Сахар – важный пищевой продукт, получаемый из сахарной свеклы или тростника. Цвет сахара зависит от способа его добычи. Сахар-песок представляет собой сыпучее вещество в виде отдельных белых кристаллов. Имеет сладкий характерный вкус, не имеет запаха. Является важнейшим источником энергии. Чрезмерное употребление чревато возникновением множества болезней, в том числе неизлечимых и приводящих к летальному исходу.
– Мне это не нравится, – пробормотал Джесси, скрестив руки на груди и покачав головой. Остальные согласно хмыкнули, не отрывая взглядов от больших букв на здании через дорогу от «Whistle». – Неон? Серьезно, неоновая вывеска над рестораном? – Блейн громко фыркнул, и Курт вздернул бровь. – Их проектировщик явно наркоман. Либо динозавр. Это ведь давно вышло из моды!.. – Но, тем не менее, это работает, – подметила Холли, глядя на то, как через черные двери входят все новые и новые посетители. – Как мы вообще могли не заметить эту диверсию? –Это ведь наша территория!.. – поддакнул Сент-Джеймс. Хантер взглянул на мужчину и прищурился. – Ну, может, если бы некоторые из нас не были так сильно увлечены друг другом, это не осталось бы без внимания… Джесси показал парню язык, после чего ярко улыбнулся Холидей. Та слегка покраснела и закатила глаза, цокая языком. – Это все, конечно, здорово, – протянул Смайт, почесывая скулу. Кларингтон услышал тихий звук соприкосновения пальцев с легкой щетиной и отчего-то улыбнулся. – Точнее, это нихрена не здорово. Но еще менее здорово будет, если Сью придет и увидит нас здесь, в то время как мы должны быть на своих рабочих мес-… – И что за внеплановое собрание за десять минут до открытия, и почему я не приглашена? Все вздрогнули, немного виновато переглядываясь в ответ на реплику стоящей прямо перед ними на тротуаре Сильвестр. Она подбоченилась, переводя тяжелый взгляд с одного подчиненного на другого, пока те, полностью переодетые в рабочую форму, неуверенно ежились и теснились на довольно узком для такого количества народа крыльце. – Сью, – Сантана заправила за ухо прядь и так безупречно лежащих волос, и – честное слово, Кларингтон готов был поклясться, что еще ни разу не видел ее такой взволнованной. – Боюсь, тебе это не понравится, но… – Эй, Сью! Лицо Сильвестр окаменело, и сотрудники обменялись наполовину испуганными, наполовину любопытными взглядами. Медленно, напоминая в этот момент разъяренного и готового к атаке быка, женщина обернулась и тут же прошипела что-то злобное и невнятное. Итак, да. Это был новый ресторан, над которым синими огоньками мелькало зазывное «New Direction». У главного входа стоял высокий респектабельный кудрявый широко улыбающийся мужчина в черном поварском кителе. Он приветливо махал рукой и едва ли не подпрыгивал на месте. Челюсть Сью сжалась, и она, кажется, задохнулась от гнева. Ее глаза опасно сверкнули, когда она повернулась к персоналу, и работники невольно вздрогнули. Никто ничего не понимал. Но, видимо, это означало что-то плохое, потому что за секунду до того, как загнать всех присутствующих под крышу «Whistle», она выплюнула лишь одно слово, прозвучавшее, скорее, как ругательство: – Шустер! О да, кажется, все действительно было очень плохо.***
То, что это было нехорошо, подтвердилось спустя пять дней вечером, а точнее ночью, когда Сью выстроила всех своих подчиненных на кухне после окончания смены. Она выглядела уставшей – впрочем, как и все остальные, но в отличие от них на ее лице вместе с утомленностью читалась какая-то странная бессильная злость. – Не нравится мне это, – прошелестела Бриттани на ухо Сантане, и та выдохнула, неосознанно сжимая кулаки. Сильвестр тем временем в тысячный раз взглянула на бумаги в своих руках, после чего устало потерла переносицу и отложила листки на стойку. Она подняла голову, расправила плечи и окинула присутствующих безразличным взглядом а-ля «мне-насрать-на-то-что-вы-хотите-домой-потому-что-у-нас-проблема-и-я-тут-босс». – Итак, леди и геи. Пару часов назад мне позвонили другие леди и геи из отдела маркетинга и сообщили, что, выражаясь их профессиональным языком, – она вновь бросила взгляд на распечатанный отчет и хмыкнула, – «нам жопа». На самом деле, они втирали мне какую-то дичь о резко снизившемся за прошедшую неделю товарообороте, об оттоке клиентов, о конкурентной борьбе, о прогнозируемом сокращении рентабельности продаж и о каких-то других непонятных нудных штуках, в которых я не шарю.* Сью снова отшвырнула листы, морщась и вздыхая. Прислонившись бедром к стойке, она скрестила руки на груди, и глаза ее на мгновение подернулись ностальгической дымкой. – О, щас начнется, – тихо фыркнул Себастиан, потому что – да, они все знали, что значит это выражение лица. – В общем, наша главная проблема, наш главный конкурент, наш геморрой и заноза в нашей заднице – чертов Уилл Шустер с его чертовой «Голой Эрекцией»**, – Сильвестр словно передернуло, и она скривила губы. – Этот хренов подражатель наступает мне на пятки с тех пор, как мы выпустились из поварской школы… – Я думал, он лет на пятнадцать ее младше, – шепотом заметил Андерсон, так тихо, чтоб женщина не могла его услышать, потому что он, в конце концов, не камикадзе. – Может, она просто плохо сохранилась? – хохотнул Карофски, за что получил тычок в бок от Смайта. – Главное, чтоб ты хорошо сохранился, – огрызнулся он, и Хантер хмыкнул. После того разговора, случившегося между ним и Себастианом неделю назад, некоторые вещи стало определенно проще понять. Например, нездоровую любовь парня к недорогим, но удобным конверсам. Или то, что Сью была единственной в «Whistle», про кого он ни разу не шутил и кому ни разу не грубил, как бы зол не был. Та тем временем продолжила: – Этот переросток с поселениями эльфов в своих искусственно завиваемых волосах давно действовал мне на нервы, но открыть ресторан прямо напротив моего… это было самой большой его ошибкой. – И что ты предлагаешь? – нахмурилась Сантана, и Сэм позади нее внезапно оживился: – О! Мы можем организовать что-то вроде шпионской организации! И придумать себе кодовые имена… – Он же не серьезно?.. – прошептал Курт на ухо Блейну, не замечая его загоревшиеся глаза. Эванс, казалось, уже продумывал план по захвату Пентагона. – Я мог бы быть… меня бы звали… Хамелеон!.. – А меня – Ночная Птица! – поддакнул Андерсон, издавая какой-то странный животный вскрик и отбивая пять Сэму. – Идиоты, – выдохнул Хаммел, хлопая по лицу рукой. – Никакого шпионажа, – решительно заявила Сильвестр, все еще устало потирая виски. – Мне хватает одного придурка через улицу, проблемы еще и с вами уж точно будут лишними. Основная загвоздка, если верить нашим маркетологам, заключается в том, что Шустер со своей голой эрекцией открывается на четыре часа раньше. В связи с этим было решено… Она в очередной раз взглянула на бумаги и вздохнула, явно не пребывая в восторге от написанного. – …ввести завтраки. По кухне прокатился дружный стон, не миновавший не единого сотрудника и стихший лишь полчаса спустя, когда Джесси закрывал за собой опустевшее помещение, предвкушая ранний подъем и грядущий хаос. Потому что каждый, кто хоть раз работал в ресторане, ненавидит завтраки.***
Окей, давайте поподробнее. Для простых обывателей завтраки в ресторане – это возможность забежать в элитное место перед началом рабочего дня или простой утренней суматохи и насладиться вкусной и недорогой пищей. Ну, относительно недорогой, ибо заставить себя приготовить какую-нибудь яичницу было бы намного дешевле, но в чем смысл, если есть возможность расслабиться за маленьким столиком у огромного окна в самом центре Нью-Йорка, как бы показывая всему миру, что ты можешь себе это позволить? Для рабочих в ресторане завтраки – это синоним каторги, ужаса, кары, кошмара – называйте как хотите. Потому что завтраки – это упрощенное меню с намного более дешевыми блюдами, а значит, меньшими чаевыми. Это орущие дети и нетерпеливые мамаши, это сонные и грубые бизнесмены, это возвращающиеся с ночных тусовок потрепанные юноши и девушки, у которых едва хватает денег на то, чтобы взять себе хороший кофе – но зато в центре города! Завтраки – это шум, толкотня и самый настоящий хаос, это неблагодарные клиенты и нескончаемые заказы на какие-нибудь омлеты или венские вафли. Завтраки – это время, когда каждый сотрудник ресторана ненавидит весь мир и каждого посетителя, проклиная его лень и нежелание спокойно поесть дома, потому что никакие деньги не стоят тех нервных клеток, которые неизбежно отмирают одна за другой при взгляде в очередное нахальное лицо или при переворачивании очередной порции глазуньи со сковороды в слишком идеальное и белоснежное для такой безвкусицы блюдо. Завтраки – это самое нелюбимое время суток как для официантов, так и для поваров – что уж говорить о несчастных мойщиках. И особенно дерьмово, когда завтраки выпадают на тематические дни. – Меня уже тошнит от этого бекона, – пожаловался Карофски, переворачивая полоску мяса и чуть отходя от резко зашипевшего и стреляющего во все стороны масла. – Ну че ты ухмыляешься? Он злобно зыркнул в сторону Хантера, и тот покачал головой, возвращаясь к тыкве. Потому что завтраки – завтраками, а Хэллоуин никто не отменял. Как, собственно, и декорирование помещения. – Это какой-то ад, – простонал стоящий рядом и ковыряющийся ножом в своей тыкве Андерсон. – Ой, ладно тебе, – Кларингтон закатил глаза, вырезая очередной острый треугольный зуб и чуть ведя носом от сладкого запаха. – Зато нам не нужно готовить идиотские омлеты. – Да уж лучше омлеты, – буркнул Блейн, слизывая каплю крови с неосторожно порезанной подушечки указательного пальца. – Тебе хорошо говорить, это ты у нас мастер карвинга…*** Хантер показал ему язык, отвлекаясь для того, чтобы вытереть скользкие от тыквенного сока руки о полотенце. – Идея со шпионажем мне нравилась больше, – заметил Сэм, лениво разделывающий лосося и параллельно присматривая за готовящимися яйцами-пашот. – Ага, только нам теперь не смыться отсюда. – Андерсон уныло окинул взглядом забитую носящимися туда-сюда сотрудниками кухню и тяжело вздохнул. Прошло всего полчаса с начала рабочего дня, но все уже выглядели безмерно вымотанными – ну, или просто не выспавшимися, ведь на часах еще не было восьми. – Даже и послать некого… – Утречко! – со стороны раздевалки шагал все еще слегка прихрамывающий и улыбающийся от уха до уха Чендлер. – И чего вы все такие кислые? Блейн и Сэм синхронно переглянулись, и Хантер готов был поклясться, что вспыхнувшее в их глазах озарение не предвещало ничего хорошего. Секунду спустя они с радостными воплями бросились на оторопевшего Кила и, для приличия недолго подушив в объятиях, под руки потащили его обратно к шкафчикам. – Если они что-то задумали – Сью оторвет мне голову. И тогда я оторву им яйца, – буркнул Джесси, хмурясь и яростно замешивая тесто для блинчиков. – Ты сегодня какой-то нервный, – заметил Кларингтон, откладывая готовую пугающе щерящую зубастую пасть тыкву и принимаясь за новую. – Точно-точно, – поддакнул Карофски, меняя масло во фритюрнице. – Захлопнитесь нахрен! – огрызнулся Сент-Джеймс, исподлобья взглянув на их удивленные лица, после чего опустил огромную алюминиевую миску на стол и устало потер переносицу. – Ладно, простите, парни. Наверное, не выспался… Его взгляд намертво приклеился к определенной точке в пространстве, и Хантер, обернувшись, увидел ворвавшуюся на кухню Холли. Ее волосы были собраны в высокий хвост, но несколько прядей выбились и торчали в разные стороны, из чего можно было сделать вывод, что бар зашивался с заказами. – Чертов Шустер-или-как-его-там, чертовы завтраки, чертова запара, – причитала она, бегая взглядом по помещению. – Ник, Джефф! Мне нужен блендер, такое ощущение, что все резко полюбили молочные коктейли… найдется свободный? – Без проблем, – откликнулся Дюваль, и Холидей благодарно улыбнулась, расставляя нужные ингредиенты на ближайшем столе. На ближайшем, разумеется, к Джесси столе. – А как же бар? – поинтересовалась Тина, продолжая нарезать салат, потому что это чертовы завтраки, и они для всех – даже для вечно худеющих дамочек, заскочивших в ресторан перед открытием фитнес-центра. – Я верю, что Финн и один справится с кофе, – отмахнулась Холли, принимаясь за очистку яблок. – Кто-нибудь, срочно позвоните в Нью-Йорк Таймс и сообщите, что этот город окончательно ебанулся, – влетевший в жаровню Смайт облокотился на стойку, переводя дыхание, – какая-то припизднутая мамаша заказала черничный пирог без черники, потому что это любимая жратва ее отпрыска, у которого, понимаете, блять, аллергия на чернику. Она б еще блины без теста попросила! Он раздраженно провел ладонью по лицу, после чего взъерошил и без того растрепанные волосы, и вздохнул. – В зале рук не хватает, и я не пойму, где чертов Чендлер? – Какой Чендлер? – встрепенулся неясно когда вернувшийся на рабочее место Блейн. – В смысле… разве он уже приходил? Ну, я его не видел. Он поспешил заткнуться, с преувеличенным любопытством вертя в руках небольшую тыкву, и Сэм согласно хмыкнул, возвращаясь к лососю. – Все ясно, – Себастиан закатил глаза, направляясь в зал и сталкиваясь в дверях с явно вымотанным Финном. – Я подумал, пока у меня нет заказов на кофе – может, тебе нужна помощь с коктейлями? – он кривовато улыбнулся, подходя к Холли, и та едва не застонала от облегчения. – Боже, да! Ты не поверишь, как я задолбалась с этими ягодами, они какие-то бесконечные… сходишь за мороженым? Хадсон кивнул, шагая в сторону кондитерского цеха, и Сент-Джеймс с особым усердием принялся за замешивание уже готового теста, вызывая смех наблюдающих за ним мучителей тыкв. – Ты заставляешь меня ревновать, детка, – полу-шутливо, но все равно как-то нервно буркнул он, и Холли фыркнула, сдувая со лба мешающуюся прядку. – Я все равно выйду только за тебя, детка, – откликнулась она, почти роняя на кафель яйцо, подхваченное у самого пола вовремя среагировавшим Джесси. Он разогнулся, вкладывая его в протянутую ладошку Холидей, и, подойдя непозволительно близко, широко улыбнулся. – Ладно, де-е-етка. Холли взглянула на него в ответ, и ее дыхание на мгновение перехватило. Андерсон, изображая купидона, швырнул в остолбеневшую парочку несколько тыквенных семечек, но те и не думали реагировать. – Ой, ну вы еще потрахайтесь тут, – бросила нарисовавшаяся у стойки Сантана, и только это заставило всех вернуться к работе. – И где носит этого чертового Чендлера? – Не знаю, не видел никакого Чендлера, – активно замотал головой Блейн, разглядывая лезвие ножа, словно оно было восьмым чудом света. Эванс за его спиной закивал, и Кларингтон закатил глаза, бросая что-то вроде «китайские болванчики» и получая сразу две оплеухи. Лопез недовольно нахмурилась и направилась к кабинету Сью. На кухне, наконец, стало относительно спокойно – по крайней мере, обходилось без инцидентов. Изредка прерываясь на разговоры, сотрудники занимались своими делами – и работа кипела, а утренняя смена медленно, но верно подходила к концу. – Где чили? – Майк, которому также поручили «съедобное декорирование», быстро осматривал поверхность стола на наличие маленьких красных стручков, который вполне сошли бы за окровавленные клыки одной из тыкв. – Не знаю, а ты искал в волосах Андерсона? – полюбопытствовал Хантер, после чего захихикал, уворачиваясь от обстрела семечками. – Ты за это заплатишь!.. – О боже, Курт, ты в порядке? Все моментально обернулись на вскрик Бриттани к полупрозрачной двери, около которой каменным изваянием стоял попеременно то бледнеющий, то зеленеющий Хаммел. – Я… это… – он зажмурился, поднося руку ко рту, будто сдерживая тошноту, и тогда всеобщему обозрению предстала непонятая субстанция, украшающая внушительную площадь некогда белоснежной рубашки. – Я всего лишь принес счет, а потом этого ребенка на меня вырвало, и я… – О боже! – Блейн отложил нож, подбегая к Курту и аккуратно беря его руки в свои. На лице Хаммела со скоростью света сменялись все возможные в данной ситуации эмоции – от брезгливости до унижения. – Пойдем в уборную, думаю, мы сможем что-нибудь сделать с этой рубашкой и… – Нет-нет-нет, только не эту, у меня есть запасная в шкафчике, нужно просто взять ее, взять ту и снять эту, о боже, его действительно на меня стошнило, не могу поверить, о боже, Блейн, скажи, что этот отвратительный запах мне только кажется, я прошу тебя, какой кошмар, господи… – Тшшш, пойдем со мной, сумасшедшая истеричка, – мягко поглаживая его плечо, выдохнул Андерсон, тщательно маскируя вырывающиеся смешки за кашлем и отводя несопротивляющегося Курта в сторону раздевалки. – Финн, – в щель между полупрозрачной дверью и косяком протиснулась голова Берри, и, судя по ее глазам, в зале творилось что-то странное, – не то, чтобы мне очень хотелось тебя отвлекать, но, кажется, на баре возникли некоторые… проблемы. Хадсон на миг замер, после чего сорвался с места, бросив блендер прямо в миску с недоделанным ягодным пюре, тем самым выплескивая половину на практически девственно чистый пол. Холли, несшая очередную партию молочных коктейлей в зал, поскользнулась на образовавшейся луже, но была мгновенно подхвачена быстро среагировавшим Джесси. – Снимите комнату! – крикнула им Сантана, вышедшая из кабинета Сильвестр вместе с самой Сью, которая, чертыхаясь себе под нос по поводу «чертовой бюрократии, черт возьми, мы же в Америке!», немедленно приступила к работе, расставляя необходимые для омлета ингредиенты перед собой. Холидей закатила глаза, виновато улыбаясь Сент-Джеймсу, а затем продолжила движение к выходу из жаровни. – О. Мой. Бог, – пробормотала она, внезапно остолбенев в дверном проеме, и повара просто не смогли проигнорировать собственное любопытство. Они сбились в кучу за спиной Холли, пихаясь для лучшего обзора, и тогда Хантер, наверное, впервые почувствовал, как лезут на лоб глаза не только у остальных, но и у него самого. Трудно сказать, что было более странным, сбивающим с толку и шокирующим, потому что ресторан в этот момент напоминал теннисный корт, по которому стремительно носящимися туда-сюда мячами блуждали взгляды невольных зрителей творящегося хаоса. По правую сторону можно было наблюдать поющую на сцене Берри, на лице которой читался ужас в чистом виде, причиной которого была то ли исполняемая ею какая-то кошмарная детская песенка, то ли водящая вокруг нее неровный хоровод визжащая малышня. Неподалеку Бриттани гадала по руке какой-то хипповатого вида девице, увлеченно что-то с ней обсуждая. Молоденький студент явно заигрывал с Куинн, облокотившись на стойку хостес и не замечая направленный на себя убийственный взгляд хрустящего сжатыми в кулаки пальцами Пакермана. У левой стены за барной стойкой Финн отчаянно пытался вырвать из рук какого-то помятого бродяжки бутылку бурбона, пробуя договориться с ним по-хорошему, но, судя по его дергающемуся глазу, нисколько не преуспевающий в этом. И, наконец, посреди всего этого великолепия за маленьким столиком на две персоны сидела умиленно улыбающаяся старушка, цепкими пальцами удерживающая за плечо порывающегося уйти Смайта, который явно был в панике, но не осмеливался на какие-то решительные действия с целью высвобождения из крепкой хватки хрупкой, но удивительно сильной женщины. – Ну куда ты спешишь, милок? – нежно ворковала она, в противовес своей же интонации сжимая пальцы до побледневших костяшек. – Я, вообще-то, на работе! – отчаянно воскликнул Себастиан, предпринимая очередную попытку встать из-за стола. Старушка цокнула языком и покачала головой, по-прежнему добродушно улыбаясь. – Успеешь наработаться еще, молодежь. Лучше посмотри, какой худющ-щ-щий… Она снова, на этот раз осуждающе, цокнула, после чего свернула лежащий перед ней блинчик и, обмакнув его в клубничный джем, настойчиво поднесла к губам почти плачущего Смайта. – Давай, за ма-а-аму… Он что есть силы замотал головой, переводя бешенный взгляд с женщины на чертов блин и обратно. – Не будь таким упрямым, ну же! За па-а-пу… – Ну уж нет, за этого козла я точно не мгфм… Старушка воспользовалась моментом для того, чтобы впихнуть еду в открытый рот Себастиана, после чего удовлетворенно похлопала освободившейся рукой его по плечу. Тот с лицом превеликого мученика с трудом пережевывал тесто, давясь и хмурясь, и Кларингтон готов был поклясться, что на глазах Смайта выступили злые слезы. Женщина тем временем потянулась к ломтику бекона, и «милок», заметив это, едва не потерял сознание. – Ну и с какой стати вы все там столпились? Суровый голос Сью заставил всех зрителей этого мини-шоу вздрогнуть и прийти в себя. Холидей, наконец, вспомнила о молочных коктейлях в своих руках и резво направилась к бару, сразу же приходя на помощь отчаявшемуся Финну. Повара заняли свои рабочие места под пристальным взглядом Сильвестр, и та удовлетворенно хмыкнула, после чего сразу нахмурилась. – Где этот Чендлер? Он разве не приходил утром?.. – Не-а, – откликнулся Сэм, с преувеличенным вниманием шинкуя укроп. – Я не видел. Сильвестр прищурилась, внимательно переводя взгляд с Эванса на Карофски, затем на Кларингтона, а после на пустующее место и сиротливо стоящую на столе одноглазую тыкву рядом с ним. – А Андерсон? Сэм испуганно заозирался, после чего вновь уставился на нож и зелень в своих руках, как можно непринужденнее отвечая: – Без понятия. Наверное, вышел. Сью закатила глаза, бормоча что-то о «безалаберных идиотах», после чего взглянула на часы. – Двадцать минут до конца смены. Эй, – Хантер оторвался от ножа, чувствуя, что обращаются именно к нему. – Ты все равно не успеешь начать новую тыкву, так хотя бы верни ее на склад. Он пожал плечами, вытирая руки о полотенце и поднимая нетронутую тыкву, неся ее в направлении склада. Естественно, после местного шута Чендлера и на восемьдесят процентов состоящего из энергетика Блейна он шел третьим в рейтинге «мальчиков на побегушках», так как до сих пор считался новичком – и это совсем не раздражало. Ну, почти не раздражало. В любом случае, он был не в том положении, чтобы жаловаться, ибо за возможность делать монстров из тыкв вместо стряпания блинов и жарки яичниц нужно было платить. И прямо сейчас первоочередной проблемой была необходимость открыть массивную дверь складского помещения, не уронив при этом свою нелегкую ношу, что казалось практически невыполнимым, но если изловчиться… – Блять! Они воскликнули одновременно – дернувшийся от неожиданности Хантер и вздрогнувший держащийся за живот Себастиан. Пару секунд они тупо пялились друг на друга, после чего Кларингтон все же зашел в кладовую, опуская тыкву на ближайшую пустую полку и заинтересованно оглядывая слегка позеленевшего Смайта. – Ну что?! – всплеснул руками тот, устало облокачиваясь на стеллаж с овощами. – Ты меня напугал! Я думал, это та сумасшедшая бабка, Иисусе, она чуть меня не прикончила… – Это было довольно мило, – пожал плечами Хантер, усмехаясь и прислоняясь к деревянным ящикам с разноцветными перцами. – Ты видел? – Себастиан разочаровано простонал, прикрывая глаза и вновь кладя руку на свой многострадальный желудок. – Ну, не только я… – О боже… – Смайт покачал головой, хмуря брови и слегка краснея. – Честное слово, я чуть не окунул ее лицом в этот чертов джем… – Ой, да ладно, она всего лишь проявила материнскую заботу, – весело хмыкнул Кларингтон, получив в ответ гримасу отвращения. – Пусть засунет эту заботу себе в… – Перестань, не велика трагедия. В конце концов, мог бы поблагодарить ее за полноценный и бесплатный завтрак и разнообразие своего рациона, состоящего, наверняка, из одних сигарет. Себастиан прищурился и громко фыркнул, закатывая глаза. – Говоришь, как моя мамочка. Ты что, из прошлого века? Хантер внезапно рассмеялся, чуть запрокидывая голову и чувствуя легкое покалывание в груди из-за накатившего ощущения дежавю. – И что смешного? – насупился Смайт, оттенок лица которого почти вернулся к нормальному. Кларингтон покачал головой, сжимая губы, которые все равно норовили растянуться в чересчур широкую улыбку. – Просто представил, как открывается дверь, появляется Сантана и снова толкает свою речь о «голубках» и «романах на рабочем месте», а потом мы идем в бар, где назревает очередной бессмысленный спор и… – Эй! Он не был таким уж бессмысленным, – возразил Себастиан, хотя по нему было заметно, что он тоже изо всех сил старается не рассмеяться. – Да какая разница, если это все равно закончилось проигрышем… – То есть ты называешь проигрышем то, что произошло? Хантер замолчал, глядя в лицо напротив, в выражении которого за всей бравадой и ехидным самодовольством неуловимо проскальзывала обида, умело скрываемая усмешкой и хитрым прищуром. Но отчего-то он точно знал, что это все напускное, и старался не думать о причинах того, что его это тоже задело. – Нет, – его губы растянулись в улыбке, но он был серьезен, как никогда. А еще он видел, что Смайт тоже понял это. – Тогда может… – Себастиан ненадолго замер, после чего его ухмылка стала более широкой, а прищур – более лукавым, – может, пропустим никому не нужные прелюдии? Кларингтон мысленно застонал, потому что – ну нет, он же не серьезно, верно? Он же не имел в виду… Однако, судя по приоткрывшимся губам Смайта, именно это он и имел в виду. Наверняка это, отвлеченно подумал Хантер, следя за кончиком языка, прошедшимся по нижней губе. Однозначно именно это, убедился он, когда обнаружил себя жадно обводящим ладонями стройное тело, цепляющимся за идиотские, нахрен не нужные, но такие заводящие подтяжки, оттягивающим их от отпускающим с тихим шлепком, отчего ресницы Себастиана трепетали, а глаза чуть закатывались. Он жадно сминал чужие губы, пока проворные пальцы Смайта расстегивали пуговицы-шарики на его кителе, и всерьез задумывался о собственном умственном и душевном состоянии, потому что происходящее больше напоминало какое-то безумие. Черт возьми, они были абсолютно трезвыми, они не дразнили друг друга всю предыдущую неделю и вообще практически не контактировали – но это не мешало Хантеру отчаянно сжимать упругую задницу Себастиана и проталкивать колено между его чуть раздвинутых ног, создавая желанное для обоих, судя по их стонам, трение. Ладони Смайта были прохладными, и когда он зарывался в волосы на затылке Кларингтона, тот чувствовал шествующие по позвоночнику мурашки. Он приоткрыл глаза, сталкиваясь с мутным взглядом зеленых глаз, которые блуждали по его лицу. Губы Себастиана беззвучно открывались и закрывались, словно он пытался и в то же время не решался что-то сказать, но уже секунду спустя он молча втянул Хантера в новый поцелуй, и его веки бессильно опустились, словно держать их поднятыми в этот момент было каким-то преступлением. На самом деле, Кларингтон не мог понять, что происходит. В смысле, он прекрасно чувствовал скручивающийся в животе жар и тянущее напряжение в пояснице, чувствовал, как едва-едва дрожат колени – благо, они опирались на стеллаж с овощами, потому что иначе пришлось бы худо – чувствовал ладонями мягкую кожу на спине Себастиана под выправленной из брюк рубашкой. Но еще он заметил какое-то незначительное, но однозначно портящее все удовольствие чувство неправильности, потому что все это до жути напоминало те два раза, когда они, словно одичавшие и обезумевшие от спермотоксикоза подростки, набрасывались друг на друга с единственным и непобедимым желанием потрахаться – и в то же время это было совершенно точно чем-то другим, но все с тем же горьковатым парадоксальным привкусом одноразовости. И это казалось таким фальшивым, таким неправильным сейчас, потому что в груди отчего-то распирало и одновременно сжималось, и было так пусто – но одновременно так много всего, что это действительно сводило с ума… Хантер зажмурился, силясь зацепиться за ускользающую мысль и одновременно пытаясь выкинуть ее из головы, и подхватил Смайта под бедра, заставляя того скрестить ноги за его поясницей. Он толкнулся вперед, медленно потираясь своим вставшим членом через брюки о промежность Себастиана, который разорвал поцелуй для того, чтобы судорожно выдохнуть и выпустить едва слышный, но так чувственный стон, резко перешедший во вскрик… Стоп, что? Кларингтон открыл глаза и тут же почувствовал, как что-то легкое, но довольно ощутимое бьет его по затылку. И снова. И снова. Он взглянул на Смайта, который, прикрыв голову руками, старался не засмеяться. – Чертовы помидоры, – фыркнул он, не сдержавшись и все-таки прыснув. Его глаза, скрытые от тусклого освещения склада, сверкали от какого-то своего потаенного света. Непонятные диковатые искры веселья делали их еще глубже, еще зеленее, а широкая открытая улыбка награждала их мелкими смеющимися морщинками – и он выглядел намного более молодым, счастливым и искренним. И он был так красив, что Хантер почувствовал, как щемит сердце от переполняющей его невесть откуда взявшейся и никогда прежде не испытываемой нежности. Он прямо так и замер – с распахнутыми глазами, тяжело вздымающейся грудью и всепоглощающим ощущением крушения собственного внутреннего мира. – Эй, ты чего? – Себастиан с все той же улыбкой чуть склонил голову, с интересом разглядывая Кларингтона и тихонько хихикая, когда последний крепкий помидор стукнул того по макушке, заставляя вздрогнуть. Хантер мотнул головой, малодушно надеясь, что это обман зрения, помутнение рассудка или просто очередное «нечто» из разряда «показалось», но нет – перед ними по-прежнему был Смайт, весь такой светлый, улыбающийся и довольный, с горящими глазами и покрасневшими припухшими губами… Кларингтон наклонился вперед, на несколько секунд возобновляя поцелуй – но он уже был другим, как и сам Хантер до того, как додумался открыть свои чертовы глаза, посмотреть на чертового Себастиана и залезть в логово тараканов в собственной чертовой голове. Он целовал как-то слишком медленно, тягуче, глубже, нежно, как-то по-собственнически, требовательно и в то же время многообещающе – так, как он не мог припомнить, чтоб целовал хоть кого-нибудь раньше. – Эй, – хрипло и как-то растерянно повторил Смайт, когда они отстранились друг от друга, тяжело дыша и часто моргая. Он вцепился дрожащими ладонями в плечи Хантера, легонько проводя большими пальцами по его скулам, и внимательно смотрел в его глаза. – Все… все в порядке? Наверное, надо было хотя бы кивнуть, но Кларингтон не чувствовал сил даже на это. Его била легкая, почти незаметная дрожь, вполне списываемая на прохладу помещения – вот только он не привык обманывать самого себя. – Я… – он откашлялся, когда голос подвел его, сорвавшись на первом же слове. – Я… Внезапно послышался скрип двери, и – ну не то, чтобы Хантер не попытался отойти от Смайта на более почтительное расстояние. Вернее было бы сказать, что ему не дали этого сделать цепкие пальцы опустившего ноги на землю Себастиана. В принципе, это уcтраивало их обоих, и они уже приготовились послать к черту любого, что помешал им – если это, разумеется, были не Сью или Сантана – но грубые ругательства как-то не сорвались с языка, потому что картина в дверном проеме была в очередной раз пугающе комична. Точно также ошарашено на них из коридора уставились Курт и Блейн. Ладно, чтоб было понятнее, Курт с выправленной из-за пояса рубашкой, вцепившийся в полы наполовину расстегнутого кителя Блейна, который, в свою очередь, крепко обхватывал его талию одной рукой, пока вторая замерла на некотором расстоянии от груди Хаммела с оттянутой подтяжкой. Через минуту неловкой и давящей на уши тишины Себастиан откашлялся и усмехнулся. – Утро доброе! Какими судьбами? Хаммел отмер первым, делая полшага назад и приглаживая измятую форму, пока Андерсон не без сожаления на лице застегивал китель и поправлял стоящие колом волосы. – Мы… эм… Курт переодевал рубашку, – нашелся Блейн, как можно увереннее глядя на Себастиана, который скрестил руки на груди, но не спешил отходить от Хантера. И это было странно. Хаммел взглянул на своего парня и закатил глаза, в который раз за день прикрывая лицо ладонью и качая головой. Смайт хмыкнул: – В коридоре? – Нет, в раздевалке, – огрызнулся Курт, глядя на Блейна, пожимающего плечами. – Мы пришли, потому что ему нужен… – Во! Она! – нашелся Андерсон, глядя на недавно принесенную Кларингтоном тыкву и довольно улыбаясь. Хантер цокнул языком, закатывай глаза, и Себастиан согласно хихикнул. – А ничего, что… – Ладно, честное слово, хватит над ними издеваться. Смайт замолчал, безразлично пожимая плечами. – А вы что тут забыли? – неосознанно зеркально ему скрещивая руки на груди, поинтересовался Хаммел. Он окинул подозрительным взглядом стоящих в глубине склада растрепанных парней, которые, однако, выглядели менее запыхавшимися и помятыми, чем минуту назад. – Мы… собираем помидоры, – отозвался Хантер, наклоняясь и поднимая два томата. Целые. Значит, свежие. Надо похвалить Арти. – Кто-то устроил здесь такой бардак… – Кошмарный бардак, – согласился Себастиан, вставая на носки кладя оставшиеся овощи в нужный ящик. Мышцы его бедер напряглись, и Кларингтон сглотнул, вздыхая с легким сожалением. – В расстегнутом кителе?.. Он обернулся к Хаммелу и демонстративно провел ладонью по лбу. – Здесь довольно жарко, знаешь ли. Или хотите убедиться и помочь?.. – Нет, эм, спасибо, удачи вам, в общем, – протянул Блейн, оттаскивая Курта к выходу и скрываясь вместе с ним в коридоре. Пол был чист, и Смайт облегченно выдохнул, лукаво улыбаясь Хантеру и пихая его в плечо. – «Мы собираем помидоры», – передразнил он, беззлобно закатывая глаза и выходя за дверь. – Садовод хренов. – Заткнись, – хохотнул Кларингтон, приводя в порядок форму, закрывая склад и направляясь вслед за Себастианом на кухню, где уже собрался весь персонал. Ну конечно. Настенные часы показывали одиннадцать утра, и в воздухе витало напряженное облегчение. – Что ж, леди и геи, – утомленно, но довольно провозгласила Сью, – вы двое, – она махнула рукой Андерсону и Хантеру, – доделывайте эти тыквы, и – я вас поздравляю! Смена окончена! Жаровная наполнилась радостными выкриками и редкими смешками. Ник растекся по близстоящему столу, и Джефф, хохоча, потрепал его по голове. Берри и Хадсон устало обняли друг друга, улыбаясь и тихо жалуясь на ранних клиентов. Сантана подставила ладонь Бриттани, пока та учила ее всему тому, что узнала от той самой хиппи в зале ранее. – Доставка рыбы! – провозгласил Джесси, вкатывая тележку с охлажденной дорадо. – О! Отлично! – Эванс воодушевленно подошел к товару, и Лопез тихо фыркнула «рыбий ротик», заставив Пирс хихикнуть. Сэм тем временем приподнял несколько рыб, после чего отскочил назад с громким и почти девчачьим визгом. – Какого… – Чендлер?! – одновременно с ним воскликнул Сент-Джеймс, разгребая дорадо и выуживая из нее связанного по рукам и ногам Кила. Его рот был заклеен скотчем, а на щеках виднелись дорожки от слез. Джесси сорвал толстую серую полоску с лица парня, и тот громко всхлипнул: – Кажется, у меня ихтиофобия… – Не поделишься, как ты туда попал? – вопросительно приподнял бровь Смайт, изо всех сил сжимая губы, чтоб не засмеяться. Чендлер снова всхлипнул, и пока ему развязывали руки, старался не дрожать. И не дышать. – От тебя разит рыбой, чувак, – поделился с ним Сэм, и Кил обхватил себя руками: – Я всего лишь пошел в тот ресторан, ну, «New Direction», как мне и сказали… – он оглянулся на Андерсона, но тот яростно замотал головой, а Эванс, выпутывая ноги Чендлера из веревок, чуть ущипнул его ниже колена, предостерегающе хмурясь. – …мое врожденное любопытство и неуемная натура, да. Ну и, в общем, я нарвался на их заготовщика, такой огромный рыжий бугай, и его все почему-то звали Клюшкой… – Неужели Рик! – оживился Карофски, вытирая руки о полотенце и ухмыляясь. – Со школы его не видел! Надо сходить поздороваться, что ли… – Но он же… но рыба… – канючил Чендлер, глядя на то, как все постепенно теряют интерес к его душераздирающей драме. – Спасибо, что живой, – вздохнула Сью, похлопав его по плечу и чуть сморщившись. – И да, от тебя действительно воняет. Кил горестно опустил голову, шмыгнув носом, и вздрогнул, когда его приобняла добросердечная Бритт. – Пойдем, Ихтиандр, я отведу тебя в душ… – Готов поспорить, Сантана пойдет их контролировать, – тихонько пробормотал Блейн, вонзая нож в предположительное место расположения оставшегося глаза у тыквы. – И плевать, что как минимум один из них – гей… Хантер закатил глаза и переключился на свою работу, придавая оскалу рыжего чудовища злобное выражение. – Тем не менее, пока наш юродивый отмывается, я с чистой совестью и грязными руками отпускаю вас на все четыре стороны, – подвела итог Сильвестр, покровительственно улыбаясь. – Выпишу всем премии. Но только на первый раз! Персонал воодушевленно загалдел, наводя порядок на рабочих местах для сменщиков, рабочий день которых должен был начаться уже через час. Джесси, доставив злосчастную рыбу в холодильный цех, немного нервно улыбнулся, завидев стоящую в центре кухни Холли, после чего выдохнул и подмигнул ей, подходя ближе. – Неплохо отработали, правда, детка? Холидей рассмеялась, качая головой и глядя на него снизу вверх. – Это точно. И что бы я делала, если бы ты не смог спасти мои коктейли… – Замужество было бы достойной платой, – отозвался тот, приподнимая бровь, и она согласно кивнула. – Выйдешь за меня? – Будто ты не знаешь, что я отвечу, – фыркнула Холидей, снисходительно улыбаясь и шутливо закатывая глаза. Джесси прикусил губу, после чего выпрямился и решительно покачал головой: – Нет. Ты не поняла. Брови Холли стремительно поползли вверх, когда он опустился перед ней на колено и достал из кармана небольшую бархатную коробочку. В кухне воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов и звучащей из динамика радиоприемника песней, и сотрудники молча переглядывались, не скрывая ошарашенных лиц. – Холли Холидей. На полном серьезе, – Джесси поддел пальцем крышку коробочки, являя на свет тонкое золотое кольцо, украшенное ослепительными драгоценными камнями, – ты выйдешь за меня? – Твою мать, это бриллианты, – шепотом выдохнула Сантана, стоящая, между прочим, в трех метрах от эпицентра происходящего. – Это что, сейчас по правде происходит? – пробасил Финн, не глядя на неуверенно кивающую Рейчел. – Они же, вроде, даже не встречаются… Или я что-то попутал? – поинтересовался Ник, на что Джефф неуверенно кивнул, потом мотнул головой и, наконец, пожал плечами. – Мда, Купер так со всеми нами точно разорится, – отозвался Блейн, обнимая Хаммела со спины и не замечая, как тот на его «нами» покраснел, затем побледнел, а потом и вовсе закрыл лицо руками. – Верни мне мою сотню, – прошипел Карофски на ухо Майку, и тот возмущенно выдохнул. – Она еще не согласилась!.. – Боже, да заткнитесь вы все, – недовольно пробурчал Сент-Джеймс, вновь поднимая глаза на молчаливую и шокированную Холидей. – Ну так… что скажешь? Он нервничал – о, еще как. Это было видно по тому, как тряслась его рука с зажатой в побелевших пальцах синей коробочкой, а еще колено, на котором он стоял. По тому, как побелело его лицо, как он кусал губы и едва заметно щурился, будто ожидая пощечины, но все еще неотрывно глядя в голубые глаза снизу вверх. Холли поднесла ладонь ко рту, неуверенно прикусывая подушечку указательного пальца и глядя на Джесси с любопытством и недоверием. Она чуть наклонилась, глядя на кольцо и будто бы не веря в его подлинность, после чего судорожно выдохнула и робко, но счастливо улыбнулась. – Почему бы и нет? – отозвалась она, отнимая руку от лица и улыбаясь еще шире. – В смысле, да. Да! Сент-Джеймс, кажется, впал в прострацию на пару секунд, но их ему вполне хватило для того, чтобы прийти в себя и вскочить на ноги, заключая смеющуюся девушку в крепкие объятия и кружа ее под общие выкрики и поздравления. Затем он поставил Холли на пол, еще раз вопросительно заглядывая в ее лицо, но та лишь часто-часто закивала – и тогда он достал из коробочки кольцо, которое тут же водрузил на подставленный палец. – Как ты угадал с размером? – поинтересовалась Холидей, продолжая улыбаться и глядя на жениха – твою мать, жениха! – сияющими глазами. – Интуиция! – похвастался тот, но, услышав сдержанный кашель Сью за спиной, поправился, – …и женский совет. Довольно улыбающийся Дэйв размахивал сотней баксов, прыгая на месте под сварливое бормотание разорившегося Ченга. Холли рассмеялась, качая головой, и тогда Джесси наклонился ближе, притягивая ее крепче к себе и сладко целуя. – Ты понимаешь, что это их первый поцелуй? При том, что они уже, блять, помолвлены? – поделился Смайт с отвлекшимся ради такого события от тыквы Хантером. – Официально объявляю эту парочку самой ебанутой из всех местных. Кларингтон улыбнулся, глядя на прильнувших друг к другу все еще целующихся жениха и невесту. – Хочешь сказать, они еще хуже нас? – не зная, зачем, спросил он. – Пф-ф-ф, – Себеастиан закатил глаза, лукаво улыбаясь и облокачиваясь на него всем телом. – Во-первых – да. Во-вторых – мы не парочка. – Ты противоречишь сам себе. – А ты зануда… Everybody, yeah Rock your body, yeah… – Блять, да вы шутите, – Смайт уставился на радиоприемник, и Курт пожал плечами: – Видимо, это какой-то хэллоуинский плейлист, потому что… – Обожаю Backstreet Boys!!! Они вздрогнули, оглушенные одновременным выкриком с пяти разных сторон. Каким-то чертовым бермудским многоугольником оказались переглядывающиеся и совершенно по-идиотски улыбающиеся Сэм, Дэйв, Джесси, Блейн и… – Серьзено?! – Себастиан всплеснул руками, смотря прямо в горящие глаза Хантера. Тот лишь пожал плечами и отмахнулся, переводя взгляд на остальных парней и одновременно с ними выдавая грядущую строчку: – Backstreet's back, alright!!! Смайт закатил глаза и громко фыркнул, но никто уже не обращал на него внимания. Кларингтон под четкий ритм орудовал ножом, ловя губами капающий с пальцев сладкий тыквенный сок и подмигивая темнеющим зеленым глазам. Повара и официанты тихонько пританцовывали, и Джесси подлетел к приемнику, увеличивая громкость, после чего подошел сзади к Холли и четко подпел разливающемуся в воздухе приторному голосу: Oh my God, we're back again Brothers, sisters, everybody sing Он сымитировал вампирский укус, нежно обхватив за шею свою невесту – невесту, мать вашу! – и Холидей рассмеялась, шлепая его по плечу и бросая веселое «дурак». Gonna bring the flavor, show you how Gotta question for you better answer now – Я уже сказала, что выйду за тебя, идиот, – она захохотала, закатывая глаза и утопая в ласковых объятиях счастливо улыбающегося Сент-Джеймса, который коротко кивнул Сэму, и тот подхватил вслед за радио: Am I original? – Yeah! – ответила ему вся кухня хором, и Сантана скривилась: – С такими-то губами… Эванс отмахнулся, пихая в плечо Карофски, и тот продолжил: Am I the only one? Ему ответил недружный хор голосов, и в этот момент Смайт наклонился к самому лицу Хантера, выдыхая так, что тот почувствовал его мятное дыхание кончиками ресниц: Am I sexual? Кларингтон приподнял бровь, ухмыляясь, и Себастиан напомнил ему о тыкве. Вонзая нож в твердую корку, Хантер покачал головой, скрывая улыбку и вместе с Блейном продолжая: Am I everything you need? You better rock your body now Андерсон бросил нож, отворачиваясь от своей тыквы и начиная воспроизводить движения из клипа, въевшегося в подкорки каждого едва ли не с материнским молоком. К нему постепенно присоединились Сэм, Джесси, Дэйв и даже кто-то из мойщиков, на что Курт вновь шлепнул себя по многострадальному лбу, а Кларингтон фыркнул. Everybody Yeah Rock your body Yeah На самом деле, он бы тоже с радостью отвлекся от работы, но он уже почти закончил с этим чертовым фонарем, а его руки были настолько скользкими и грязными, что все, чего ему хотелось – разделаться с идиотской тыквой и вымыть их. Так что танцы подождут. Everybody Rock your body right – Слава богу, что эта хрень всего лишь раз в году, – пробормотал Смайт, и Кларингтон усмехнулся. Действительно, на кухне было слишком шумно, пахло слишком сладко, и тыквенного сока на его руках было слишком много. Так много, что рукоятка ножа перестала подчиняться его воле, с каждым движением скользя все сильнее и сильнее. Backstreet's back, alright Alr-… – Блять! – Я что-то пропустил? – со стороны раздевалок вернулся прихрамывающий, но больше не источающий рыбный аромат Чендлер. Он улыбался, останавливаясь прямо около стола, за которым Хантер трудился над чертовыми тыквами, и, наверное, не тихо брошенное «блять», а именно то, что он, по-девчачьи пискнув, свалился в обморок, заставило всех замереть, а находящуюся в непосредственной близости от радио Сью уменьшить громкость практически до нуля. Смайт закатил глаза, глядя на бледного Кила, чье лицо по цвету практически сливалось с кафелем на полу. – Ну в общем, что он, был, что его нет… – он лениво развернулся к столешнице, приоткрывая глаза, – в любом случае, это ничего не меня-… Ох, твою мать! И – да, теперь уже все, взвизгивая и прикрывая рты ладонями, уставились на Хантера, который, выронив нож, неловко обхватывал запястье правой руки, как-то отрешенно наблюдая за тем, как из рассеченного в нескольких местах указательного пальца хлестала густая темная кровь. В смысле, реально хлестала. Она стекала к его локтю, пачкая закатанный рукав кителя, и капала вниз, прямо на злосчастную тыкву. И на белый кафельный пол. И немного на Чендлера. – А ничего-так, реалистичненько, – хмыкнул Хантер, глядя на зловеще улыбающийся рыжий фонарь с алыми подтеками у глаз и острых клыков. И, казалось, именно в этот момент все пришли в себя. – Твою мать, почему в мою смену, – простонал Джесси, делая шаг к Кларингтону и отводя его к раковине и проворачивая кран почти до упора. Вода в сливе была красной. И спустя минуту тоже. И спустя семь. Бриттани успела сбегать за нашатырным спиртом, приводя в чувство Кила, который, увидев на своей одежде капли крови, что-то пролепетал и снова отключился. – Блять, не помогает, – взвыл Сент-Джеймс, повысив голос почти на октаву. – Девять-один-один, твою дивизию, звоните в девять-один-один! – гаркнула Сью, и как минимум четверо работников полезли за сотовыми. – Да это бред, боже, они же будет ехать полчаса по этим пробкам! – очухался Себастиан, подлетая к Хантеру и внимательно разглядывая его спокойное бледное лицо и едва заметно посеревшие губы. – Блять, все очень плохо. – И что нам его теперь, прямо здесь зашивать? – съязвила Сантана. – Может, поручим это нашему кутюрье Хаммелу? И без того зеленый Курт, подавив рвотный позыв, отвернулся, утыкаясь в плечо взволнованного и не знающего куда себя деть Блейна. – Не умничай, пожалуйста, меня и так тошнит, а твое лицо кажется отличной мишенью, – огрызнулся Себастиан, хватая не сопротивляющегося Хантера за локоть и ведя его к черному ходу. – Мы на такси, ближайшая больница не так далеко, и это явно быстрее, чем ждать их машину… – Ты отвечаешь за него головой, Смайт! – бросила Сью им в спину, после чего черная дверь захлопнулась, и Кларингтон осоловело улыбнулся, чувствуя приятный ветер и отступающую тошноту. Вообще-то, было холодно, но слишком классно, чтоб беспокоиться, поэтому… – Не отрубайся, блять, придурок, только не отрубайся, – причитал Себастиан, таща запинающееся тело к обочине и запрыгивая в первое попавшееся такси. – В ближайший госпиталь, срочно! Водитель с подозрением покосился на них в зеркало, но, видимо, этого ему показалось мало, потому что он обернулся всем корпусом и со скептицизмом осмотрел Хантера, зажимающего палец каким-то полотенцем и свободной рукой. И руками Себастиана. Ну, на то была воля последнего. – А вы мне салон не изгадите? – Блять, серьезно, пожалуйста, просто везите нас как можно быстрее, спасибо. Голос Смайта начинал подозрительно дрожать и непроизвольно повышаться. Кларингтон повернулся к нему лицом и качнулся вперед, когда машина тронулась, утыкаясь лбом куда-то в его нижнюю губу и почти пьяно хихикая. В самом деле, он чувствовал себя странно, что-то сродни похмелью в первую минуту пробуждения – но голова, вместо того, чтобы раскалываться, была поразительно легкой. И в целом это было… приятно? – Все будет норма-а-ально, – протянул он, улыбаясь и чувствуя, как шок начинает проходить, и – ауч, кажется, ему действительно больно. – Заткнись, – прошипел в ответ Себастиан, жмурясь и прижимаясь губами крепче, обхватывая одной рукой затылок Хантера. Тот хмыкнул, опуская взгляд на поврежденную руку. Что же, с точки зрения реалиста, все было действительно очень плохо. Полотенце пропиталось кровью, на кителе в том месте, где он прижимал ладонь, осталось небольшое алое пятно, и еще – он не знал, так ли это, или ему только кажется – он чувствовал, как кровь настойчиво покидает его тело. Блеск. Хэллоуин удался. – Я буду тебе нравиться, если мне ампутируют палец? – пробормотал он, смаргивая белые точки перед глазами. Смайт отвесил ему легкий подзатыльник, тут же возвращая ладонь на место и рассеянно поглаживая кожу головы. Кларингтон блаженно простонал, и водитель, цокнув языком, включил радио. Please come now I think I'm falling I'm holding on to all I think is safe… И, честное слово, Хантеру было больно – но он не мог не рассмеяться, глядя на Себастиана, истерика которого вот-вот грозилась прорваться наружу. – Блять, скажите мне, что это шутка. – Я люблю эту радиостанцию, – пожал плечами таксист, в знак протеста увеличивая громкость. – И я люблю Creed. Смайт стиснул зубы и тихо взвыл, заставляя Кларингтона хрипло хохотнуть. Хантер подпевал солисту, явно дразня Себастиана, но тот лишь шипел на него, перемешивая тихие ругательства на него, водителя и каждую чертову машину в этой чертовой пробке. Hold me now I'm six feet from the edge and I'm thinking… – Мне кажется, или я вас знаю? – прищурился таксист, глядя на них в зеркало заднего вида и ощущая дежавю от сочетания двух обжимающихся парней, песни и тихого (ну, или не очень) ворчания. – Я так не думаю, – бросил Себастиан, швыряя на переднее сидение деньги и буквально вытаскивая Хантера из машины, стоило ей остановиться у дверей госпиталя. Кларингтон улыбался, с трудом переставляя заплетающиеся ноги и тихо подвывая: – …maybe six feet Ain't so far down… – Если ты сейчас же не заткнешься, я брошу тебя прямо здесь. Ладно. Окей. Но черт, почему он не замечал раньше, что Смайт такой очаровательный, когда злится и волнуется одновременно? – Я не волнуюсь. И я не очаровательный. И заткнись. Кажется, вместе с кровью улетучивалась и возможность контролировать свой закадровый голос. – Здрасьте, у нас тут это, травма, производственная. Нужен хирург, я думаю, или кто тут у вас штопает, и побыстрее. Девушка на регистратуре смерила Смайта оценивающим взглядом, невыносимо медленно поднимая свою тонко выщипанную бровь, поправляя светлые волосы и словно невзначай расстегивая еще одну пуговицу чересчур отрытого и короткого халата, который, Хантер был уверен, она приобрела в секс-шопе. – А что случилось? Себастиан раздраженно зарычал, прижимая к себе неловко покачнувшегося Кларингтона. – Боже, блять, девушка, просто скажите мне, где ваш сраный хирург, потому что если вот этот человек умрет у меня на руках или просто на моих глазах, я разнесу здесь все по кирпичам. – Паникер, – буркнул Хантер, потому что – ну, да, он чувствовал себя паршиво, но уж точно не смертельно раненным. Блондинка, наконец, перевела взгляд на пострадавшего, мгновенно собираясь и делая звонок по внутренней связи с просьбой подготовиться к экстренному случаю. Вообще, по мнению самого пострадавшего, все слишком носились и суетились, и он бы предпочел обойтись обычным пластырем, как делал всегда, если бы не чувствовал, что на этот раз все действительно серьезно. – Хирургия в конце коридора, последняя дверь направо за поворотом, – отчиталась она. Смайт что-то благодарно пробормотал, разворачиваясь и твердым шагом следуя в указанном направлении. – Простите! – она заставила его снова рыкнуть и обернуться. – Туда нельзя с посторонними, поэтому вам придется остаться здесь. Скоро его сопроводят и… – Некогда, он уже гребаных полчаса истекает кровью, и я не посторонний, блять, я его парень, так что, я думаю, всем насрать, и вообще… Он продолжал бормотать что-то дальше, таща Кларингтона к нужному кабинету и не замечая его довольной улыбки. Ну, или настойчиво ее игнорируя. – Знаешь, ты мог сказать, что я твой брат, – заметил Хантер, улыбаясь еще шире в ответ на злобный взгляд Себастиана. – Заткнись, умник. Раз такой находчивый – что же сам ей не отве-… Он запнулся, когда они свернули за угол и в буквальном смысле наткнулись на невысокую женщину в костюме уборщицы со шваброй в руках. Та обернулась, скомкано извиняясь, однако мгновение спустя выпрямилась и широко распахнула глаза, отражая позу Смайта. – Баст! – …Мама? Окей, Хантер почувствовал себя неловко. – О боже, с тобой что-то случилось?! – она взволнованно оглядела сына, поправляя убранный в пучок волосы, и Кларингтон прикусил губу. Она была красива, действительно красива, и, несмотря на форму и стоящее рядом ведро с грязной водой, в ней чувствовалась какая-то внутренняя сила, как послевкусие былого величия, или что-то типа того. У нее были яркие зеленый глаза – точь-в-точь как у сына, и волосы чуть темнее его. Хантер перевел взгляд на Смайта, подмечая, как тот побледнел еще сильнее, практически сливаясь по цвету с больничным потолком, и как стиснул зубы, нервно переводя взгляд с матери на него самого. – Нет, со мной все хорошо, я тут… – Это я, мэм, – откликнулся Кларингтон, удивляя Себастиана и самого себя. Он усмехнулся, взмахивая окровавленным полотенцем, все еще прижатым к пальцу. – Боевое ранение. Женщина неуверенно улыбнулась, но на лице ее читалось волнение, и черт, она была просто копией сына. Или он был ее копией. Ай, какая к черту разница. – А вы?.. – Хантер Кларингтон, мэм, – он улыбнулся в ответ, чувствуя, что губы отказываются подчиняться ему с первого раза и – да, это было хреново. – Мы с Себастианом… эм… Он вдруг замялся, вспоминая ответ Смайта девушке из регистратуры, и посмотрела на него. Тот кусал губы, пряча глаза и неловко переступая с ноги на ногу, словно мечтая унестись отсюда подальше, но не решаясь так просто нагрубить матери. – Я его… – Он мой друг. Знакомый. Нет, в смысле, коллега по работе, – затараторил Себастиан, и – ладно, видимо там, около пышногрудой блондинки, это все же была эйфория, потому что теперь Хантер почувствовал какое-то странное опустошение. И боль, как назло, усилилась. Или это связано? Или это одно и тоже?.. – Нам нужно идти, мам, – отвлек его голос Смайта, и тот сделал шаг дальше по коридору. – Тут, эм, потеря крови, и, э-э, все очень серьезно, кажется, и вообще… – Да, конечно, – встрепенулась женщина, отмахиваясь и хватаясь за ведро, – мне тоже надо… я уже закончила здесь и… – Ладно, увидимся, наверное, – бросил напоследок Себастиан, наконец, отворачиваясь и на секунду жмурясь. Его лицо покраснело, и казалось, будто ему стыдно, но Хантер решительно ничего не понимал. Он обернулся назад, глядя на то, как мать парня провожает их взглядом, выражающим какую-то нечеловеческую тоску и сожаление. И это было еще более странно. – Я думал, я твой парень, – неловко пошутил он, пытаясь сменить тему. Ну, и, на самом деле, кого он обманывал? Это было обидно. Совсем немного. – Я думал, у тебя есть мозги. Ладно, не немного. – Но почему… – Хватит, окей?! – не выдержал Смайт, останавливаясь у нужной двери и кладя ладонь на ручку. – Это не то, что должно заботить тебя сейчас, и уж тем более не то, о чем должен думать я, потому что все, о чем я на самом деле думаю в этот момент – успеют ли тебя зашить до того, как ты откинешься, а еще – как мне заполнять эти чертовы бумаги в регистратуре, потому что я, блять, ничего о тебе не знаю, кроме имени и фамилии… – Остынь, это всего лишь порез, – ладно, это всего лишь пара очень глубоких и болезненных порезов, но кому какое дело. – А насчет остального… Второе мая. Вестервилль. Себастиан замер, пару раз хлопая глазами. – Что? – Мой день рождения второго мая. Город рождения – Вестервилль. Проживаю в Нью-Йорке восемь лет. Второе имя – Эдвард. Вроде, этого должно хватить… Он улыбнулся и пожал плечами, и тогда Смайт вдруг улыбнулся в ответ, тут же прикусывая губу и качая головой. – Иди уже, Эдвард, – фыркнул он, открывая дверь. – Смотри, не выпей всю свою кровь. Хантер усмехнулся, заходя внутрь и сдаваясь в руки врачам. Следующие полчаса он провел на кушетке, кусая губу, ощущая тошноту от плохо действующего обезболивающего и глядя на поврежденную ладонь и иголку с ниткой в руках хирурга. Оказывается, он повредил не только фалангу, но и пространство между средним и указательным пальцем – однако сухожилия остались целы, а значит, к работе он сможет вернуться уже через несколько дней. Ну, так говорил этот сосредоточенный мужчина в белом халате, пока Кларингтон бездумно кивал, чувствуя на языке привкус крови (ну, он не смог удержаться и не попробовать, хотя пытался, серьезно). Он был каким-то медным, горьковатым и соленым – но Хантер готов был поспорить, что чувствовал сахар, и не знал, связано ли это как-то с чертовым тыквенным соком или чем-то еще. Он просто чувствовал его, чувствовал, на самом деле, так много всего одновременно – и не только на языке. Кажется, его кровь сошла с ума вместе с ним. _____________________________________________________________ * - коротко о том, как уместить все полученные в вузе знания в одну строчку. ** - ну, все и так знают об этой игре слов New Direction - Nude Erection, но если не все, то вот. *** - карвинг - искусство художественной резки по овощам и фруктам. Травма взята из реального жизненного опыта, поэтому, заранее отвечая на всякие "ой порезал палец несерьезно пусть помажет йодом" и "ой несколько дней да такое неделями заживает" - да, это правда серьезно, но да, это действительно не мешает вернуться к работе в течении трех-пяти суток - другое дело, что чувствительность и все прочее восстанавливаются чуть дольше. Простите за задержку, я плохой автор, выложивший плохую главу, у которого начинается плохая зачетная неделя в плохом вузе на плохой специальности, и вообще все очень плохо. Енжой и т.д.