Горчица – приправа из молодых семян одноименного растения с добавлением воды, уксуса и других ингредиентов, среди которых могут быть сахар, соль, растительное масло и прочие. Обычно характеризуется как острая, крепкая приправа с сильным своеобразным вкусом и ароматом. Применяется, прежде всего, к мясным блюдам, а также как ингредиент майонеза. Существует множество рецептов маринадов, в состав которых входят и целые семена, и горчичный порошок.
Неделя. Четверть месяца. Семь дней. За семь дней с минимальными навыками и хорошими учителями можно с нуля освоить любую позицию на кухне. За семь дней из говяжьего мяса, костей, овощей, трав и специй можно дважды сварить демиглас – трижды при наличии уже готового соуса эспаньоль. За семь дней можно пятнадцать раз наорать на официантов за принятые заказы на блюда из стоп-листа, один раз поругаться с товароведом Арти из-за партии несвежих томатов и четырежды получить пинок под зад от Сью за нерасторопность, непослушание и «просто так». За семь дней можно окончательно убедиться, что твои новые коллеги – совсем не те, кем казались в твой первый рабочий день. За семь дней привыкаешь к тому, что казавшаяся в самом начале разделенной на практически приватные «островки» кухня на самом деле не что иное, как пятилитровая банка для нескольких десятков неугомонных угрей. Со сменой ресторана меняется лишь настроение, но никак не восприятие. Хантер, в первое время удивленно взирающий на все новых и новых незнакомых ему поваров и других сотрудников, к седьмому дню составил мысленный портрет стаффа «Whistle». Например, Дэйв, заготовщик мяса, поначалу произведший впечатление какого-то грубого и неотесанного мужлана, оказался вполне добродушным парнем, любящим свое дело и удивительно хорошо справляющимся с самыми сложными блюдами. Вряд ли Кларингтон когда-либо признает то, что, по словам Блейна, его брови едва не слились с линией роста волос, когда в тот самый первый день Карофски, несколько минут пыхтевший над столом, разогнулся и явил новичку одно из самых филигранных фрикасе в его жизни. – Эй, мишка Гамми, – Хантер поджал губы, дабы не прыснуть, и покачал головой. Это уже вошло в привычку. – Кончай пускать слюни на этот окорок, я все видела. Не дай бог я не досчитаюсь хоть одного слайса мяса… Сантана замолчала, щурясь на Дэйва и многозначительно проводя большим пальцем с длинным красным ногтем по собственной шее, после чего изобразила жест а-ля «я слежу за тобой» и эффектно удалилась с кухни. Мысленно досчитав до трех, повара выдохнули, и Карофски громко фыркнул: – Ставлю сотню на то, что она даже не знает, как открывается холодильник. Андерсон заржал, отбивая заготовщику пять, как и сдержанно хихикающие Джефф, Ник и Майк. – Ваш сексизм меня поражает, – возмутилась Тина, закатывая глаза и не переставая шинковать базилик. – Детка, тебе ли не знать, что дело не в том, что она женщина, а в том, что она – она, – вскользь чмокнув невесту в щеку, произнес Ченг. – Согласен с Тиной. Зря вы ее недооцениваете, – хмыкнул Хантер, помешивая соус и улыбаясь своим мыслям. Кухня действительно не имела границ. Горячий цех не был горячим, холодный – холодным; условные перегородки полностью игнорировались снующими туда-обратно поварами, но это не было похоже на какое-то дикое столпотворение, скорее… на танец. Поистине чарующий и волшебный. С каждым днем тело Кларингтона, казалось, подстраивалось под тела его коллег, под траектории их движения, под длину шагов и частоту выпадов. Хантер улыбнулся, прикрыв глаза и чуть отклонившись; поворот – и вот уже Блейн готовит дюглер, в то время как он сам панирует его лосося. Вот так, просто, быстро, одним движением, без слов, спина к спине – как и годы назад в кулинарной школе. Стоило лишь вытянуть руку в сторону – и вот с противоположной стороны по поверхности стола прямо в ладонь проскользнул аккуратный белый сосуд с нужной специей. Кларингтон чуть нагнулся, принюхиваясь и удовлетворенно улыбаясь. Сладковато, с легким намеком на остроту. Баварская горчица… – Хватит ностальгировать, шкафообразный, от твоих розовых мыслей пованивает даже у барной стойки, – бросила прошествовавшая мимо Сантана, после чего вновь скрылась из вида. – Все еще не считаешь ее сукой? – хмыкнул Андерсон, толкая друга в плечо. – Отъебись, – хохотнул мужчина, краем глаза следя за управляющей. Ох, это была интересная личность. Казалось, ей приносил неописуемое удовольствие сам факт разрушения, уничтожения в любом его проявлении – не важно, чего: чьего-то хорошего настроения, самооценки или просто некрасиво выглядящего блюда. Что бы это ни было – оно оказывалось на кафельном полу и подвергалось пыткам неизменно высоких шпилек. Вопрос был лишь в том, метафора это или нет. Однако эта женщина точно знала, что такое дисциплина. При ней становились серьезнее не только повара, но и вечно хохочущие (но трезвые!) бармены, и даже официанты. Все, кроме одного. Одной. – Пирс, это уже третий косяк за неделю. Три заказа, господи боже! Даже новичок не успел облажаться столько раз, сколько это сделала ты – но погодите-ка, кажется, мне нужна именная медаль «спасибо-что-не-десять»! – Сантана с деланной вальяжностью облокотилась на стойку, сверля стоящую перед ней блондинку ядовитым взглядом. Но Кларингтон видел напряженные плечи латиноамериканки, слышал, как дрогнул ее голос в конце фразы. Потому что он разгадал ее тайну. Тайну, которую, на самом-то деле, знали все на этой кухне. Кроме самой Бриттани. – Вау, Сан, спасибо! – блондинка широко улыбнулась, на что Лопез лишь закатила глаза и ссутулилась. – О! А можно шоколадную? Управляющая тихонько взвыла, поспешив скрыться от невинного взгляда голубых глаз и собственной нездоровой, неправильной, по ее мнению, одержимости в зале. – Будто она не догадывается, что бегство в лабиринтах столиков не спасет ее от собственного сердца, – с грустной улыбкой фыркнул Джефф, глядя на заметно погрустневшую Бриттани. Хантер пожал плечами в сторону блондина. Еще один не-такой-простой-как-казалось парень, на самом деле. В смысле, новичок никогда не признался бы в этом вслух, но он действительно поначалу сторонился кондитерского цеха, ожидая попасть в эпицентр сахарно-карамельной битвы продуктами, которая плавно перетекла бы в сладкую оргию на ближайшей горизонтальной поверхности. А что такого? Эти парни и правда казались чересчур милыми! Но, что куда важнее, они были профессионалами – а еще вполне интересными собеседниками… – Милый, тебя опять заносит. Больше я не позволю тебе засыпать под аудио-версии сонетов Шекспира, – растягивая гласные, произнес Ник. …пока не начинали олицетворять собой все стереотипы о геях… – Ох, твою мать, я больше не могу, – расхохотался Джефф, отвешивая парню подзатыльник, на что тот лишь низко рассмеялся, – ладно, на этот раз я слился. Но кто виноват в том, что у тебя такой ржачный «гейский а-а-акцент». …хотя чаще всего они просто разыгрывали всех вокруг. Или нет? Хантер запутался и с самого начала решил не окунаться в этот океан сахарной ваты. – На этот раз томаты свежие, а значит, Арти будет жить, – радостно провозгласил вернувшийся из подсобки Джесси. С первого взгляда казавшийся веселым и компанейским, он, помимо всего прочего, был настоящим мастером своего дела, умеющим мотивировать сотрудников и при этом преподносить себя не столько в качестве начальника или лидера, сколько в роли наставника и товарища. – Говорил же я – толковый парень!.. – Да он просто зассал после того раза, когда ты сам на его глазах обстрелял фургон доставщика и сказал, что его коляска следующая на очереди, – хмыкнул Карофски, и Сент-Джеймс снизил голос до шепота: – В таком случае ему лучше не знать о том, что я пацифист, и это был блеф. Парни захохотали, а су-шеф вскинул кулаки вверх, после чего поклонился. – Хорошее настроение? – протянула вошедшая следом Сильвестр. – Испортить? Любопытная женщина, надо сказать. Если первое произведенное ею впечатление заставило кожу Кларингтона покрыться мурашками, то теперь, неделю спустя, она казалась кем-то вроде обманчиво ленивого сонного льва – грозного, но мирного. Готового, однако, в любое мгновение клацнуть зубами и оттяпать у провинившегося какую-нибудь «лишнюю» часть тела. И да, под этим обычно подразумевались яйца. – Что ты, Сью, – Джесси театрально свел брови к переносице и наклонился ближе к блондинке, томно выдыхая, – если хочешь – для тебя я буду самым грустным на целом свете… Шеф улыбнулась, прищурившись, и ответила ему с той же интонацией: – Я хочу, чтобы ты работал. После этого женщина смачно шлепнула его по заднице и гордо удалилась в сторону мойки. – Ух, какая… Будь она лет на тридцать помоложе… Ну или хотя бы на пять, – глядя ей вслед, облизнулся Сент-Джеймс, после чего не выдержал и расхохотался вместе с остальными. – Ладно, работаем! Он передал «эстафету шлепков» заднице Дэйва, который, возмущенно вскрикнув, шлепнул проходившего мимо Чендлера. Хантер закатил глаза. Ладно, в каждом месте и в каждой сказке есть так называемый «козел отпущения» – самый слабый, самый бесталанный, самый… официант, самый страшненький, глупенький или просто выбивающийся из общей массы. И по закону жанра какому-нибудь благородному герою должно быть не все равно, и он должен заступиться за этого дурачка и отстоять его честь… Но это был Чендлер. И он действительно был криворуким болтливым официантом. В смысле, это все – действительно все, что можно было сказать о Чендлере. Он был дурачком, козлом отпущения, а еще он был прекрасно осведомлен об этом – и, кажется, не имел ничего против. Кил медленно развернулся, с опаской глядя на Карофски. – А… эм… а кого должен шлепнуть я? – пробормотал он, мгновенно косясь в сторону Хаммела. Где-то позади Хантера скрипнула челюсть Андерсона. После чего тот отбросил на стол нож и решительно шагнул к теребящему дужку очков официанту. – Нет-нет-нет, даже не думай, – прищурившись, прошипел Блейн, настойчиво отворачивая лицо Чендлера от Курта и заглядывая в его глаза. – Ты разве за целый год так и не понял эту систему? – С-систему? – почти неслышно пискнул блондин, глаза которого бегали из стороны в сторону. Кларингтон прыснул в кулак, наигранно хмурясь. Андерсон мог казаться грозным, когда действительно этого хотел, уж чего, а актерского таланта ему не занимать. Брюнет чуть оскалился, придвигаясь так близко к лицу Кила, что пар от его дыхания конденсировался на стеклах очков. Тихо и четко, почти с рыком, он произнес: – Дерьмо льется сверху вниз. Зрачки Чендлера расширились, хотя он вряд ли видел хоть что-либо из-за запотевшей преграды. – А кто… – его голос сорвался, и он продолжил шепотом, – кто ниже меня?.. Блейн честно пытался держать марку. Он честно пытался изображать гнев и ярость еще немного. Но уголки его губ подло дрогнули один раз, другой – и вот он уже сгибается пополам и хохочет, как и Ник, Джефф, Дэйв, Майк и даже Тина, а Хантер лишь улыбается и качает головой, отмечая задержавшийся на заднице лучшего друга взгляд покрасневшего Курта. – Иди работать, – отмахнулся Андерсон, приходя в себя и облокачиваясь на стол. Кил неуверенно поплелся в зал, пока Блейн, встретившись глазами с Хаммелом, робко поздоровался с ним одними губами, тут же заливаясь смущенным румянцем. – Блять, вы же не серьезно, – тихо пробормотал Хантер, возвращаясь к соусу. Брюнет нахмурился, с непониманием глядя на парня. – Ты о чем? – Кто о чем? – бойко поинтересовался неясно откуда появившийся Сэм. Еще один любопытный персонаж – заготовщик по рыбной части. На самом деле, Эванс, как и Карофски, как и почти любой на этой кухне, мог спокойно встать на любую позицию, но предпочтение он отдавал свежим морепродуктам. За что и получил свое прозвище от Сантаны. – Какое прозвище? – Сэм удивленно приподнял брови, и Кларингтон на мгновение залип. Либо блондин читает мысли, либо его закадровый голос не такой уж «закадровый». – Хватит задавать тупые вопросы. Краба в руки – и вперед, Рыбий Ротик, – провозгласила проплывшая мимо Лопез. Честное слово, порой у Хантера складывалось впечатление, что это не женщина, а бегущая строка. – Ну и что Бритт на этот раз сделала не так? – с ухмылкой поинтересовался Эванс у Блейна, и тот хохотнул. – Будто ты не знаешь, что ей и делать-то ничего не надо, чтоб Сан докопалась. Кстати, полегче со своим сталкерством – не дай бог она заметит, как ты поглядываешь на Пирс… Сэм обхватил друга за плечи, сгибая над столом, зажимая голову подмышкой и ероша кулаком его кудри под громкий возмущенный визг брюнета. Новичок, оторвав взгляд от кастрюли, с любопытством воззрился в сторону стойки с заказами, и – о да. Начиналось самое интересное. Хаммел, взявший, было, блюда для выноса, остекленевшим взглядом уставился на двух хохочущих обжимающихся придурков. Его тонкие ноздри затрепетали, и он медленно опустил тарелки на стол. Хаммел, вечно весь такой собранный и весь такой идеальный, с постоянно отглаженным воротничком рубашки и высоко, прядка-к-прядке, уложенной челкой, медленно прикрыл глаза, прерывисто выдыхая и запуская пальцы в волосы. Он прищурился, буквально испепеляя Эванса взглядом, после чего нервно пошарил по собственным карманам и, выудив пачку ментоловых сигарет, выскочил через черный ход во внутренний дворик, громко хлопая дверью. Недостаточно громко для того, чтобы заставить парочку полоумных идиотов отлепиться друг от друга. – Ну хватит, отъебись, – жалобно проскулил Блейн, с трудом выворачиваясь из цепкой хватки хихикающего блондина и поправляя форму, награждая того злым взглядом. – Долбоеб или как? Андерсон неосознанно повернулся в сторону стойки для заказов, но не увидел никого, кроме ураганом носящейся между блюдами Рейчел. Брюнет тоскливо вздохнул, и Хантер закатил глаза. – Эй, перекурим? – убавляя огонь, спросил он друга, и тот равнодушно пожал плечами, направляясь к выходу. Внезапная мысль заставила Кларингтона задержать его у двери, пристально вглядываясь в глаза. – Что бы сейчас не происходило – притворись, что ты в курсе, ладно? – Что? – Блейн непонимающе приподнял брови, и парень отмахнулся. – Просто не подавай виду, – произнес он, распахивая дверь и блаженно жмурясь, чувствуя, как свежий – настолько, насколько он может быть свежим в Нью-Йорке – уличный воздух наполняет его легкие, обдает прохладой лицо и потихоньку снимает напряжение. Хантер подошел к кирпичной стене справа от выхода, облокачиваясь и доставая из кармана чуть потрепанную пачку сигарет. Андерсон рядом тщетно чиркал неисправной зажигалкой, тихо матерясь сквозь зубы. – Дай сюда, – новичок достал свою черную zippo, единожды проворачивая колесико, и брюнет глубоко затянулся, медленно выдыхая струйку дыма в темнеющее небо. – Сраный Эванс, – пробурчал он, и Кларингтон, заметив мгновенно среагировавшую тень у стены с противоположной стороны от двери, усмехнулся. Жаль, что его друг дебил, которого все время приходится выручать. И слава богу, что сейчас у Хантера есть для этого настроение. – Да, знаешь… – громко начал он, краем глаза следя за притихшим Хаммелом с тонкой сигаретой в замерших у губ пальцах, – пытался вчера позвать его… ну там, в бар, или сразу ко мне, если ты понимаешь, о чем я… Курт поперхнулся дымом, почти полностью оборачиваясь к ним лицом, но вряд ли Блейн заметил это. Крайне маловероятно, учитывая, что он сам глазами-блюдцами взирал на кажется-съехавшего-с-катушек-приятеля. – Чт-… – Ну, я ведь говорил тебе еще в первый день, что Сэм «ничего такой», – с акцентом произнес Хантер, многозначительно глядя на брюнета и одними губами проговаривая «заткнись» и «подыграй мне». – И вот вчера я к нему подошел… У Андерсона ушло почти сорок секунд на то, чтобы хоть как-то осмыслить полученную информацию и выдавить из себя неуверенное: – О! Мм… А он что? Кларингтон едва удержался от того, чтобы закатить глаза или помолиться кому-нибудь за то, что его друг, все же, не совсем конченый. – Ну… он весьма мягко намекнул мне на то, что в парнях не заинтересован, – он чуть повел головой в сторону практически открыто подслушивающего официанта, и – хвала небесам! – Блейну хватило мозгов не развернуться, а лишь исподтишка подсмотреть за Куртом. Вряд ли он понял, в чем суть этого спектакля, но следующей его фразой стало: – Будто ты сразу не понял? Да и… серьезно, я думал ты разборчивее в мужиках. Хантер хрипло рассмеялся, отмечая, как губы Хаммела расползались в широкой улыбке, которую он тут же попытался скрыть. Быстро затушив окурок о стену, шатен поспешил скрыться в ресторане. Секунду спустя, бросив «давай быстрее», за ним последовал и Андерсон. Кларингтон откинулся назад, касаясь затылком стены и глубоко затягиваясь. Ну вот, одно доброе дело в этом десятилетии он уже сделал… – Неплохой ход. А с виду и не скажешь, что в тебе интеллекта больше, чем в боксерской груше. Прищурившись, новичок заметил скрываемую ранее Куртом фигуру точно так же облокотившегося о стену неподалеку Себастиана. Тот усмехнулся, встречаясь взглядом с поваром и выдыхая дым через нос. – С чего ты взял, что это всего лишь ход? – хмыкнул Хантер, останавливая себя от новой затяжки. Потому что сигарета почти закончилась, но ему было слишком интересно, что будет дальше, чтобы уходить. Смайт пожал плечами, рисуя пальцами в воздухе неясные спирали из клубящегося дыма. – Даже не знаю. Потому что Эванс настолько очевидный натурал, что это понял бы даже человек с полным отсутствием гей-радара? Или потому, что ты явно питаешь какие-то нежные чувства к этому недорослику, который уже полгода перестреливается влюбленными взглядами с леди Хаммел? Или потому, что ты бесишь меня пока что меньше всех в этой дыре, и было бы обидно узнать, что у тебя действительно такой дерьмовый вкус? Выбери сам. – Вау. Как многословно, – новенький рассмеялся, качая головой и туша сигарету о стену. – Что ж, спасибо, наверное. За последнее. Себастиан громко фыркнул, мощным щелчком отправляя окурок в полет за угол. – Не обольщайся, Кларингтон. Я сказал «пока что». Он поднялся на ступеньку, открывая дверь, и Хантер, не зная зачем, тихо хмыкнул: – Взаимно, Смайт. Шатен на миг замер, и парень готов был поклясться, что скулы того дрогнули в подобии усмешки. Но через секунду черные конверсы громко шаркнули по бетонному покрытию, отсекая повара от скрывшегося внутри официанта. Кларингтон задержался, глубоко вздыхая перед тем, как вновь окунуться в жаровню, и закусывая губы, норовившие растянуться в улыбке. И он не знал, что было более забавным – «хитроумный» план-спектакль, разыгранный перед Хаммелом, то, что Себастиан по-прежнему оставался самым загадочным обитателем этого места, или то, что этот их разговор казался таким обыденным и привычным, несмотря на то, что был первым. И – твою мать, он знал его фамилию!.. – Прохлаждаешься? – из-за двери высунулась голова вечно улыбающегося Джесси. – Через две минуты Сью будет раздавать ежедневные пинки под зад. Не пропусти церемонию награждения! Кларингтон фыркнул, качая головой и возвращаясь на кухню. Слишком много всего для первой недели.***
– Торжественно и принародно заявляю: Арти Абрамс – клинический долбоеб. Сент-Джеймс разогнулся, переглядываясь с обступившими его поварами. – Все еще не понимаю, как такое могло произойти, – покачал головой Блейн, почесывая бровь. Су-шеф вздохнул, возводя очи к небу: – Ну, если верить нашему товароведу, это привезли в закрытых коробках, так что он со спокойной душой подписал ведомость и отпустил курьера. – Вот ушлепок, – буркнул Карофски. – Арти или курьер? – шепотом поинтересовался у него Сэм, и стоящий рядом Курт закатил глаза. – Тем не менее, – Сью поправила свисток на груди, выходя из общего круга, – на моей совести уже слишком много загубленных душ, так что оставляю эту на вас. И пока я разбираюсь с одним очкастым недоразумением, вы должны решить, что мы можем сделать с… этим. – Может, повезет? – Чендлер неловко переступил с ноги на ногу, поглядывая на остальных. – Может, никто не выберет… Позади запиликала чековая машина, и стоящая неподалеку Берри усмехнулась. – Поздравляю, коллеги. У нас заказ на фрикасе из кролика под баварским горчичным соусом. В мгновение ока толпа у стола рассосалась, и каждый внезапно нашел для себя неотложное дело. Джесси, оставшийся на месте, лишь закатил глаза. – Лузеры, – усмехнулся он, хватая предмет всеобщего наблюдения, самого настоящего живого белого кролика, за загривок левой рукой. – Прости, приятель. Зверек посмотрел на него своими красными глазками-бусинками, подергав носиком, и улыбка Сент-Джеймса стала какой-то ломано-сожалеющей. Он взял нож для разделки мяса, глубоко вздыхая и поднося его к пушистому меху под ушками жертвы, и в этот момент дверь кухни распахнулась, являя Холли. Девушка прошла вглубь помещения, доставая из запасов две бутылки бурбона и с интересом поглядывая на обернувшегося к ней су-шефа. – Детка, – вновь широко улыбнулся шатен, поигрывая бровями, – выйдешь за меня? Хантер фыркнул. Серьезно, за две недели это уже перестало его удивлять. Холидей прикусила губу, усмехаясь и направляясь к выходу в зал. – Только если оставишь бедное животное в покое, – бодро провозгласила она, покидая жаровню. Джесси аккуратно опустил кролика на столешницу, напоследок потрепав его за ушами, и радостно приосанился. – Ну все, я умываю руки, – констатировал он, будто это не должно было вызывать сомнений. – Серьезно? Нет, ты ведь не серьезно? – Сантана окинула его презрительным взглядом, и Сент-Джеймс, ухмыльнувшись, передал ей нож. – Ну раз ты тут самая умная – вперед. Оторопев и по инерции обхватив ладонью инструмент, управляющая, наконец, пришла в себя. – Ты ничего не перепутал? Вообще-то, я не повар, и даже не обслуживающий персонал. – На нашей кухне все равны, прелесть, – промурлыкал су-шеф, ласково приобняв женщину за плечи и подведя ее к столу. – Дерзай. По-видимому, Лопез все еще была слишком шокирована для того, чтобы послать всех к чертям. Она лишь пялилась на бедного кролика, который без зазрения совести пялился на нее в ответ. Неуверенно сделав шаг вперед, брюнетка потянулась к многострадальным ушам животного, пока не почувствовала прикосновение маленькой ладошки к запястью. – Ты ведь не сделаешь этого, Сан? На нее огромными невинными голубыми глазами с надеждой смотрела грустно поджавшая губы Бриттани, и – серьезно, два умоляющих взгляда двух разных млекопитающих – это слишком. Даже для Сантаны. – Конечно, не сделаю, – неловко усмехнулась она, косясь на пушистого зверька, который, беспрестанно шевеля носиком, медленно перебирался с одного края стола на другой. – Эй, ты! Латиноамериканка стрельнула взглядом в сторону Блейна и повелительно махнула головой. Тот, понуро опустив плечи, нехотя забрал у нее нож и раздраженно шикнул. – Свалите и не стойте над душой, – буркнул он, игнорируя испепеляющий взгляд Лопез и жалобный – Пирс. Дождавшись, пока в радиусе двух метров никого не будет, он глубоко вздохнул и оперся на стол руками, гипнотизируя ушастого. – Ладно, это ведь не должно быть так сложно, верно? – бормотал он себе под нос, вертя в руках лезвие и мысленно примериваясь к кролику. – Иди сюда, друг… И не надо так на меня смотреть. Он поднял в воздух многострадальное животное, которое с неким безразличием бегало глазками от повара к ножу и обратно. Андерсон шумно сглотнул, жмурясь и поднося инструмент к белой шерсти. – Господи боже, – услышал он тихий шепот и обернулся. Максимально близко к дверям, крепко обняв друг друга, стояли Курт и Бритт. Девушка цеплялась за форменные подтяжки шатена, пряча лицо в его накрахмаленном воротничке, пока сам Хаммел с посеревшим лицом и ужасом в глазах наблюдал за махинациями брюнета. – Ой, да идите нахрен, в таких условиях невозможно работать, – фыркнул Блейн, отпуская кролика и отходя от стола. – Хантер? Кларингтон хмыкнул, не отрываясь от плиты. – Я на пасте. Не могу отрываться. Аль денте, все дела – тебе ли не знать… – Ой, да понял я, понял, – Андерсон раздраженно закатил глаза, натыкаясь взглядом на Рейчел, наблюдавшую за разворачивающейся пародией на казнь с нездоровым любопытством. – Берри, не хочешь испытать себя? – Что?! – шатенка встрепенулась, через мгновение возмущенно хмурясь. – Я, вообще-то, вегетарианка!.. – Скажи это своей сумочке из крокодила, – ласково пропела выходящая в зал Сантана. Хантер хмыкнул. После обмена парой фраз с Пирс та явно испытывала эстетический оргазм. Рейчел тем временем фыркнула, поправляя собранные в хвост волосы, и задрала подбородок. – Ладно! Черт с вами! – она решительно забрала нож у Блейна, который поспешил смыться в подсобку, и уставилась на практически пофигистично развалившегося на столе кролика. – Давай, Барбра. Это не должно быть так сложно, – шептала она себе под нос, чувствуя, как потеют ладони и начинает скользить рукоять ножа. – Представь, что это та рыжая официантка, уволившаяся в прошлом месяце, которая вознамерилась отобрать твое соло и… Около выхода что-то прогремело, и материализовавшийся возле вздрогнувших от неожиданности Хаммела и Пирс Хадсон виновато улыбнулся, поднимая сшибленную собственной головой с крючка кастрюлю. Глаза Рейчел недобро сверкнули. Елейно улыбнувшись, она протянула: – Фи-и-инн, милый… не мог бы ты мне помочь? Бармен встрепенулся, с интересом глядя на предмет своих воздыханий. Но заметив в руках последней нож и кролика, мгновенно позеленел. – Я не… эм… – Лучше не подпускать его к готовке. Этот скорее стол проткнет, чем попадет по кому-то, кто быстрее черепахи, – фыркнул вошедший следом Смайт, и все согласно закивали, оставляя разочарованную Рейчел без плана спасения. – Спасибо, брат, – облегченно выдохнул Хадсон, и Себастиан лишь закатил глаза. – Должен будешь, – буркнул он, облокачиваясь на стойку для заказа и подпирая голову руками, – травоядное против травоядного… чтоб я лишил себя такого шоу… – А ты помочь не хочешь? – опуская рядом с официантом оформленный для подачи стейк, поинтересовался Хантер. Шатен воззрился на него с нескрываемым скептицизмом. – Что ж ты не помогаешь, шкафообразный? – У меня паста, – хмыкнул Кларингтон, возвращаясь к сковороде и помешивая соус, – аль денте… – Твоя нарнийская тарабарщина мне ни о чем не говорит, – Смайт закатил глаза, возвращая свое внимание Берри, которая уже вовсю обрабатывала Сэма. – Давай, это ведь ты у нас заготовщик, не я, а у меня вообще… аллергия на шерсть, да! – театрально чихнув, Рейчел поспешила упорхнуть из кухни, заставляя Себастиана разочаровано простонать. – Эм… ладно, – выдавил из себя немного зависший Эванс, оторопело глядя на кролика, в глазах которого читалось что-то вроде «пфф, еще один». – Вообще-то, знаешь, я специализируюсь на рыбе… – неуверенно начал он, тут же остановленный громким свистом Смайта. – Желтая карточка за брехню, и покажи ее говядине, над которой ты издевался с этим самым ножом два часа назад, – инфантильно заметил шатен, неловко почесывая голень одной ноги стопой другой. – Шел бы лучше работать, – огрызнулся блондин, переводя взгляд на животное, которое со всем сосредоточением жевало непонятно откуда взявшийся перед ним кусок моркови. – Честное слово, понятия не имею, что с тобой делать. – Ну, что тут у вас? – рядом нарисовался Дэйв, и Сэм воспользовался возможностью, вручая ему нож и сматываясь из поля в зрения в ту самую подсобку, где уже окопался Блейн. Хаммел проводил его взглядом, мгновенно напрягаясь, и в этот момент на кухню заглянула вновь невозмутимая Берри. – Клиенты требуют своего кролика, – произнесла она, от греха подальше скрываясь снова. – Ты все слышал, старший брат шкафообразного, – вставил Себастиан, почти ложась на стол и прикрывая глаза. Карофски, уставившись на нож в своей руке, а затем – на кролика, кажется, только сейчас понял, чего от него ждут. – О, – многозначительно выдавил он, и Кларингтон не удержался от смешка. – Ты же у нас мастер фрикасе. – Но он ведь… такой живой, – пролепетал заготовщик, жмурясь и неуверенно касаясь пушистых ушек, почти сразу отдергивая руку, – ты так похож на моего Багза… он умер, когда мне было четырнадцать… – Блять, дурдом, честное слово, – расхохотался Смайт, практически сползая на пол. – Я не могу, правда, просто… – голос Дэйва дрожал, и Хантер позволил своим бровям удивленно приподняться. Это было что-то новенькое. Карофски откашлялся, возвращая себе видимую суровость, и стрельнул глазами в мелькнувшего у выхода Чендлера. – Эй, ты! Сюда иди! – пробасил он, не оставляя официанту выбора. – Блять-блять-блять, я не могу это пропустить, – все еще истерически посмеиваясь, прохрипел Себастиан, с трудом возвращая свою тушу на стойку. – Эм… я… – Кил, непонятно каким образом уже вооружившийся ножом и оставленный тет-а-тет с животным, пару раз хлопнул глазами. – Привет. – И перед тем, как ты повыбиваешь все стекла ресторана визгом, оторви свое тело от стола и отнеси карбонару, – предупреждающе произнес Кларингтон, опуская тарелку с готовой пастой около Смайта. – Обломщик сраный, – недовольно простонал он, напоследок стреляя взглядом в спину Чендлера. – Я тебе отомщу, мистер Тумнус. – Ой, уебывай уже, – по-доброму посмеиваясь, отмахнулся повар, поднимая голову и на мгновение теряясь в потемневших зеленых глазах напротив. Шатен подхватил блюдо, исчезая за дверью в зал, в то время как за разделочным столом шла подготовка самого настоящего заговора. – Я вообще-то мирный, знаешь, – доверительно шептал кролику Кил, то и дело поправляя сползающие очки, – я даже паука прихлопнуть не могу… мне однажды пришлось из-за этого сменить квартиру. Кролик явно смотрел на него, как на шизофреника, но Чендлеру, кажется, было плевать. – Послушай: я не хочу тебя убивать, да и ты, наверное, хочешь жить, правда? – ушастый дернул носом, и блондин счел это за согласие. – Поэтому сейчас я просто изображу припадок, окей? Предварительно отложив нож и бегло оглядевшись, парень вдруг затрясся в конвульсиях, после чего самоотверженно рухнул на кафель. – О, твою мать, я чуть не пропустил, как очкозавр изображает припадок, – протянул вновь вернувшийся Смайт. – Нет… на этот раз все по-настоящему, – неуверенно раздалось с пола. – Хантер, миленький, пожалуйста… – цеплялась за повара Бриттани, пока тот тщетно пытался уловить хоть что-то из их разговора. – Прошу, просто… – Ну и какого хрена вы прохлаждаетесь? – произнесла вышедшая из кабинета Сью. Пирс поспешила ретироваться, напоследок одарив новичка умоляющим взглядом. – И что здесь делает это тело? – продолжила шеф, вяло пиная все еще прикидывающегося трупом Чендлера. – Кларингтон, ты работать сегодня собираешься? Будто четыре часа до этого я занимался чем-то другим, – подумал тот, а вслух произнес: – Я думал, свежее мясо больше по вашей части. Сильвестр прищурилась, качая головой и направляясь в зал. – Не шути с огнем, сладкозадый. Эта жертва слишком ничтожна для Сатаны. А Пакерман опять накосячил с номерками, и Фабрей не может разобраться сама, так что я иду в гардероб. Планирую вернуться со свежим скальпом. Или, если мне повезет, с двумя. Хантер вздохнул, подходя к столу и беря в руку нож. Он оглянулся, отмечая, что все повара вновь вернулись к своим заказам, а официанты покинули кухню. Парень с жалостью посмотрел на кролика, который, кажется, впервые почуяв настоящую опасность, настороженно замер. – Прости, приятель, – с грустной улыбкой произнес Кларингтон. – Надеюсь, тебе нравится баварская горчица.***
– Фрикасе, – огласил Хантер, ставя блюдо на стол и получая в награду затравленный взгляд побледневшей Берри. Та подхватила тарелку и поспешила в зал. Повар же, усмехнувшись, направился в раздевалку, из которой, воровато озираясь по сторонам, прямо через черный ход ресторана на улицу. – Твоя смена уже закончилась? – спросил он у ожидающей его снаружи Бриттани. Девушка кивнула, поправляя манжеты плаща и глядя на парня с надеждой. Кларингтон хмыкнул, доставая из-за пазухи целого и невредимого белого кролика. Тот вяло дернул носиком, переводя глазки-бусинки на блондинку. – Беги к своей Алисе, – хмыкнул Хантер, передавая животное Пирс. Та хихикнула, благодарно целуя повара в щеку и счастливо повизгивая, после чего скрылась за поворотом. Повар выдохнул, доставая сигарету и щелкая зажигалкой. Сумрак расступился вокруг маленького яркого огонька, и неподалеку кто-то тихо усмехнулся. – И что же с фрикасе? Новенький прикрыл глаза, затягиваясь и невольно улыбаясь. Место встречи изменить нельзя. – Отдано и внесено в стоп-лист. Смайт хмыкнул, с тихим шипением выпуская дым и качая головой. – Переформулирую: что же в тарелке того несчастного, заказавшего кролика? – Перепел, – безразлично пожал плечами Хантер, приподнимая голову и вглядываясь в рыжеватую полосу заката на горизонте за высотками. – Идеальный вкусовой заменитель. Себастиан переступил с ноги на ногу, упираясь стопой в стену и глядя на парня с каким-то лукавым интересом. – Повар-обманщик и повар-вор. Как же ваш кодекс, или что там у вас вместо клятвы Гиппократа? Кларингтон хохотнул и откашлялся, поворачиваясь лицом к официанту и подходя ближе. На самом деле, на таком расстоянии шатен мог без особых усилий зарядить оттопыренным коленом ему по яйцам, так что первоочередной задачей было не спровоцировать конфликт. Что было сложно, учитывая таинственный нрав этого придурка. – И что теперь? – поинтересовался Хантер, приподняв бровь и затянувшись. – Будешь меня шантажировать? – О, нет, – Смайт покачал головой, ухмыляясь и щурясь, – слишком скучно, шкафообразный. Повар прикусил губу. Это как-то по странному заводило, но больше все-таки бесило и злило. Или заводило? – Не зарывайся, чучело. – Шифоньер. – Суррикат. – Дебил. – Идиот. – Зазнавшийся баран. – Самовлюбленный индюк. – Шкаф. – Повторяешься. – Твою мать! Себастиан досадливо боднул кедом бычок, доставая новую сигарету. Хантер услужливо чиркнул zippo, и шатен, на мгновение задержав оценивающий взгляд на лице парня, нагнулся к его зажигалке. – Тем не менее, – сипло произнес он, выпуская дым вместе со словами, – все это не меняет факта того, что ты меня раздражаешь, но не настолько, чтобы я настучал начальству, которое турнуло бы тебя отсюда подальше. Кларингтон сложил губы и выдохнул колечко, жмуря один глаз и рассматривая сквозь него официанта. Тот недовольно скривил лицо, отмахиваясь от облака и как-то по-детски высовывая кончик языка. – После этого по закону жанра должны следовать твои требования, – заметил Хантер, сдерживая смех. Смайт вдруг оттолкнулся от стены, выпрямляясь и оказываясь близко. Очень близко. Настолько близко, что новенький, глядя на него немного снизу вверх, смог в темноте разглядеть едва заметную родинку под его левой бровью. – Я что-нибудь придумаю… – почти беззвучно выдохнул шатен, обдавая кожу лица и шеи Кларингтона теплым дыханием и заставляя предательские волосы на затылке встать дыбом, – …обязательно. Себастиан поддел пальцами стоящую рядом на земле сумку и, в последний раз стрельнув глазами в сторону повара, удалился, бросив прощальное «зоофил». – Выскочка! – не остался в долгу Хантер, после чего пнул ни в чем неповинную бетонную ступеньку, – черт! Вот так живешь на свете двадцать пять лет, позиционируешь себя как серьезного вдумчивого человека, а потом в твою жизнь врывает заносчивый болван с полным отсутствием тормозов и чем-то, что заставляет тебя действовать как малолетний придурок – и все, пиши пропало. – Черт, черт, черт, – тихо шипел себе под нос Кларингтон, продолжая пинать ступеньку и почти до крови кусая губы, не давая им растянуться в улыбке. Но у него не выходило. Трудно не улыбаться, когда впервые за долгое время встречаешь кого-то, кто заставляет тебя чувствовать нечто настолько сильное и непривычное. Пусть даже и раздражение. – Вечерние пинки от Сью! – приоткрыв дверь и даже не высовываясь, просигналил Сент-Джеймс. И Хантер снова улыбнулся. Трудно не улыбаться, когда находишь место, в котором всю твою невозмутимость ежедневно прокручивают в мясорубке и подают под соусом духа коллективизма. Может, это не так уж и плохо. __________________________________________________________ по две шутки про яйца в главе - кажется, это моя новая статистика.