Звездные войны. Перерождение

— У этой дамочки явная предрасположенность к вечеринкам, — совершенно серьезно заметил Хан, когда спустя две недели после первой попытки собрать их троих у себя Падме Амидала совершила вторую, уже менее официальную и более дружественную. Им всем прислали личные приглашения, хотя жили Люк, Лея и Хан по соседству, и настоятельно советовали прийти в уже знакомые им апартаменты в Дворце Сената на ужин в 6 часов вечера. — Я не думаю, что нам стоит идти, — сказала Лея. — Прошлый раз закончился не так уж хорошо. — Следовательно, этот закончится лучше всех! Это теория вероятности, детка. Вроде как. Ты что думаешь, Люк? Тот, уже долгое время пребывающий в своих мыслях, дернулся и пробормотал: — А, что? Соло закатил глаза. — Люк. Лея, тяжело вздохнув, села рядом с братом и взяла его ладонь в свою. Затем, как уже часто бывало, Скайуокеры обращались в основном друг к другу. Хан не возражал. Разумеется, когда никто не знал об их родстве, это выглядело довольно оскорбительно, и он, чего уж врать, ревновал, но теперь все было нормально. — Я переживаю. Прошло две недели, и ничего. — Люк опустил голову. — Палпатин не тот человек, чтобы бросать угрозы на ветер. Уж в этом Малыш не ошибался. У Хана волосы дыбом становились от одного вида ситха, а от мысли, что теперь они с ним на ножах еще больше обычного, так вообще весь энтузиазм от времяпрепровождения в прошлом улетучивался. Не то чтобы он планировал показывать это. — Еще двое сенаторов исчезли, — заметила Лея. — Да и они, по твоим же словам, работали НА Палпатина и не имели никакой связи с нами. — Ты должен меньше волноваться, Малыш, — отмахнулся Хан и, решив по кислому лицу Люка, что простого ободрения маловато, добавил: — нас ждет практически семейный вечер. Это, однако, лишь сильнее насторожило Люка. — Извини? — спросил он, приблизившись к Хану, который крутил в руках письмо Набберие. Лея нахмурилась. — Скайуокер и Кеноби тоже будут там, — раскрыл интригу Соло и усмехнулся. — Самое время собираться! Да?.. — Нет, — отрезала Лея. — Хан, можно нам поговорить наедине? Ох, уж это «можно» да еще с интонациями, чтоб ему провалиться, ни много, ни мало, а Дарта Вейдера, Ужаса Галактики, по выходным образцового папаши. Ты только рискни тут поспорить, огребешь, как провинившиеся офицеры на Палаче. Все наследственность, будь она неладна. *** Когда дверь за Соло закрылась, Люк вопросительно изогнул бровь и уставился на Лею. Та, сначала планировавшая рассказать все свои подозрения, мысли и выводы, глядя в глаза брата, поняла, что для нее сейчас это слишком, и встала. Прошлась из одного угла в другой и, наконец, замерев напротив медленно поднявшегося с дивана Люка, ответила на невысказанный вопрос: — Есть кое-что, что ты должен знать. Люк, сенатор Падме Амидала Наберрие умерла в первый день Империи. Я знаю это, потому что она была одной из тех, кто основал Альянс, еще в бытность Республики. Вместе с Мон Мотмой и другими. Складка на его лбу углубилась. — И что же? — Мы родились в первые дни Империи. Насколько я могу судить. Люк дернулся, будто она его ударила. — Наверняка, многие погибли тогда… — Но не у каждого из них имелась такая близкая связь с Энакином Скайуокером. И с Бейлом Органа. — «Почему она не выбрала его? — думала Лея меланхолично. — Все вышло бы по-другому, если бы она лишь выбрала не джедая с его запретной любовью, а сенатора, который мог бы сделать ее счастливой. Живой. Почему?». — Во втором случае, достаточно крепкая связь, чтобы после ее смерти он… воспитал бы ее дочь, как свою. В первом же… Люк странно посмотрел на нее. Сравнивая. Ей был знаком этот взгляд. Бейл Органа смотрел так и сам Люк, после того, как узнал. Разве ей обязательно походить на них, на Вейдера? Это нечестно. Однако Люк был другим — и Энакин Скайуокер тоже. И Падме Амидала была другой. Значило ли это, что над ними не висело проклятие, и все дело в выборе? Отец тратил много времени, чтобы убедить ее в этом, и теперь она знала, почему. — И не каждый из них так похож на тебя, — произнес Люк и вдруг рассмеялся, закружив ее по комнате. Лея сопротивлялась, но лишь для виду, и вскоре они вместе, хохоча, повалились на диван. — По крайней мере, они любили друг друга. — Это должно меня утешить? — поинтересовалась Лея. — Я так и знал, что в этой сенаторше есть что-то знакомое, — раздался голос Хана, прислонившегося к дверному проему. Лея оттолкнула брата и хмуро взглянула на Соло, который выглядел как никто более наглый. — Давно ты тут? — Не очень. — Вальяжно приблизившись к ним, Хан щелкнул ее по носу и развалился рядом, на месте, которое любезно освободил ее предатель-брат. — Меня ранит, что ты хочешь держать что-то в секрете от меня, принцесса. Лея оттолкнула его руку. — Это должен был быть милый семейный момент, Соло, а ты все испортил. Как всегда. Хан оскорбленно приложил ладонь к груди. В его глазах блестело что-то, но точно не слезы. — А я что ли не часть семьи? Люк, брат, ты мне врал, получается? Люк изогнул бровь. — Я бы не осмелился. Хан, брат. — Прекратите паясничать. Оба. Пока что официально Хан не часть этой, кхм, семьи. — Теперь уже она щелкнула по носу обомлевшего контрабандиста. — Напряги извилины, Соло. Лея Органа сделала все, что было в ее силах, дабы ее уход запомнился. А едва дверь захлопнулась, она вплотную прижалась к ней, думая, что если Люк сдаст ее, ему не жить. — Это она только что намекнула на… — Хан поперхнулся, и, судя по звука, заботливый Люк похлопал друга по спине. -… то самое? — Ага. Тебе не сбежать от девушки, если она знает, чего хочет. — Пфф. Сам бы что понимал, Малыш. Раздались звуки потасовки, и Лея закатила глаза. Ее миссия здесь окончена. *** Энакин согласился на этот подозрительный ужин лишь из-за того, что Падме нужна была защита день и ночь, а он не смог бы обеспечивать ее, если бы оставил жену наедине с новыми «друзьями» в разгар нападений на сенаторов. Благодаря связам, унаследованным еще от Квай Гона, Энакин знал, что исчезают еще и многие преступные лица, и это только подкрепляло его паранойю. На ужине, конечно, будет еще и Оби-Ван, но… Но. В этом, по сути, и заключалась главная проблема. Оби-Ван слишком часто наведывался к Падме последнее время. Он вообще начал много на себя брать с тех пор, как вступил в Совет, а это, вкупе с тем, о чем в личной беседе поведал канцлер, совсем не нравилось Энакину. Или у него галлюцинации, и он видел того, чего нет. Энакин не удивился бы такому повороту: на ногах его держала только Сила. Он не мог спать после кошмара, в котором увидел, что рядом с Падме в момент смерти находился Кеноби. «Какого хатта он делал там рядом с моей умирающей женой? — думал Энакин в раздражении, ступая за своим бывшим Мастером к покоям Падме. — И где был Я сам?». Скайуокер готов был взорваться. Все тянули его в разные стороны, как будто он резиновый. Приказы, а иначе не скажешь, «шпионь за тем, не верь тому» звучали отовсюду, и Энакин уже не различал, кто именно говорил. Он не думал, что будет скучать без… войны (?). Нет. Лучше сказать, действия. Энакин нуждался в нем, жаждал его, горел им. В битве нет времени на двойную игру. Там он знал, что делать. Энакин хотел просто ненадолго улететь от этих интриг, недомолвок и политики, ситхов и джедаев, друзей, врагов и тех, кто попадал под обе категории, и даже в этом ему отказали. Энакин в чем-то был согласен с жесткими суждениями Палпатина: Совет был больше неспособен принимать правильные решения. Если когда-то, вообще, был. — Я надеюсь, ты не держишь на меня зла за решение совета? — спросил Оби-Ван, когда их путь был почти завершен. Энакин мотнул головой и сказал, чуть более холодно, чем он хотел: — У них не было права. Не было права разрушать команду, использовать, приказывать, манипулировать ими всеми. Он Избранный и мог побить любого из них, и они это знали и боялись его. Энакин чувствовал это. Как там Магистр Йода говорил? «Страх ведет к злости, злость ведет к ненависти, а ненависть ведет к страданиям». — Они Совет. — Оби-Ван тактично избежал их собственное участие в этом балагане. — В действительности, у них есть любые права. — Я бы изменил это. — И как же? Энакин пожал плечами. — Пока не знаю. Но ты же сам видишь — система не работает. Она просто устарела. — От того, что он вновь высказал свои претензии относительно управления государством, Энакину стало неловко. Оби-Ван был не тем человеком, с кем можно делиться настолько прогрессивными мыслями. — Мы пришли. Джедаи остановились. — Да, — задумчиво произнес Оби-Ван Кеноби. — Мы пришли. *** Как он мог не замечать эти взгляды? Как хоть кто-то мог их не замечать? Для Люка это оставалось загадкой. Она же беременна. Что могли скрыть эти балахоны? Ладно, они сами не заметили, сглупили, не обратили внимания, но остальные, чьи проблемы явно были не того масштаба. Или все на самом деле видели и просто молчали? Ох, он слишком много времени провел взаперти на Корусканте, это плохо сложилось на его мышлении. Теперь Люк видел заговоры повсюду. Впрочем, так и было, спасибо Императору. Да уж, для них одной планеты явно мало. — Люк, как тебе рыба-коготь? — мило улыбнулась его красавица-мать, сидящая во главе стола. Люк не смог побороть идиотскую ухмылку. «Как я мог не понять? Она ведь… наша». Лея пихнула его под столом. — Очень вкусно, спасибо, — сболтнул Люк, не уверенный, как стоит к ней обращаться. Падме поняла с полуслова: — Не нужно официальностей. Зови меня Падме. Падме Амидала Набберие из королевской семьи Набу, согласно сведениям Леи. Они из рода королей. И его сестра принцесса. Люк замер. Весь груз этого знания никогда не доходил до него в полной мере. Ну еще бы, он же рос на ферме. А его мать была королевой. Супер. Будто его жизнь и так была недостаточно странной. — Хорошо, — ответил Люк, делая вид, что занят блюдом. Энакин, сидевший напротив Леи, бросил на него мрачный взгляд. «И что я сделал, интересно? Хотя… если это то, что я думаю, легче просто застрелиться». — Что-то не так, Энакин? — невинно поинтересовалась Лея, которая всегда в присутствии их отца не могла сдержать язвительность и игнорировала все существующие приличия. — Ты немного бледен. Энакин улыбнулся. — Как и ты, Лея. Может, с тобой что-то… — Энакин! — хором заткнули его Оби-Ван с Падме. Для них это, казалось, было делом привычным. Лея и Энакин обменялись взглядами, своей сладостью плавящие дюросталь. — Боюсь мы недостаточно выпили, чтобы вести приличную беседу, — объявил Хан, который выпил достаточно, и, несмотря на вялую попытку Люка его остановить, встал с тостом наготове. «Если он скажет что-то вроде „За семейные встречи“…» — Предлагаю выпить за нашу прелестную хозяйку. — С торжественной миной он поднял бокол и отсалютовал Падме, но уже улыбаясь. — Пусть — как вы там, джедаи, говорите? — Сила всегда будет с ней. — Он точно слышал нас? — шепнула Лея на ухо Люку. Она сидела справа от него, ближе к матери, а Хан с левой, весьма довольный собой. Люк мог предположить, что он ждал реакцию Леи. Соло многое делал в эти годы лишь ради ее реакции, пусть и жестоко отрицал это. — Боюсь, что так. — Я убью его. Вопреки своим словам Лея улыбалась. — Совсем недавно ты хотела женить его на себе, — указал Люк. Зря он это сделал. Лея надела маску учителя, а это ничего хорошего не сулило. — Мой невинный маленький братец, скоро ты узнаешь, что в каком-то смысле это одно и тоже. Люк нахмурился. — Я уверен, что старше тебя. И, может, обойдемся без лекций? — Ну, а я уверена, что это я старше. И нет, пока я не стану золовкой. Хотя бы формально. «Не было печали. За что ему все это?» — Ставлю на Лею, — сказал Хан с другой стороны. — Подхалим, — ответил Люк, стряхивая тучную ладонь Хана с плеча. — И не подслушивай, — сказала Лея. — Удваиваю ставки, — вставил Энакин. На обиду Люка, вспыхнувшую в Силе праздничным фейерверком, тот только зевнул. — Без обид, Малыш. — И я, — прибавил Оби-Ван, отпивая из бокала. — С вашего позволения. — Вы все ужасно грубы, — игриво пожурила их Падме. — Я вот думаю, что Люк старше. — Почему? — спросил Люк с плохим предчувствием. — Инстинкты. «Жутковато, если так». Лея, похоже, разделяла его мысли; она с головокружительной быстротой перевела тему на нынешние события столицы. — Что планируют делать сенаторы? — Они встревожены и не без причины, — ответила Амидала. — Канцлер утроил охрану, и к нескольким сенаторам даже пристроил джедаев в качестве защиты, но все же… Хан с насмешливым выражением лица облизал нижнюю губу. — И к вам? — Да. — Энакин нахохлился. — Меня. «Конечно же». — Энакин сам вызвался, — мягко сказала Падме. — До войны он с Магистром Кеноби уже защищали меня, и мы старые друзья. Как бы Хан ни старался, но его выражение лица говорило всем желающим, что он о такой дружбе думает. Люка, однако, это уже не волновало. С любопытством, которое могло загореться лишь в такой абсурдной ситуации, он переводил взгляд с матери на отца и не осознал, как произнес: — Странное чувство. — Что? — напрягся Энакин. Люк дернулся от неожиданности. — Ничего. — Ты довольно задумчив, Люк, — без тени осуждения заметила Падме. — О чем ты все время думаешь? — Да так. — Он бы сослался на Силу, если бы тут не было еще двух просвещенных джедаев. В его времени такие дела проворачивались довольно легко, и в конце для повстанцев он был чуть ли не тем же, кем Йода — для него самого. Но лишь когда использовал Силу. В остальное время, его товарищи казалось полностью об этом забывали, только подшучивала иногда. — О разном. Вы не захотите услышать это. Падме хихикнула так непринужденно и чисто, будто ей минуло всего двенадцать лет. Люку нравился этот голос. — Что ты, напротив. Впрочем, если не хочешь, не говори, это твое дело. Расскажите лучше, как вам у нас? Я имею ввиду, город в целом, конечно же. — И она вновь улыбнулась. Спустя полчаса такого завуалированного допроса Хан взорвался. — Нет, все это очень хорошо, но, может, нам не ходить вокруг да около и сыграть в двадцать вопросов или бутылочку, а? К удивлению Люка, предложения Хана приняли на рассмотрение и одобрили. Падме вызвала дроида, чтобы убрать со стола, и Люк чуть не выкашлял всю рыбу обратно при виде родного и неуклюжего Трипио. — Ну ни... чего себе, — присвистнул Хан, хотя Люк мог поклясться, что у него на языке вертелись выражения покрепче. — Хорошая модель. Кто сделал? — Я, — с вызовом ответил отец, и Люк едва не рассмеялся в голос. Он-то думал, что кроме светового меча, который он потерял вместе рукой на Беспине, от отца у него ничего нет, а тут — и Трипио, и Ардва, все это его наследство, пусть и попавшее к нему странным способом. Первым крутил бутылку Энакин, и указала она, кто бы сомневался, на Люка. — Ты жульничал. — Вот и нет. Отвечай. Что ты хочешь? Люк не колебался. — Семью. Ты? Лея отвела взгляд, но он сделал вид, что не заметил. Следом отвечал Оби-Ван, который на вопрос, хотел ли он когда-нибудь покинуть Орден, сказал, «Не в действительности», затем Лея, раздраженно отметившая, что сама хотела бы знать, как они попали в Дворец Сената тогда, Хан же выделился и на вопрос, была ли у него женщина в три года их знакомства, признался, что да, и она очень даже ничего. — Правда? — ощетинилась Лея. — Я знаю ее? — Лучше всех, вероятно. Она мило улыбается и хорошо стреляет из бластера. Вообще-то, она много чего делает хорошо. Лея ударила его в плечо, после чего сама же облокотилась на контрабандиста. Хан ухмыльнулся. — Ненавижу тебя. — Что за вздор. Ты знаешь, что любишь меня. Лея фыркнула, их будущие родители с пониманием переглянулись, Оби-Ван улыбнулся в бороду, а игра продолжалась. И как-то так выходило, что каждый раз, как ход выпадал Энакину, горлышко бутылки указывало на Люка. — Ты жульничаешь. — А вот и нет. Как твое имя? — Люк. У тебя что, такая плохая память? Энакин чуть ли не рычал на его ответы, и Люк раздражался. Так, что, в конце-концов, он тоже начал жульничать. — Почему Избранный? Энакин дернул бровью. — Я избран. — Энакин. — Ладно, есть… пророчество. Согласно ему я принесу равновесие в Силу. «Ух ты. Но в принципе… конечно, слегка радикально, но равновесие же было. Двое на двое. Юмор вселенной». Правда, стоило признать, что выходили эти мелкие манипуляции с бутылкой у него не так ловко. Совершенно. Однажды, когда Падме позвонили на ее датапад, и она, извинившись, вышла в другую комнату, чтобы ответить, Люк, подначиваемый отцом, вновь использовал фокус с Силой и немного переборщил. На звон разлетевшихся осколков прибежала хозяйка. Люк спрятал лицо в ладонях. — Что случилось? — Ничего, — прогудел Люк, не убирая руки. — Просто Малыш захотел немного выпендриться и… — Хан, заткнись. — И, мы все знаем, что обычно из этого выходит… — Уж ты бы молчал, Энакин, — посоветовал Бен. — Поддерживаю. Заткнись. Мне и так стыдно. — Рыцарь-джедай, значит? — никак не успокаивался Соло, и Люк от досады застонал. Но прежде, чем он успел придумать ответ, его отец вновь взял голос, обращаясь уже к другому человеку и с совершенно другими интонациями. — Падме, что случилось? Люк отнял руки. Его мать замерла в дверном проеме и выглядела слегка потерянной, что для нее являлось просто неверным. — Это Бейл. Он… Бреха. Совершено нападение. Побелевшая Лея выскочила из комнаты.