***
Через полчаса после прибытия в селение Учиха к Мадаре собралась делегация старейшин. Они успели посовещаться — невероятно быстро! — и прийти к единому мнению — ещё более невероятно! — выбрать главного парламентёра и пойти компостировать сильному, но туповатенькому главе клана мозги. Метров за десять до него старейшины вдруг осознали, что это была плохая мысль, и как-то дружно рассосались. А Мадара хотел, чтобы с ним поспорили… Очень хотел… Увы. — Проходи, гостем будешь, — Учиха изобразил вежливый жест. Тобирама коротко кивнул, перешагнул через порог. Постоял у порога несколько секунд, словно прислушиваясь, уже более уверенно прошёл дальше. Он не умел, как брат, чувствовать любое дерево, но в целом был более хорошим сенсором. И «просветить» дом на предмет ловушек, самых посещаемых помещений и наиболее частых визитёров было делом несложным. Как и ожидалось, большая часть отпечатков чакры принадлежала самому Мадаре и его брату. Прочие гости были редки и ещё реже проходили дальше крыльца. — Я польщён, — коротко заметил Сенджу. — Угу. Не помри от радости, — недовольно заметил Мадара, которого начало грызть беспокойство за Изуну, стоило тому только скрыться из виду. — Вторая дверь налево — твоя комната. Постарайся ничего не сломать. — Обязательно сломаю, — заверил его Тобирама. Правда, не стал уточнять, что ломать он собирается шаблон. Если бы их кланы не враждовали… Итама и Каварама остались бы живы. Тобирама хотел мира ничуть не меньше брата, просто не верил, что с Учиха действительно можно договориться. Но если отстраниться от эмоций и посмотреть на ситуацию с позиции холодного рассудка… Скорее всего, эта затея провалится. Однако есть шансы и на успех. Когда-то сам Тобирама отвергал аргументы плана «родичи в могилах перевернутся». Не стоило их ставить во главе угла и сейчас. — Как хочешь, — равнодушно отозвался Мадара, отходя к своей комнате. Ему срочно требовалось помедитировать… Или кого-нибудь убить. Можно морально. Но увы. Как, блин, все вовремя свалили с вопросами и возмущениями. Он осторожно, стараясь не расплескать ярость, присел на татами и закрыл глаза. Беспокойство мгновенно перерождалось в гнев, а в голове стучало «Какой же ты дура-а-ак!», сжатое в тисках железной воли. Едва не потерял брата. И так от него избавился. Тобирама пожал плечами и отправился исследовать дом. Сенсорные способности — хорошо, но ещё раз всё проверить не помешает. Да и потом, собственную комнату он изучить всяко успеет, а вот пути отхода наметить стоило — на случай, если всё пойдёт по наихудшему сценарию. Жилище Учиха не слишком отличалось от их собственного. Другая символика, чуть по-иному расположены мелочи, но если не фиксироваться на этом, устроиться можно почти привычно. Если забыть, конечно, что находишься в центре поселения Учиха. Как много они готовы были отдать, чтобы разведать о нём что-нибудь… И как странно всё повернулось сейчас. Тобирама обошёл дом, нахально сжевал кусок рыбы на кухне… А потом он наткнулся на гребень. Прочный, металлический… Но видно, что пользовались им нечасто — слой пыли на ручке собрался довольно толстый. Сенджу дотронулся до гребня кончиками пальцев, колеблясь. Ну, не самоубийца же он? От Учихи даже собственные старейшины шарахнулись. Но… Или всё-таки да? Всё ещё сомневаясь, Тобирама ополоснул расчёску от пыли и насухо вытер полотенцем. А потом решил, что спровоцировать Мадару на нападение — тоже вариант не из худших. И решительно вломился в комнату к главе Учиха. — Не сопротивляться, не покушение, — сообщил он в качестве предупреждения. Гнездо на голове Мадары раздражало уже давно. Но не будешь же требовать от Учихи расчесаться, чтобы не оскорблять тонкий эстетический вкус противника! — Если бы это было оно, ты бы сказал точно так же, — проворчал Мадара, не открывая глаз. — Чего надо? Не можешь развлечь себя сам? — Сопротивляться, я покушаюсь на твой вечный хаер? — хмыкнул Тобирама. — Короче, будь хорошим главой клана и дай себя расчесать. — Хм, — Учиха таки открыл глаза и смерил его усталым, невыразительным взглядом. — Удачи, чо. Сенджу фыркнул, всем видом показывая, что вызов принят. Примерился к шевелюре. Сразу прочесать её не стоило даже пытаться — волосы Учихи всем своим видом прямо-таки говорили, что похоронят в себе любой гребень. Даже интересно стало, не скрываются ли среди прядей обломки предыдущих попыток расчесаться. Тобирама сел на пятки и начал терпеливо прочёсывать самые кончики. Обычно подобного удостаивался Хаширама, и Учиха по всем статьям не заслуживал подобного внимания… Но искушение было слишком велико. Мадара слегка удивился, когда Тобирама действительно начал его расчёсывать. Но не сильно — младшие братья, видимо, везде одинаковые. И не чтут, что старшие добились каких-то официальных постов. А тут ещё решили поломать чужим братьям шаблоны. Интересно, Изуна уже повис на Хашираме или слегка повременит?.. — Если справишься — Изуна очень обрадуется, — фыркнул Мадара. — Такой простор для запутывания. Было очень непривычно чувствовать кого-то чужого в такой непосредственной близости, да ещё и не в бою. Тело всё не могло понять, нужен адреналин или нет, поэтому выдавало его мелкими порциями, похожими на быстрые волны иголочек. — Так это его усилиями у тебя волосы торчат? — нейтрально поинтересовался Тобирама. Не то чтобы ему было и впрямь интересно, но разговор стоило поддержать. Тем более, Мадара не фонил Ки и даже сидел спокойно, не мешая разбираться с его гривой. — В том числе, — кратко ответил Мадара. Тобирама несколько минут молча орудовал расчёской. Потом всё же не выдержал: — Если ты настолько не доверяешь Хашираме, зачем вообще предложил этот обмен? — Потому что меня достал этот замкнутый круг. Рождаться, чтобы воевать. Рождаться, чтобы умирать. Расти, чтобы дать потомство, которое будет убивать, терять и мстить. Спроси каждого по отдельности — никто не хочет умирать и терять близких. Но и остановиться никто не может… Услышать нечто подобное можно было бы от Хаширамы — но чтобы Учиха? Тобираме потребовалось некоторое время, чтобы принять и осознать это. — Почему ты не доверяешь ани-чану? — несколько переформулировал он свой вопрос. — Доверяю. Иначе бы ни за что не отдал бы ему брата. Раненого брата. — Вылеченного им брата, — буркнул Тобирама, которому всё ещё хотелось настучать ани-чану по голове за безрассудство. — Ты считаешь, что Хаширама не справится с кланом? — Глупость непредсказуема, — согласился Мадара. — Ты пытаешься меня успокоить? — Я пытаюсь найти, к чему придраться, — не согласился Тобирама. — И что припоминать потом всю жизнь. — Хм… Успокаивать у тебя выходит лучше, — чуть улыбнулся Учиха. — Был бы самураем, пошёл бы делать харакири, — пробурчал Сенджу. — Моё присутствие успокаивает самого Мадару… Хм. У вас такие крупные патрули ходят, или это наблюдателей в честь Изуны-куна выделили? — М?.. Неужели кто-то действительно решил возразить? — заинтересовался Учиха и неторопливо поднялся, подходя к окну. Но его постигло разочарование: — Тьфу, блин, разбежались. И ведь знают же, что подобная трусость меня ещё больше раздражает… — То есть на спарринги с тобой нет очереди? — Тобирама с удовлетворением разглядывал результаты своих трудов. Полностью расчесать Мадару он, разумеется, не успел, но кусок гладких прядей среди вороха торчащих смотрелся забавно. — Бывали энтузиасты… Почему-то быстро передумывали. Продолжишь? Сенджу приглашающе похлопал по татами, намекая Мадаре снова сесть. — Это будет интересный опыт… Особенно если я после него выживу. — Ради этого всё и затевалось, ради этого всё и затевалось… — вздохнул Учиха, возвращаясь на прежнее место. — Ради того, чтобы я выжил? Я польщён, — фыркнул Тобирама, снова принимаясь за расчёсывание. В том, чтобы перебрасываться с Мадарой колкими фразами вместо смертельных ударов, определённо что-то было.***
Мадара сидел и старался не фонить на всё поселение собственным беспокойством. Изуна был слишком далеко, а дома зрел переворот. Нельзя сказать, что у него с кланом были особо доверительные отношения, скорее наоборот. Клану был нужен сильный лидер, который будет вести их от победы к победе и которого будут бояться враги. А настоящим правлением займутся старейшины… Спихивая ответственность на официального правителя. И если старейшинам что-то не нравилось — официальный глава быстро переставал быть и официальным, и главой. По разным причинам. Случаи бывают всякие… В том числе и такие, что главой оказывается неубиваемый шиноби с Мангекё, который творит какую-то адскую херню, не посоветовавшись с ними. Мадара неторопливо вышел из комнаты и застучал в дверь гостя: — Тобирама! Пойдёшь смотреть, как меня с поста смещать будут? — Не смешно, — отозвался Сенджу, распахивая дверь. — М-да… Выглядел Мадара не то чтобы как покойник, но уж точно не лучшим образом. Бледнее обычного, с залёгшими под глазами глубокими тенями и резко обозначившимися складками в уголках рта. Но, при всей своей предвзятости к Учиха, даже Тобирама не считал, что у них такой гадюшник, что только личная сила удерживает пост главы клана. Не стоило, правда, исключать вариант, что Изуна был любим кланом гораздо больше старшего брата… Но всё равно слишком сильно смахивало на бред. Заяви что-то подобное ани-чан, Тобирама не погнушался бы запереть брата в комнате и досконально проверить на дурманные вещества в крови и общее переутомление. И потом бы не выпустил, пока Хаширама не объяснил бы этот бред логически. — Жаль, тебя нельзя в комнате запереть, — поделился выводами Сенджу. — Хочешь сам сходить всем мозги вправить? — приподнял бровь Мадара. — Ты выглядишь так, что меня того и гляди обвинят в отравлении, — фыркнул Тобирама. — Но если я пойду один, все уверятся, что я не только отравил, но и закопал. Где-нибудь под кроватью. — Хм. Звучит так, словно ты обо мне беспокоишься, — зевнул Мадара. — Весна-а-а… Птички поют, цветочки цветут, гормоны бурлят… Учиха перевороты устраивают. Обычно Изуне удаётся перенаправить энергию в мирное русло, но тут придётся действовать моими методами. Пошли. Будешь стоять и раздражать. Постарайся, чтобы тебя не убили. — Раздражать тебя или окружающих? Предвкушение возможной схватки грело кровь, а то, что в случае с Мадарой схватка, скорее всего, закончится бегом по всем крышам… Право, такие мелочи. Совершенно не стоят того, чтобы воздержаться от язвительного комментирования ситуации. — Увы, Тора-чан, меня не получится. Я и так раздражён до крайности, — Мадара посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и развернулся, направляясь к выходу. — Знал, что шаринган влияет на зрение, но чтобы так, — поморщился Сенджу. — Ты бы к Хашираме обратился за лечением, раз уж перемирие. Мадара его не слушал, следуя к выходу. Перед домом уже собралась небольшая толпа решительно настроенных личностей. Все вооружённые, серьёзные, готовые к бою и насмерть отстаивать свою позицию. — Слушаю, — проговорил глава клана, подавив зевок. — Учиха Мадара! — начал один из толпы. Он, кстати, регулярно разжигал конфликты и вообще метил на тёпленькое место начальства. Проблема в том, что ни силой, ни умом он не отличался, и все попытки его регулярно проваливались. — Совет обвиняет тебя в предательстве интересов клана! В попирании древних традиций и непростительной мягкотелости! В!.. Увы, договорить ему не удалось: Мадара сорвался с места в атаку, раздавая крепкие, но неопасные оплеухи. Как показывал опыт, побитый собеседник и слушает внимательнее, и соглашается охотнее. — Хорошо, начнём разбор претензий, — нейтрально произнёс он, стоя посреди постанывающей толпы. — Предательство интересов клана. Невозможно технически. Так как я являюсь сильнейшим представителем клана, я определяю его интересы. Возражения? Возражений не последовало. — Кроме того, главными целями кланов является выживание и уничтожение врагов. Я сделал всё, чтобы этого добиться. — Но!.. — Если удастся заключить с Сенджу крепкий мир, — Мадара обернулся на голос. — Они перестанут быть нашими врагами. Следовательно, враг будет уничтожен. Возражения? Вот и хорошо. Что до попирания традиций… Традиции — это всего лишь алгоритмы действий, приводящие к одному и тому же результату. Наши традиции приводят нас только к продолжению войны. Да, не приводят к уничтожению. Но и к победе — тоже. Так не пора ли что-то менять? — Да, но… — проговорил кто-то из молодёжи. — Цветочного фестиваля в этом году не будет? — Как котят… — задумчиво сообщил Тобирама. Вроде бы себе под нос, но достаточно громко, чтобы рядом стоящие могли услышать. — Развивая мысль, страшные-грозные Учиха — котятки… А что за фестиваль-то? И почему не будет? Ани-чан поучаствовать точно не откажется. — Мы не котята! — возмутился кто-то из молодёжи, вскакивая. — Ты! Сенджу! Мадара отвесил ему затрещину: — Язвить сначала научись, прежде чем во взрослые разговоры встревать! — а затем повернулся к Тобираме: — Изуна ежегодно устраивает культурные мероприятия для всего селения. Началось всё со всеобщего ремонта и уборки, а теперь дошло до конкурса украшения домов цветами, литературных и песенных вечеров и представлений в театре. Но с учётом новостей… Боюсь, фестиваль будет межклановым. — Что?! — Кощунство! — Да никогда! — Обломаются эти Сенджу! — Это наш фестиваль! — Я уже песню приготовила! — Думаю, Изуна не меньше вашего хочет устроить фестиваль, — продолжал Мадара. — И то, что он находится в чужом поселении, его вряд ли смутит. — Это да… — Изуна-кун такой!.. — Но это же опасно!.. — Но Изуна-кун такой… — Заткнись, женщина! — Какие знакомые интонации… — всё так же задумчиво протянул Тобирама. — «Изуна-кун такой кла-а-ассный… Изуна-кун такой мудак! Изуна-кун такой кла-а-ассный муда-а-ак». Или он маскируется хорошо? И вообще, котята, вы не знаете, от чего отказываетесь. У нас весной кулинарные состязания устраиваются. С участием ани-чана, — Сенджу мечтательно прижмурился. — Глава клана Сенджу… Готовит? — Учиха дружно выпали в осадок. — Вкусно готовит! — воздел палец к небу Тобирама. — Стоило заключить мир, чтобы на это хотя бы посмотреть, не? — заметил Мадара. — А теперь кыш отсюда, нечего мне тут двор захламлять. — Мадара-сама… Но как же… Месть? — А толку-то с неё? Мёртвых ею не воскресишь. Только увеличишь количество трупов. Кыш! И займитесь уже организацией фестиваля сами. Пока присутствующие переваривали такое революционное заявление от главы клана, Тобирама высмотрел в толпе несколько человек с характерными ухватками и пристал с требованием выдать ему почтовую птицу. Учиха отбрыкивались, заявляя, что не положено, и вообще, Мадара-сама… Тобирама пожал плечами и пошёл доставать Мадару. В том, что ани-чан поучаствовать в намечающихся безобразиях — что немаловажно, мирных безобразиях — не откажется, он не сомневался. Но ведь нужно согласовать время, формат, место, решить, будут ли допускать кровных врагов в селение, или же лучше устроить временный праздничный лагерь где-нибудь между… Были у Тобирамы и ещё кое-какие идеи, требующие связи с братом. Мадара на просьбу выделить ему почтовую птицу отреагировал спокойно, только поинтересовался: — А что, у вас нормальных тайных методов связаться нет, что ли? — И потом доказывать, что я не секретные документы Учиха пересылаю? — возмутился Тобирама. — Тебе жалко птицу выделить? К вечеру обратно прилетит, ручаюсь. А то и раньше. — Да бери, бери, только письмо перед отправкой покажи, — снова зевнул Мадара. Обычно недосып на него не так жутко влиял, но тут две ночи подряд он не просто не спал, он ещё и переживал за брата. Сил переживать и спорить у него уже не оставалось… Разве что драться он был готов в любом состоянии. — Котичка, — умилился Тобирама. — Лохматый. Птицу выдайте, Мадара-сама разрешил. Способы экстренной связи на случай попытки убиения всем кланом у Тобирамы были. Равно как и возможность уйти с помощью Хирайшина — уж метки он расставил везде, где доводилось бывать. Можно было бы сказать, что это лишает затею с обменом заложниками всякого смысла… Но только если не знать Хашираму. Не стоило и сомневаться, что прямо оспорить его решение никто не посмеет. А от яда в чае никакой Хирайшин не спасёт. Можно было бы просто остаться в одиночестве и на несколько минут переместиться домой, оставляя письмо — но Тобирама собирался играть по правилам. К тому же вставить в письмо ту самую, не фестивальную идею так, чтобы Учиха не понял, было вызовом. Шаринган, да ещё Мангекё… Если и поймёт — катастрофы не случится, но оставить Мадару в неведении было более заманчиво. Учиха двор главы клана освободили, но расходиться не спешили. Тобирама, возвращающийся с выданной птицей, чисто машинально рыкнул на бездельников. Получил ворох претензий в ответ. Парировал списком того, что красноглазые «котята» могли бы вот прямо сейчас сделать вместо того, чтобы шататься бездумными призраками. Учиха законно возмутились, чего это он тут командует. — Мне бумагу от Мадары принести, что он разрешает мне командовать? — поинтересовался Сенджу с привычно невозмутимым выражением лица. Учиха проворчали, но разошлись. С Мадары сталось бы подписать такое разрешение, лишь бы родной клан не расслаблялся. Уже послышались шепотки в духе: «Это как Изуна-кун, только не такой милый» и «Тот пошлёт так, что во рту цветочный запах останется». Тобирама даже озадачился — считать это комплиментом или обойдутся? Решил отложить вопрос до более детального ознакомления с помянутым Изуной. Хотя то, что его в принципе посчитали милым, настораживало. Это у красноглазых когнитивное искажение реальности, или он сам рядом со здешними монстрами не котируется? В любом случае, останавливаться на достигнутом Сенджу не намеревался. И вместе с письмом притащил Мадаре официальное разрешение называть Учиха котятами, которое требовалось только подписать. Тот посмотрел на это, приподнял бровь. Подписал. Интересно, а Тобирама сам-то понимает, что он всеми силами налаживает мир и взаимопонимание? Как можно люто ненавидеть того, кто тебя котёнком кличет? Как можно будет самому этих котят потом безжалостно убивать? Мадара посмотрел письмо, ничего криминального в нём не увидел, дал добро на отправку. И подтянул к себе моток крепкой верёвки. Тобирама смерил её подозрительным взглядом, но спрашивать не стал — если причина для подозрений и впрямь есть, ему об этом не расскажут, а рассчитывать на то, что Учиха решил тихо удавиться, не стоило. Да и не к месту это было бы просто до ужаса. — Давай, отправляй послание и подставляй руки, — скомандовал Учиха. — Хм? — вопросительно выгнул брови Тобирама. — Зачем? — Я тебя свяжу. — И в чём смысл? — Сенджу нахмурился. — Свяжу, обниму и буду спать. Тобирама помолчал несколько секунд, обдумывая. Протянул ладонь, коснулся лба Учихи. — Жара нет. И на вид вроде бы не бредишь. Что за странные желания? Тот посмотрел на него мутным, усталым взглядом. — Свяжу, чтобы ты не придушил меня во сне. Обниму, чтобы точно знать, что повод для беспокойства и гарантия жизни брата под присмотром. Буду спать, потому что хочу спать. Ещё вопросы? — С чего ты взял, что я соглашусь? — А ты не согласишься? — Спать в твоей кровати связанным? — Тобирама постарался вложить в вопрос весь доступный ему скептицизм. — Боишься, что буду покушаться на твою невинность? — Это сейчас попытка взять на слабо? — Это сейчас попытка узнать, что тебя смущает. — То есть для тебя это абсолютно нормально — тащить в постель вчерашнего врага? Или же… Тащить в постель брата? — Ну вот поэтому я и хочу тебя связать… — Бред, — подумав, Тобирама немного конкретизировал: — У меня. — Вот и подумаешь об этом, когда я буду спать. Давай руки. Больше всего Тобираму озадачивало то, что убить его Мадара мог и без этих сложностей. Или же догадался про Хирайшин? Но всё равно, как-то это всё… Странно. Очень. Хоть в самом деле соглашайся, чтобы разобраться, что же Учиха задумал. — И не подумаю. — Пожалуйста? Вот это было удивлением побольше, чем предложение Мадары в принципе. Потому что Тобирама мог ожидать попытки скрутить его силой, язвительных подначек или даже посыла под хвост к биджу — но точно не того, что Учиха вежливо попросит. — Вздумаешь пинаться ночью — не обижайся. — Угу, — согласился Мадара, связывая свою будущую обнимательную подушку. — Буду душить слишком сильно — кричи.