Звездные войны. Перерождение

Широкими шагами, напряженный и готовый к нападению с любой стороны, даже от трупов, Люк шел вперед. Его движения были какими-то рубленными, механическими, неукротимыми, он отдавал себе в этом отчет и продолжал идти. Изредка Люк останавливался, чтобы прикрыть какому-то бедняге глаза, но это случалось все реже. У него не хватало времени. Люк ненавидел себя за это, но ему не хватало времени. Храм действительно осквернили. И не только трупами. Сами стены, пол, мебель, все было грязным, чужим, незнакомым. Даже на Татуине Люк не знал такого запустения. Первое впечатление было ложным, как это часто случалось с первым впечатлением. Мертвых оказалась не так много, как он боялся, и в основном Люк находил тела стариков. Детей-юнлингов и подростков-падаванов не было. Похоже, геноцид не удался или, по крайней мере, не полностью. Это его настораживало. Лишь смутно, на грани понимания. Главным для него сейчас являлось убедиться. Люк видел трупы, убитые световым мечом. Не много. Не мало. «Интересно, он уже называет себя Дартом Вейдером?». Когда Люк дошел до зала, где размещались камеры безопасности, Оби-Ван и Йода уже смотрели голограмму. На одной Энакин Скайуокер вставал на колени перед Императором, на следующей — устраивал резню в храме. На Люка это не произвело большого впечатления: он видел, слышал и был прекрасно осведомлен о зверствах, творимых Дартом Вейдером, но Энакин Скайуокер, он только вступал на этот путь. Его можно было столкнуть с него. Можно!.. Ведь осталось же что-то в сознании Люка, когда Оби-Ван выключил проектор. Может, благодаря этому он заметил то, на что не посмели обратить внимания джедаи. Энакин не вставал, а падал на колени перед Палпатином; его удары в Храме не всегда были смертельны, давая противнику шанс на спасение, а, если он убивал, то чисто и без боли. Возможно, это только фантазия Люка, не желавшего принимать отца монстром. Лея сказала бы так; а еще что он отрицает очевидное. Но в этом они были равны. Лея не хотела видеть добро в нем. Люк не хотел видеть зло. — Сбежал ты, — заметил Йода. Оби-Ван не двинулся с место, сгорбившись над стендом, где только что сияла голограмма. Люк готов был поспорить, что они давно знали о его присутствии. — Да. Вы тоже. — Прав ты, — кивнул зеленокожий магистр и сильнее оперся на палку. — А еще многие? — Многие, — сказал Бен, обернувшись. Он был бледен. — В храме остались только те, кто пожелал умереть, защищая его. Нам пришлось оставаться на своих позициях, чтобы не вызвать подозрений, но мы все знали, и это спасло тысячи жизней. Твой друг предупредил нас. Это его удивило. — Хан? Что он.? — Твоя сестра послала его к нам. Под предлогом узнать, что с тобой и как тебя можно вытащить. Иначе Палпатин не дал бы ему пройти, ты ведь… — Да. Хан сказал о нападении. Но где он сейчас? — С сестрой остался твоей. Сказал, защищать ее будет. Люк не мог не улыбнуться — вопреки всему. Кто бы мог подумать, что Хан такой благородный? — Где Энакин? — уже серьезно спросил он. Оби-Ван и Йода странно на него посмотрели и тут же отвели взгляд. — Винду сказал вам, — понял Люк с досадой. Ну и что Лея переживала? Вселенная пока не взорвалась. — Так это, — подтвердил Йода. — А моему рассказу Вы тогда не поверили? — Ни на секунду, — ответил Оби-Ван Кеноби. Люк кивнул. — Хорошо. — Не из нашего будущего вы явились, — сказал Йода. — Из другого. Параллельной вселенной это зовется. И вы точка ключевая, меняющая все. Ветвь новую создали. Но, знайте, изменения непоправимы. Исчезните вы. Люк обдумал это. — Сколько у нас времени? — Знать это хотел бы я. — Тогда хватит. Каков план? — Ситхам нельзя позволять у власти оставаться, — со свойственной ему задумчивостью заявил Йода. — Раскусят обман они наш. Свергнуть их нужно. Я с помощью юного Люка Дарт Сидиусом займусь пока, а Оби-Ван полетит вслед за старым учеником своим. — Нет, — ответили они с Беном почти хором. — У меня есть другая идея, — указал Люк и взглянул в древние и мудрые глаза Йоды. — С вашего позволения, Учитель. *** К счастью, его мать, в отличии от отца и многих других, оказалась не сторонницей приказа 66 и, увидев их с Оби-Ваном у себя, не проявила никакого желания вызвать охрану, чтобы те поймали государственных преступников, каковыми они отныне являлись (по крайней мере, Бен, насчет себя Люк был не столь уверен). Напротив, Падме явственно вспыхнула в Силе радостью, а, когда она обняла Оби-Вана, Люк, стоящий позади, увидел, как ее глаза прикрылись, будто в молитве. Вкратце объяснив ей, что на самом деле произошло с джедаями и республикой, Оби-Ван как нельзя тактично отошел в сторону и забрал с собой Трипио. — Падме, — начал Люк и тут же замолчал. Слова не шли под этим спокойным всепонимающим взглядом, которым его награждала мать. — Мне жаль. То, что я сказал… — Ты переживал за сестру. Я это понимаю. Но другое… Люк передернул плечами, отводя взгляд. — Мне жаль, — повторил он. Падме взяла его за руку и спросила с удивительным спокойствием: — Я умру? Люк вырвался, так и не поднимая взгляда. Почему ее это не волновало? Зачем такое смирение? Разве ей совсем наплевать на него и Лею? На себя? Как она вообще могла умереть и оставить их? Вейдер хотя бы боролся. В своем стиле, но… Это были эгоистичные и следовательно самые прилипчивые мысли. — Откуда бы мне это знать? — грубо сказал он вместо всего того, что пришло ему в голову. — Люк. Прошу ответь. В этом голосе была магия. Сила, неведомая одаренному, работающая лучше любых внушений. — Да, — признал он и затораторил: — Но мы здесь, чтобы изменить это. Все. Вы не умрете, никто не… — А ребенок? — перебила его Амидала. — Он выживет? — Ребенок? Его мать грустно усмехнулась. — Не говори, что не знаешь. Неужели они так сильно изменили прошлое? Это очень, очень плохо. — Но… ребенок? — спросил он, цепляясь за последнюю надежду, как и обычно. — Один? Лицо Падме просияло, и Люк понял, что прокололся, как мальчишка. — Мы с Энакином хотели устроить сюрприз, — признала она, с нежностью и какой-то робостью погладив ладонью его щеку. Люк каждым нервом впитывал новую информацию о родителях и тепло матери. — Он думал, будет девочка, я — мальчик. Похоже, мы оба были правы. Они… будут в порядке? Сперва Люк не понял вопроса, а затем с яркостью сверхновой на него навалились воспоминания о Татуине, дроидах, принцессе, контрабандисте и джедаях, о Звезде Смерти, Вейдере, гибели Бена, полете, самом сумасшедшем во всех его жизни, награждении, Лее, улыбавшейся ему, только ему, снова о Вейдере… Потом Хотт с его холодом, война, непрерывные битвы, победы, поражения, Йода, обучение, страх за друзей, Вейдер, потеря руки и убийственная, невозможная, гнусная правда, после которой долгие месяцы все было, как в тумане. — Да. Думаю, они смогут со всем справиться. Они оба. — Люк взглянул на мать. — Мне нужно найти его. Секунды она еще боролась со своими страхами. — Я поеду с тобой. Энакин прислушается ко мне. «Неудивительно, что мы росли в приемной семье», — подумал Люк зло и замер, по бледному лицу Падме осознав, что она поняла. Проклятие. Оби-Ван чуть обернулся в их сторону. — Прости, — сказал он неловко, но времени на обиды у них не было. — Ты останешься здесь или еще лучше — где твой дом? Во взгляде Падме он почти мог читать: «Так ты не знаешь совсем ничего, милый?». — Набу. — Лети туда. С Энакином все будет в порядке, — или, по крайней мере, Люк так надеялся. — Где он? Точное местоположение. Она все еще смотрела на него так… грустно. Ее глаза, казалось, проникали на все запретные уровни его мыслей. — Мустафар, — ответила Падме, и к Люку пришла мысль, что мир, как гигантский, чуть отклонившийся в сторону корабль, вернулся на заданный курс. — Спасибо. — Он поднял взгляд от ее круглого живота, не решаясь тронуть другого себя и другую Лею где-то там, и сказал: — Береги себя и — прощай. Падме окликнула его, когда он уже отвернулся к шаттлу. — Люк! В нем еще есть добро. Он видел, как Оби-Ван сгорбил плечи, но сам не мог противиться лучезарной и даже несколько шаловливой улыбке. — Да, мам, — слово соскользнуло с языка без всякого противодействия со стороны разума, — я знаю. Свет сохранится в нем и через двадцать лет, и он, вне всякого сомнения, есть в нем сейчас. Должен быть. — Возвращайтесь, — напутствовала их Падме Амидала Набберие, улыбнувшись сквозь слезы. — Просто возвращайтесь. *** Темный Лорд Дарт Вейдер, тот, кто совсем недавно носил имя Энакина Скайуокера и был джедаем, Избранным, героем, надеждой и символом республики, смотрел, как лава мерно текла по поверхности огненной планеты, иногда с хлопком выпуская липкие газы на поверхность, и не видел ровным счетом ничего. Его мысли были далекими. И амбициозными. Джедаи что-то знали — и они что-то сделали, и Палпатин был не в курсе этого. Энакин не спешил ему докладывать. Достаточно того, что он, как последний малолетка, купился на сказочку о Дарте Плегасе Мудром. Плюс, на его руках достаточно крови, а знание этого еще могло пригодиться, когда придет время сместить Императора. Ждать, по соображениям Энакина, оставалось недолго: Палпатин с его-то талантами сумеет стабилизоровать Империю, а заодно и вызвать на себя гнев и презрение его жителей не дольше, чем за год или два. Столько же хватит и Энакину, чтобы собрать силы для ответного удара. И тогда они с Падме будут править, как настоящие короли, и люди полюбят их, как никогда не смогли бы полюбить безликий сенат или Палпатина. А его дитя унаследует Империю. Мог ли бывший раб надеяться на такое? Вейдер криво усмехнулся. Отныне многое поменяется. Можно сказать, почти ВСЕ. Ему бы стоило испытывать вину, ведь Палпатин был ему другом столько лет, но на месте, где раньше находилось сердце Энакина, была пустота и имя, скользившее по бегущей строке: «Падме, Падме, Падме». Кроме этого оставались лишь блеклые воспоминания. И они тоже скоро исчезнут. Должны. Просто… должны. Палпатин знал, на что шел. У ситхов имелись свои обычаи — отлично, раз так. Энакин готов был следовать им неукоснительно. И да падет учитель от руки ученика своего, как и было предсказано. Взгляд Вейдера приковала посадочная площадка; с характерным звуком приземляющегося корабля кто-то осмелился разорвать одиночество лорда ситхов. Энакин тонко улыбнулся комнате, полной трупов. Он знал этот корабль. Его обладательница могла осмелиться и на большее. Куда большее. Стараясь отрешиться от всего, что случилось с того момента, как Палпатин открыл правду, Вейдер поспешил навстречу Падме, пока ей не пришло в голову заглянуть в центр управления. Отчего-то ему казалось, что его методы она не оценит. Но было еще кое-что. Как бы Энакин ни прогонял эти мысли, они все равно упрямо лезли ему в голову. Люк поведал джедаям о сущности Палпатина. Так сказал Винду, ворвавшийся в кабинет канцлера вместе с другими мастерами, когда Энакин пытался предупредить их. Палпатин на это улыбнулся. Люк и Лея. Как он узнал о Падме? Что они скрывали? Отчего-то Хан Соло не казался такой уж важной составляющей загадки, но эти двое… Было в них что-то. Сильное. Возможно, Вейдеру даже удалось бы перетянуть их на свою сторону (если они выжили, конечно), ведь очевидно, ни Палпатин, на которого они напали, ни джедаи, засадившие Люка в тюрьму, не располагали преданностью близнецов. Лея и Люк, Люк и Лея… Что они планировали? Темная фигура в джедайской робе появилась на вершине трапа, а Энакин все никак не мог отделаться от мыслей о близнецах. …Люк и Лея… — Ты, — прорычал Дарт Вейдер, чувствуя, как горело вокруг пространство от его ярости. Обращался он в основном не к Оби-Вану, Люк тоже вышел из корабля Падме и смотрел зло и печально, и это на него была направлена злость Энакина. Ненормальная злость. С причиной, а вроде и без. — Кто ты? *** — Бейл, ты должен обещать мне кое-что прежде, чем я уеду. — Все, что угодно. Ты же знаешь, Падме, я… — Пригляди за Леей Стивенсон. Ни о чем не спрашивай. Просто сделай это ради меня. — Хорошо. Но… почему? Кто она? — Надежда. Вот, кто она — и ее брат, конечно. Последняя и новая надежда. Мы должны защитить их любой ценой. Ты меня понимаешь? Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу? Он сжал ее руку. — Всегда.