Война и Страсть.

Все, от чего ты бежишь, находится в твоей голове. Кетрин не может сбежать от Элайджи, ведь он глубоко проник в ее голову. Все ее мысли о нем, и Кетрин не понимала причину : То ли ненависти, то ли любви. — Элайджа… Он собран и тверд, и не отвечает на ее зов, словно не слышит. Кетрин опустит ресницы, и останавливается . — Нам нужно идти, если не хотим столкнуться с врагом… Элайджа выражается сухо и сдержано. Пирс раздражённо бурчит что-то себе под нос и останавливается. — Я устала… Я не могу идти в этих ужасный сапогах, Элайджа. Кетрин подчеркивает эти слова и опускается на колени. Элайджа не намерен уступать ей. Вампир приближается к ней, и с силой хватает ее за руку. — Нам нужно идти, Катерина. — Я устала! Кетрин вырывается из объятий Майклсона. Она смотрит ему прямо в глаза, и Элайджа понимает, что Кетрин не уступит ему. Кетрин понимает, что это закончится плохо. — Не заставляй меня принимать силу, Катерина! Кетрин звонко смеется. Элайджа хмурит свои брови, и, заломив Кетрин руки за спину, тащит ее впереди себя. — Я устала! Кетрин вырывается, и это ее счастье. Она преграждает Майклсону путь. Она перестала быть собой и позволила своему демону одержать победу над ней. Под ее глазами появляется сеточка из вен. — Я не собираюсь драться с тобой, Катерина, и подчиняться твоим глупым капризам тоже. Уходим! Мы отстали от группы! — Нет! Если я тебе не нужна, то убей меня! Убей! Хотя, убьешь или ты, или тебя убьют! Точный удар и Майклсон оказывается на земле. Она опасна, ведь в ее руках вольт, который она направляет на сердце Элайджи. Майклсон выхватывает пистолет из своей кобуры и направляет его в висок Кетрин. Элайджа понимает, что укротить ее - пустая трата времени. — Это заставит тебя прийти в себя, Катерина! Выстрел. Элайджа Майклсон всегда стреляет без промаха. Выстрел. Кетрин Пирс стреляет без промаха. На этот раз они промахнулись. На звуки стрельбы сбегается вся группа Майклсона. Они застают Кетрин, которая, нависает над Майклсоном и приставляет кольт к его лбу. Элайджа сильнее, но сейчас он может, выдаст секрет, применив свою силу. Она опасна - это всем ясно. Мужчины оттаскивают Кетрин и Родион вырывает кольт из ее рук. Но, Кетрин сильнее и оружие вновь оказывается в ее руках. — Я убью его! Убью! Отпустите меня! Я убью! Следующая пуля будет в твое сердце! Выстрел. Элайджа уклоняется от пули, и она попадает в дерево. — Сумасшедшая! Выкрикивает Элайджа, и даже не пытается, вырваться, ведь его сдерживают двое солдат. — Давайте! Поубивайте друг друга! Ян стоит, посередине дороги и тем самым преграждает им путь. Он понимает, что они ненавидят друг друга, и это только начало их ссор. — Убивать нужно немцев, которые убивают и жгут деревни! А вы устроили! Устроили! Наставили оружие друг на друга! Да, вы можете ненавидеть друг друга, и если хотите убить друг друга, то я не против. Убьете друг друга, когда мы одержим победу над общим врагом, а пока мы должны работать вместе, ради общей победы. Поговорите потом! Нужно уходить. Солдаты отводят Кетрин сторону, и Пирс только раздражённо смотрит на них и прячет свое оружие под бушлат. Родион перепугался за Кетрин и заключает ее в свои объятья, надеясь, что она успокоится и придет в себя. — Как ты? — В полной гармонии с собой, и в этих ужасных сапогах. — Все будет хорошо. Держись, а я буду рядом. — Ты сделаешь все, о чем я попрошу. — Конечно же… - - - — Все хорошо, командир? — Я в порядке. Мы можем идти. — Вы точно не поубиваете друг друга? — Да… Нужно уходить. — Я не отойду от вас. Элайджа закрывает свои глаза, и в своих мечтах он обнимает ее, но как только он открывает свои глаза, то ее нет рядом с ним. Он молча стоит и смотрит в ее сторону. Смотрит на то, как она крепко обнимает Родиона. Элайджа прекрасно понимал, что ни одна друга женщина не заменит ее. Элайджа прекрасно понимал, что ему нужно было измениться. Он должен был бежать с ней тогда. Спасти. Сохранить. Любить ее до самой смерти. Но, тогда он выбрал семью и потерял ее. Но, может у него есть еще один шанс, чтобы сорвать маску Кетрин Пирс и вернуть его Катерину? Он потерял ее, и теперь молча смотрит в ее сторону. *Деревня.* Деревянные дома горят. Выжившие жители уже привыкли к тому, что немцы убивают или грабят дома. Убивают за молчание партизанском лагере. Сжигают. Выжившие женщины жили в страхе, что однажды и в их дом ворвутся немцы, и сожгут все на своем пути. Те, кто хотел выжить перешли на сторону немцев. — Wer da?( Кто идет?) Немецкий солдат направляет пистолет на Степана, который ведет Кола. — Wir wurden von Partisanen angegriffen. Wir schafften es, zwei erfassen. (На нас напали партизаны. Нам удалось взять в плен двоих. ) — Кein Mitleid. ( Никакого сострадания. ) Ребекка произносит эту фразу с тобой, и швыряет Клауса на землю. — Вeim Anblick der Menschen, ich will zu töten. ( При виде людей, мне хочется убивать.) — Frau teilen Sie mir Ihre Namen kennen. Ihre Dokumente? ( Фрау позвольте узнать ваше имя. Ваши документы? ) — Rebekah Michaelson ( Ребекка Майклсон. ) Ребекка оказывается за солдатом и без сожаление перерезает ножом его горло. Ребекка Майклсон не привыкла останавливаться. Ребекка Майклсон не испытывает жалости по отношению к своим врагам. — Ты ужаснее Клауса, сестра. Кол отбрасывает в сторону подбежавших к нему полицаев. — Надеюсь, что это был комплимент. У Ребекки лицо вымазано кровью. У Клауса лицо измазано кровью. Клаус убивал ради питания. Клаус убивал ради веселья. Сейчас Клаус вынужден убивать, чтобы выжить. Двадцать три немецких солдат. Восемь полицаев. Все мертвы. Он убил их в течение каких-то девяти минут. Он убил их всех. Он убил их всех, не считая тех, кого убили Кол и Ребекка. Еще пару пристрелил Степан. Степан ловит на себе пронзительный взгляд наблюдающей девушки из-за окна деревянного дома. Он знал ее. Он знал Ирину, ведь она была его невестой. « Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущали. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе… 5 июля. В 10 часов мы были в местечке Клецк. Сразу же отправились на поиски добычи. Взламывали двери топорами, ломами. Всех, кого находили в запертых изнутри домах, приканчивали. Кто действовал пистолетом, кто винтовкой, а кое-кто штыком и прикладом. Я предпочитаю пользоваться пистолетом». Из дневника немецкого обер-ефрейтора. И. Гердера. « 25 августа. Мы бросаем ручные гранаты в жилые дома. Дома очень быстро горят. Огонь перебрасывается на другие избы. Красивое зрелище! Люди плачут, а мы смеемся над слезами. Мы сожгли уже таким образом деревень десять. 29 августа. В одной деревне мы схватили первых попавшихся 12 жителей и отвели на кладбище. Заставили их копать себе просторную и глубокую могилу. Славянам нет и не может быть никакой пощады. Проклятая гуманность нам чужда».