Под сводом пяти девяток

Найл снова оказался прикованным к постели – его обморок во время церемонии прощания будто лишил всех окружающих разума и способности здраво мыслить. Его заточили в южном крыле и оберегали, как хрупкую вазу, со всех сторон окружив напоминаниями о том, почему он здесь. С ним обращались, как с членом королевской семьи. Все слуги, что ранее помогали Гарри, теперь ухаживали за Найлом, ведь сам милорд переселился на второй этаж к мужу. Гарри навещал омегу строго по часам – как и родители, как и врач. Они ничего не понимали. Найлу нужно было выйти, нужно было что-то делать, нужно было отвлечься от мыслей и воспоминаний. Но родители, принц, слуги – все они, будто сговорившись, удерживали его в четырех стенах. Их забота, за которую он поначалу был благодарен, уже через три дня стала раздражать. Найл бессильно бродил по южному крылу, лишь раз ему позволили в сопровождении отца-омеги выйти в сад. Но увидев, как его сын с непривычки чуть не рухнул в обморок от обилия свежего воздуха и ароматов, мужчина поспешил вновь отвести его во дворец. Разум Найла был затуманен в эти моменты, но он все равно заметил те обеспокоенные взгляды и услышал шепотки, коими его провожали все повстречавшиеся на пути. Этот случай в саду, казалось, только усилил непонятные страхи всех опекавших его. Прибежавшие слуги укутывали омегу в одеяла и кудахтали, как курицы-наседки, отец-альфа отчитал, словно ребенка, а посетивший его вечером принц стребовал обещание ни за что не покидать южное крыло, пока Найл не почувствует себя лучше. Никакие заверения в том, что он в полном порядке, на его надзирателей не действовали. Да, порой у него кружилась голова, порой накатывали слабость и боли, его тошнило от некоторой еды… Но, как считал сам Найл, это было нормальным, учитывая все те события, что ему довелось пережить. Опекающие его люди казались тюремщиками, приходящий врач не вызывал ничего, кроме раздражения, а беседы с принцем или родителями с каждым днем становились все натужнее, когда никто из них уже не находил новых или нужны слов. Когда его заточению исполнилось десять дней, Найл решил, что с него хватит. Он самостоятельно оделся и, преисполненный уверенности, направился к выходу из южного крыла, настроенный в случае необходимости даже драться с охранниками за свою свободу. Впрочем, этого делать не пришлось. В момент, когда Найл распахнул двери и ступил через порог, он врезался в короля Линсона. Луи покачнулся и с удивлением посмотрел на омегу, который даже не покраснел, хотя в былые времена совершенно точно бы согнулся в поклоне и забормотал извинения. Но Найл не смутился, он не чувствовал и капли вины или неловкости. Король, в отличие от принца, не посещал его, он вообще ни словом не обмолвился со слугой с того самого дня, как у Найла началась последняя течка. И сейчас, стоя перед правителем, омега решительно вздернул подбородок и бесцеремонно заявил: - Я выйду отсюда, и вы мне не помешаете! К его изумлению, Луи слегка улыбнулся и пожал плечами. - Я и не собирался. Тебе и вправду не стоит больше сидеть здесь. Как насчет прогулки? Найл подозрительно покосился на спокойного короля. Луи заметно похудел, на его виске красовался новый шрам, но король источал дружелюбие. Холл купался в вечернем солнечном свете, и Найлу так хотелось погреться в его мягких лучах. Он быстро кивнул и последовал за ведшим его альфой. У задних дверей Найла ждал еще один сюрприз – в проходе маячило кресло принца. Гарри хмурился, но его лицо посветлело, когда он заметил приближающихся к нему людей. Молча, в сопровождении охраны, они дошли до беседки на кромке сада. Луи сам занес Гарри внутрь и усадил его на скамью. Вооруженные альфы остались снаружи – достаточно близко, чтобы защитить короля, но и достаточно далеко, чтобы не слышать их разговоры. Найл вдохнул полной грудью. Голова, к счастью, больше не кружилась, должно быть, его организм решил-таки сотрудничать с разумом. Что-то подсказывало Найлу – прояви он сейчас хоть каплю слабости, Гарри снова решит сделать из него пленника. Принц наблюдал за ним, как коршун за добычей, его не отвлекали даже прикосновения короля, который, сев рядом с мужем, взял его за руку. Найл вновь почувствовал себя неловко. Пусть он теперь спал в постели принца, но он по-прежнему оставался их слугой. Он сел, только когда Луи кивком указал ему на скамью напротив. - Намного лучше, чем южное крыло, правда? – усмехнулся король. Найл кивнул, не отрывая взгляда от большого пальца правителя, поглаживающего ладонь принца. Он насилу заставил себя перестать смотреть и надеялся, что они этого не заметили. Но даже если венценосные супруги и перехватили его взгляд, то виду не подали. - Я так и не поблагодарил тебя должным образом, - голос Луи посерьезнел. – Ты дважды спас жизнь Гарри. И во второй раз так много потерял. Я не представляю, что должен предложить тебе, чтобы возместить потерю… Ее ничто не возместит. Найл не ответил, хотя мысленно страстно желал, чтобы король вовсе не поднимал больную тему. Мысли об этом заставляли теплые дни становится холоднее, а свет – тусклее. Найл давил их, загонял в самый дальний угол сознания, но они, несмотря на ссылку, все равно рано или поздно возвращались. - Чего ты хочешь, Найл? Можешь просить что угодно, я ничего не пожалею. Омега поднял глаза на короля. Луи в ожидании глядел на него, все еще держа принца за руку. Сам Гарри сидел, потупив взгляд. - Я не знаю. Мне ничего не нужно. - Так не бывает. И я должен тебя отблагодарить. В моем совете есть места, и я бы с радостью… - Мне ничего не нужно, - уже жестче повторил Найл. – Вы вряд ли умеете воскрешать, а значит, у вас нет ничего, что бы я хотел. Его голос дрогнул, и омега поспешил замолкнуть, чтобы не опозориться в очередной раз в глазах правителя. Луи несколько мгновений всматривался в его лицо, а затем понимающе кивнул. - Ты прав. Зря я спросил об этом. Просто знай, что я благодарен тебе, как никому. Ты всегда можешь обратиться ко мне, и я никогда не откажу в просьбе. В любой. Они замолчали, в воздухе повисла густая тишина, прерываемая тихим пением вечерних птиц и ароматами цветов. Но Найл почти не слышал окружающих звуков, в его ушах звенело одно и то же имя. Потревоженные мысли вновь скользкими змейками прокрались ему в голову. Они потратили так много времени на бесполезные поиски, хотя могли часы, дни и недели наслаждаться друг другом. Все упущенные возможности пролетали перед глазами, и Найл невольно зажмурился. Нельзя было бросать все так. Он должен был завершить дело – теперь в одиночку. - Есть кое что, чего я хочу… Луи оторвался от созерцания профиля своего омеги и перевел внимание на слугу, обратившись в слух. Найл сглотнул, набираясь смелости. В голове промелькнула мысль, что его слова разозлят принца. Но король пообещал – «что угодно». - Принц наверняка рассказывал вам о нашей ссоре. Услышав это, Гарри вскинул на Найла в момент побелевшее лицо. В следующую секунду его щеки уже заалели, но принц не произнес ни звука. Луи спокойно кивнул. - Конечно. Он рассказал обо всем. - Тогда вы знаете о пророчестве. О вашей роли в нем. И о том, что должны сделать. Это и есть моя просьба, - произнося эти слова, Найл чувствовал, как у него разливается тепло в груди. – Вы же понимаете, что то зло, о котором говорится в пророчестве, это смута? Недовольство нескольких лордов перекинется и на остальных… Ведь наверняка к Тайру и Родерсу уже присоединился Йен? Луи не ответил на вопрос, но по выражению его глаз Найл и так все понял. Вряд ли бы в Йене поверили свидетельствам мужа короля и непосредственного убийцы племянника местного властителя. Лорд Йена имел полное право на мятеж, а значит, уже трое были настроены против короля и Столицы. - И эта смута коснется не только вашего королевства, но всего Арана! Слабый, расколотый Линсон – чем не повод для нападения, для узурпации трона? И только Воин может это остановить… Ваш наследник. Выпалив последнее слово, Найл перевел дух. Король смотрел на него по-прежнему спокойно, пусть и с крупицей напряжения. Пальцы Луи отстукивали ритм на колене принца. А вот сам Гарри нервно заламывал руки. Принц, не произнесший за все время ни слова, глянул на короля. Должно быть, Луи что-то прочитал в его взгляде, потому что тяжело вздохнул и сказал: - Хорошо, Найл, я понял тебя. Когда Гарри впервые рассказал мне о пророчестве, у меня возникли те же вопросы, что и у него. Почему ваш орден скрывает такое важное предупреждение, можно ли верить этому пророку… Твои родители смогли ответить на них, причем весьма убедительно. Только один вопрос остается открытым. Почему вы решили, что это именно Гарри и я? - Все указывает на вас, - терпеливо ответил Найл. – Под сводом пяти девяток сойдутся вместе омега с половиной тела и альфа с пиками на голове. Мы нашли эти знаки, все пять девяток… Точнее, я так думал, пока принц не опроверг последнюю… Найл замолчал, не став уточнять, какую именно из девяток потерял. Король, видимо, и так это знал, а лезть в супружескую постель правителя, все же, было неприлично. Луи напротив него в задумчивости пожевал нижнюю губу и обратился к супругу: - Ты скажешь что-нибудь? Гарри страдальчески сдвинул брови и глубоко вдохнул, будто решался на шаг в жерло вулкана. Принц, наконец-таки, посмотрел прямо на своего помощника и заговорил сбивчиво: - В день, когда мы поссорились, ты сказал, что пророчество… Что оно переведено со старого языка на современный. Ваши родители, они же тоже в ордене, все четверо… Они показали оригинальный текст, показали переводы книгочеям и историкам… В общем, - принц замолк, и только подбадривающий кивок короля заставил его заговорить снова. – Они согласились, что пророчество можно трактовать по-разному. Что, возможно, перевод, которым орден пользовался, не совсем верен. Он не меняет полностью смысла, но… Детали. Они существенны… Шум в ушах Найла стал только сильнее, а мысли и суждения, расставленные по полкам, свалились в одну большую кучу. - О чем вы? – недоуменно переспросил он, тряхнув головой. - То, что было переведено, как «тело», может иметь множество значений, - ровно произнес Луи. – «Сознание», «естество», «личность», «душа». Первый перевод делался, когда старый язык еще не был полностью расшифрован. - Не понимаю, почему это так важно… - Если речь идет не о половине тела, то, значит, пророчество с еще большей вероятностью не относится ко мне, - в голосе Гарри засквозила уверенность. - Альфа с пиками на голове, - упрямо напомнил Найл. - Вы посчитали, что это парадная корона Луи… Но и здесь также может быть ошибка, хотя ее еще не нашли. - Потому что ее там нет! – в сердцах рявкнул Найл и вскочил, позволив вспышке злости себя ослепить и руководить. – Ты просто не хочешь, чтобы оно было о тебе, но хватит отрицать и пытаться… - Найл! Омега дернулся от оклика короля. Луи одним взглядом заставил его вновь сесть на место. - Я знаю, что вы нашли четыре девятки, - сказал альфа тоном, не оставляющим шанса на возражения. – Но это просто совпадение. Да, Гарри и я имеем отношение к пророчеству, это мы разозлили лордов, это из-за нас начнется смута, и мы это признаем! Но не мы родители этого Воина. Найл молчал, буравя взглядом короля и принца. Луи источал уверенность и толику раздражения, но вот Гарри… Его милорд словно был испуган, словно боялся говорить и, кусая губы, всеми силами удерживал в себе слова. Должно быть, они были одновременно важными и страшными. - В нашу первую встречу я спросил о твоем альфе, - Луи внимательно глядел на Найла. – Ты сказал, что старше его почти на год. - Ты родился в первый месяц года, а Зейн – в первый месяц осени. Это девять месяцев, - глухо произнес принц. Пальцы на руках Найла нервно дернулись. - Также мы многое узнали от ваших родителей, - продолжил король. – Ты сам говорил, что твоя семья состоит в ордене уже много веков. А если точнее, то ты – это девятое поколение… Теперь скажи, почему Зейн всегда носил перчатки? - Зейн… Он…, - Найл подавился словами. То ли потому, что впервые за много дней вслух произнес имя мужа, то ли от обнажающихся перед ним фактов. - Он поранил руку на давней тренировке, - пришел ему на помощь принц. – У него осталось четыре пальца на левой руке. Девять на обеих. Еще Зейн – девятый по счету сын в семье… - Нет, - выдохнул Найл. – У него шесть братьев, он седьмой… - Родители Зейна сами это опровергли, - сказал Луи. – Их первенцами были близнецы, но они родились намного раньше срока и прожили лишь пару дней… Получается, что всего детей было девять. Найл замер, словно статуя, круглыми глазами уставившись на венценосных супругов. Вряд ли Луи и Гарри до конца осознавали, что своими словами сейчас рушили его мир. - Это четыре, - прошептал Найл, не в силах даже напрячь разум, чтобы раскрыть загадку самостоятельно. - Про пятую мы только догадываемся, - принц смущенно опустил глаза. А вот альфа совсем не смущался. - Опять же, в первом нашем разговоре ты сказал, что вы женаты чуть более двух лет. На сегодня уже два года и четыре месяца. Двадцать восемь месяцев. Девять течек… Почти то же самое, о чем ты думал про нас с Гарри. Но не девятая течка в жизни, а девятая совместная. Повисла гнетущая тишина. Найл по крупицам собирал себя воедино, пытаясь упорядочить всю ту лавину информации, что на него только что обрушили. Что-то не сходилось, что-то было не то… - Нет, нет, это невозможно, - омега затряс головой и вновь вскочил на ноги, мечась по беседке. – Мы? Мы не можем быть ими! Родители Воина… Как мы можем быть?! Зейн мертв, вы понимаете?! Зейн мертв! Последние слова он практически прокричал в лицо королю, который встал, чтобы его успокоить. Руки альфы крепко держали его за плечи, пока Найла колотило, а омега безуспешно пытался вырваться. - Он так хотел семью, а я так и не дал ему ничего, вы понимаете?! Ничего! У меня ничего от него не осталось! Странно, но его глаза оставались сухими, хотя горло сдавливало так, что было трудно дышать. Найл судорожно ловил ртом воздух, все еще бормоча что-то, пока Луи осторожно вел его к скамье и усаживал дрожащего омегу рядом с принцем. Гарри тут же обнял его, уткнувшись подбородком в плечо, но Найл не ответил на этот жест. Он дрожал, трясся так, будто попал в ураган. Хотя это и был своего рода ураган. - Найл, успокойся, - прошептал принц, крепче прижимая омегу к себе. Найл чувствовал, как к горлу вновь подкатывает мерзкая тошнота. Усилием воли он поборол ее и глубоко вдохнул, стараясь утихомириться. - Ты не прав, - донесся спокойный голос. Король остался стоять, смотря на омег сверху вниз. - Луи… - Гарри, хватит! Нужно было сказать сразу, как только он очнулся! Вместо этого вы заперли его в южном крыле и чуть ли не ватой со всех сторон обложили! Найл, чувствуя, как внутри нарастает паника, молча глядел на принца, не в силах издать и звука. Гарри бросил на короля уничтожительный взгляд, но на своего слугу смотрел со смесью нежности и непонятного страха. - Что сказать? – все-таки прохрипел омега, страшась ответа. - Ты… Ты ждешь ребенка. Найл моргнул пару раз, силясь осмыслить услышанное. Но эти слова не имели никого смысла. - Врач осматривал тебя, пока ты спал. Он не был уверен… И еще Лиам, он же бил тебя в живот… Но потом, когда ты очнулся, лекарь все подтвердил. Неужели ты сам ничего не чувствуешь? - Нет, я… Нет, это нереально… Как я могу? Я же пил лекарство, всегда пил… - Врач сказал, что такое случается. Организм привыкает спустя какое-то время, и снадобье больше не имеет прежней силы, случаются осечки… Вспомни, неужели не было каких-то знаков? Может, течка прошла не так, как раньше? И очнувшись, разве ты не ощущал этого? Найл попытался абстрагироваться от всего мира и прислушаться к себе, но получалось плохо. Проснувшись после недели в забытье, он так упорно гасил все эмоции и чувства, что сам себе напоминал пустой, безжизненный сосуд. Он и вправду мог не заметить… Омега моргнул раз, другой, третий. Мир снова обретал форму, в ушах раздалось щебетание неугомонных птиц – их хотелось перестрелять, чтобы они замолкли. Аромат цветов казался отвратительной вонью, и даже объятия принца стали неприятны. Найл осторожно высвободился из его рук. Гарри снова чуть не плакал, и это почему-то раздражало. Как и ледяное спокойствие короля. Но это были слова, которые Луи произнес уверенно и четко, - они окончательно добили. - Найл, вспомни, как погиб Зейн. Его ударили копьем в затылок. И слова о ребенке – Звездный Воин. Вы оба принадлежите к ордену, поклоняющемуся звездам. Найл не ответил. Он прижал ладонь к животу, впиваясь ногтями в кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Он должен был что-то сделать, но Найл не знал, что именно. Им завладела растерянность. Если ранее омега четко просчитывал свои шаги, теперь впереди была только темнота. Он поднялся на подкашивающиеся ноги и неровно зашагал к выходу из беседки. - Куда ты? – с отчаянием окрикнул его Гарри. Найл развернулся и посмотрел на тянущегося к нему принца. Гарри был таким близким, почти родным, но он никогда не был его семьей, и вряд ли мог ею стать. - Мне надо побыть одному, - удивительно ясно произнес омега. – Надо обо всем подумать. И он зашагал прочь, напоследок услышав всхлипы и голос короля: - Отпусти его, ему это действительно нужно… Найл шел по выложенным камнем дорожкам, меж деревьев и цветочных кустов. Когда он зашел на террасу, то вновь ощутил на себе взгляды и услышал шепотки. Теперь-то они обрели смысл – похоже, весь двор благодаря быстро разлетающимся сплетням уже был в курсе того, о чем он сам узнал считанные минуты назад. Не обращая внимания на ненавистных людей, Найл устремился наверх – по витиеватым лестницам под самую крышу замка, в комнату на последнем этаже, где они с Зейном в последний раз были близки. И где, как ему сказали, они создали новую жизнь. Вид из окна был по-прежнему великолепен, хотя ранее загруженный проблемами Найл этого не замечал. Теперь эти проблемы казались ничтожными. Он долго смотрел в окно, лежал на кровати, хотя та не сохранила ароматов, которые он искал – все-таки, прошло много дней, да и слуги давно перестелили постель, пусть ею никто и не пользовался. Он провел так почти всю ночь, очнувшись и приняв решение, лишь когда на востоке забрезжил свет. Баулы, собранные ими в путь, кто-то вернул в спальню под потолком, и Найл был благодарен этому неизвестному слуге. Он быстро перекинул некоторые вещи альфы в собственную сумку, натянул на руки перчатки. Поклажа оказалась тяжелой, но жаловаться было некому. Он забежал на кухню и уложил себе еды, чтобы хватило на первое время. Мысленно попрощавшись с замком и южным крылом, направился в конюшню, где взял кобылу, которую выбрал много дней назад. Конечно же, его видели бодрствующие слуги и стражи, но никто не рисковал подходить к омеге, у которого вся боль и решительность были написаны на лице. Без посторонней помощи затянув подпруги, Найл вскочил в седло и бросил последний взгляд на дворцовые стены, где потерял и оставлял так много. Замок короля Луи был великолепен, но Найлу он виделся огромным чудовищем, которое пережевало его и выплюнуло. Он пристукнул лошадь по бокам и поскакал вперед – куда угодно, лишь бы не оставаться в пасти монстра. ***