Разве бывает когда-нибудь слишком поздно?

Роберт проснулся очень рано и был полон решимости не оставить сомнений в своей привязанности Марии. Он нашел свой экземпляр «Ромео и Джульетты» и начал выводить послания для нее на полях книги. Некоторые заметки были очень романтичными. Он описывал, как ошеломительно она выглядела в конкретной сцене, как замечательно это было, находиться так близко к ней, и как слов Ромео было совершенно недостаточно, чтобы передать его чувства. Он также включил некоторые забавные заметки в книгу, отмечая сцены, где они забывали слова на репетиции, и момент, когда Мария споткнулась и чуть не упала на сцене, если бы он не поддержал ее. Затем Роберт приобрел большой букет прекрасных красных роз в местной лавке и направился на Харли-Стрит для вынужденного прощания. Его сердце сильно забилось в груди в предвкушении, когда он постучал в дверь дома на Харли-Стрит, держа цветы в одной руке и книгу в другой. Время показалось вечностью, пока дворецкий, наконец, не открыл дверь и вежливо не пригласил его войти. Он не сделал и двух шагов от дверного проема, когда посмотрел вверх и увидел Марию с несколькими чемоданами. Он заметил ее мрачное настроение. Тремя или четырьмя длинными шагами он достиг своей возлюбленной. У него перехватило дыхание, когда при ближайшем рассмотрении он смог заметить, как заблестели слезы в ее сине-зеленых глазах. Он попытался заговорить, но у него не вышло ни одного слова, когда он смотрел на нее. Молча ругая себя за внезапную нехватку слов, он тяжело сглотнул прежде, чем заговорить: — Для Вас, моя леди, — сказал он хриплым голосом, слегка наклонившись, чтобы не смотреть на нее сверху вниз, а прямо в глаза. «Черт побери», — подумал он, когда почувствовал, что эмоции начинают брать вверх. Он осторожно предложил Марии букет роз. Она протянула руку, позволяя себе коснуться его руки, когда взяла яркие, красные цветы, поднеся их к носу и вдохнув сладкий цветочный аромат, прежде чем позволить маленькой улыбке появиться на своих губах. Мария вела себя застенчиво, словно внезапно осознала, что это было прощание и глупо было пытаться защитить ее уже разбитое сердце. — О, Роберт… Вам действительно не нужно было беспокоиться, — сказала она, затаив дыхание. — Ерунда. Затем он молча предложил ей свой экземпляр «Ромео и Джульетты». Она положила розы на свой плащ, прежде чем позволить тонким пальцам проскользить по кожаному переплету. Она не могла не улыбнуться, улавливая запах кожи. Мария намеревалась открыть книгу, но Роберт быстро остановил ее своей рукой. — Нет, не читайте книгу сейчас, я хочу, чтобы Вы сохранили ее для Вашей предстоящей поездки. Она посмотрела на него несколько озадаченно, но решила выполнить его пожелание. Мария устремилась вперед, чтобы в благодарность обнять его, но он остановил ее, прежде чем она обхватила его шею. Они все еще стояли очень близко и могли ощущать жар тел друг друга. Они тяжело дышали, а их сердца бешено стучали, когда оба ощущали электричество между ними. — Есть еще одна вещь, которую я хочу, чтобы Вы имели, — прошептал он ей на ухо. Произнеся эти слова, он опустил руку в пиджак и достал серебряный медальон. — Я не могу позволить Вам уехать, не вручив символ моей привязанности. Он показал Марии серебряный медальон. Это было прекрасное произведение искусства со сложным рисунком. Очевидно, что он был уникальным. Ее глаза расширились, когда она поразилась красотой предмета. Роберт продолжил говорить: — Он принадлежал моей бабушке и был из тех немногих вещей, которые она по-настоящему ценила. Мне она сказала отдать это той, кто завладеет моим сердцем. Мария задрожала от волнения, воспринимая серьезность его слов. Затем он обошел ее, чтобы встать сзади. Он осторожно надел медальон, расположив рядом с ее сердцем. Затем он нежно развернул Марию, чтобы она встала лицом к нему. Он быстро обронил целомудренный поцелуй на ее левой щеке, а потом, будучи не в состоянии остановить себя, поцеловал правую щеку, на этот раз позволяя поцелую продлиться немного дольше. Мария начала краснеть. Затем, собрав все свое мужество, осознавая то, что последний раз, когда они были пойманы в компрометирующей ситуации, закончился не очень хорошо, он быстро переместил свой поцелуй на ее мягкие роскошные губы и углубил его. Он смог почувствовать соль, когда его губы задержались на ней. Это была соль от слез, но его удивило, что она была не только из ее глаз, но также и из его. Он не осознавал, что плакал до этого момента. Затем он взял ее в свои сильные объятия, положив голову ей на макушку. Закрыв глаза, он запоминал, каково это — держать ее в своих объятиях, ощущать мягкие волосы против своего подбородка. Он глубоко вдохнул ее сладкий аромат. К сожалению, этот момент был прерван неожиданным звуком. Они услышали, как кто-то прочистил горло, и быстро расцепились, посмотрев вверх, где на вершине лестницы стояла Маргарет. Маргарет решила проигнорировать происходящее и пошла вниз по лестнице в молчании, ее лицо не отражало никаких эмоций. Она ощущала пустоту, оцепенение и бесчувственность. Она уже смирилась с тем фактом, что Джон, по сути, оставил ее без объяснения. Эта последняя ночь явно была ошибкой, некоторой глупостью с ее стороны. Если бы Джон был порядочным и если бы любил ее, то он был бы здесь, чтобы, по крайней мере, сказать слова прощания. Его отсутствие было подобно ножу, направленным в ее сердце и душу. — Мы должны уехать сейчас, — тихо сказала Маргарет, когда достигла последней ступеньки лестницы. Печаль в ее голосе была очевидна, а лицо было жутко бледным. Перед тем как они это осознали, комната наполнилась прощальными речами Фанни и Эдит. Эдит обняла Маргарет и прошептала ей на ухо: — Ты в порядке? Маргарет слегка покачала головой, перед тем как позволить себе заговорить: — Сейчас — не совсем, но я буду в порядке. Между двумя женщинами произошло молчаливое понимание. Маргарет отстранилась от Эдит, перед тем как продолжить: — Потому что у меня самая лучшая семья во всем мире. Это был сладко-горький момент, и Эдит просто смотрела на Маргарет, желая забрать ее печаль. Они все вышли на улицу, и Маргарет первой села в экипаж, Мария неохотно последовала за ней. Прежде чем дверь экипажа закрылась, Роберт сделал шаг вперед и взял руку Марии, смотря на нее умоляющим, ранимым взглядом. — Обещайте, что Вы будете писать мне, мисс Мария Карлайл. Мария позволила маленькой улыбке появиться на своем печальном лице. — Я буду писать Вам, мистер Роберт Уотсон… при каждом удобном случае, — когда она моргнула, слезы снова потекли по ее лицу. Дверца быстро закрылась, и багаж был погружен. Фанни, Роберт и Эдит стояли снаружи и махали на прощание. Когда дамы отъехали, тихие слезы текли по их лицам, но по совершенно разным причинам. Маргарет чувствовала себя так, словно ее сердце было вырвано из груди, и ощущала тяжесть в животе, которая становилась все сильнее, чем дальше они отъезжали. Мария сидела в экипаже рядом со своей матерью и открыла книгу, которую Роберт подарил ей. На первой странице он написал следующее: Дорогая Мария, Краткое время, которое я провел с Вами, было самым счастливым в моей жизни. Я буду лелеять его всегда. С нетерпением жду, когда Вам исполнится 18, и я смогу заявить о своих чувствах к Вам всему миру. До этого времени помните: «Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини. Я истинной красы не знал доныне». Всегда Ваш Роберт. Маргарет посмотрела на дочь, которая молча всхлипывала, глядя в книгу на своих коленях. Она обняла ее, и Мария положила голову на ее плечо. Они ехали до самого вокзала в молчании, находя некоторое странное утешение в том, что страдали вместе.