Звездные войны. Перерождение

Уже второй раз за время пребывания в прошлом Лея Органа-Скайуокер очнулась оттого, что на нее пристально смотрел один и тот же человек. — Хан, — сказала она и попыталась встать с постели, куда не помнила, как ложилась. Все это ей совсем не нравилось. — Где я? — Тебе лучше не двигаться, принцесса, — вздохнул Хан, проведя пятерней по волосам. — Это лазарет. — Почему я здесь? — Хотелось бы мне знать. Говорят, ты просто вырубилась. — Кто? — Догадайся. — Ладно. — Лея кивнула самой себе. — А что с Люком? — Нет, правда, ложись. — Лея одарила его особым взглядом, и Хан сдался. — Они посадили его в тюрьму. — Что? КТО? — Джедаи. Ваш… Энакин сказал мне. За нападение на Верховного канцлера. Совершенно обессиленная, Лея откинулась на кровати. Воспоминания ярким пламенем засияли перед ее глазами: вечер у Падме Амидалы, матери, которую она никогда не знала, нападение на Бреху Органа, еще одну мать, ей неведомую, побег, император, «жива!», лайтсейбер, откуда-то взявшийся у нее в руках, острие, красное, как кровь, указывает на горло убийце, убийца, она та самая убийца, убийца, убийца, убийца. А затем был Люк — и темнота. — Я знаю, что не должна была, — убито прошептала Лея. Хан перебил. Как всегда. — Не надо. Старик так и так сделал бы то, что взбрело ему в голове, независимо от чьих-либо действий. Ты же знаешь, да? — Да, — отстраненно согласилась Лея, ее мысли сосредоточены уже на другом. Палпатин может управлять ею, но не полностью, иначе не стирал бы память — скорее всего ее мысли вне его власти. Это хорошо. Значит, она может еще кое-что сделать. Плохо, что за ней следят. Не могут не следить. Лея нахмурилась. За ней или за ними? Стоит рискнуть. — Хан, я хочу, чтобы ты сходил в Храм и узнал, где именно держат Люка. Я не могу — сомневаюсь, что Палпатин теперь выпустит меня из своей хватки, но с тобой все должно быть проще. Нахмурившись, Хан кивнул. — Сомневаюсь, что они скажут мне, как бы легко я туда не добрался, — сказал он, чтобы что-то сказать. — Используй свое очарование, Соло, — хмыкнула Лея и обняла его на прощание, чувствуя, как его большие и сильные руки обнимают ее в ответ. Лея любила это чувство безопасности, пусть и ложной, которое они даровали. - … Не попадись там и удачи. Хан взглянул на нее, будто у Леи было что-то не в порядке с головой. — Хей, это же я. Когда это я кому-то попадался? *** Быть отрезанным от Силы — все равно, что лишиться руки, ноги, шестого чувства, а заодно и души до кучи. Так думал Люк, которого уже несколько часов держали без связи не только с внешним, но и с внутренним миром, в новейшей (по этим временам) тюрьме для одаренных, выполняющую довольно прозаическую функцию, следующую из названия — с этим у джедаев всегда была напряженка. Взять их самих, для примера: что отец, что сын, разницы нет — оба Избранные, надежда и оплот света. И оба подвели джедаев, как только можно было и нельзя. Люк корил себя на чем свет стоит за то, что, пока у него имелась такая возможность, он не делал ничего. Ничего! Конечно же, он не рискнул бы жизнью Леи и Хана — никогда — но можно было найти лазейку. Он обязан был найти выход, а теперь все кончено. Палпатин превратил Лею в свою послушную рабыню, сам Люк в тюрьме, а отец… Люк так и не узнал, что было причиной его окончательного падения, хотя определенные мысли у него имелись, и, согласно им, он только больше накосячил со своей помощью. Впрочем, был шанс, что Энакин одумается. Сила! Почему он должен опомниться в этот раз, если тогда все вышло, как вышло? Нет, не было никого. Все либо находились в неведении либо просто не могли ничего сделать. Хотя. В этой тюрьме один плюс. Она не была под контролем Палпатина. Или по крайней мере ей он сейчас должен был интересоваться в последний момент. У него имелась двадцатитысячелетняя Республика и Орден Джедаев, готовые к разрушению. Не зря же он так вовремя отставил от дел Люка и Лею. Чтобы не мешались. Ситха с два. — Хей! — заорал Люк что было сил в приторно-белый потолок своей камеры. — Кто-нибудь слышит меня? Я знаю, вы там! Поверьте, я знаю. У меня есть информация. Я готов поделиться ею. ХЕЙ! Спустя недолгое время его присутствием одарил сам Магистр Винду. «Супер. Лучше не придумаешь». Вздохнув, Люк поднялся навстречу джедаю. В критических ситуациях надо работать с тем, что есть. — Что у тебя для нас есть, Стивенсон? — Говоря это, Винду поморщился, будто увидел на месте Люка жирного червяка или Лорда Ситхов. — Сначала скажите, моя сестра в порядке? — потребовал Люк. — И Хан? Что с ними? Выражение лица Винду стало еще более кислым. — Они живы и находятся в здании сената под опекой ведущих врачей и самого канцлера. Ничто им не угрожает. — О, не врите мне. Вы также как и я знаете, что кое-кто им чертовски угрожает. — Объяснитесь. — Хорошо, если желаете. Канцлер Палпатин — Владыка ситх. Слова вырвались прежде, чем Люк успел заключить внутренний контракт с логикой и разумом. Магистр Винду посерел, а затем сделался бурым, как настоящий вулкан. Что ж, похоже такие мысли Совет не посещали. Чувствуя и их, и себя полнейшими идиотами, Люк спросил: — Ведь нет никаких шансов, что он слышит нас из этой самой комнаты, правда? Можете не отвечать. — Откуда тебе это известно? Достоверно? — Не могу сказать. — Тогда я не могу помочь. — Напрасно. — Неужели? — Разве вы не замечали, что галактика катится в бездну, сенат запутался в собственных сетях, что джедаи слабеют, их разделяют? Он готовит расправу. Над всеми, одним махом. Вы проиграете, если не прислушаетесь. Все вы. — И тебе это известно, потому что…? Люк пожал плечами. — Я учил это в школе. Немного в других терминах, правда, но суть одна. Винду пристально смотрел на него. — В школе. — Да. — В школе… на Татуине? Люк помолчал. Уверенность в том, что он делал правильную вещь, таяла. Но, если он не мог доверять джедаям, то кому мог? «Семье», — немедленно пришел ответ, но семья разбита. Не было никого, кроме него. И надо было что-то делать. — Да. Винду развернулся. — Стойте! — Люк запаниковал. — Что вы собираетесь делать? — Разобраться. — Но вы не можете. — Почему? — О, я не знаю, может, потому что он Владыка ситх? Вы не одолеете его. Люк верил в джедаев. Всегда. Он знал их могущество по опыту, знал, что мог сделать всего один джедай, даже необученный или очень-очень старый. Люк боялся представить, что могли сделать несколько, собравшись в команду. Но имелся один момент. Их БЫЛО тысячи. И они пали по воле одного человека. Одного ситха. Им не победить его в борьбе. Есть только один человек, кто на это способен, но он не готов. И сам Люк тоже, как бы в будущем не пророчили ему этого Вейдер с Йодой и Беном. — Зачем же тогда говорить это? Действительно. — Вы должны выпустить меня. У меня… есть идея. План. Он сработает. И в тот миг у Люка действительно появился план. — Не думай, что твои слова заставят меня доверять тебе. Особенно про наследие, Скайуокер. Люк вскинул голову. — Вы нападете на него, и вы умрете. Хорошо, раз так этого хотите. Но если вред будет причинен моей сестре или Энакину Скайуокеру… — Пустые угрозы. Винду пренебрежительно сморщился, и Люк сжал кулаки. Он сам не понимал тогда, что делал. Просто разозлился. И Сила, которая оказалась лишь спрятанной глубоко внутри, проснулась, и железобетонной хваткой начала душить жертву. Магистр Винду, сперва от неожиданности терпевший все это, все же умудрился освободиться. Люк тряхнул головой, пробуждаясь. Это… это любимый прием Вейдера. Как так получилось, что он начал его использовать? — Как ты это сделал? — диким голосом прошептал Винду. — Ты не мог использовать… — Я понятия не имею, — честно ответил Люк. На губах мелькнула улыбка. — Но угрозы не такие и пустые, вы не находите? Винду ушел. Люк почти мог слышать сквозь стены, как он отдает приказы усилить охрану и щиты. Теперь это уже не важно. Если он мог это, значит — стены не такие непробиваемые. Шанс есть. Только — почему у него было такое чувство, что даже сейчас все его действия до последнего вздоха прописаны канцлером? *** — Это неправда. — Энакин активировал меч. — Скажите мне, что вы наврали. Канцлер вздохнул, будто он был терпеливым учителем, а Энакин недалеким учеником, отрицающим всеми известную правду. Не так уж далеко от истины. — Энакин, что такого страшного ты находишь в моей сущности? Неужели для тебя это изменяет все наши долгие годы дружбы? Перечеркивает советы, которыми я щедро награждал тебя, часы, проведенные в моем обществе, ту помощь, что я оказывал и буду оказывать тебе всегда по мере сил. Неужели одно слово перечеркивает для тебя все? — Да, если это слово… — Ситх. Друг мой, я боялся этого. Честно тебе признаюсь, меня беспокоило, что догмы джедаев могут слишком глубоко пролезть в твой разум. Никаких привязанностей, так, кажется, говорится? Сомнения разгрызали душу Энакина. — Дело не в этом. — В чем же тогда? Просвяти старика. — Вы… вы ЛГАЛИ мне. Вы ничем не лучше их. Внезапно канцлер рассмеялся. — Слышал бы тебя твой учитель, Энакин. Ведь ты только что заявил, что ситх ничем не лучше джедаев! Хотя, — в голосе Палпатина мелькнуло презрение, — скорее всего он слишком занят времяпрепровождением с твоей женой. Это была ложь, и они знали это. Оби-Ван отправился ловить Гривуса на Утопау, но отпечаток, привкус, горечь во рту Энакина, это никуда не исчезло. — Прекратите. — Заставь меня, мальчик мой. — Палпатин развел руками в приглашающем жесте. — Это ведь так просто. Оружие в твоих руках смертельно и уже вкушало крови ситха. Теперь он вкусит еще и крови друга. Энакин дернулся, как от удара. — Хватит. — Ты не хочешь этого, Энакин, и это правильно, это хорошо. Это значит, что ты не такой, как они, ты ценишь людские жизни, жизни тех, кто дорог тебе. Мою, Оби-Вана Кеноби, Падме… Ведь ты понимаешь, мой мальчик, спасая меня, ты спасаешь ее. Энакин уже ничего не соображал. — Как?.. — Я ученик Дарта Плегаса Мудрого. В моих руках тайное знании. Я помогу тебе спасти ее. Предлагали это твои джедаи? Волновали ли их хоть раз что-то, кроме их собственного высокомерия? Энакин нахмурился, ощутив что-то. — Они приближаются. — Да! Они идут! Чтобы убить меня — и тебя, если подумают, что ты на моей стороне. Решай, Энакин! И помни, от твоего выбора зависят не только наши с тобой жизни, но и жизнь Падме. Решайся, мой мальчик… *** Люку удалось выбраться лишь спустя семь часов после ухода Винду. И в первую секунду ощущение свежей смерти оттолкнуло его назад в камеру, будто сильнейшая звуковая волна. Люк заткнул уши, задыхаясь. «Нет». Винду приказал усилить охрану вокруг его камеры, но теперь он не чувствовал никого на нижних уровнях. Все наверху. В главной части храма. «Там все наверняка разрушено», — мелькнула глупая мысль — какая разница, если его обитатели и так… мертвы? Ощущения были как после Звезды Смерти, только хуже, ведь это свои, джедаи, одаренные. И они были мертвы. Мертвы. Проиграны. Люк упал на колени.