Темноту не спасало даже освещение

— Давай спрыгнем. С тридцатого этажа мир казался маленьким и игрушечным. Небоскребы исчезали в темном небе. А может и не в небе вовсе. Никто не заморачивался над этим вопросом. Если это и было небо, то без звезд. Может быть потому, что некому было наблюдать за ними. — Уже прыгал, — скривил губы Сон, смотря на свои ноги, болтающиеся с крыши. Он был одним из представителей совета, который решал такие глобальные вопросы, как распределение зарплаты, улучшение жизни низшего слоя или его полное уничтожение. Это зависело от того, чьи аргументы были убедительнее. Как ни странно, но этот бывший самоубийца умудрялся спать около 15 часов в день и при этом оставаться в совете. Он это объяснял тем, что во сне к нему приходят гениальные идеи о том, как сломить гнет Михаила и вставить этим ангелочкам их волшебные палочки в жопу. Их знакомство произошло при достаточно странных обстоятельствах, еще до того, как Кэтрин стала тем, кем она является сейчас. Случайно на одной из вечеринок, где она работала шлюхой, где платили достаточно много для того, чтобы позволять приглашенным гостям осуществлять их самые скверные мечты. Случайная встреча. Случайный разговор и бурбон утром в баре. Так они и познакомились, когда Сон был уже почти на самой вершине, а она ждала неминуемого исчезновения. Через два часа ей нужно было быть на балу, платье все еще висело в шкафу, а волосы неряшливо были собраны на затылке. Да и если честно, то выглядела она не очень. Красные глаза, искусанные губы, маленькие гематомы, которые она даже не знала откуда берутся. Она даже не переодевалась после ночной прогулки. Сон ни о чем не знал, да и не надо было ему. Хорошо, что он хотя бы у нее есть. Насколько она знала, через минут 10 должна прийти его любовь, как говорил парень, и закатать ему истерику, ведь он забыл ее сегодня разбудить, из-за чего та опоздала на работу в чистилище. С этим у них все строго. Опоздать в чистилище было равносильно подписать себе смертный приговор, ведь все сведения о работниках отправлялись выше. — Черт, я ее вижу, Кэтрин, спаси меня, — начал ныть парень и поднялся с бортика крыши, надеясь первым переместиться в квартиру. — Я бы тоже тебя убила. Ее скорее всего лишили половины зарплаты сегодня, — констатировала факт девчонка, поднимаясь вслед за другом. Встречался он с маленькой девочкой, которая выглядела лет на 16-17, но с достаточно истеричным характером, которая достаточно часто грустила и плакала. Ее грехом было уныние, из-за чего приступы депрессии доканывали не только ее, но и его. Она была ростом около метра пятидесяти пяти, такой же тощей, как и ее парень, с короткими фиолетовыми волосами и проколотым носом. Насколько знала Кэтрин, девчонка попала в ад благодаря одному из охотников. — Три, — считал Сон до того момента, когда цокот ее каблуков будет напротив двери, — два, — он становился еще громче, — один. — Дверь отворяется, и в квартиру входит усталая Эн. На ней короткие шорты, рубашка и ботильоны на высоком каблуке. Кэтрин пытается стать незаметной в тот самый момент, как Эн замечает Сна, стоящего около барной стоики и мило улыбающегося. В ее глазах начинают мелькать огоньки ненависти. — Как ты посмел меня разбудить позже на десять минут?! Ты понимаешь, что в этот месяце у меня будет меньше зарплата?! Ты знаешь, как на меня сегодня орали только из-за того, что ты любишь поспать?! Эн дала парню пощечину, что вызвало у Кэтрин желание громко засмеяться, но она закрыла рот двумя руками, пытаясь не издать ни звука. Если она ее заметит, то обвинит Сна в измене. Нужно было незаметно смыться. Смотря на эту милую парочку, можно было забыть обо всем, что творится у нее в жизни, и представить такую же беззаботную жизнь. Никакой похоти и измен, ее бы никто не избивал и не называл дрянью, никто бы не пытался отомстить Люциферу через нее, и не нужно было бы держать язык за зубами. Сон ничего не рассказывал своей девушке — и правильно делал. Чем меньше знает об этом демон, тем меньше будут страдать. Кэтрин помахала рукой другу, который обнимал Эн, пока она пыталась вырваться и ударить его еще раз. Он улыбнулся одними глазами и сделал непонятный жест рукой, который девушка приняла за прощание, после чего испарилась в воздухе. Комната все так же воняла дымом и спиртом. На полу стояло несколько открытых бутылок. Она опять оказалась там же, откуда бежала. Все, что происходило в этой квартире, вызывало апатию. До открытия бала оставалось полтора часа. Она стянула с себя свитер и юбку. Все мышцы болели, позвоночник и шея хрустнули. Все это давало знать о бессонной ночи. Кэтрин грустно вздохнула и открыла шкаф. Черная бархатная ткань опустилась на кровать. Платье было длинным с боковым вырезом до бедра. Левое плечо было голым, а на другом был длинный рукав. Белые переплетения начинались на поясе, поднимались выше по голой спине и образовывали абстрактную скульптуру на правом плече, скрывая за прозрачными переплетениями большую часть лба, правый глаз и скулу. Плетеные черные туфли на каблуке, завитые волосы, залитые лаком и спускающиеся идеальными волнами по левую сторону, красная помада и темные глаза. Все было идеально, кроме того, что ей нужно было встретиться с Самаэлем, сделать вид, что ничего не было, и продолжать играть радостную девочку, которая так счастлива находиться на этом балу. Высшие не ставили ни во что женский пол, ведь они почти все были мужчинами, да и потому что основной работой для женщин в аду являлась проституция. Если некоторые и пытались вякать на тему феминизма, то через некоторое время затыкались, или их затыкали. Часы показали девять. Величественный дом находился на окраине города, вдалеке от оживленных улиц, и был скрыт за двухэтажными частными домами тех, кто зарабатывает больше среднего. Две резные колонны по двум сторонам от лестницы, ведущей на первый этаж, полностью стеклянный — второй. Все находилось в полумраке, играла инструментальная музыка. Найти кого-либо в таким скоплении тел было невероятной задачей. Девушки пытались не отрываться от своих партнеров и правильно делали. Затащить их в комнату с замком было простой задачей. Прислуга ходила между беседующими и предлагала кровь или алкоголь. Раньше и она была среди них, задерживая дыхания и никогда не отвечая на чью-либо грубость. Особенно девушек, которые пытались таким образом повысить свое положение в обществе. На таких балах девушка была уже шестой год и каждый раз удивлялась тому, как часто меняются игрушки и остаются владельцы. Каждого мужчину она могла назвать по имени, а вот девушку не могла даже припомнить. Первыми, кто оказались у нее на пути, были Белиар и Вельзевул, которых она обняла и поцеловала. Как оказалось, Люцифера еще никто не видел. Белиар начал рассказывать о том, как стало скучно после того, как было запрещено вмешиваться в дела людей. Этот закон запрещал не только высшим, но и охотникам управлять сознанием своей жертвы, что усложнило жизнь вторым. Таскать души в Ад становилось все труднее и труднее, а это закон, оговоренный перед этим с Михаилом, только усугублял ситуацию. Только некоторые знали, кто в этом виноват, но кто знали — держали язык за зубами, или проблемы бы начались еще и с правительством. — Мелкая, как работа? — только один демон во всем Аду называл ее так, и это был Вельзевул. Высокий мужчина с зализанными назад темными волосами, темно-серыми глазами, в которых всегда горел огонь, и носом с горбинкой. Кэтрин скривила нижнюю губу, показывая полное нежелание отвечать на этот вопрос, чтобы не поднимать тему с запретами и тем, как трудно стало удержаться на этой должности. — Отлично. Лучше, чем у многих, — сдержанно ответила девушка и взяла с подноса бокал с кровью. — А в постели как? Все еще не научилась сосать? — усмехнулся Белиар. Из всех падших этот отличался хорошим чувством юмора и достаточно мягким характером. — Если и так, то ты об этом не узнаешь. Демоны засмеялись. Кровь и алкоголь лились рекой, иногда слышались тихие вскрики игрушек, разговоры на темы, которые никто не хотел обсуждать. Кэтрин хотела отсюда уйти. Липкие взгляды и каверзные вопросы, на которых приходилось придумывать уклончивые ответы, заставляли нервные клетки умирать быстрее, чем они успевали регенерироваться. — Детка, не потанцуешь со мной? — голос Самаэля нельзя было не узнать. Бархатный, еще не убитый пачками сигарет и литрами алкоголя. — Конечно, — ответила девушка и обернулась. Самодовольство так и сочилось из него, а руки у Кэтрин чесались ударить его и плюнуть в лицо, но сегодня она не может себе этого позволить. «Как ты с этим живешь?» — Как-то спросила ее Сэм. «А как ты живешь с проваленным тестом по истории?» Это была ложь. Все воспоминания и картинки не давали ей спать по ночам и здраво мыслить днем. Ей было противно и невыносимо жить с пустотой и осознанием того, что она когда-то сделала что-то не так. Улыбаться. Когда становилось совсем тяжко, она ходила в чистилище. Когда ты пытаешь души и слышишь их крики о помощи, становиться легче пережить все то, что находится глубоко в душе. Кровь, ошметки кожи, липкие руки, которые цепляются за твою одежду, и надежды на спасение у них уже нет. На самом деле у них было все, но они теряли желание жить слишком рано и сгорали, превращаясь в ничто. Его рука у нее на талии, а ее у него на плече. По началу было трудно сделать хотя бы шаг, а теперь она идеально умеет танцевать вальс и не наступает партнеру на ноги. Как много раз она проваливалась и вставала вновь, чтобы сейчас оказаться на этом месте. — Ты ведь была хорошей девочкой? — тихо спрашивает Самаэль, наклоняясь к ее уху. — Ты все ждешь, когда он оступится. Но если падет он, то и вы с ним, — ответила Кэтрин, почувствовав, как ее ребро ломается под его пальцами. Теперь двигаться в такт музыки становилось трудно. Было двенадцать ночи, а Люцифер так и не появился. Мари вместе с другими новенькими стояли около барной стойки и мило улыбались проходящим, которые даже их не замечали. Такие красивые, но ничего не стоящие. Она тоже ничего не стоит. Хочется закричать, расплакаться, но ничего из этого не выходило. Опустошенность и апатия. Жизнь надоедает ровно тогда, когда отрицательных эмоций становится в разы больше, чем положительных. Время тянулось невероятно медленно и невыносимо. Белиар несколько раз подходил к девушке и пытался ее немного развеселить или расшевелить, но в итоге они засели за барной стойкой с сигаретами в зубах и несколькими шотами. Точнее, пил и курил падший, а Кэтрин нервно постукивала пальцами по деревянному покрытию. Сегодня ночью никаких сигарет и алкоголя. Они бы не подошли к такому дорогому образу. — Люций там на тебя в покер играет, — пялясь на задницу одной из девушек из эскорта, проговорил Белиар. — Что? — спустя несколько секунд переспросила демон. Ее передернуло от мысли, что кто-то будет ею пользоваться на протяжении нескольких дней, и она опять ничего не сможет сделать. Нужно было найти дьявола и прекратить эту игру, но она не может позорить его и себя. Ее ногти впились в мягкую обивку высокого кресла. Оно показало наружу свои внутренности. — Тебе не привыкать, — хмыкнул демон и, извинившись, покинул свое кресло ради того, чтобы поймать свою жертву. Кэтрин аккуратно слезла вниз и пошла в сторону улицы. Там никого не было, но зато никто не увидит с какой жадностью она глотает дым. Все фразы, которые были кинуты в ее адрес, прокручивались в голове: «Тебе не привыкать», «Жалкое ничтожество», «Без меня ты никто», «Тебя даже трахать противно».. Четыре часа утра. Осталось выдержать всего три часа, но, возможно, они будут куда лучше, чем последующие несколько дней. — Он выиграл, — послышался женский голос за спиной. Мари. Сегодня на ней было фиолетовое платье с асимметричным подолом и без лямок. Впереди длина платья была настолько маленькой, что ты начинал задаваться вопросом, а где же ее трусы, если не на этом уровне. Несколько прядей были заколоты, а вся остальная длина ее львиной гривы спускалась по обеим сторонам. — А вот Самаэль проиграл, — на этой фразе ее голос погрустнел. — Кому? — грубее, чем следовало, спросила Кэтрин. — Твоему хозяину. Девушка уже хотела ответить, какого черта она несет. Хозяин, что за бред, но закусила язык. Лучше этой шлюхе не знать, что происходит между ними и что ей позволяет Люцифер. Слухи в Аду слишком быстро распространяются. Девятое справа ребро болело, но через несколько часов все равно бы послышался хруст, и сломанная кость вернется на место. Эту боль легко терпеть, если ты почти не двигаешься. — Самаэль специально проиграл, — прислонившись к колонне, сказала Кэтрин. Она не присутствовала при игре, но точно знала, как она проходила. Каждый из играющих поставил на кон свои игрушки. Люцифер выиграл. Самаэль, поняв, что эта игра стала скучной, поддался, желая избавиться от Мари и ее надоедливых ласк. Это было предсказуемо. — Я тебе так и поверила, — напыщенно ответила девчонка и, развернувшись на высоких каблуках, пошла прочь. — А придется, — загадочно улыбнулась Кэтрин. Ближе к семи часам утра все начали расходиться, а точнее, растворяться в воздухе. Белиар с той самой девкой ушел раньше, а Вельзевул кружился в вальсе со своей Анной. Еще одна долгожительница — третий год они здесь встречались. Мари топталась рядом с Кэтрин и недовольно надувала губки, но как только увидела Самаэля и Люцифера, подходящих к ним, то тут же расцвела и заулыбалась. Они вели себя, как давние друзья, а на самом деле ненавидели друг-друга лютой ненавистью. — До новых встреч, — загадочно проговорил Самаэль и поцеловал руку Кэтрин, которая сдерживала себя, чтобы ее не вырвать. Мари хотела его поцеловать, но он испарился раньше, чем она сумела это сделать. Кэтрин стало искренне жаль ее. На это так противно смотреть. Как она не понимает, что унижается перед ним. Девушка валилась с ног, когда оказалась в квартире. Хотелось снять это жутко неудобное платье и каблуки, лечь на свою кровать и забыться во сне. Мари должна была выполнять любые прихоти Люцифера. В их маленькой квартирке появился еще один постоялец на одну неделю. Как бы сильно не ненавидела ее Кэтрин, жалость явно была больше. Как только Дьявол ее отпустит, Самаэль выкинет ее на улицу. Послышался хруст, а затем появилась резкая боль в ребре, из-за которой девушка скривилась и пропустила вдох. Платье валялось где-то в углу, а туфли были закинуты в шкаф. Так явно лучше. — Котенок, — коварно протянул мужской голос над ее ухом. Она не услышала, как он здесь очутился. После двух бессонных ночей реакция замедлится даже у демонов. — Ты играл на меня в покер… Кэтрин подняла руки, обвивая шею дьявола, но неожиданно для него дала ему пощечину. Демон поймал ее руку и сильно сжал запястье. Она слышала у своего уха его частое дыхание и тихий рык. После каждого раза, как она пытается отстоять свои права, ее мозг начинает работать и напоминать ей, что это была явно плохая идея. Мысли плавно перетекают одна в другую, а ноги уже почти не держат. Адски хочется спать. — Еще раз поднимешь на меня руку, мразь, и переедешь к Самаэлю на месяц, — яд так и сочился из его слов, но сегодняшний кон был пиком того, что она могла терпеть. Девушка повернулась лицом к дьяволу и сверлила его ненавистным взглядом. — И он будет меня трахать. Так же, как трахал тогда в туалете, а тебе было плевать. Он может компрометировать каждый твой ход, а я молчала, чтобы этого не произошло. Только для тебя это ничего не значит. Я для тебя ничего не значу, — она не жалела ни об одном сказанном слове и прекрасно понимала, что с ней будет за это, но уже было все равно. В чем смысл любить человека, которому наплевать? Первые секунды Люцифер сверлил ее своим непроницаемым взглядом, но она слишком хорошо знала его. В нем борются две совершенно противоположные личности, как ангел и демон. Всегда выигрывал демон, и сейчас не исключение. Кэтрин отлетела к зеркалу. Осколки градом посыпались из винтажной оправы, вгрызались в плоть девушки и пускали капли крови. От боли на глазах выступили слезы. Дверь с грохотом захлопнулась. Кэтрин осталась сидеть на полу, полном осколков от зеркала, и смотреть на свои окровавленные руки. В губе застрял маленький кусочек и около брови. На теле не было живого места. Шевелиться было больно. Девушка медленно встала и села на кровать. В ступни впилось стекло. Она попыталась вытащить несколько самых больших частей, но до маленьких руки не дошли — сами выпадут при регенерации. Что будет дальше — девчонка не знала, да и гадать не хотела. Слез не было. Ей было все равно, хотя адская боль разрывала душу на части. Кэтрин еще несколько раз просыпалась от криков Мари из соседней комнаты. Не хотелось знать, почему она кричит. Лучше представлять ее мучения, а не как Люцифер ее имеет.