Лик

Днем ранее

      Степан колол дрова. Топор ровно ходил вверх-вниз, полосуя березовые чурбачки на аккуратные полешки. У крыльца кучерявилась рябина, обвешивалась багряными кистями в предчувствии осени. Солнце ласково пригревало спину, за плетнем лаяла мелкая псина, задорно дергала хвостом. Чем не жизнь?       Даже не подумаешь, что поселок, такой красивый, гоголевский, расположен возле самого поганого места на Земле – Зоны.       В нескольких километрах от окраины поселка у мертвых домов никли искаженные плакучие груши, бегали стаи жадных слепых псов, бродили зомби, ища свои дома, причитая, разлагаясь. Он тоже имел дело с Зоной, но в глубокие рейды не ходил – сгинешь, кто семью кормить станет? Мысль о семье бритвой разрезал крик сына - десятилетний Егорка мчался по улице.       – Убили! Па-ап, бабушку Аграфену убили!!       Мужчина с размаху вогнал топор в чурбак, поймал сына. Голубые Егоркины глаза были полубезумно выпучены, зубы стиснуты. На шум выбежала жена, Степан передал ей мальчика и поспешил к дому Аграфены Потоцкой, одинокой старушки, проживавшей неподалеку. Крик перебаламутил всю улочку, у дома старушки собирались соседи, кто-то уже приник к окнам, силясь рассмотреть, что делается внутри дома.       Дверь оказалась открыта, но дряхлый засов не поврежден. Несколько мужчин вошли в полутемные сени. Тишина, только грабли на полу валяются. Из-под приоткрытой двери в горницу по выцветшей полосатой дорожке протянулся бледный луч света. Степан открыл дверь шире.       – Господи! – ахнул кто-то за его спиной.       Возле печи на полу лежала Аграфена Тихоновна Потоцкая, неловко и неестественно подогнув ноги. На лице покойницы темнели ссадины, глаза были открыты. И кровь. Везде: на душегрее старушки, на полу, на беленой стене печи. Степан подошел к телу и закрыл покойной глаза. Кто-то уже звонил «куда следует», слепому ясно, что бабку убили, причем нечеловечески жестоко.       Час спустя у дома стояли машины. В одну погрузили носилки с телом, и она отъехала. Из дома вышел, промокая лоб платком, глава поселкового отделения полиции, бурча:       – Найду, я не я буду, найду. Так бабку искромсать, зверина…       Двери опечатали, свидетелей опросили и отпустили, машины разъехались. Разошлись сельчане, обсуждая страшное происшествие и жалея старушку. И только после того, как погасли огни в домах, ушел из поселка убийца, на ходу упрятав в рюкзак добычу.       Я ожидал чего угодно: что навстречу нам высунется дуло, что по спине похлопает брат безвременно почившего кровососа, что нас затянет внутрь аномалия. Но действительность оказалась более благоприятной и даже красивой: внутри сарай представлял собой настоящий сад в японском стиле… или в китайском, я мало в этом разбираюсь.       Пол и стены почти сплошь покрывал толстый ковер изумрудного и бурого мха, только кое-где проступал бетон. В противоположном от нас углу выросла причудливо изогнутая березка, по всему помещению было разбросано несколько ее сестер ростом поменьше. Через дыры в крыше сад заливал ровный серый свет.       – Красота-а… – хором протянули мы.       Красота красотой, а маски надвинули – мох в Зоне может доставить неприятностей не меньше, чем мутанты или аномалии. Датчик молчал, дозиметр слабо щелкал – фон почти в норме, что странно.       – Влад, – голос из-под маски звучал глухо и неразборчиво. – А разве мох не того, в смысле не фильтрует всякую дрянь?       – Фильтрует, – друг потыкал в растительный ковер обломком ловушки. – Сень, фон здесь побольше раз в н-цать должен быть.       Влад кинул несколько камешков, мох не среагировал. Я подумал, что наши задницы, торчащие из бурьяна, должны выглядеть редкостно по-идиотски – крутые сталкеры! – и попытался почесать переносицу, забыв о маске.       – Ладно, прикрывай, я пополз.       Напарник уступил мне пролом, заняв позицию наблюдателя, а я скрючился в три погибели и, молясь, чтобы дряхлая крыша не обрушилась, влез в сарай как мышь в нору. Оказавшись внутри привстал на одно колено и осмотрелся повнимательнее, попробовал пол рукой. Не хватало еще подвернуть ногу на невидимой подо мхом выбоине.       Детектор молчал, я еще подумал, что зря сюда полез – если аномалий нет, то и артефактов не будет. И чуть было не поплатился за неосторожность – возле ближайшей березки на высоте полуметра от земли клубился полупрозрачный сгусток тумана размером с кулак.       Вытерев пот со лба, я подобрал несколько кусков шифера и воткнул в мох, обозначив аномалию «свет», не смертельную, но неприятную. Стоит задеть – сработает как слеповуха, бывали случаи полной потери зрения. Повел детектором, тот подобострастно запиликал.       – Оправдывайся теперь, – я потряс провинившийся приборчик. Индикатор заряда аккумулятора на секунду вернулся к норме и снова упал в минимум. – С ума, что ли, сошел?       – Ну чего там? – крикнул снаружи Влад.       – «Свет»!       – А артефакты есть?       – Пока не видать, может они мхом заросли?       – Мозги у тебя, Сеня, мхом заросли, – привычно загудел напарник. – Ищи лучше.       Я послушно обполз аномалию и устремился в самый дальний угол, решив обследовать сарай последовательно. Детектор молчал, но продолжал нервно подмигивать индикатором. В конце концов, я его отключил и вытянул из кармана гайку на веревочке. Мох напитал перчатки влагой, под носками берцев с сочным чавканьем проступала вода, как будто мох пускал слюни, с нетерпением ожидая, когда же я вляпаюсь в какую-нибудь неприятность. Вставать не хотелось: предчувствие, сталкерское чутье, называйте как хотите, а я проползусь.       В самом темном углу обнаружился первый артефакт – вполне свежего вида «капля», привет от исчезнувших «жарок». Выходит, состав аномалий сменился совсем недавно. Я только успел спрятать ее в контейнер, как с улицы донесся тихий мат моего коллеги и щелчок затвора. В мгновение ока преодолев расстояние до пролома, я выглянул наружу:       – Влад, что… – земля еле заметно дрогнула, я не обратил внимания.       К нам двигался псевдогигант – самый здоровый, тупой и кровожадный мутант в Зоне. Даже химера не будет атаковать так злобно и преследовать так долго, как этот выродок чернобыльской птицефабрики.       Зачем он топает сюда, как его вообще сюда занесло, видит ли нас, остановит ли эту тушу поле аномалий или ему и «воронка» не помеха? Пока эти и другие глубокомысленные вопросы неслись перекати-полем в пустой от волнения голове, я успел сдернуть с плеча автомат и занять огневую позицию.       Туша благополучно добралась до дохлого кровососа и у меня затеплилась слабая надежда, что чудище либо за ним и шло, либо переломает лапы в «сверле». Ни того, ни другого – монстр даже не взглянул на падаль и продолжил движение.       – Чтоб ты в «воронку» влетел, сволочь! – тихо зашипел Влад, держа его на прицеле.       Я нервно облизнул губы: за почти два года жизни здесь мы с другом ни разу не ввязывались в бой с псевдогигантом. Эти твари тупы и подслеповаты, как правило, есть возможность уклониться от схватки. Но не теперь – поле аномалий не позволит уйти незамеченными и быстро. Запоздало проклиная себя за то, что не потрудился заранее обследовать тылы сарая и наметить запасной путь отхода, я, как завороженный, следил за продвижением монстра.       Старики говорят, что плохое зрение псевдогиганту заменяет острый нюх. Могу сказать – чистая правда, мутант повторял наш маршрут, наверняка ориентируясь по нашему же запаху. Мы хмуро переглянулись. Шансы завалить эту двухметровую каплеобразную тушу из двух «калашей» ничтожны. Чтобы выпустить кровь и банально измотать не хватит патронов и места для маневра, чтобы убить нужно оружие тяжелее и бронебойные крупнокалиберные патроны.             Оставалась надежда на связку из двух маломощных «каруселей», между которыми нам пришлось проползти, но и она не оправдалась. Псевдогигант закачался, нелепо перебирая лапами, и вдруг, резко наклонившись вперед, как прыгающий в воду пловец, вырвался за пределы активной зоны обеих аномалий едва не врезавшись уродливой мордой в землю.       – Откуда только принесло его, гада? – голос Влада сухой и напряженный. – Здоровый какой. Если он не влетит в аномалию помощнее, будет солоно.       – Угу, – ладони противно вспотели. Туша приближалась медленно, пошатывалась, когда аномальные поля тянули к себе. Но разрываться на куски мутант не спешил, видимо, у гравитационных аномалий не хватало силенок на такой крупный объект.       Сократив расстояние до пары десятков метров, мутант зарычал, забурчал как несытое брюхо и рванул вперед, не разбирая пути – увидел нас.       – Давай! – закричал Влад, и мы открыли огонь, целясь твари в перекошенную морду, в глаза.       Кто из нас оказался Лимонадным Джо и вышиб глаз, не знаю, но потеряв зрение наполовину, мутант совсем обезумел. Он резко накренился вправо к прозрачно клубящейся «воронке», мы дали еще несколько очередей надеясь завалить его в аномалию. Не помогло – только больше разъярили. «Воронка» разрядилась со свистящим звуком, брызнуло кровью. Ага! На раздутом боку псевдогиганта образовалась рваная рана, сделав его похожим на треснувшую гнилую грушу. Мутант протяжно завыл и осел на лапах.       Магазины опустели одновременно. Затворы щелкнули сухо, как мослы ревматика, и внутри похолодело. Влад успел перезарядить оружие, но поздно, очухавшийся псевдогигант взревел и ударил лапой по земле. Нас подкинуло, приложило к стене сарая, причем я упал в начавший осыпаться пролом, отбив вскинутые в падении руки о его край. Над головой как будто струна прозвенела, но я не обратил внимания. Еще один удар лапой, пол подо мной вздрогнул, сверху посыпалась труха. Хана бобикам, стрелять бесполезно, он слишком близко. Я судорожно оглядел сарай: тот же свет серый, березки… «Свет»! В стенах провалов полно. Эх-х, только бы суметь…       – Влад! Влад! – голос стал резким и чужим. – Сюда, скорее! Друг возник в провале спустя секунду и попытался подняться в полный рост.       – Нет! – я повалил его на мох.       – Ты чего? – прохрипел он. – Охренел?       – Не вставай... не надо... не вставай, давай вон туда, к большой березе! В стену будто тараном ударили, по ней пролегла широкая трещина. Мы как ящерицы отползли к березке, охраняющей еще один проем в стене.       – Ну же!       Еще удар – покореженные двери сорвались с петель, и мутант ввалился внутрь. Мы с Владом развернулись к нему, я закричал «Ходу!» и замахнулся куском шифера, целя в «свет», чтобы прикрыть отход, но не успел. И Влад не успел ни выстрелить, ни вылезти наружу. Опять раздался звук, похожий на звон струны и псевдогигант развалился. Верхнюю треть тела как бритвой срезало.       Туша завалилась в нашу сторону, обдав кровищей и стены, и березку, и нас. Из разреза, как из помойного ведра, повалили отвратительно пахнущие потроха вперемежку с зеленой слизью, заливая подпорченное великолепие восточного садика. Кривые лапы поскребли пол, сорвав покров мха, и успокоились. Только кровь била слабыми струйками из развороченных сосудов и сочилась мутная желчь.       Зрелище и аромат были таковы, что мой завтрак тут же покинул желудок, хорошо, что я хоть маску снять успел. Утеревшись рукавом, я скосил глаза на друга – Владу было не намного лучше, чем мне. Он поднялся на колени, старательно пригиная голову и просипел:       – Сень, давай отсюда валить, пока кишками блевать не начали.       – Давай, – слабо каркнул я и пополз к пролому.       Детектор милостиво промолчал. Кинул пригоршню всякого мусора, что под руку попал – тоже тихо. Посмотрел внимательно на тени близлежащих предметов – падают куда надо и не искажены.       Каких страшных усилий стоило вылезти из проклятого сарая медленно, а потом так же медленно разогнуться и отойти от проема, освобождая место напарнику! Куда сильнее мне хотелось выскочить как ошпаренному, вытянуть Влада за шиворот и бежать, не оглядываясь и не глядя под ноги.       С той стороны, откуда мы вылезли, аномалий было на порядок меньше, путь казался сложным в основном за счет рытвин и колдыбашек, так что выбрались мы быстро и без особых проблем. Шли молча до самого оврага, наконец, я не выдержал:       – Влад, ты когда-нибудь слышал о том, что обитало в сарае?       – Один раз всего, – признался он. – Да и то, по принципу «мне знакомый рассказывал, что он от кореша слышал, которому один мужик говорил».       – Расскажи, – молчать становилось невмоготу, перед глазами стояли потроха мутанта, да и интересно стало, все же не каждый день мутантов невидимки пилят.       – Рассказывать особенно нечего. Я от Приама слышал, когда мы с тобой на Янтарь ходили, что якобы такая хрень одно время на каком-то хуторе близ базы "Свободы" обитала, тоже в здании, кстати. Называется «гитара», по звуку. Рубит все, обычным детектором и гайками не обнаруживается. Срабатывает не с первого раза, нужно несколько раз задеть, – он сплюнул, прочистил горло, еще раз сплюнул и продолжил. – Я, Сень, думал – все это развесистая клюква вроде контролеров-инопланетян и баллистических ракет на ЧАЭС. Как ты только ее обнаружил?       – Да, никак, собственно, – я с омерзением оглядывал свой костюм. – Просто страшно стало подниматься, предчувствие было нехорошее.       Влад угукнул, внимательно осматривая меня и широко улыбаясь:       – Ну, ты, Сень, человечище, хабар к тебе так и липнет.       – Где?       – В Караганде, – друг аккуратно отклеил от моего бока испачканное в крови «тихое облачко», подарок «света». Очень милый артефакт, похожий на клок синтепона – один из лучших известных теплоизоляторов, да еще и несгораемый.       – Себе оставим?       – Да, надоело о котелки обжигаться, и жарки-огневки никто не отменял, - помолчали. – Ты, как знаешь, а я отмыться хочу. Воняем мы как две помойки.       – Пошли к Колодцам?       – Ну, пошли.       По широкой дуге обогнув заводские цеха, оставляя их по правую руку, мы спустились к дальнему отрогу оврага, по которому шли к сараю. Через него в свое время была перекинута теплотрасса или нечто подобное – толстая труба появлялась из одного края оврага и исчезала в другом.       После одного из Выбросов, еще до нашего появления в Зоне, труба прорвалась и превратила часть оврага в русло ручья с водопадом. Ручей бойко уходил в сторону Янтаря, образуя целый каскад маленьких прудов, а его источник не пересыхал к радости всего живущего. Место получило название Колодцы и большую популярность благодаря тому, что в здешней воде можно было не только мыться, но и пить ее безбоязненно.       Откуда берется эта благодать, никто не знает, хотя, по традиции, утверждают обратное. Влад все мечтает обзавестись металлоискателем и проследить трубу под землей.

Июль 201* г., Москва

      – Ты с ума сошел, Данила!       – Лида, успокойся…       – Нет, не успокоюсь! В путешествие собрался, экстрима ему, видите ли, не хватает! А обо мне ты подумал, а о детях? – Лидия Егоровна с горьким упреком смотрела на мужа. – А родителям я что скажу: ваш сын на убой поехал? Пойми, Данила, я же о тебе волнуюсь. Все эти твои рыбалки на Байкале, походы в горы и стрелялки с друзьями там тебе не помогут.       – Лида, еще раз прошу, успокойся, я пока что здесь, – Даниил Олегович взял жену за плечи и аккуратно встряхнул. – Пойми ты, это не придурь и не развлечение. Я тетке обещал, что привезу ей альбом. И я его привезу.       – Да тетка твоя, прости Господи, из ума выжила. Когда станция первый раз рванула, еще можно съездить было, но теперь-то. Это же Зона, Данила, знаешь, что про нее рассказывают? Там люди гибнут на каждом шагу, везде бандиты, паранормальные явления и чудовища. Там же секретные правительственные полигоны, Данила. И потом, от альбома этого за столько лет не осталось ничего. Даниил Олегович тяжело вздохнул и, подведя супругу к окну, указал на реющий вдали волосок Останкинской телебашни.       – Самые страшные чудовища сидят вон там, Лидуша, и каждый день промывают тебе мозги. Ну какие секретные полигоны, если о них болтают в телешоу? Славик как раз в этом году сорокалетие бы отметил, а у тетки даже фотографий его после пожара не осталось.       – У нас немного осталось, – Лидия Егоровна всерьез испугалась.       Когда накануне муж объявил ей о намерении посетить Зону Отчуждения, она не восприняла это слишком серьезно. Даниил Олегович всю жизнь тянулся к риску, и жена знала о его беспокойном характере. Он частенько ездил в походы и исправно приучал к туризму семью, однако никогда не переходил грани разумного. А теперь как с цепи сорвался, а все из-за тетки, медленно сходящей с ума в общении с кошками.       С одной стороны пожилую женщину можно было понять. Всегда тяготевшая к земле и семейству, она сначала была эвакуирована из родного дома после аварии на ЧАЭС, а потом потеряла единственного сына, несмотря на все старания семьи угасшего от рака в двадцать с небольшим лет. После недавней смерти мужа она продала квартиру и переселилась за город, практически прекратив общение с родней. Появилась она совершенно неожиданно, приехав на день рождения племянника с поздравлениями и ужасной просьбой.       – Данила, – женщина разыграла последний козырь, – Ведь брат твой из-за радиации умер, а там теперь радиация в разы выше. И потом, как ты туда попадешь, ведь Зону надежно охраняют.       – Враки, – с удовольствием, смакуя слова, ответил Даниил Олегович. – Околонаучный бред для доверчивых людей. Я не собираюсь там прописываться. За несколько дней ничего со мной не случится. А попасть туда и вовсе нехитрое дело, чиновные люди везде одинаково продажны. Юрка мне поможет, может и со мной поедет.       На подоконнике мигнули часы.       – Проклятье! На встречу опаздываю, – он чмокнул жену в щеку и пулей вылетел в прихожую.       – Юрка твой – балбес, еще с института дурью мается, – донеслось до него из глубины квартиры. – Иди уже на свою встречу, пират великовозрастный!       Заводя машину, Даниил Олегович довольно хмыкнул. Пират так пират.       За размышлениями я не заметил, как мы пришли. За пышно разросшимися молодыми ивами и гигантской крапивой призывно шелестела вода. Провели разведку – под откос вело три широких просеки. Одна прорезана, а две протоптаны. Судя по пожеванным растениям, побывала плоть. Вонючих сюрпризов на пути, к счастью, не попалось, у самой воды тоже был порядок, кто-то даже расширил купальную площадку, принеся несколько кусков асфальта и обустроив столик из пенька и двух досок.       Первым мыться полез Влад, а я остался на стреме, спрятавшись на иве. Через двадцать минут сидения на дереве у меня начали затекать ноги, а на экране ПДА высветился дружественный огонек.       – Влад, – тревожно зашипел я вниз, – надень что-нибудь, срочно!       – Что там? – внизу зашуршало. – Зверье?       – Нет, Дарья Васильевна!       – Мать-размать…       Зашуршало сильнее, видимо, Влад одевался в скором армейском темпе. Я слез с дерева и пошел здороваться с Дарьей Васильевной, называть ее Русалка мне неудобно.       – Привет, Семен, – она подошла, посмотрела на меня встревожено. – Ранен?       – Нет, Дарьвасильн, – я неуклюже отряхивался. – Нет, все в порядке, это от мутанта.       В глазах Русалки мелькнуло удивление, но от вопросов она воздержалась.       – Драсть Дарьвасильн! – бодро поприветствовал ее появившийся из зарослей Влад. Его комбез был мокрым как и волосы, но выглядел напарник вполне прилично.       – Здравствуй, Влад, вижу, вы тут чистились. Не буду мешать.       – Да вы нам разве мешаете? Оставайтесь, пообедаем, а?       – С удовольствием.       В результате Русалка с Владом занялись костром, а я полез мыться. Ровный поток чистой, чуть пахнущей железом воды бился о замшелые плоские камни, почти не производя брызг, будто не вода лилась, а расплавленный воск. Кожа заранее покрылась мурашками. Отчищая одежду и тело от крови и грязи, я, в качестве банной философии, размышлял над феноменом Русалки.       Еще бы – женщина-сталкер, причем ветеран движения. Она в Зону, говорят, пришла из-за проблем со старшим сыном. То ли болел он тяжело, то ли в аварию попал. В результате сын благополучно выздоровел и обзавелся семьей в близлежащем поселке, а мать так и сталкерит. И все, насколько я видел, зная ее прозвище, называют по имени отчеству, как строгую учительницу. Вот такие дела, может, и я когда до такого доживу.       Ветер устойчиво потянул с запада, погода портилась, похолодало. Я быстренько вылез из-под душа, как мог вытерся, оделся в отчищенные шмотки и вылез из оврага.       На пятачке под ивами весело горел маленький костерок, над ним на рогульке висел котелок, из которого торчали хвостики чайных пакетиков. На утоптанном пятачке у самого кострища дымились залитые кипятком концентраты.       – Откуда же вы все-таки шли в таком виде? – поинтересовалась Русалка, выуживая пакетики и разливая чай по кружкам. – Кабаны напали?       – Псевдогигант, – мы в общих чертах рассказали о недавних похождениях. – Нам здорово повезло, что его аномалией разрубило, а нас нет. Теперь вот за Периметр собрались. А вы откуда?       – С Янтаря. Товарищи приглашали.       – Там же военные намедни опять комплекс утюжили! – удивился Влад. Янтарь - район колоритный, знаменитый похождениями многих известных сталкеров и ученых-сорвиголов, так что новости оттуда всегда интересные и часто полезные.       Русалка сделала глоток из своей кружки и улыбнулась:       – Отутюжишь его, как же! Проводили наземную операцию, а мы с господствующих древесных высей наблюдали с почтительного расстояния.       – И вас никто не заметил?       – Нет, да и нужны мы им были. Загнали на территорию солдатиков аппаратуру защитную тестировать. Только долго они там не высидели – с четверть часа походили, поозирались и назад. Туда молодцами шли, обратно как пьяные. То ли аппаратура не работает, то ли верно говорят, что не одна лаборатория там воду мутит.       – Неприятные места. Что только ученые за них цепляются? – приятно или неприятно, а в самое ближайшее время придется нести заказ ботанику. – Сами, как неживые, и вокруг одни мертвецы.       – Кстати, – встрепенулась Русалка. – Вы не на похороны собираетесь?       – Нет, – Влад отвлекся от еды. – А кто умер?       – Аграфена Тихоновна. Убили ее.       – Чего-о? – в один голос протянули мы с напарником, одинаково непонимающе уставясь на нее. – Как убили? Кто?       – Так вот и убили, – Дарья Васильевна махнула рукой. – Зарезали. Сама не видела, но Леший рассказывал, что растерзали ее как химера кошку. Убийцу ищут, но пока без толку.       – Носит же земля сволоту, – Влад передернул плечами и уставился в костер. – Вот тварь.       Я сделал большой глоток и обжог язык. Аграфена Тихоновна была, в моем понимании, классической «старушкой божий одуванчик». Кто и за что мог ее убить? Старушку! Ее небольшой дом, куда она по доброте душевной пускала на постой сталкеров, и нас в том числе, блистал только чистотой – никаких ценностей. Даже алюминиевые кастрюли бабулька не уважала, пользовалась эмалированными. Почему-то этот факт врезался в память. Может быть потому, что алкаши прут цветмет, а никто кроме опустившегося синяка не смог бы поднять на нее руку?       – Теперь в поселок вернусь, – поделилась переживаниями Дарья Васильевна. – Родня ее на похороны приглашала.       – Тогда и мы пойдем, – предложил Влад, – Весь этот год регулярно квартировали, надо бы проститься.       Я согласно кивнул и уточнил.       – А успеем? До Периметра далековато топать.       – Пешком – ни за что, но я дама балованная, – она вытянула из нагрудного кармана часы. – Если не станем затягивать с обедом, то уйдем с группой Осота.       Успели впритык – буро-ржавого цвета джип ждал нас у старой остановки, к которой уже никогда не подойдет автобус. На закате мы были уже у Периметра, к ночи в поселке. Военные патрули только с виду такие непреступные.

На следующий день

      Отец Игнатий читал над усопшей положенные по обряду молитвы, в маленькой церквушке было не протолкнуться, даже на улице собрался народ: весь поселок и многочисленные его гости, бывшие и ее гостями в свое время, пришли проститься с Аграфеной Потоцкой. Сама покойная лежала в гробу, облаченная в платье довоенного кроя, лицо ее было спокойно. Казалось, что она чуть заметно улыбается.       «Кто же вас убил, бабушка Аграфена? – грызла пришедших проститься настойчивая мысль. – У кого на вас рука поднялась, зачем, за что? Где теперь убийца?»       А убийца находился далеко и не думал о ней, были дела поважнее. Он сдвинул в сторону кусок бетона, открывая небольшую нишу. В нишу аккуратно легла икона, завернутая в полиэтилен. Старушка? Да хрен с ней, со старушкой! Главное, икона у него, теперь осталось связаться с заказчиком, провернуть обмен и пока, Украина, здравствуй, достойная жизнь.       Дельце вышло грязным. Округа встала на уши но, несмотря на это, ему удалось спокойно и безопасно покинуть район и перейти через Периметр. Посреднику он не доверял и решил до времени спрятать икону в надежном тайнике в Зоне, чтобы у нанимателя не возникло искушения повести нечестную игру. Но Зона в который раз показала нрав – стая одичалых собак загнала убийцу гораздо дальше, чем он предполагал зайти изначально, в очень плохо знакомый ему район.       – Черт бы вас драл! – ругнулся мужчина, зло пнув дохлую псину в простреленный бок. – Занесла нелегкая!       Здоровье, в последние годы все ухудшавшееся, толкнуло его на последнее крупное дело. И пожалуйста! Он давно не бывал в Зоне, подрастерял сноровку, снаряжение не позволяло долго искать новый тайник, большие физические нагрузки грозили обострением течения болезни. Надо было срочно искать выход из ситуации и убийца, будучи человеком опытным, его нашел.       Установив по пройденным ориентирам и карте в наладоннике свое местонахождение, он присмотрел укромное место – сильно заросшую кучу бетонных обломков и битого кирпича под низкой дикушей. Обломки за годы лежания так вросли в землю, что пришлось немало постараться, чтобы найти среди них подходящую полость. Со стороны заметить кучу было трудно, отыскать в ней что-то и вовсе почти невозможно. Только плохая амуниция и подходящие к концу лекарства заставляли допускать это «почти».       Вспомнив о лекарствах убийца посмотрел на часы и полез в карман. Горькие как хина таблетки пробуждали рвотные позывы, но приглушали жжение в легких. Мужчина достал флягу, запил и прополоскал горло.       – Твое здоровье, Мама! Не скучай тут без меня.       Он поболтал флягой, проверяя, сколько осталось воды, и поспешил прочь от тайника. Солнце опускалось к горизонту, а до единственного известного ему убежища еще идти и идти. Предстояло много дел.