Сага о многих планах бытия. Книга I: Ниндзя, Рыцарь и Викинг

      Первыми погибли два человека, стоявшие рядом с телом Тайвина. Они были уже не молоды, но все равно попытались напасть на него, и в награду за мужество старый викинг отрубил их головы одним движением своих датских топоров.       Вслед за ними отправились остальные члены совета, находившиеся рядом, бросившиеся на него в надежде задавить числом. Но Торкелю приходилось сражаться и с большими толпами противников еще в бытие простым викингом, поэтому он привычно взмахнул топорами вокруг себя — и полдюжины воинов потеряли головы, руки и прочие части тел.       Пока куски плоти высокородных Ланнистеров летали по шатру, охранники, наконец, подобрались достаточно близко для нападения; их постигла та же участь, что и лордов секундой ранее. Торкель был настолько силен, что даже используя два боевых топора, мог легко резать солдат на куски вместе с броней. Некоторые командиры, в том числе и Тирион, сбежали из шатра, когда началась свалка, но Торкель был только рад этому: в конце концов, некоторые лорды должны были сбежать, чтобы подготовить армию к его приходу.       Когда Торкель закончил убивать солдат и лордов в шатре, он вышел из него и сразу встретил двадцатку копейщиков, готовых заколоть его. Глядя на окружающих воинов, он не мог сдержать ностальгическую улыбку. Быстро оглядевшись в поисках чего-то достаточно большого, чтобы использовать против них, он чуть не рассмеялся, увидев, что было достаточно близко. Викинг просто схватил безголовое тело Тайвина Ланнистера за ногу и использовал его, чтобы отклонить копья в сторону. Затем он снова взялся за топоры, убив всех копейщиков в считанные секунды.       Покончив с этим, воитель осмотрелся вокруг и счастливо рассмеялся – местные делали именно то, что ему обещал их мёртвый повелитель. Пятерка рыцарей, вооруженных пиками, мчались на него с левого фланга одновременно с другой пятеркой, заходящей с правого. Торкель воткнул топоры в землю, готовясь действовать, и как только первый левый рыцарь оказался достаточно близко, отвел пику в сторону левой рукой, а правой со всей силы врезал в грудину лошади, проломив ребра животного. От такого резкого торможения всадник вылетел из седла, а Торкель, не теряя времени, схватил лошадь за голову и броском через плечо зашиб как раз подоспевшего правого рыцаря. Подыхающее животное словно исполинский молот смяло всадника вместе с лошадью.       Оставшиеся в живых рыцари начали кружить вокруг скандинава, шокированные чудовищной силищей бывшего командира йомсвикингов. Сам великан, не желая даром терять время, схватил пику одного из убитых и метнул ее в ближайшего всадника. Оружие пробило человека насквозь, и с такой силой дёрнуло в бок, что лошадь повалилась на землю. Оставшаяся семерка восприняла это как сигнал к атаке и ринулись на Торкеля со всех сторон. Викинг же вновь сменил оружие; схватив лежавших рядом лошадей, одна из которых все еще не издохла, за головы, он крутанулся вокруг своей оси как раз вовремя, чтобы поразить всех нападавших. Пока переломанные всадники и лошади корчились на земле, Торкель наконец вновь взялся за топоры и начал добивать ошалело озирающихся рыцарей, в то время как немногие уцелевшие кони в панике разбегались.       Только добив их всех, викинг обратил внимание на сотни окруживших его пехотинцев, тупо пялившихся на побоище. Существовал лишь один возможный ответ.       Торкель радостно засмеялся и побежал к ним.       Топоры свистели, лишая солдат жизни десятками, а старый викинг лучился счастьем; именно ради этого он решил взять отпуск! Честная схватка лицом к лицу, только сталь, доспехи, собственное мастерство и никакой экзотики.       Сейчас в гуще битвы он предавался ностальгии, вспоминая старые добрые времена среди йомсвикингов вместе с братом Сигвальди, Торосом Тролльем, Флоки и кучей других отличных парней. Он воевал вместе с лучшими воинами Скандинавии на всех берегах Балтийского моря, в землях Руси, Германии, Англии, Франции, Дании и многих иных местах, идя в авангарде каждого сражения, какого мог, на протяжении пятидесяти лет, воюя, командуя и просто живя, как полагается воину.       И он наслаждался каждой секундой.       Это не значит, что Торкель не получал удовольствия от великих битв, в которых ему довелось сражаться уже после Воспламенения. Величайшие и сложнейшие сражения, в коих он бывал, были, конечно, против себе подобных и тех немногих, что могли потягаться в мощи с его собственным племенем. Но иногда, когда в бою участвует слишком много магии, там не остается места для простых радостей, подобных старой доброй рукопашной.       Так что сейчас, как и в старые добрые времена, Торкель Длинный вырубал солдат десятками, закручивая свои топоры вокруг себя, не давая противнику свободно приблизиться на расстояние удара.       Солдаты были очень слабы, и если бы он использовал ману, то бой закончился бы давным-давно, так что Торкель был полон решимости до последнего сдерживать себя, иначе удовольствие будет испорчено. Но, даже смакуя ностальгию, он чувствовал, что солдаты ни на что не способны. Без сомнения, большинство из них было просто крестьянами, лесорубами, пастухами и прочими людом, насильно согнанным в армию Ланнистеров. Наверняка почти все эти молодые парни никогда не держали в руках меча до того, как попали в военный лагерь.       Ну, может эти бедолаги могли прожить жизнь пастухов и земледельцев, но сегодня они умрут, как воины. Торкель позаботится, чтобы они получили эту милость.       И все же он был разочарован их слабостью. Разве одного из их богов не зовут Воин? Конечно, Торкель видел сходство их веры с религией слабого распятого бога его родного мира, но тем не менее, когда имя одного из твоих богов — Воин, ты хотя бы должен попытаться стать хорошим воином, даже будучи фермером.       Старый викинг лениво размышлял об этом, когда воздух прорезал громкий голос.       — Валите в сторону, он мой, — взревел кто-то.       Торкель обернулся, удивившись вызову, и его рот начал расплываться в улыбке, когда он увидел кричавшего; сир Грегор Клиган, командовавший его отрядом в последней битве, приближался к нему. Мужчина почти столь же высокий, как он сам, был облачен в полный доспех, нес двуручный меч в одной руке и тяжелый щит в другой.       К тому времени, как солдаты освободили круг для битвы Торкеля и Грегора, викинг вновь широко улыбался. Наконец-то достойный противник! Ну, по крайней мере, пока он не использует ману… но все равно!       Торкель встряхнул руками, размяв мышцы, а затем встал в боевую стойку — как раз вовремя, чтобы увернуться от первого выпада двуручника Грегора. Сразу после этого он нанес два удара, но крепкая броня и природная мощь спасли Клигана от сильных повреждений.       Они продолжали обмен ударами, а окружающие солдаты, видимо, решили, что лучше дать им спокойно сразиться, чем пытаться влезть между Горой и Торкелем Длинным. Грегор был гораздо быстрее, чем должен быть человек его комплекции в полном тяжелом доспехе, но все же гораздо медленнее Торкеля, всю жизнь предпочитавшего простую кольчугу. Хотя, конечно, делал он это не ради скорости, а для того, чтобы дать своим врагам немного форы и получить больше удовольствия от сражения.       Все же скорость боя была высока, и если продолжать в том же духе, Грегор может устать и умереть от истощения. Торкель подумал, что это будет слишком скучно, и решил исправить ситуацию. Серией быстрых ударов он выбил щит из рук Грегора, тем самым позволив рыцарю использовать двуручник так, как это изначально задумывалось. У Горы сразу прибавилось прыти и силы, что очень порадовало старого викинга.       Дуэль продолжилась, но хотя удары Грегора и стали быстрее, он все равно был слишком медлителен и пропускал слишком много попаданий топоров Торкеля из-за его преимущества в скорости и досягаемости. В конце концов, его прикрытые броней ребра не выдержали тупого урона — Гора упал на колени, сплюнув кровь сквозь забрало шлема.       Торкель разочаровано вздохнул и подошел к Грегору, чтобы завершить бой, как подобает. Однако этот вздох противника привел Гору в такую ярость, что ему удалось пересилить себя и достать викинга быстрым взмахом меча.       Торкель попытался увернуться, но было поздно — удар отсек ему левую руку. Глядя на отлетевшую вместе с одним из топоров конечность, великан рассмеялся.       — Ха-ха-ха! Отлично, Клиган! Похоже, я недооценил тебя!       От этих слов Грегор взбесился еще больше. Яростно взревев, он поднялся, превозмогая боль в сломанных ребрах, и ринулся на викинга.       Торкель мог бы зарубить его на подходе, но не стал этого делать; Грегор заслужил его уважение, поэтому он выбросил топор и приготовился. Когда Клиган оказался достаточно близко, скандинав пропустил меч мимо себя, перехватил и, воспользовавшись инерцией тяжелого тела, перебросил противника через плечо.       Удар оземь выбил еще порцию крови изо рта рыцаря. Но Торкель не стал ждать, пока тот захлебнется; он выхватил кинжал и воткнул его сквозь прорезь в шлеме, тем самым мгновенно убив сира Клигана.       Солдаты дружно сделали шаг назад, неверяще глядя на труп Грегора. Торкель воспользовался заминкой, чтобы привести себя в порядок, использовав каплю зеленой маны. Зеленый цвет не был его основным сродством, но первый мир, в который он попал после Воспламенения, был полон лесов, а боевой стиль слишком хорошо сочетался с его собственным, чтобы игнорировать. Плюс, благодаря регенерации, естественно даруемой зеленой маной, он мог сражаться еще дольше.       Торкель легко мог вырастить себе новую руку, но он не мог так оскорбить Грегора; если кому-то удалось отрубить ему руку, то он обязан уважить воина, проведя остаток сражения без этой части тела. Так что рука будет восстановлена только в крайнем случае, ведь хотя Торкель не боится смерти, он не может позволить себе умереть, не выложившись на сто процентов. И вообще, драка только с одной рукой сделает все еще интереснее! Ну, конечно, если солдаты прекратят страдать фигней и, наконец, нападут на него; с момента смерти Клигана ни один солдат не сдвинулся с места. Он специально скрыл зеленое свечение от использования маны, чтобы не напугать врагов магией, а они до сих пор не воспользовались ситуацией!       — В чем дело, вы, трусливые ничтожества! — крикнул он солдатам. — Я потерял долбанную руку, пользуйтесь этим, пока можете!       Это по крайней мере разбудило их — как один солдаты бросились на Торкеля с отчаянным криком. Викинг лишь улыбнулся на это. Его раны уже закрылись, и он, схватив труп Горы оставшейся рукой, использовал его в качестве дубины. Сметя взмахом тела Грегора всех солдат в пределах досягаемости, Торкель весело рассмеялся над выпученными глазами не попавших под Клигана бедолаг. Гора был настолько тяжел, что некоторые из неудачников лишились своих голов от столкновения с ним.       Но, хотя убивать солдат трупом было весело, это доставляло некоторые неудобства, поэтому Торкель бросил тело в толпу и, подобрав один из своих топоров, вернулся к работе.       Сражаться с одной рукой было сложней, но и увеличивало интерес; теперь Торкелю приходилось быть осторожнее и мобильнее, так как половина его обороны оказалась, буквально, отсечена. Викинг хаотично перемещался по полю боя, стараясь не упускать ни одного противника на своем пути. Многолетний опыт рукопашных схваток показал себя во всей красе, когда он отдался духу битвы так, как могут лишь истинные воины.       Чем больше людей умирало под его топором, тем сильнее рос страх оставшихся. То, что Торкель является невероятной боевой машиной, стало ясно еще в битве со Старками, но убийство столь многих из них только с одной рукой было чем-то вне их понимания. Паника среди выживших быстро распространялась, когда все больше людей начинало верить, что этот монстр не может быть человеком.       Через сотню смертей или около того борьба против этого чудовища, наконец, переполнила чашу мужества пехотинцев, и некоторые из них начали убегать. В любой армии если кто-то бежит с поля боя, то вскоре за ним последуют другие; через считанные минуты сотни солдат в ужасе пытались бежать от одного человека.       Эта картина стерла улыбку с лица Торкеля.       Со скоростью почти нечеловеческой викинг помчался за кучкой жалких трусов и без пощады перебил всех, после чего направился к группам, бежавшим в другие стороны. Он не мог поймать их всех без применения маны, что бесконечно раздражало. Единственное, что Торкель искренне ненавидел, это трусость перед лицом битвы.       Покончив со второй группой дезертиров, викинг услышал хорошо знакомый шум и был вынужден приготовиться к защите от дождя стрел. После того, как в него попало полдюжины стрел, Торкель смог оглядеться. Он обнаружил одного из выживших командиров с целой группой лучников на вершине небольшого холма, и они уже готовили очередную лавину стрел для него.       Гигант рассмеялся — у них ушло чертовски много времени, чтобы придумать этот план, да? Применив немного зеленого, чтобы избавиться от воткнувшихся стрел, он уже был готов бежать к ним…       Он услышал крики, а затем лучникам стало не до него, так как они схватились с кем-то другим. Викинг удивленно вскинул бровь на такое развитие событий и побежал к холму, чтобы посмотреть, что там происходит.       К его удивлению, Шагга и остальные горцы бились с солдатами Ланнистеров.       — Торкель, сын Харальда! — заревел Шагга, как только он приблизился. — Для горных кланов будет честью сражаться вместе с тобой!       Викинг огляделся. Из трех сотен горцев, пришедших из Долины, уцелело около двухсот пятидесяти. Даже если они будут сражаться вместе с ним, Торкель сомневался, что более десятка переживут битву с многотысячной армией Ланнистеров.       В то время, как горцы дорезали лучников, Торкель смущенно почесал затылок и рассмеялся.       — Седьмое пекло, Шагга, ты вгоняешь меня в краску! Ха-ха-ха! Такая отвага должна быть вознаграждена по достоинству! — Торкель приметил боевой рог в руках одного из горцев.       Он одолжил рог у воина, после чего привлек внимание клановцев.       — Мои братья и сестры по оружию! Кто готов к старой доброй схватке? — все горцы заревели, как один. Как раз вовремя. Торкель услышал шум и, обернувшись, увидел трехтысячную кавалерийскую ораву Ланнистеров, идущую на их позицию. — Тогда готовьтесь, воины! — крикнул он с ухмылкой. — Помните, богов заботят только две вещи: как хорошо ты дрался и насколько хороша была твоя смерть! Отдайте битве все силы, и я обещаю, победа будет за вами!       — Торкель! — скандировала толпа. — Торкель! Торкель!       — На позицию! — приказал он, вставая вместе с ними в жидкий строй на пути конной лавины. — Держать строй! — крикнул викинг, когда всадники приблизились. — Держать строй! — повторил он приказ, когда войско начало подъем по склону. — По моей команде! — сказал датчанин и прижал рог ко рту.       Старый викинг использовал одну красную ману как основу и еще две для формирования заклинания, и когда враг был уже близко, дунул в рог. Эхо разлетелось на многие километры. Окутавшиеся красной аурой горцы почувствовали невероятный прилив сил.       Подстегиваемые вновь обретенным могуществом, горцы атаковали несущихся на них всадников.       Дальнейшее запомнили, как важнейшее сражение в истории горных кланов. Рог даровал силу и скорость, выходящую за рамки возможностей простых смертных. Каждый из них получил достаточно мощи, чтобы убить несколько десятков всадников в одиночку. Многие горцы все равно погибли, но за каждого убитого противник платил пятью десятками.       Они бы все равно проиграли, ведь Ланнистеры готовили еще две конные лавины, но Торкель все еще был среди них, и когда они чувствовали, что неведомая сила покидает их, рог трубил вновь, восстанавливая мощь горцев.       Битва заняла почти час. Когда четвертая волна конницы потерпела неудачу, Ланнистеры попытались повторить маневр с лучниками, но благодаря дарованной рогом нечеловеческой скорости горцы разбили их строй уже после второго залпа. Этот удар стал последней каплей, что сломила дух солдат Западных земель, с поля боя начали дезертировать целые отряды бойцов.       Из двадцатитысячной армии выжила только пара тысяч, но куда большей потерей для Ланнистеров были перебитые полководцы. Только двое или трое из них пережили резню в шатре и попытались организовать контратаку против Торкеля. Последним погиб брат лорда Тайвина, Киван.       После битвы Торкель сидел на скале, колдуя над рогом. Он регенерировал левую руку, когда битва кончилась, еще больше поразив горцев. Солнце садилось за горизонт, окрашивая окрестные земли в золото.       Викинг втянул носом воздух, наслаждаясь старым добрым запахом крови после хорошей сечи. Вокруг него лежали тысячи трупов солдат Западных земель, превращая обычное зеленое пастбище в истинное поле кровавой резни. На заднем фоне он мог слышать, как горцы разграбляют то, что осталось от походного лагеря Ланнистеров, попутно добивая раненых.       Прошло слишком много времени с тех пор, как Торкель Длинный в последний раз чувствовал себя, как дома.       — Что ты делаешь с волшебным рогом, Торкель, сын Харальда? — спросил подошедший к нему Шагга.       — Волшебный рог? — переспросил Торкель, а затем рассмеялся. — Нет ничего волшебного в этом роге. Это все я, мне просто нужен был рог, чтобы направить магию, — затем он закончил вырезать последнею руну на роге. — По крайней мере, до этого момента.       Затем он продемонстрировал рог Шагге и остальным. Теперь он был покрыт рядом скандинавских рун, но в остальном больше ничем не отличался от обычного боевого рога.       — Я только что зачаровал эту штуковину, — объяснил Торкель. — Теперь рог может делать то же самое, что я делал в бою, даже если горнист не может использовать магию, — услышав это, Шагга пораженно уставился на рог. — Поскольку парень, одолживший мне его, погиб в битве, я отдаю рог тебе, Шагга, — это мой дар всем горным кланам.       На секунду Шагга потерял связь с реальностью, глядя на протянутый инструмент, но быстро пришел в себя и, прижав рог к груди, посмотрел на викинга.       — Я, Шагга, сын Дольфа, вождь Каменных Воронов, буду нести Рог Торкеля с честью. В этом я клянусь тебе, Торкель, сын Харальда.       — Я верю тебе, друг мой, — сказал Торкель с улыбкой. — Ну, а теперь скажи, многие ли из вас выжили?       — Около сотни.       — Понятно… думаю, вы, ребята, не сможете присоединиться ко мне в еще одной драке вроде сегодняшней?       Шагга удивленно глянул на Торкеля, а поняв, что он имел в виду, смущенно отвел глаза. Он хотел было что-то сказать, но викинг остановил.       — Я все понимаю, — сказал он. — Чем больше вас умрет, тем меньше кормильцев останется у вашего народа. Вы сейчас не в состоянии продолжать бороться, в конце концов, вы должны кормить своих детей и стариков. К тому же мы все равно выиграли, вы не бежите с поля боя, просто для вас эта война закончена, — Торкель снова улыбнулся. — Похоже, дальше я буду развлекаться в одиночку, — весело заметил он. — Но не забудьте рассказать своим детям об этом славном дне! Пусть вырастут на историях о ваших подвигах и получат свою долю славы на поле боя!       Шагга улыбнулся в ответ, он собирался что-то сказать, но был прерван криком. Сначала закричала женщина, а потом сразу за ней ребенок.       Торкель обернулся и увидел, как один из горцев приближается к женщине из вспомогательного лагеря, не успевшей сбежать вовремя. Женщина пыталась защитить маленького мальчика, вероятно, пажа одного из рыцарей.       Горец уже занес топор для удара, но был пронзен копьем, прежде чем смог опустить его.       Каждый из горцев отвлекся от своих дел и посмотрел на хмурого Торкеля, только что бросившего копье. Заметив их внимание, викинг решил объясниться:       — Я понимаю, что такое является естественной частью войны, — он скрестил руки на груди. — Но мне это не нравится; нет чести в убийстве безоружных и мирных жителей.       Дезертиры — это одно дело, но лагерные слуги? Зачем убивать их? О, конечно, как викингу-ветерану, Торкелю довелось видеть много неоправданных убийств, но это не значит, что он наслаждался ими. Какой смысл убивать кого-то, кто не может дать отпор?       Горцы молча кивнули на этот урок и вернулись к своим занятиям, женщине и пажу дали уйти невредимыми. После этого Торкель простился с Шаггой и остальными.       Он должен был нагнать друга.

***

      Через некоторое время он настиг Тириона и Бронна, на полной скорости скачущих на запад. Было уже поздно, так что они заметили Торкеля только когда он метнул копья в их лошадей — всадников выбросило из седел. Бронн быстро вскочил и выхватил меч, но когда увидел Торкеля, бросил оружие и поднял руки вверх.       — Я сдаюсь, — сказал он, нервно сглотнув.       Торкель медленно подошел к ним и, прищурившись, посмотрел на брошенный меч.       —Да ладно, Торкель, — сказал Бронн, заметив его взгляд. — Мы же друзья, верно? Мы пили вместе с самой Долины, нет нужды в этом дерьме, да?       Торкель тяжело вздохнул.       — Да, ты прав, — сказал он и, подняв меч, отдал его Бронну. — Вот, держи, — сказал он, с улыбкой вставая в боевую стойку.       — Что! Подожди! Нет! Я… — зачастил он.       — Давай! Ты мне нравишься, Бронн, так что я по крайней мере дам тебе возможность умереть, как воину, в пылу битвы с улыбкой на устах! — викинг весело улыбнулся наемнику. — Прими правду: ты покойник Бронн. Мертв без всяких сомнений и недоговорок, так прими смерть с мужеством, сражаясь до последнего вздоха!       Слушая речь скандинава, Бронн в панике безуспешно пытался подобрать слова. Но под конец сдался и яростно бросился на Торкеля, подняв меч.       Викинг быстро убил его, одним ударом сняв голову с плеч, после чего посмотрел на Тириона. Карлик взирал на происходящее с бесстрастным лицом.       — Полагаю, я скоро лягу рядом, да? — спросил он.       — Не-а, — ответил Торкель, убирая топор. — Сожалею, но хотя ты хорошо сражался в прошлой битве, ты не воин, — затем он вскинул бровь. — Но если ты настаиваешь…       — Боюсь, я должен отклонить это предложение, — быстро сказал карлик. — Так… значит, я твой пленник?       — Черт, нет, — Торкель отрицательно помотал головой. — В последний раз, когда я взял пленника, это вылилось в целое море проблем, — это был хороший урок, но чем меньше он вспоминает о Кнуде, тем лучше. — Мне просто нужен проводник.       — Проводник? Куда?.. — его глаза распахнулись. — Ты… ты хочешь добраться до армий Старков и Ренли?       — Ага.       — И… я полагаю, ты не намерен вступить в них?       — Нет.       — Ты… ты собираешься убить их тоже, не так ли?        — Ага.       Тириону понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя от этого откровения. Когда к нему вернулся дар речи, он сказал:       — И что ты будешь делать потом? Поедешь в Королевскую Гавань и объявишь себя королем по праву завоевателя?       — Даже не шути на этот счет! — раздраженно ответил Торкель. — Я ненавижу политику! И вообще, какой идиот захочет быть королем?       — Ах да, конечно. Так ты просто убьешь все армии Вестероса, а потом вернешься в тот грёбаный ад из которого вылез?       — Именно так. Да.       Тириону вновь потребовалось время, чтобы прийти в себя.       — Ага… так какую армию ты предпочтешь уничтожить первой? — ирония в его голосе была очевидна любому, но Торкель проигнорировал ее.       — Хм… — задумался он. — Сперва пойдем к северянам. Они ближе, а армия того, другого парня, больше. Хочу оставить самое лучшее напоследок.       — Конечно, конечно, — он тяжело вздохнул. — Значит, я должен переться с тобой?       — В этом вся суть, да.       — Ты помнишь, что отрезал голову моему отцу, верно?       — Да, — Торкель приподнял бровь. — И учитывая, куда твой дражайший старый папа запихнул тебя в той битве, а также тот факт, что ты сейчас не бросаешься на меня в жажде мести, я предполагаю, что ты не будешь лить слишком много слез о нем.       — Ну, пожалуй, ты прав, — сказал Тирион и посмотрел на свою дохлую лошадь. — Обидно, что нам придеться плестись до Риверрана пешком.       Торкель усмехнулся и свистнул. Вскоре две лошади с сумками, полными припасов, подбежали к ним.       — Взял их в лагере, к счастью, я хорошо лажу с животными, — он вытащил, что-то из седельной сумки. — Еще я прихватил с собой пива и вина, будешь?       — Я не думаю, что когда-то был более подходящий момент, чтобы напиться в стельку, поэтому да, буду.       Торкель весело рассмеялся, и вскоре Тирион последовал его примеру. Однако по каким-то причинам смех карлика перешел в плач, приведя Торкеля в недоумение.