Имбирь – острая жгучая пряность с характерным запахом. В зависимости от способа предварительной подготовки и наличия поверхностного плотного слоя может быть белым или черным. На изломе имеет светло-желтый цвет. Широко применяется при приготовлении кондитерских изделий, в случае маринования служит приправой для блюд азиатской кухни. Используется в соусах к мясу, овощных и фруктовых маринадах, при тушении мяса и домашней птицы.
Разные войны начинаются по-разному. Война может начаться с неосторожно брошенного слова или взгляда, или оттого, что кто-то переспал с чьей-то женщиной. Война может начаться тихо и внезапно, или с громогласного объявления о ней. Война может быть насыщенной битвами и приправленной кровью, или быть холодной, лишенной каких-то действий как таковых. Война в принципе может иметь начало, а может его не иметь – никто не знает, с каких пор повара ненавидят официантов, а официанты поваров, и война между ними – скорее дань традиции, нежели действительная неприязнь. Но, тем не менее, это война между двумя совершенно разными кланами – однако куда страшнее, когда война разворачивается в одном стане, среди «своих», там, откуда сбежать невозможно. Война в «Whistle» началась утром в четверг с короткой и разрушительной фразы: – С этого дня общие чаевые отменены. – Эй, ребята, – Блейн, подсматривающий из-за приоткрытой двери кухни махнул рукой коллегам, – сейчас будет шоу. Итак, это было обычное относительно теплое утро четверга. До открытия ресторана оставались считанные минуты, и в жаровне уже на полную шла подготовка к работе, пока в зале проходил ежедневный инструктаж официантов. Но стоило властному голосу управляющей прокатиться по помещению, как звон посуды и приборов на мгновение стих, после чего повара все, как один, прилипли к полупрозрачным дверям, наблюдая за зарождающейся войной. Парни в белых рубашках и классических брюках с подтяжками и девушки в миниатюрных черных платьицах стояли, вытянувшись по струнке и боясь пошевелиться. Все, что они могли делать – переводить взгляд с одного присутствующего на другого, и в глазах всех читалось немое «она ведь это не всерьез?..» – Эм… можем ли мы узнать, почему? – осмелилась нарушить тишину Берри, подавляя стойкое желание съежиться под мгновенно обращенным на нее взглядом латиноамериканки. Сантана поправила в руках планшетку и перекинула волосы с одного плеча на другое, раздраженно закатывая глаза. – Это решение было принято мной совместно со Сью. Нам надоело, что вы – особенно некоторые из вас, – она стрельнула глазами в Хаммела и как-то странно напряженного Смайта, – все время ошиваетесь на кухне. Позволю себе напомнить вам, что ваша работа – обслуживать клиентов. А также петь, потому что вы «поющие», мать вашу, официанты. Она прочистила горло, беря себя в руки и заталкивая раздражение поглубже. Ну, или нет. – В общем, меня бесит, что некоторые просирают рабочие часы за стойкой с заказами, пока другие рвут связки и вкалывают по полной. – Брюнетка посмотрела на Пирс, и Блейн тихонько фыркнул под смех остальных поваров. – В итоге же выходит, что весь чай делится поровну, что, на мой взгляд, не совсем справедливо. – Жизнь вообще несправедлива, – огрызнулся Себастиан, явно острее всех реагирующий на нововведение. – Кажется, кто-то лишится гарантированных двух сотен в день из-за своих принципов, – прошептал Андерсон на ухо недоуменно хмурящемуся Хантеру. – Жизнь нормальная, Смайт. Это такие придурки, как ты, делают ее несправедливой, – Лопез смерила шатена уничижительным взглядом. – В общем, это не обсуждается. Отныне каждый уносит домой только то, что он заработал. А это, – она потрясла в воздухе банкой, в которую раньше официанты складывали свои чаевые для того, чтобы поделить их вечером, – я заберу себе на память. – И поставишь на одну полку с черепами всех, кто умер от того, что ты выебала им мозг? Кларингтон прикусил губу, сдерживая усмешку. Ноздри Сантаны гневно раздулись, и она в два шага пересекла расстояние, разделявшее ее и Себастиана, хватая последнего за воротник рубашки и грозно смотря в его глаза. Что выходило не слишком правдоподобно и не производило должного эффекта из-за разницы в их росте, которая была явно не в пользу управляющей. – До сих пор не понимаю, за что Сью держит тебя здесь, – прошипела она, почти касаясь губами подбородка парня, – но лично тебе я бы посоветовала держать свой поганый язык за зубами, потому что любому терпению приходит конец. Смайт явно хотел парировать, его губы уже сложились в презрительную ухмылку, но в этот момент он наткнулся на буравящий его взгляд Хантера, который покачал головой, умоляя остановиться. Произошедшее далее навсегда останется загадкой для свидетелей данной сцены, но шатен, вместо того, чтобы огрызнуться, внезапно стиснул зубы, с фальшивой мягкостью отдирая от воротника своей рубашки пальцы Лопез. Та сделала шаг в сторону, поправляя прическу и незаметно выдыхая, после чего победно смерила парня презрительным взглядом и продолжила инструктаж. – Какого хрена, Хант? – Блейн недовольно застонал, прикрывая дверь и тем самым завершая просмотр шоу для всех, кто толпился за его спиной. – Он же почти нарвался на увольнение!.. Кларингтон развернулся прочь, отходя к плите и нарочито громко шарахая сковородками по столу, якобы проверяя степень их чистоты и готовности к работе. Остальные потихоньку занимали свои места, официанты за стеклом медленно расходились в стороны, и парень лишь сжал губы, почувствовав на предплечье крепкую хватку друга. – Что происходит? – тихо произнес Андерсон, заглядывая в его глаза. На лице брюнета не было ничего, кроме искреннего непонимания и обеспокоенности, но черта с два Хантер готов был объяснять кому-то еще непонятное ему самому поведение. Непонятное ему самому внезапное ноющее ощущение под ребрами от одной мысли о том, что раздражающий всех, включая его, официант может вылететь с работы. – Я не знаю, ясно? – буркнул он, натачивая нож и не глядя никуда, кроме мелькающего перед глазами и так идеально острого лезвия. Слишком много вопросов. Слишком непонятные желания и поступки. Слишком… слишком. – Я не знаю.***
Ненависть – лучший двигатель прогресса. Соперничество – лучший катализатор повышения производительности труда. Конкуренция порой в корне меняет людей, как бы они сами это не отрицали. – Ненавижу эту сучку, – буркнул Смайт, подхватывая со стойки ризотто. – В этот раз Сантана превзошла саму себя, – то ли соглашаясь, то ли просто размышляя вслух, вставила Берри, делая пометки на только что вышедшем чеке с заказами. – Может, хоть это заставит некоторых двигать булками, – изрек Курт, как бы невзначай задевая Себастиана плечом и выходя в зал. Шатен лишь скрипнул зубами, выходя следом. – Не думал, что это сработает, если честно, – Блейн рассеянно почесал затылок, и Хантер согласно хмыкнул. Без официантов на кухне было не то, чтобы тихо, но как-то… пусто. Они приходили, забирая готовые заказы или внося коррективы в чеки, и уходили вновь, не тратя время на привычные полушутливые стычки с поварами. И это было… странно. – Ох, твою мать, – простонал Андерсон, уставившись в новый заказ. – Что не так? – Кларингтон поставил на стойку готовый лосось под соусом «Неаполитана» и нагнулся, заглядывая через плечо друга. – Телячья печень, что, – передразнил его брюнет, запуская руки в волосы на затылке и в очередной раз мысленно благословляя Сью за данную его волосам свободу «до первой проверки». Благо, за три года таковых еще не было. – Мне нужно красное вино, но у меня стейк стоит на блю, и раньше я бы попросил Курта сходить до бара, но в последний раз я видел его минут двадцать назад, и это… – Все, заткнись, от тебя слишком много шума, – фыркнул Хантер, хлопая парня по плечу. – Будет тебе твое вино, только не ной. – Пошел ты, – хохотнул Блейн, благодарно сжимая предплечье товарища. Тот лишь отмахнулся и вышел в зал, направляясь к барной стойке. – Некоторые вещи не меняются, да? – вместо приветствия улыбнулась Холли, кивая головой в сторону стойки хостес, около которой как обычно ошивался травящий свои бесконечные байки Пак, то и дело ненавязчиво придвигающийся к с трудом сдерживающей смех Куинн. – Это точно, – хмыкнул Кларингтон, переводя взгляд на Финна, который, в свою очередь, посвятил все свое внимание сцене. Там, словно перебравший энергетика пони, радостно скакала Рейчел, исполнявшая какую-то зажигательную песню и то и дело подмигивающая посетителям, благодарно улыбаясь тем, кто опускал деньги в стоящую на рояле банку. Раньше она умудрялась наполниться до краев буквально за пару часов, но теперь, после отмены общего чая, каждый поющий официант спешил опустошить ее до того, как его место занимал следующий. Это было похоже на драку голодных котов, и, как бы забавно не выглядело со стороны, вселяло некое недоумение. Каждое движение Берри провожалось взглядом приоткрывшего рот Хадсона. Он буквально игнорировал подходящих к барной стойке официантов, которые лишь закатывали глаза и обращались к Холли. – You can go your own way, – в очередной раз пропела Рейчел, стреляя глазками в сторону бармена, который сглотнул, дернув в ответ уголком губ. Хантер закатил глаза, улыбаясь и качая головой. – Мне нужна бутылка красного, – сказал он Холидей, заходя за стойку после того, как отошел последний стюард. – Да, погоди секунду, я… о, черт. Блондинка широко распахнутыми глазами уставилась на сцену, и повар запоздало заметил, что музыка стихла уже довольно давно, и Рейчел покинула сцену, судя по тому, что Финн вернулся к работе, вновь копошась рядом. – Не верю своим глазам! – воскликнул Хадсон, вновь забывая про свои обязанности и почти ложась на барную стойку. – Да что… – начал было Кларингтон, оборачивая на сто восемьдесят градусов и краем глаза отмечая, что из-за дверей жаровни выглядывает почти весь стафф кухни. Он нахмурился, переводя взгляд на сцену и замирая точно так же, как и весь обслуживающий персонал. Нервно щелкая пальцами и теребя микрофон, около ноутбука с плейлистом, сгорбившись, стоял Смайт. – Неужто конец света завтра, – ошарашенно, но довольно громко зашептал Андерсон, переглядываясь с таким же удивленным Куртом. – У тебя там блю, вообще-то, – хмыкнул Хантер, но брюнет лишь отмахнулся, не в силах вернуться к работе и с неверием глядя на Себастиана. – Не знал, что он вообще умеет петь, – пробормотал стоявший значительно ближе к бару Хаммел, морщась. – Обычно он только насмехается над теми, кто «голосит, словно кошка в течке»… – Это я виновата, кажется, – неуверенно произнесла подошедшая Бриттани, пожимая плечами в ответ на взгляды барменов, Курта и Хантера. – Видите, вон там компания из шести посетителей? Все послушно посмотрели в указанном направлении, и новенький скрипнул зубами. О, он знал этот тип клиентов. Холеные фальшиво-щеголеватые мужчины в дорогих костюмах, стол которых ломится от еды и алкоголя, смеялись и переговаривались так громко, что их было слышно с противоположного конца зала. Такие привыкли к беспрекословному исполнению каждой их прихоти, привыкли грубить официантам и необоснованно критиковать приготовленные блюда, привыкли приходить в ресторан для того, чтобы набить желудок, не утруждаясь оценкой вкусовых качеств и эстетической составляющей процесса. Таких посетителей Кларингтон, как и остальные повара, ненавидел больше всего. – Их обслуживает Бас, – продолжила Пирс, неловко теребя рукава платья, – и они попросили его спеть. Ну… как попросили… Блондинка передернула плечами, хмурясь. – Он сначала начал отнекиваться как обычно, а они предложили ему большие чаевые. Потом я попыталась вступиться и предложила спеть вместо него, они сказали что-то про то, что сделают надбавку за сиськи, и тогда Себ просто сорвался и пошел на сцену и… вот. Официантка невинно улыбнулась, очевидно, не смущенная поведением клиентов, и Холли присвистнула. – Ладно, это все очень странно. В любом случае, я не думаю, что он на самом деле станет петь, он ведь здесь уже год и еще ни разу… Она замолчала, прерванная вступлением песни, и обратила все свое внимание на сцену, как и остальные за стойкой. Смайт неловко переступил с ноги на ногу, одергивая подтяжки и неестественно выпрямляя спину. Он поднес микрофон к губам, шумно вдыхая, и начал, прикрыв глаза: – The sun goes down The stars come out And all that counts Is here and now My universe will never be the same I'm glad you came. – Ох, серьезно что ли?! – довольно громко воскликнул Блейн, не замечая брошенный на него испепеляющий взгляд Хаммела. Потому что Смайт был хорош. Больше, чем просто хорош. И, очевидно, Андерсон не был единственным, заметившим это. Хантер отвлеченно подумал о том, что здесь явно не хватает камеры с панорамной съемкой. Со стороны, возможно, невероятно глупо смотрелись два бармена, он сам и официантка с приоткрытыми ртами и глазами размером с чайные блюдца. Как и отчаянно скрывающий свое удивление Курт. Как и толпящиеся у полупрозрачной двери и шумно удивляющиеся происходящему остальные повара. Однако это на самом деле было неважно. Кларингтон лишь наблюдал за тем, как одобрительно покачивают головами и периодически выкрикивают что-то подбадривающее поющему официанту наглые клиенты за тем самым столиком. Он наблюдал за тем, как медленно, но верно расслабляется Себастиан. Как с его плеч сползает напряжение, поза становится естественной, на лице появляется привычная ехидная усмешка; наблюдал, как он начинается расхаживать по сцене, жестикулируя в такт песне. Он сложил пальцы правой руки «пистолетом», вытягивая ее вверх и покачивая бедрами, сгибая локоть, пока пел: – Turn the lights out now Now I'll take you by the hand Hand you another drink Drink it if you can. Он посмотрел в сторону стойки, подмигивая барменам, и встретился взглядом с Хантером. И тот невольно сглотнул, чувствуя, как собственные губы растягиваются в ухмылке, когда Смайт прищурил глаза и почти выдохнул: – My universe will never be the same I'm glad you came I'm glad you came. И в этот момент Кларингтон осознал, что только что собственноручно и добровольно ввязался в какое-то непонятное дерьмо. Это было похоже на гляделки – он безмолвно следил взглядом за Себастианом, тот не отрывал глаз от него, то и дело ехидно щурясь и подмигивая – и все это было странно, безумно странно, но одновременно… а, к черту. Музыка стихла, зал заполнился редкими аплодисментами и свистом со стороны обслуживаемого шатеном столика, и под едва слышный звон опустошаемой им же банки с внушительной суммой чаевых остальной стафф поспешил вернуться к работе. Хаммел, поджав губы, умчался куда-то прочь от кухни, провожаемый взглядом оклемавшегося от шока растерянного Андерсона. Полупрозрачная дверь закрылась за Бриттани, которая пару секунд спустя покинула кухню с тарелкой спагетти болоньезе. Куинн и Пак тихонько шептались о чем-то у стойки хостес, плавно прекращая посматривать на сцену и вновь полностью увлекаясь друг другом – по крайней мере, все знали, что это так, как бы Куинн не старалась скрывать улыбку и как можно чаще закатывать глаза. Смайт тем временем кривил губы, принимая очередной заказ от галдящих клиентов. Он направился в сторону бара, на мгновение замирая около все еще шокированной Берри и с фальшивой улыбкой приподнимая ее нижнюю челюсть указательным пальцем. Рот Рейчел закрылся, и она вспыхнула, стремительно уносясь на кухню. Холли переглянулась с Финном, который протирал барную стойку, и усмехнулась, проходясь тряпкой по пустым стаканам. – Шесть бокалов Хеннесси, и я надеюсь, что этого им хватит, чтоб нажраться и свалить, – устало пробормотал шатен, обращаясь к Холидей, и та улыбнулась, расставляя посуду и доставая бутылку. Официант скользнул взглядом по лицу все еще ошивающегося за стойкой Хантера и прищурился, словно выжидая. Повар ухмыльнулся. – Клево поешь, – честно сказал он, пожимая плечами. Брови Себастиана медленно поползли вверх, и он, скрыв смешок за покашливанием, оперся о стойку. – «Клево»? Ты что, из прошлого века? Хантер закатил глаза. Глупо было ожидать чего-то другого, но он посмел надеяться. – А тебе обязательно всегда вести себя, как козел? Он придвинулся чуть ближе, в то же самое время, как Смайт нагнулся вперед. – А тебе разве не нужно работать? – парировал он, ехидно ухмыляясь. Кларингтон прикусил губу, опираясь на поверхность стойки рядом с парнем. Между их лицами были считанные сантиметры, и повар готов был поклясться, что способен пересчитать карие крапинки в зеленых радужках. Он выдохнул, усмехаясь тому, как шевельнулась челка Себастиана от потока воздуха. Шатен на мгновение прикрыл глаза, и его верхние ресницы мимолетно сплелись с нижними для того, чтобы секунду спустя вновь явить глаза, на дне которых плескалось что-то темное и одновременно интригующее. – А тебе? – едва слышно произнес Хантер, улыбаясь и отмечая, как парень напротив борется с ответной улыбкой. – Эй, кончайте ворковать, голубки. Все отношения вне работы, тут люди едят вообще-то. Мужчины вздрогнули, оборачиваясь к сморщившейся Сантане. Та смерила их презрительным взглядом, и только тогда, кажется, до Кларингтона дошел смысл ее слов. – Что? Боже, – он расхохотался, заставляя стоящего рядом Финна вздрогнуть. – Отношения? С этим? Он покачал головой, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. Лопез закатила глаза, уходя на кухню, в то время как Смайт в замешательстве уставился на него, сжимая кулаки. – Прости?.. – О, серьезно, мистер «я-пою-только-за-деньги-потому-что-слишком-пиздат-для-простых-смертных»? – Как это связано с твоим выражением лица? Себастиан скрипнул зубами, опасно щурясь, и Кларингтон вновь придвинулся ближе, с любопытством разглядывая лицо официанта. – Может быть, тем, что ты слишком высокомерен и язвителен для того, чтобы тебя мог терпеть кто-то «приземленный», вроде меня? Шатен дернул бровью, неверяще усмехаясь. – То есть ты сейчас как бы мягко намекнул на то, что я не в твоем вкусе? – Умный мальчик, – кивнул Хантер, поджимая губы и сдерживая улыбку. Смайт смерил его долгим тяжелым взглядом, на который Кларингтон ответил вполне достойно, игнорируя пробежавшие по спине мурашки от того, как гневно затрепетали тонкие крылья носа парня. – Отлично, – прошипел Себастиан, опуская ладонь на стойку в опасной близости от руки повара. – Что «отлично»? – непонимающе нахмурился тот. Шатен стрельнул глазами в сторону, и Хантер лишь тихо ругнулся, услышав голос надоедливой латиноамериканки. – Если вы думали, что я пришла для того, чтобы еще раз сказать о том, какие вы тошнотворно милые, то пошли вы нахрен. Потому что я пришла, чтобы надрать вам задницы и отправить работать. Сантана уверено схватила Кларингтона за рукав кителя, оттаскивая его к полупрозрачной двери жаровни. Тот закатил глаза, оборачиваясь и в последний раз ухмыляясь официанту. – Так что «отлично»? Смайт рассмеялся, сузив глаза и покачав головой. Он подхватил со стойки поднос с Хеннесси, направляясь к обслуживаемому столику и едва уловимо покачивая бедрами при ходьбе. Хантер прыснул, запрокидывая голову назад. Ну, конечно.***
– …И он мне такой: «да они свежие, клянусь!», а я ему: «да эти замороженные креветки такие же твердые, как мой член, когда я смотрю на тебя»… Компания взорвалась хохотом, и повара по очереди хлопнули пожимающего плечами Сэма по спине. Это превратилось в традицию – каждую пятницу всем стаффом зависать в баре, сплетничать о клиентах, жаловаться на Арти и просто отмечать конец трудовой недели. И плевать, что им почти всем с утра выходить на работу. – Все еще помню тот «томатный обстрел» грузовика доставщика, – хмыкнул Дэйв, и мужчины коротко отсалютовали выпивкой в сторону су-шефа, который где-то неподалеку кружил в некоем подобии танца смеющуюся Холли, то и дело довольно громко выкрикивая «выходи за меня» и улыбаясь каждому ее «да». – Когда-нибудь они дошутятся, – заметил Хантер, в один глоток осушая неизвестно какой по счету бокал виски. В ушах приятно звенело, перед глазами кружились яркие пятна света, и он чувствовал разливающееся по всему телу тепло. Парень повернул голову, щурясь и пытаясь сфокусироваться на противоположном конце барной стойки, у которой такой же кучкой толкались официанты «Whistle». На самом деле вне кухни не существовало как такового разделения между ними, поварами или барменами, что прекрасно демонстрировали тошнотворно-мило препирающиеся и заигрывающие в обнимку друг с другом Холидей и Сент-Джеймс. В конце концов, они находились в одном и том же помещении, что уже о чем-то говорило. Но либо разные сферы интересов, либо паталогическая неприязнь, либо еще что-то невидимой границей разделяло два клана, между которыми редкими перебежчиками перемещались Хаммел, как-то странно опекающий как-всегда-быстрее-всех-надравшегося Блейна, и Хадсон, до той поры, пока его не увлекала в очередной разговор никогда не замолкающая Берри. Кларингтон хмыкнул, почесывая бровь и отрываясь от лицезрения глупо улыбающегося Финна и тараторящей практически ему на ухо шатенки (которой пришлось встать на носочки рядом с согнувшимся в три погибели барменом, но, видимо, их все устраивало). Внезапно парень почувствовал на себе чей-то взгляд и повернул голову чуть вправо, замечая опершегося на барную стойку Смайта. Ну, как «опершегося». Тот практически расползся по деревянной поверхности, потягивая мохито и перегоняя черную трубочку из одного уголка губ в другой. В его глазах, устремленных прямо на Хантера, было что-то темное и загадочное – ну или новенького просто глючило – и он периодически касался кончиком языка блестящего пластика, третируя несчастную трубочку и вводя Кларингтона в замешательство с примесью какого-то непонятного возбуждения. – …а я всегда говорил: Абрамс – дебил. Еще с того раза, когда он привез проср-… поср-… просрочр-… – Кажется, кому-то хватит, – хохотнул Дэйв, аккуратно придерживая медленно сползающего со стула Андерсона. – Я нормальный! – встрепенулся тот, едва ворочая заплетающимся языком и с видимым усилием держа покрасневшие глаза раскрытыми. – Нормальный, тебе пора, – с какой-то чересчур бытовой усталостью вздохнул подошедший Курт. – Поехали домой… в смысле, я тебя подброшу. Шатен залился краской, и Хантер наверняка не упустил бы возможности подколоть его по этому поводу, если бы смог отвернуться от лукаво улыбающегося ему Себастиана. – Домо-о-ой, – пролепетал Блейн, по-свойски обнимая Хаммела за талию, когда тот предпринял попытку поставить его на ноги. Официант покраснел еще больше, бормоча какие-то скомканные прощания и волоча брюнета к выходу. – Забавно… он как будто специально знал, что ему придется садиться за руль. Не видел, чтоб он хоть что-то выпил, – глубокомысленно изрек Джефф, припадая к яблочному мартини. – А я давно говорил: есть что-то между ними, – согласился с ним Ник, провожая недо-парочку взглядом, – какая-то химия… – Ох, лаборанты недоделанные, не лезли бы вы не в свое дело, – хихикнула Тина, поглаживая руки обнимающего ее со спины жениха. – Уж поверьте: если бы что-то произошло – я бы узнала об этом первой. Все-таки Блейн – мой лучший друг… – Спорный вопрос! – одновременно вставили Сэм и Майк, тут же переглядываясь и задумчиво хмурясь. – Странно, что Новичок не возникает, – хохотнул Карофски, оборачиваясь к Кларингтону и щелкая пальцами перед его лицом. – Эй! Земля вызывает горячника-версию-два-ноль! Ты чего, призрака увидел? Если бы, – подумал Хантер, не находя в себе ни сил, ни, что куда страшнее, желания оторвать взгляд от Смайта. От непонятно-что-задумавшего-венценосного-осла-Смайта, который прямо в данный момент игрался с невесть откуда взявшимся кубиком льда, ненавязчиво, но откровенно пошло водя им по бледной коже ключиц, не скрываемых расстегнутой сверху рубашкой. Хантер молился всем существующим и несуществующим богам на поддержание покерфейса, пока в его желудке медленно скручивался горячий узел от зрелища прозрачных капель чистой воды, скользящих по будто бы мраморной шее и оставляющих за собой микроскопические дорожки мурашек, и черт возьми, откуда у пьяного в дерьмо человека может быть такое ясное зрение? – Предлагаю делать ставки на то, кто быстрее сойдется: Курт с Блейном или Холли с Джесси, – произнес Ченг, вовлекая компанию в новую дискуссию, к которой плавно присоединились Хадсон, Берри и Пирс с неловко толкающимся рядом Килом. Себастиан лишь фыркнул, ловя пальцем каплю около яремной ямки и плавно перенося ее на нижнюю губу, моментально слизывая и с наслаждением прикрывая глаза. Кларингтон рыкнул. Это уже слишком. Он сорвался с места, в мгновение ока подлетая к ничуть не удивленному официанту и цепляясь за его плечи, грозно нависая и одаривая тяжелым взглядом. – Что за херня, Смайт? – с фальшивой улыбкой выдохнул он, наблюдая за тем, как от его дыхания трепещут ресницы шатена. – О фём тфы? – прошепелявил тот, с громким влажным звуком выпуская изо рта трубочку. От его языка к ней протянулась тонкая, едва заметная ниточка слюны, и блять, это на самом деле противно, и это совсем не должно заводить, совсем… – Об этом, еб твою мать! – Хантер встряхнул шатена, который лишь прищурил осоловелые глаза и растянул губы в какой-то странной ухмылке – язвительной она была или соблазняющей, сказать трудно, но она однозначно безумно раздражала повара. Кларингтон втянул воздух через плотно сжатые зубы, мысленно считая прыгающих через забор сурикатов и пытаясь успокоиться. – Что за детский сад ты устроил? – рыкнул он, сжимая в побелевших пальцах рубашку парня, улыбка которого становилась все шире и шире, вызывая в Хантере дикое желание стереть ее любым доступным способом. – А что, встал? – официант пьяно хихикнул, и новенький лишь закатил глаза, чувствуя, как от этого слегка уплывает окружающее пространство. – Ага, встал и подошел, чтобы съездить по твоей нахальной роже, – огрызнулся он, глядя в подернутые дымкой глаза напротив. – Что, совсем-совсем не возбуждает? Хантер едва удержался от того, чтобы потрясти головой – существо перед ним явно пыталось сымитировать кота из «Шрека», что имело весьма сомнительный успех, но определенно сбивало с толку. Он готов был отпустить очередное едкое замечание, как вдруг заметил чертову каплю, оставшуюся от чертова кусочка льда, прямо на чертовой бледной шее. Она скользнула между расстегнутыми полами рубашки, скрываясь где-то за воротом чертовой белой футболки, и блять. Очевидно, язык Кларингтона решил объявить ему войну, потому что вместо того, чтобы съязвить, он хрипло выдохнул: – Возможно… немного. В одно мгновение глаза Смайта приобрели ясность, и он ухмыльнулся – совершенно трезво, мать его, ухмыльнулся – в лицо новичка, отрывая его ладони от своих плеч и мягко отстраняя, оставляя в воздухе так, что теперь между их пальцами были считанные миллиметры. – Тогда ты принимаешь правила игры, м? – Какой игры? – пролепетал Хантер, чувствуя себя последним дебилом. Потому что – ну правда, последние двадцать минут его дурил совершенно не пьяный придурок, который умудрился завести его до чертиков. В смысле, довести. До белого каления. – О, милый, все просто, – Себастиан хмыкнул, придвигаясь ближе, и боже, Кларингтон действительно мог почувствовать мурашки от его дыхания на своей коже. Явно довольный произведенным эффектом, шатен продолжил: – С этого момента, мистер «ты-меня-не-возбуждаешь», между нами не может быть никаких прикосновений. Ни единого. Никаких телесных контактов. До той поры, пока один из нас не сорвется. И что-то мне подсказывает, что это буду не я. Хантер рассмеялся, вопросительно приподнимая брови. – И это все? Да это же просто подарок какой-то… Официант прикусил щеку изнутри, щурясь и внимательно глядя на повара. – Как знаешь. Но это война. Так что смотри, не передумай. А потом он подмигнул. Буквально – слез со стула, едва не впечатываясь в грудь мужчины и лишь порывисто выдыхая куда-то в его шею, прихватил висящую на спинке ветровку и подмигнул, лукаво улыбаясь и, ни с кем не попрощавшись, удаляясь из бара. Сукин сын. Кларингтону оставалось лишь стоять на месте с все еще поднятыми руками и сжимать и разжимать кулаки, борясь с желанием врезать по лицу, которого перед ним больше нет. Но самым странным было то, что, несмотря на весь идиотизм ситуации, несмотря на все мысленные ругательства, отпускаемые самому себе, Хантеру чувствовал себя жутко заинтригованным. Он ощущал покалывающее на кончиках пальцев предвкушение и улыбался – улыбался, потому что не мог не делать этого. Чертов засранец Смайт. – Эй, чего стоишь, как дуб? – окликнул его Дэйв, заставляя вздрогнуть и обернуться, опуская ладони. – Еще виски? Новенький хмыкнул, игнорируя стягивающую все внутренности пружину сладкого ожидания. – Было бы неплохо.***
Над этим, наверное, было бы весело посмеяться, а после забыть, если бы это действительно не началось на следующий же день. Правда, началось весьма необычно. – Серьезно, Хаммел? Курт, вышедший, было, в зал, медленно обернулся и подошел к стойке, облокачиваясь на нее прямо напротив сверлящего его тяжелым взглядом Блейна. Он склонился над лежащим перед брюнетом чеком и вопросительно приподнял бровь, переводя взгляд с бумаги на повара. – В чем проблема, Андерсон? Хантер чуть не познакомил филе дорады с полом, удивленно воззрившись на парней. Что-то странное было в этом тоне, вот только что… – А официантов разве не учат периодически обновлять стоп-лист? – ноздри Блейна гневно раздулись, и он ткнул пальцем в чек с заказом. – Или, может, ты хранишь в своем шкафчике в раздевалке запасы блюд сицилийской кухни? Шатен прищурился, мгновение соображая, после чего виновато поджал губы и опустил глаза. – И что же теперь делать? Андерсон устало потер лоб, после чего быстро огляделся по сторонам и громко выдохнул: – Разбираться. За мной. Он вышел в зал, придержав дверь для как-то странно улыбающегося Хаммела, и Ник фыркнул: – Ох уж эти официанты… на прошлой неделе Бриттани отдала в заказ шоколадно-фундучный торт, а позже оказалось, что она умудрилась перепутать позиции. Да я в тот торт столько сил угрохал!.. – Ну, это же Бритт, – Джефф утешительно похлопал парня по плечу ладонью в муке, поднимая в воздух белое облачко и заставляя брюнета неодобрительно покачать головой. – На нее невозможно злиться, ты и сам знаешь. А торт пошел на стафф, и официантам он понравился, так что твои старания не прошли даром… Под милое воркование кондитеров Кларингтон незаметно подобрался к стойке, заглядывая в чек в поисках злосчастного блюда. Аранчини. Которых точно нет в стоп-листе. Новенький нахмурился. Происходило что-то странное. – Томатный суп с морепродуктами, – гаркнул Сэм, опуская на столешницу миску с алой дымящейся жидкостью. Хантер встрепенулся и вернулся к рыбе. Он подумает об этом позже. Однако сосредоточиться на работе так и не вышло, ибо пару минут спустя повара как один вздрогнули от почти нечеловеческого верещания. У стойки стоял едва не плачущий Чендлер, около ног которого красовалась живописная лужа с плавающими в ней мидиями, и отчаянно тряс рукой, с которой капала все так же красная жидкость. – Чертов суп, – взвыл Кил, жалобно оглядывая мужчин в белых кителях, – у вас есть какая-нибудь мазь от ожогов? Те удивленно переглянулись, и, как ни странно, Тина прыснула первой. В следующий миг абсолютно все, кроме растерянного официанта, хохотали до слез, и Сью, отложив нож и вытерев руки о близлежащее полотенце, медленно направилась к парню, тихо и вкрадчиво произнося: – Есть некоторые вещи, которые ты должен знать о кухне. За ее спиной Карофски, приосанившись, с самодовольной ухмылкой подошел к плите и взялся за железную ручку раскаленной сковороды, стискивая зубы, но продолжая улыбаться. Сент-Джеймс, оторвавшись от приготовления крем-супа, подошел ближе, громко проговаривая: – Раз-Миссисипи… – Кухня – это не то место, где существует понятие боли, – продолжала шеф. – Два-Миссисипи… – Кухня – это не то место, где ты, порезавшись, бежишь к мамочке, у которой всегда аптечка под рукой… – Три-Миссисипи… – …и которая готова подуть на вавку и поцеловать, чтоб зажило быстрее. – Четыре-Миссисипи… – Потому что я не ваша мамочка, – Сильвестр подошла вплотную к побелевшему официанту, выдыхая ему в лицо, – а ваши разбитые коленки слишком омерзительно для того, чтоб я их целовала. – Пять-Миссисипи!.. Глаза Джесси восторженно расширились, и он едва ли не с благоговением посмотрел на Дэйва, который уже давно перестал улыбаться, трясущейся рукой удерживая сковороду и сжимая челюсти так сильно, что его лицо перекосилось и покраснело. – Шесть-Миссисипи!.. – Если ты работаешь на кухне – значит, ты тот, кто готов к боли в любом ее проявлении. Будь то отрезанный палец или сердечко, обливающееся кровью от того, что твое блюдо не понравилось клиенту. – Семь-Миссисипи!.. – Но я же… я же не повар, – сипло проблеял Кил, глаза которого лихорадочно перемещались с одного работника кухни на другого, задерживаясь на Дэвиде и минуя Сью. – Восемь-Миссисипи!.. Та ухмыльнулась, подходя еще ближе и буквально сталкиваясь грудью с пареньком, заставляя его соприкоснуться лопатками со стеной позади. – Поэтому всем еще больше насрать на тебя. – Девять-Миссисипи! Карофски швырнул сковородку на плиту, встряхивая ладонь, на которой алыми маками расцветали волдыри. Сент-Джеймс похлопал заготовщика по плечу, подводя его к раковине и включая ледяную воду, и громко провозгласил: – И у нас новый рекорд! Похлопаем Дэйву! Повара с торжественными лицами зааплодировали в сторону мужчины, и Чендлер неловко стукнул в ладони вместе с ними, тут же шипя и прижимая к груди обожженную руку. – И какого черта у туалета выстроилась очередь? – на кухню вошла Сантана, нервно поправляющая волосы. – Либо там снова засор, либо кто-то из вас просто отвратителен в готовке. – Угостить тебя вчерашней треской из сломанного холодильника? – слащаво улыбнулся Майк, тут же получая тычок от невесты и виновато опуская голову. – Очереди больше нет, – бросил влетевший Курт, поправляя подтяжки около ремня брюк, – я все уладил. – Даже не пытайся подлизаться и выпросить надбавку, – откликнулась Лопез, перебирая какие-то документы на планшетке. Хаммел закатил глаза, принимая у Джесси крем-суп и покидая жаровню, едва не сталкиваясь в дверях с растрепанным Блейном. – Ты пропустил такое шоу… – протянул Хантер, когда друг занял свое место, но тот лишь отмахнулся, улыбаясь. – Мое шоу было лучше. В смысле, – он смутился, почесав бровь и заправив кудряшку за ухо, – разборки с клиентом и все такое… ох уж эти официанты. Кларингтон нахмурился. Странно, очень странно. – Милый, – к Чендлеру подошла Бриттани, в глазах которой читалось сожаление и желание помочь, – тебе нужна холодная вода. Пойдем со мной, заглянем в туалет, а потом я принесу тебе бинт… – У тебя есть бинт? – зачарованно пролепетал Кил, послушно следуя за Пирс. Та кивнула, улыбаясь Сантане. – У меня есть добрая фея, которая может помочь. Латиноамериканка покраснела, отворачиваясь от парочки и подходя к Сью. – Мне нужна твоя подпись на этих бланках. – Пойдем, – шеф махнула головой Сент-Джемсу, и тот занял ее позицию. – Эй, ты! Сильвестр окликнула только что вошедшего Смайта, указывая рукой на лужу томатного супа. – Убери это дерьмо. – Почему я?! – возмущенно вскинул руки шатен, но женщина не удостоила его ответом, скрываясь вместе с управляющей за черной дверью своего кабинета. Себастиан забормотал ругательства себе под нос, медленно оглядываясь в поисках человека, на которого можно было бы свалить грязную работу. В этот момент он наткнулся взглядом на смотрящего на него Хантера, и – о. Вот оно. – Да начнется шоу, – одними губами произнес парень, ехидно улыбаясь, и, конечно же, новенький его понял. Конечно же. Правда, он не совсем понял, чего ему ждать, но его неведение было разрушено спустя мгновение, и блять. Смайт схватил с ближайшего кухонного стола грязное полотенце, после чего, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, повернулся спиной к поварам, закатывая рукава до локтя и разминая плечи, демонстрируя при этом мышцы спины. Кларингтон, пользуясь тем, что находится вне поля зрения шатена, отложил нож и оперся о стол, скрещивая руки на груди и ухмыляясь, чувствуя меж ребрами проснувшееся покалывающее предвкушение. Тем временем Себастиан, бросив короткий взгляд через плечо прямо на Хантера, чуть расставил ноги и почти сложился пополам, не сгибая коленей, елозя тряпкой по полу и выполняя чересчур активные телодвижения для того, чтобы ликвидировать не такое уж большое пятно. В самом деле, кто придумывал форму для местных официантов? Какого черта брюки должны быть настолько узкими, чтобы облегать каждую мышцу при малейшем повороте? И какого хрена Кларингтон не мог заставить себя оторваться от созерцания упругих половинок, напрягающихся при каждом шажке усердно терзающего кафель несчастным полотенцем Смайта? Хантер ощутил медленно скапливающийся жар внизу живота и скрестил ноги, с трудом сглатывая. Отлично, трехмесячный целибат дал знать о себе тем, что прямо сейчас у него без-пяти-минут-стояк на самого придурковатого засранца из всех, что он когда-либо встречал. Действительно отлично. Себастиан последний раз провел по уже блестящему полу тряпкой, после отбрасывая ее куда-то в сторону и выпрямляясь. Он чуть прогнулся в спине, отчего его чертова задница в этих чертовых брюках снова приобрела четкие очертания, хрустнул шеей и медленно обернулся, нарочито игнорируя украдкой бросаемые взгляды потемневших серо-зеленых глаз. И когда этот опоссум успел расстегнуть еще две пуговицы на рубашке? – Готово, – чуть сипло выдохнул Себастиан, наконец, глядя на Кларингтона. Он прищурился, ухмыляясь, и снова – снова – подмигнул новенькому. – Ну так иди работать, – откликнулась вышедшая из кабинета шефа Сантана. Шатен закатил глаза, вновь возвращаясь к стойке и как-то странно переступая с ноги на ногу. – Стейк рибай, – прохрипел Хантер, подходя к парню и водружая на стол блюдо с ароматно пахнущим мясом. Смайт повернул лицо и каким-то образом оказался непозволительно близко, заставляя новичка лишь осоловело хлопать глазами и переводить взгляд с чуть приоткрытых губ к виднеющимся из-за воротника тонким ключицам. – Как скажешь, – выдохнул официант, подхватывая тарелку и протискиваясь между поваром и стойкой, при этом почти – почти – задевая своей пятой точкой его пах. Как только дверь жаровни закрылась за парнем, Кларингтон обессиленно прикрыл глаза, опираясь руками о столешницу. Член в штанах все еще едва заметно пульсировал, а из носа словно нарочно не желал выветривать запах волос Себастиана, приправленный ароматом крепких сигарет и имбиря из чертового томатного супа. – Блять, – прошипел мужчина, до боли сжимая кулаки и губы. Очевидно, Смайт хочет его смерти. И если это только начало войны, он уже боялся представить, что будет дальше.***
Дальше было… весело. Смайт перестал надевать майку под рубашку и начал тотально игнорировать верхние пуговицы, ежедневно сверкая ключицами и едва виднеющимися сквозь тонкую белую ткань ореолами сосков. Хантер бесился от того, что кроме него никто не замечал столь откровенной провокации, а Сантана не забывала отпускать ехидные замечания по поводу оставленных у «одноразовых любовников» предметов одежды, попутно одаривая шатена обещаниями самолично скупить для него все боксерки в Нью-Йорке. Еще пару дней спустя официант обзавелся новыми и явно еще более узкими форменными брюками, и Кларингтон обязательно пошутил бы на эту тему, если бы не боялся спалиться со своим чрезмерным интересом. Их пере-игра и недо-война умудрялась гореть довольно ярко, изредка выстреливая ослепительными искрами-вспышками, при этом не привлекая чужого внимания. Себастиан, казалось, был везде – на складе с продуктами, привстав на носки и пытаясь достать что-то с самой верхней полки, пока низ выправившейся рубашки издевательски скользил по его спине, едва касаясь ямочек на пояснице, на кухне, согнувшись в три погибели и оттопырив зад в попытках достать из-под стойки с заказами «случайно» завалившийся туда чек, да даже в зале... Чего стоил один тот случай спустя неделю после негласного заключения идиотского спора, когда Хантеру вновь понадобилось чертово вино, и он, подойдя к бару и случайно встретившись взглядом с поющим на сцене Смайтом, подавился воздухом в тот момент, когда шатен пропел, улыбаясь и глядя в темнеющие серо-зеленые глаза: – Can you blow my whistle baby, whistle baby… А затем этот засранец быстро и почти незаметно – естественно, не для Кларингтона – высунул кончик языка, проводя им по кромке микрофона и пошло подмигивая парню, чуть хрипло выдыхая: – … Here we go. И никто – никто, блять, ничего не заметил. Ни Финн, ни Холли, ни даже ждущая свой очереди у самой сцены Рейчел. И Хантер готов был списать все на зрительные галлюцинации, если бы этот чертов придурок не повторил все то же самое в следующем припеве, проводя при этом указательным пальцем по ремню своих брюк и чуть-чуть ныряя за него где-то у себя за спиной. Возможно, со стороны казалось, что он просто поставил руку на поясницу – но вряд ли кто-то из посетителей думал в этот момент о чем-то, кроме непутевого повара, стоящего в луже красного вина среди осколков только что разбившейся бутылки. Повара, злобно скрипнувшего зубами в ответ на победную ухмылку шатена, который, воспользовавшись всеобщим отвлечением, лизнул кончик пальца и снова просунул его под ремень собственных брюк – всего на одну фалангу, но этого оказалось достаточно для того, чтобы Кларингтон сорвался с места, скрываясь в раздевалке на кухне и думая о тухлых грейпфрутах и женской груди, проклиная своенравность своего члена и попутно продумывая план мести. Ладно, на самом деле это было даже отчасти забавно. Например, когда Смайт залетел на кухню, выдергивая чек и давай Джеффу комментарии по поводу заказа, при этом выставляя бедро и чуть ли не оттопыривая задницу в сторону Хантера, деланно игнорируя его присутствие и даже забывая о привычном ритуальном обмене колкостями. Ну, ровно до той поры, пока новичок не расстегнул две верхние пуговицы своего кителя и, склонившись над кастрюлей с кипящим соусом, стер тыльной стороной ладони капельки пота со лба, как бы невзначай проводя пальцами по влажной от пара шее и яремной впадинке. И – да, самая забавная часть всего происходящего заключалась в том, как судорожно дернулся кадык Себастиана, когда он обернулся и наткнулся на голодный взгляд из-под трепещущих ресниц, когда оглядел взъерошенную каштановую челку, приоткрытые и чуть изогнутые в полуулыбке губы и пальцы, пальцы, которые цеплялись за белоснежную ткань воротника, оттягивая и демонстрируя переход из шеи в плечо и правую ключицу. Самая забавная часть – прикрывающий пах папкой с меню официант, торопящийся смыться с кухни, но до последнего не отрывающий глаз от показушничающего повара, который чувствовал себя немного (много) глупо и по-идиотски, но был уже не в силах остановить разгорающийся пожаром в легких азарт. О да, это того стоило. Ну, до той поры, пока не перешло все границы. Это случилось в четверг вечером, спустя две недели после, как называл его Хантер, «изнасилования Смайтом мохито». Новичок, замыв за собой рабочее место, направился в раздевалку чуть раньше своих коллег, планируя покончить с душем до того, как в него попадут вечно шутящий про «уроненное мыло» Дэйв и честно клянущиеся в том, что «ничем таким» не занимаются, но, тем не менее, подозрительно долго моющиеся Ник и Джефф. Кларингтон, насвистывая незатейливую мелодию, открыл дверцу своего шкафчика… и закрыл. Открыл. И снова закрыл. Открыл еще раз. Нет, это явно была не галлюцинация. И – нет, он не мог этого сделать. Это было уже слишком. Однако улыбающийся с примагниченной полароидной фотокарточки полуголый Смайт так не считал. И под «полуголый» имеется в виду голый, прикрывший пах огромным белоснежным блюдом и ехидно, мать его, ухмыляющийся. Часть Хантера пыталась найти связь с фоном фотографии, в котором угадывался их склад, и вышедшим из этого самого склада пару часов назад бледным Чендлером, но другая часть… Другая часть негодовала. Она готова была рвать и метать, никого не жалея и не оставляя в живых. Потому что это уже ни в какие, блять, ворота. Кларингтон прищурился, кусая щеку изнутри. Что ж, если Себастиан хочет играть по-грязному – так тому и быть. Он вошел в душевую и занял дальнюю кабинку. Он включил кипяток на максимум, стискивая зубы и чувствуя, как расширяется каждая клеточка тела, и как постепенно уходят грязь, пот, напряжение и усталость. Он упирался ладонями в кафель, прикрыв глаза и ощущая катящиеся по лицу с волос капли, игнорируя хохочущих в соседних кабинках Блейна и Сэма, громко переговаривающихся Дэйва, Ника и Майка, а также собственные мысли о том, что он все-таки успел разглядеть на той фотографии. И о том, почему он ее не выбросил. Спустя сорок минут водных процедур Хантер, чувствуя себя распаренным раком, ступил на «сушу», повязывая полотенце вокруг бедер и вслушиваясь в происходящее в раздевалке. Судя по тихим завываниям, там не осталось никого, кроме нужной ему жертвы. Новичок ухмыльнулся, делая шаг вперед. Отлично. – Так себе снимок, если тебе интересно. Смазанный, да и ракурс не самый удачный, – произнес он, облокачиваясь о дверной косяк правой рукой и показательно кладя левую на скрытое полотенцем бедро. – Ну, кто же виноват в том, что Чендлер такой хилый, что не может ровно удерживать фотоаппарат, – Смайт ухмыльнулся куда-то в глубину своего шкафчика, доставая сумку и закидывая ее себе на плечо, после чего захлопнул дверцу, медленно разворачиваясь к Хантеру и продолжая, – и – вау, я польщен, что ты еще и вглядывался в ракур-… Он замер, замолкая на полуслове и забывая закрыть рот, глазами-блюдцами уставившись на Кларингтона. Тот, в свою очередь, не сдержал победной улыбки, чуть меняя позу и заставляя мышцы своего торса прийти в движение. Он знал, что выглядит хорошо – серьезно, работа поваром подразумевала бесконечное таскание кастрюль, ящиков и прочего тяжелого дерьма, от которого ныли руки и пресс. Но это однозначно стоило того, что сейчас потемневшие тускло-зеленые глаза Себастиана отслеживали путь капель, срывающихся с нарочно не вытертых волос Хантера к его плечам, с них – на четко очерченные мышцы груди, обходя затвердевшие от смены температуры соски, далее по явственно проступающим кубикам вниз, к ямке пупка и косым мышцам – и все для того, чтобы в результате скрыться, исчезнуть за белой тканью махрового полотенца, повязанного чуть ниже, чем было нужно в принципе, но идеально с точки зрения самого повара, с нескрываемым довольством наблюдающего за дергающимся кадыком официанта и его неосознанно сжимающимися в кулаки руками. Скрыв непроизвольный победный клич за покашливанием, новичок шагнул к своему шкафчику, на ходу деликатно почти касаясь пальцем подбородка Смайта и почти закрывая его рот – точно так же, как тот сделал с Берри после своего первого выступления на сцене. Открыв дверцу, он потянулся за нижним бельем, ухмыляясь: – Так и собираешься стоять и смотреть? Окей, это прозвучало действительно двусмысленно. Кларингтон прикусил губу, незаметно бросая взгляд в сторону шатена, и его хватка на железной полке неосознанно стало жестче. Себастиан, глядя остекленевшими глазами куда-то перед собой, заторможено взъерошил волосы, чуть качая головой. – Думаю, мне пора, – немного сипло произнес он, хватая ветровку и бросая последний изучающий взгляд на повара. И облизываясь. Облизываясь, блять. Дверь за спиной Хантера хлопнула, оповещая его о том, что в раздевалке не осталось никого, кроме него, пошло улыбающегося с фотокарточки и одетого в той же степени, что и он сам, Смайта и буквально искрящего в воздухе возбуждения. Мужчина прислонился лбом к холодному красному железу, медленно выдыхая и прикрывая веки, за которыми в режиме нон-стоп транслировались воспоминания о торчащих в разные стороны прядях волос, лихорадочно блестящих глазах и чуть влажных губах. Кларингтон тряхнул головой, жмурясь сильнее, но даже цветные пятна не помогали избавиться от видения прищуренных хитрых глаз и издевательской ухмылки, а еще широких, чуть покатых плеч, остро выступающих ключиц и довольно сильных рук, скрывающих часть подтянутого тела за чертовым блюдом. И какого хрена оно такое огромное? Себастиан лукаво улыбался с фотографии, предоставляя Хантеру возможность самому ответить на свой вопрос и даже не думая становиться менее привлекательным. В смысле, более одетым, конечно. Новенький вздохнул, побелевшими пальцами хватаясь за полотенце, сползающее с бедер. Ладно. Возможно, ему стоит сходить в душ еще раз.***
Любая война рано или поздно должна закончиться. Даже если у противников примерно равные шансы на то, чтобы проиграть, когда-нибудь происходит нечто, заставляющее одну сторону споткнуться, отстать или ошибиться – и тогда соперник наносит контрольный удар, ознаменовывая свою победу и окончание войны. Но иногда слишком сложно понять, кто победитель, а кто проигравший. Иногда, делая выпад, трудно сказать, кому в итоге стало хуже. Иногда так сложно удержаться от того, чтобы оступиться. Однако хуже всего, когда даже этот неверный шаг может привести тебя к победе, но ты об этом не подозреваешь. Хантер медленно выдыхал дым, опираясь на кирпичную стену и размышляя о том, в какое дерьмо он вляпался. Он щурил слезящиеся от дыма глаза и гадал, когда же все это закончится. Он щипал себя за ногу, сунув руку в карман форменных брюк, и пытался отвлечься от точно также безмолвно испепеляющего его взглядом Смайта напротив. Если бы во внутреннем дворе был еще кто-то, он бы мгновенно отметил, как синхронны два парня в своих движениях. Как они одновременно стряхивают пепел с сигарет, как периодически морщат нос, как одинаково выстукивают ритм по асфальту. Если бы повар и официант не были так сконцентрированы на своих гляделках, они заметили бы это сами – и вряд ли это обрадовало бы их. Но Себастиан с его вечным голодным прищуром не отрывал взгляда от Кларингтона, который, в свою очередь, не переставал думать над тупостью всего происходящего. Это продолжалось уже две недели, и все, к чему они пришли – обоюдная (новенький был уверен в этом) сексуальная неудовлетворенность и напряжение той степени, которая заставляла в целом миролюбивого Хантера срываться на повинного лишь в своей чрезмерной активности Блейна, а Смайта еще чаще дерзить Сантане, получая от нее дополнительные наказания и всяческие грязные поручения. – Это когда-нибудь закончится? – толком ни к кому не обращаясь, поинтересовался горячник, делая очередную затяжку. – Ты можешь закончить это прямо сейчас, – хрипло ответил шатен, медленно выдыхая дым через губы и тут же ловя его носом. Его глаза чертовски слезились, и он бы непременно свернул это шоу, если бы не видел, что оно работает. Если бы не замечал, как тяжело дышит Хантер, провожая каждое его движение взглядом темных глаз цвета пасмурного неба. Наверное, именно это заставило его провести языком по губе одновременно с указательным пальцем, после чего коснуться брови, отследить ее длину и, спускаясь по виску, остановиться около уха, теребя мочку и тихонько судорожно вздыхая, то чуть раскрывая рот, то кусая нижнюю губу. Это выглядело так мерзко, отвратительно, чудовищно по-гейски, что Кларингтон искренне удивлялся, почему его до сих пор не стошнило. Более того, он готов был пораженно застонать, чувствуя покалывание в кончиках пальцев и жар, постепенно скапливающийся в голове и внизу живота. И в тот момент, когда Себастиан, не сдерживая ухмылки, соскользнул рукой, приводя ногтями по коже шеи, оставляя на ней красные полосы и, прикрыв глаза, испуская едва слышный дрожащий стон, Хантер обреченно прикусил щеку изнутри, сдаваясь и признавая собственное поражение. В этом раунде. Он сорвался с места, с рыком бросаясь вперед и удовлетворенно улыбаясь, когда победное выражение лица Смайта сменилось на недоуменное, стоило новичку открыть дверь и залететь обратно в жаровню. Потому что Кларингтон не собирался проигрывать всю войну. Только не этому придурку. – Вы не ждали, а я приперся! Хантер вздрогнул, оборачиваясь к выходу в зал и натыкаясь взглядом на высокого стройного брюнета, который, с широкой улыбкой сняв солнцезащитные очки и разведя руки в приветственном жесте, оглядывал замерших на месте поваров. – О боже мой! – пискнула зашедшая следом Рейчел, прикрывая рот руками и восхищенно глядя на посетителя. – Эм… что здесь происходит? – неуверенно начал Кларингтон, подходя к нахмурившемуся и безжалостно кромсающему лук Блейну. – Кто это? – Как ты можешь не знать его? – благоговейно выдохнул Хаммел, хватаясь за стойку с заказами. – Это же звезда Голливуда… – …и владелец «Whistle», – улыбаясь, произнес Джесси. – Ну и по совместительству – мой брат-кретин, – прогнусавил Андерсон, съеживаясь и будто становясь еще меньше. – Купер Андерсон, мой сладкий пирожок. Какими судьбами? – по-настоящему пугающе-искренне воскликнула вышедшая из своего кабинета улыбающаяся Сильвестр. Визитер сверкнул своими тридцатью двумя отбеленными зубами, делая шаг навстречу и радушно обнимая шефа. – Сью, сколько лет! – мужчина рассмеялся, оглядывая кухню и подмигивая Сент-Джеймсу. – Как там мой мелкий? Не выперли еще? – Смеешься? – Джесси хохотнул, коротко пожимая руку Купера и возвращаясь к готовке. – Он один из лучших здесь… – За семь лет нашей дружбы ты не удосужился рассказать мне, что твой брат – тот самый Купер Андерсон? – прошипел Хантер другу, разглядывая мужчину. О да, теперь он узнавал эту улыбку главного героя какого-то популярного (ну, не для Кларингтона) сериала про дантистов. – А вот и Блендер! – провозгласил Андерсон-старший и в два шага сокращая расстояние между собой и братом. Он сграбастал его в объятия, заглушая своей широкой грудью возмущенные стоны и протестующие выкрики. – Все, Купер, отвали, – пробормотал кудрявый, отстраняясь и отдергивая китель, – и не смей называть меня так! Я тоже рад тебя видеть, и безумно польщен, что впервые за два года ты нашел на меня время. Хотя постойте… Блейн театрально возвел очи к небу, задумчиво постучав пальцем по губе, после чего щелкнул и развел руками. – Не на меня, а на свой ресторан, в котором меня могло бы и не быть. Отлично. Парень швырнул нож для резки мяса на стол, заставляя брата вздрогнуть, и, буркнув скомканное «извините», вышел на улицу. – Это было так мило. В духе настоящей дружной семьи, – умиленно пропел Себастиан, прикладывая ладони к груди и зарабатывая оплеуху от промчавшегося вслед за Блейном Хаммела. – И все же! – Джесси хлопнул в ладоши, отвлекая всех от разыгравшейся только что на их глазах сцены. – Чем обязаны? – И правда, Куп, – Сью прищурилась, чуть улыбаясь, – два года не наведывался, а тут вдруг… с чего бы это? Андерсон-старший моргнул, быстро пряча растерянность и чувство вины за голливудской улыбкой, после его вновь приобнял Сильвестр за плечи, оглядывая всех остальных. – Во-первых, я понял, что владелец из меня хреновый, так что пора бы браться за дело с головой. Во-вторых, – он подмигнул Сью, – не мог не навестить свою любимую фанатку, тем более никто не расскажет мне о происходящем здесь лучше, чем ты. Ну и в-третьих… Его взгляд на мгновение метнулся к выходу из ресторана, а улыбка померкла. Но лишь на секунду. – В-третьих – до меня дошли слухи, что вы, – он явно отработанным жестом пальцем указал на стоящих неподалеку Тину и Майка, – скоро женитесь! Это так? – Эм, да, – улыбнулся Ченг, беря невесту за руку, – вообще-то послезавтра… – Уже выбрали место? – хмыкнул Купер, приподнимая бровь, и улыбаясь еще шире, когда азиатка неуверенно покачала головой. – Ну, мы хотели уладить все с утра, а ночью остаться здесь и устроить небольшие посиделки… Сью дала добро. – Фигня, – отмахнулся владелец, заставляя всех, включая Сью, удивленно посмотреть на него. – Есть идея получше. Выдержав драматическую паузу, Купер сунул в рот малину со стоящего неподалеку блюда и блаженно закатил глаза. После чего, смиловавшись, произнес: – В общем, есть у меня один друг, владелец нового отеля через три квартала отсюда. Слышали о таком? Все закивали, и Кларингтон удивленно нахмурился. Это было очень дорогое место, о котором нельзя было не знать. Но к чему все это? – Так вот: я поговорил с ним, и он любезно предоставил мне главный зал и кухню со своим персоналом на воскресенье. А также целый этаж с забронированными на всех вас номерами на ночь. Что скажете? С секунду все обдумывали услышанное, а затем Тина прикрыла рот руками, неверяще распахивая глаза: – О боже! Нет... Не может быть!.. – Может. Но у меня есть одно условие! – Андерсон поднял в воздух палец, и Хантер закатил глаза, предвидя очередную драматическую паузу. Они с Блейном чудовищно похожи. Что же. Он не ошибся. Купер пожевал губу, с прищуром взглянув на жениха и невесту, после чего широко улыбнулся: – Я должен быть приглашен. – Конечно! Господи, конечно! – Коэн-Ченг, не удержавшись, подбежала к мужчине, благодарно обнимая его и не переставая восторженно взвизгивать. Следом за ней подошел азиат, пожимая руку Андерсона и также рассыпаясь в благодарностях. Остальные повара и официанты аплодировали, радуясь за друзей и предчувствуя большую пьянку. – Но это не значит, что теперь вы все здесь должны пережениться, – предостерегающе произнес Купер, заставляя сотрудников рассмеяться, после чего отряхнул костюм и направился к выходу в зал. – Ну, мне пора. В воскресенье жду вас на ресепшне в отеле. Сью, к тебе я еще зайду. Он подмигнул женщине и махнул рукой всем на прощанье, уходя прочь и оставляя после себя легкий запах свежести, моря и имбиря с мятой. Тина с Майком заговорщицки переглянулись, после чего посмотрели на остальных. – Вы же понимаете, что это значит? – Эм… внеплановый выходной? – неуверенно пробормотал Сэм. Азиаты рассмеялись, одновременно произнося: – Девичник! – Мальчишник! – Только попробуйте не позвать меня, и никакого выходного не будет, – предостерегла Сильвестр, и Тина радостно закивала. – Замечательно, не правда ли? Ты, я, алкоголь. Хантер обернулся на голос, сталкиваясь с изучающим взглядом Смайта, и хмыкнул, ощущая уже плотно обосновавшееся внутри урчащее, словно большой пушистый кот, предвкушение. Он улыбнулся – по-настоящему, без ехидства и чего-то еще, наслаждаясь удивлением на лице официанта. Война еще не окончена. – Замечательно. __________________________________ короче, простите за задержку. просто я писал, стирал, опять писал, опять стирал, ну и в итоге слил главу. сорян.