которых мы стреляли, ведут свой путь в Эрудицию, и я чувствую полную отдачу в работе с Трис в этой битве. Мы, возможно, вошли бы в здание вместе, если бы я не был слишком упрям, чтобы слушать, действуя машинально, и она сказала, что мой отец солгал. Но нет смысла чувствовать вину. Как Отречённые всегда говорили: «Пусть это напомнит мне, как сделать лучше в следующий раз». В этот раз. - Я не думаю, что кто-нибудь ещё знает, что вы делали это, - говорю, - вы могли бы попробовать снова. - Мне кажется, что они нашли лестницу, - реагирует Кара, - либо всё-таки между окнами или внизу на земле. В любом случае, они, наверное, догадались. Кроме того, это была единственная лестница, по которой мы могли пробраться. - Мы могли бы сделать нечто подобное с верёвками, - комментирую я, - если кто-то сможет завязать её на другом конце. Зик, например, - я ненавижу просить об этом Зика, но уверен, что он поможет. - Если бы только у нас была верёвка, - едко говорит Кристина, но глаза Трис встречаются с моими, и мы вместе улыбаемся. - Которую я смогу достать, - произношу, - самым трудным будет передать Зику сообщение. Меня не очень приветствуют на территории афракционеров или Бесстрашных. К моему удивлению, другие смеются. Юрайя смотрит с гордостью, когда утверждает: - С этой частью справлюсь я.