Кровь у всех красная

      Мадара мысленно выделил Тобираме полчаса на «проветривание», после которых началась бы операция по вытаскиванию Изуны и межклановый скандал. А пока решается судьба войны, можно одеться, умыться и позавтракать.       Но Сенджу не заставил себя ждать, всего минут десять — и он возник на том же месте, из которого исчез, да ещё с тарелкой бутербродов.       — От твоего брата, — коротко сообщил Тобирама. — Хаширама говорит, что съедобно.       Мадара активировал шаринган, но пристальное внимание Учихи целиком и полностью досталось бутербродам.       — И правда, — удивился он, гася додзюцу. — Выглядит съедобно. Внезапно прямо.       — Это же бутерброды. Их сложно испортить.       — Ты удивишься… — меланхолично заметил Мадара. — Собирайся. Будешь сидеть на диванчике, смотреть, как я бумажки перебираю.       Тобирама одарил злосчастные бутерброды подозрительным взглядом, перевёл его на Мадару:       — То есть меня в кровати тебе уже мало?       — А что, если и так? — Мадара стремительно приблизился.       Сенджу не отшатнулся, только сузил глаза в прищуре:       — Снова твоя «хотелка»?       — Нет. Трезвый расчёт. Деятельного шиноби надо чем-то занять, иначе он сам найдёт себе дело. И оно мне, скорее всего, не понравится… Но прежде чем отправлять тебя пинать нахальную молодёжь, пусть хоть немного привыкнут к тебе под моим присмотром.       Рука Мадары словно сама собой поднялась и опустилась Тобираме на плечо, рядом с шеей. Сенджу скосил глаза, поморщился — пальцы были неприятно близко к уязвимым точкам, — но стряхивать не стал. Трезвый расчёт его вполне устраивал.       — Сейчас занятием предполагается наблюдение за тобой с дивана?       — Могу дать шоги, чтобы ты не скучал, — проговорил Учиха, убирая руку чуть поглаживающим движением. — И сможешь издеваться над посетителями.       — Интересно, водные клоны способны играть в шоги? — задумчиво спросил Тобирама. — Не пробовал… Заодно и проверю.       — Развлекайся, — кивнул Учиха, ненавязчиво отбирая тарелку. — У тебя пять минут на приведение себя в порядок.       — Что, отото никогда не кормил тебя съедобными бутербродами? — ехидно поинтересовался Сенджу, одеваясь и прихватывая волосы повязкой.       — Угу. Не кормил.       — Какое упущение. Интересно, ани-чан научит его заваривать чай?       Мадара флиртовать не умел, да и мало кто из шиноби мог похвастаться таким. Из живых шиноби. Два простых фактора удерживали от не одобренных старейшинами связей даже Учиха, у которых не зря первой стихией поголовно был Катон. Сначала, когда ты юный подросток и в любых округлостях должны мерещиться прелести, мешает усталость. Тренировки, бои, снова тренировки, потери, вбивание норм со стороны родителей всеми подручными средствами, бои… Потом, когда организм наконец-то вырастает и те же нагрузки жить уже не мешают, активируются вбитые нормы, которые шепчут внутри черепушки: «Не доверяй… Не оставляй свой ген-материал где попало…»       О последнем в случае Тобирамы беспокоиться не приходилось, а что до доверия… Ну, скажем так, Мадару убить о-о-очень сложно, даже имея полный доступ к телу и меч. С первой попытки точно не получится, особенно если учесть, что Учиха этой своей способностью не светил, а второй попытки может уже и не быть.       Другое дело, что и тех, кто не падал бы в обморок от плотного контакта с ним, было не так уж много.       А попробовать хотелось… Губы представителя вражеского клана оказались очень сладкими на вкус.       В кабинет главы клана Учиха специально для дорогого гостя притащили диванчик и шоги. А ещё начертили мелом линию вокруг стола, за которую Сенджу заходить не рекомендовалось, чтобы, не дай ками, не заглянул в секретные документы. Толку в этой мере особо не было, потому что…       — Ну, хоть шифровать наконец-то приучу, — вздохнул Мадара, глядя на стол, где даже самая распоследняя и не значимая записочка были зашифрованы так, что их мог прочитать только носитель шарингана.       — Они хоть понимают, что этим только провоцируют любопытство? — хмыкнул Тобирама, устраиваясь на диване и складывая печати клонирования.       До сих пор взломать шифр, составленный с помощью додзюцу, никому не удавалось — но, справедливости ради, не так уж часто получалось перехватить секретную переписку красноглазого клана. Огнём среди них мог чуть ли не каждый десятилетка плюнуть, а кому помладше что-то серьёзное и не доверили бы. Так что информационной выборки катастрофически не хватало.       А тут такой простор для доказывания, что шаринган, конечно, крут, но умение пользоваться мозгом этот козырь бьёт. Тобирама давно не чувствовал такого детско-подзуживающего желания сделать глупость. Учиха определённо плохо на него влиял.       Но всё же не настолько, чтобы здравый смысл окончательно сдался. Так что Сенджу сделал водяного клона, аккуратно устроил доску на диване и принялся расставлять фишки для игры.       — Свои-то действия наперёд не каждый просчитывать умеет, куда уж чужие, — вздохнул Мадара, перебирая бумажки. — Запрос на поставку чернил в канцелярию. О да, это обязательно нужно было шифровать… М-да… Надо поговорить с написавшим, спросить, как он, обладая шаринганом, умудряется писать с ошибками… Наверняка гений. А что тут у нас?.. А, всё-таки сломали… Ну-ну… Бля-а-а…       Учиха поставил локоть на стол и уткнулся лицом в ладонь. Здравый смысл главы клана не помогал, если он один на весь клан.       — Какой у тебя воротник хороший, Тобирама, — проворчал Мадара. — Погладил и успокоился. Как котик, только кормить не надо. Ладно, работать… Этот отчёт идёт в стопку «Наорать позже».       — А что сломали? — с интересом спросил Тобирама.       Играть с клоном было скучно — отсутствовал элемент непредсказуемости. Незнакомого соперника можно сколько угодно просчитывать, но это не помешает ему, к примеру, сделать глупость и сломать все стратегии. А клон… Это даже не изученный досконально ани-чан. Степень понимания и взаимодействия ещё выше.       — Догадайся с трёх раз. Разумеется, вечную, не поддающуюся разрушению и времени супер-прочную вещь! Так… А вот это подозрительно. Тобирама, сходи, пожалуйста, скажи торчащему в коридоре бездельнику, чтобы привёл Тоши из шестнадцатого отряда.       — Они сломали твой гунбай? — восхитился Тобирама.       Передавать указания главы клана отправился клон как существо бесправное и не имеющее, на кого свалить задание. Оригиналу достался укоризненный взгляд, но слова Мадары клон добросовестно передал.       — Нет, я не настолько идиот, чтобы доверять бестолковкам личную собственность. Всего лишь общественную постройку. Вижу, ты скучаешь. С тобой поиграть?       Тобирама только секунды через три сообразил, что Учиха, скорее всего, имеет в виду шоги. И то, что самый очевидный ответ был даже не принят им во внимание, могло иметь два объяснения. Либо ему самому настолько не хочется играть в шоги… Либо Мадара действительно предлагал не это.       — Привяжешь бантик к шнурку и будешь дразнить?       — Боюсь, для таких игр ты габаритами не вышел. Или мой кабинет. Я говорил про шоги.       Тобираму так и подмывало уточнить — то есть в принципе Учиха не против подурачиться, роняя свой авторитет? Но, увы, ответ был слишком предсказуем, и поэтому дразнить Мадару было неинтересно.       — Сделаешь клона?       — А нафиг? Можно и так. Если тебя не смущает невнимательный противник, — Мадара продолжил перебирать бумажки.       Сам он эту игру не особо жаловал: сначала было интересно, а потом он прочитал книгу гениального мастера, который описал все основные стратегии, и стало скучно. Но, возможно, это только с Изуной так скучно, который эту книгу тоже читал.       — С клоном всё равно хуже, — пожал плечами Тобирама, возвращая на место немногие сдвинутые фишки. — Твой ход.       — Рядовой 2g на 2f, — проговорил Мадара рассеянно.       Тобирама переставил фигуры. Несколько секунд подумал над ответным ходом, с лёгким стуком переложил фишку. Озвучил её перемещение для Учихи. Тот незамедлительно ответил. Снова перестановка…       Вскоре пришёл вызываемый Тоши. Мадара смерил его непередаваемым взглядом и попросил как можно подробнее, шаг за шагом рассказать ход операции. Сжалившись над попеременно краснеющим и бледнеющим пареньком, чуть не заработавшим косоглазие попытками смотреть одновременно на Учиху и Сенджу, он разрешил не разглашать конкретные имена и названия, ограничившись обобщениями в духе «цель», «объект», «препятствие», «собеседник». В конце рассказа Мадара задал только один вопрос:       — И кто поступил как идиот?       Младший Учиха держал каменную морду, но покрасневшие уши выдавали его с головой.       — Перепиши отчёт, — Мадара протянул ему свиток. — Провалу не идёт быть записанным в столь победоносном тоне. Золото 4i на 4h.       Тобирама переставил фишку. Задумчиво изучил ситуацию на доске. Несмотря на кажущуюся небрежность, стиль игры Мадары оказался неожиданно основательным. Никаких резких прорывов, рискованных комбинаций или импровизаций, рушащих стратегию. Последовательное, методичное вытеснение противника… Совсем не похоже на стиль Хаширамы, который словно бы и вовсе не задумывался над происходящим на доске, двигая фишки как попало… И разбивая противника словно бы случайными ходами. Учиха, по крайней мере, относился к игре достаточно серьёзно.       И потому было вдвойне интересно применять против него ту самую обманчиво хаотичную стратегию.       Мадара методично заполнял документы, оформлял приказы, разбирал свитки по стопкам и называл координаты перемещения фишек. Вскоре настало время обеда, но Учиха никаких телодвижений в сторону еды не совершал. И вскоре стало ясно, почему: в кабинет зашла девица с подносом, полным еды.       — В-время обеда, Мадара-сама, — объявила она чуть дрожащим голосом.       — Давай, — кивнул он, не поднимая взгляд. — И гостю?..       — Да, конечно, Мадара-сама! — заверила куноичи, расставляя тарелки.       Руки у неё заметно подрагивали, на главу клана она старалась не смотреть, как и на гостя, но справилась быстро и уже собиралась уходить, когда…       — Поменяй тарелки, — приказал Мадара.       — Простите, что? — уточнила девушка, замирая, как тушканчик.       — Дай мне тарелку Тобирамы, а ему отдай мою. Ну?       Девушка не сдвинулась. Только заалели кончики ушей.       — Ты уволена. Передашь полномочия Ае. А пока иди домой, ждать моего окончательного вердикта.       Тобирама тем временем без всякого зазрения совести придвинул к себе тарелку без посторонних добавок, с аппетитом пробуя, чем обычно кормят главу Учиха, который не иначе как подчинёнными закусывает, если обед плохо приготовлен.       — Чем ты их так запугал? — поинтересовался Сенджу после её ухода. — Не могла же она настолько явно палиться.       — А они всё время так. Особенно весело было, когда Изуна пустил слух, что я собираюсь жениться. И очень люблю яблоки. Представь целые отряды размалёванных девиц с яблочными пирогами, едва не падающие в обморок при твоём приближении.       — Что, вот прямо вообще без причины? — не поверил Тобирама. С некоторым сомнением окинул взглядом оставшуюся еду, вздохнул и всё же подвинул Мадаре честную половину.       — Да ешь. Если Ая не догадается принести нормальной еды, то недолго ей быть на посту. Причины… Наверное, есть. Но сделать я уже ничего не могу. И не хочу.       Тобирама вздохнул. Вздохнул ещё раз, страдальчески. Окончательно отставил тарелку, шагнул вперёд и обнял Учиху. Просто потому, что захотелось обнять. Мадара сейчас выглядел таким… Человечным, таким усталым и слегка раздосадованным, что для непривычного к такому Сенджу влияние оказалось просто убойным.       — Не хочешь — более правильный ответ.       — Да, — согласился Учиха, обнимая в ответ. — Стоит чуть изменить характеристики шарма, и проблем станет ещё больше. Ты успокоился? Не побежишь через полминутки к брату за советом?       — Ехидна, — буркнул Тобирама, наклоняясь и первым целуя Учиху.       Поцелуй вышел долгим, неторопливым, жарким… В нём участвовали не только губы и языки, но и всё тело — прижимаясь, чуточку потираясь, обнимая и зарываясь в волосы. Мадара немного отстранился, разрывая поцелуй, чтобы выразить наслаждение тихим стоном. Тобирама смотрел прямо в глаза, и не было в его взгляде ни насмешки, ни превосходства… Только чистое, яркое желание, пробирающее дрожью, как вода из горного родника. И его рука зарылась в волосы абсолютно естественным жестом.       Целоваться с Мадарой и в самом деле оказалось необыкновенно. Тобирама, не колеблясь, продолжил бы, но…       — Кажется, тебе несут обед.       — Как вовремя, — проговорил Мадара чуть хрипло. — Я голоден.       Сенджу усмехнулся, давая понять, что прекрасно разобрался в природе этого голода, отступил на полшага. Не говоря о возможных последствиях и скандале, целоваться прилюдно было бы просто неприлично.       Сёдзи распахнулись, и в кабинет скользнула другая девчушка, пониже ростом, помладше и дрожащая с амплитудой поменьше.       — Мадара-сама, ваш обед, — поклонилась Ая. — Будут какие-то ещё приказания?       — Забери тарелки и скажи, чтобы Мичайо зашёл ко мне через полчаса.       — Хай, Мадара-сама!       Тобирама с любопытством следил, как увеличивается дрожь девушки по мере приближения к Мадаре. Она показательно медленно, церемонно расставила тарелки, собрала недоеденное и так же неторопливо отошла к двери. И лишь закрыв её за собой, побежала.       — Всё равно не понимаю, — насупился Сенджу. Не понимать чего-то он не любил.       Кроме того, следующий ход оставался за Мадарой — а уступать инициативу Тобирама не любил не меньше.       — А ты вопросы задавать не пробовал? — поинтересовался Мадара, всё-таки берясь за свой обед. — Говорят, так можно получить ответы.       — Предлагаешь догнать её и спросить, что именно в главе клана такого страшного?       — Я даже знаю, что она тебе скажет: «Он же тако-о-о-ой!» Ты про шарм что-нибудь слышал?       — Определение этого слова мне знакомо, — пожал плечами Тобирама. — Или ты имеешь в виду какую-то технику?       — Будь это техника, было бы проще. Можно было бы контролировать. А так… — Мадара задумался, объяснять это или нет, но всё же продолжил: — Шарм складывается из жестов, микровыражений, интонаций, особенностей чакры… Это как… Ощущение от человека, предопределяющее реакции собеседника. В нормальной ситуации. Шарм же Учиха зачастую заставляет терять голову. Иногда буквально.       — Ага. И на ани-чана он не действует, — Тобирама быстро анализировал всю известную ему информацию, пробуя сложить кусочки в мозаику. — А у тебя он настолько силён, что пробирает даже других Учиха… Или других Учиха — особенно пробирает?       — Есть люди с полной или частичной устойчивостью к определённым видам шарма, — кивнул Мадара. — Ты, к слову, один из них. И да, у нас, Учиха, нет иммунитета перед друг другом. Кое-какую защиту может дать собственный шарм, и то если он значительно сильнее, чем у окружающих.       — Вот как… Значит, у Изуны шарм на порядок сильнее, — кивнул сам себе Тобирама. — И ещё… Чем сильнее шарм, тем привлекательнее те, у кого есть к нему иммунитет, я прав? Хотя бы потому, что мозги не плывут?       — В бою, конечно, обидно, что у тебя руки не трясутся при виде меня, — ухмыльнулся Мадара. — Но для общения удобнее, когда собеседник не норовит упасть в обморок.       — Не дождёшься, Учиха, — хмыкнул Тобирама. — Ешь давай, а то остынет и все жертвы будут напрасны.       — Конечно, мамочка. Носик мне ещё подотри.       — Могу с ложечки покормить, мне не трудно, — ничуть не смутился Тобирама. — И в лобик поцеловать за хорошее поведение.       Мадара только улыбнулся. И это жуткий беспощадный враг? Едва не убивший Изуну… Мысль неприятно скользнула в голове, но… Не в этом ли смысл? Хорошие люди убивают хороших людей, чтобы защитить других хороших людей.       — Кстати о родственниках. Видишь вторую с края стопку? Она условно называется «Наорать позже». Обычно ею занимался Изуна, от его выволочек процент самоубийств меньше…       Тобирама крутанулся на пятках так, что доски пола скрипнули под ногами. Губы Сенджу неудержимо расползались в предвкушающей ухмылке:       — Отдашь? Мне?       — Почему бы и нет? Вчера ты весьма убедительно пинал бездельников. Подрессируешь котят, может, хоть чему-то научатся.       — Дрессировать — много чести, а вот устроить выволочку… — Тобирама почти нежно погладил стопку документов. — Ах да. Разрешаешь взламывать ваш шифр или приставишь консультанта?       — Возьми Аю, — предложил Мадара. — Шифр всё равно взламывать слишком долго.       — Ага… — Сенджу подтолкнул к нему чистый лист бумаги. — Пиши, что разрешаешь, повелеваешь, приказываешь… Короче, что это ты меня послал. А то переубеждать накосячивших идиотов я буду ещё дольше.       Мадара хмыкнул, активировал шаринган, набросал приказ.       — Заодно и для цветочного фестиваля котиков организуй.       В послании фигурировали такие фразы как «…для развлечения Сенджу-дзина…», «…глава клана недоволен и видеть косячников не желает ради их собственной безопасности…», «…любые склоки и подрывная деятельность будет классифицироваться как диверсия против интересов клана…» и для подслащения пилюли: «…докладывать о любой подозрительной активности».       Тобирама прочитал, усмехнулся, прикинув количество докладов о той самой «подозрительной активности». Посмотрел на Мадару. Перегнулся через стол, мазнул по губам намёком на поцелуй. Несколько секунд поколебался, преодолевая внутреннее сопротивление, потом всё же коротко выдохнул:       — Спасибо.       Так же резко, почти со скрипом развернулся и решительным шагом направился искать пресловутую Аю.       — Мне развеяться? — уточнил забытый клон.       — А доиграть не хочешь?       — С тобой? Было бы интересно.       — Тогда садись, продолжаем, — мотнул головой Мадара.

***

      Идея провести совместный фестиваль цветов пришла в голову Изуны задолго до того, как в селение Сенджу прибыла птица с посланием от Тобирамы. Воистину надо было быть Мадарой, чтобы отослать его из дома в такое время. Поэтому Изуна пристал к Хашираме с вопросами, мол, а чем Сенджу развлекаются, кроме войны и связанных с ней проблем.       Как оказалось, жизнь вражеского клана тоже развлечениями не блистала — слишком много сил отнимало постоянное противостояние. Но праздники Сенджу всё же устраивали.       — Осенью время сбора урожая и голод никому не грозит, — Хаширама говорил негромко, и это странным образом делало хрипотцу в его голосе заметнее. — А вот весной… То, что есть силы и ресурсы устраивать праздник, означает не только, что мы выжили. Это значит, мы победили. Отвоевали у Шинигами ещё один год.       — Поэтому состязание кулинаров?       — Ну, устраивать соревнование бонсаев было бы слишком жестоко, не находишь?       — Ну… Да. Столько времени зря потратить. А у нас долгое время вообще не было праздников, — вздохнул Изуна. — Разве что эпизодические — чей-то день рождения, какая-то победа… Фестиваль цветов вообще случайно зародился. У нас соседи были. Дом слева и дом напротив. Там жили парни чуть старше нас, на дух друг друга не переносили. И однажды они передрались, чуть не устроив пожар в селении и нанеся существенный ущерб друг другу. Им жутко влетело, а их родители заставили всё ремонтировать, несмотря на то, что сами всегда подогревали этот конфликт. Мне так обидно стало, но пойти помочь — это сто пудов нарваться на насмешки. И я принялся за ремонт сам. Знаешь, у любого дома найдётся, что подновить и покрасить. Мадара меня молча поддержал. И девчонки из дома напротив. Мы помогали друг другу, иногда советом, иногда инструментом… А потом, видя результат, подтянулись другие соседи…       — Это здорово — чувствовать поддержку и единение с другими, — улыбнулся Хаширама. — И чем же всё закончилось, кроме всеобщего ремонта?       — А на следующий год, примерно в то же время, соседский мальчик умер. Родители их всё ещё конфликтовали, поэтому его соперник не смог прийти на похороны… И он устроил в пику всем ремонт. Я поддержал, девчонки — тоже. А скоро и весь город. Потом люди решили, что это хорошее время для ремонта и обновления — весна, ещё один прожитый год… Затем начали украшать обновлённые дома цветами, устраивать негласные конкурсы песен во время работы… Так и пошло. Наверное, никто и не помнит, с чего всё начиналось.       — Ты помнишь, — возразил Сенджу. — Этого уже достаточно, чтобы они все жили вот здесь, — рука мягко коснулась груди напротив сердца. — Чтобы здесь жили вы сами…       Хаширама прикрыл глаза, губы дрогнули, утрачивая чёткость очертаний.       — Знаешь… Иногда мне кажется, что, взрослея, мы убиваем в себе нечто прекрасное. То, что заставляет нас делать глупости, смеяться от всего сердца и помогать с ремонтом вечному сопернику, с которым день назад чуть не подпалил город. Я когда-то поклялся, что не позволю себе потерять это. Не буду считать недостойными любые порывы, если они идут от души или же от сердца. Наверное… Наверное, у меня всё же получилось.       Хаширама открыл глаза, обласкивая Учиху тёплым взглядом карих радужек:       — А для Мадары это сделал ты.       Изуна шмыгнул носом и бросился обниматься. На него никто никогда так не смотрел. Тепло, ласково… Понимающе. Мадара хоть и понимал всю полезность кавай-Изу для манипулирования людьми, но никогда не видел этого изнутри. Не понимал, каково это, когда быть ребёнком можно.       А Хаширама… Хаширама подтвердил, что да, действительно можно. Что не обязательно превращать сердце в камень.       Изуна разрыдался.       Хаширама обнял его, прижимая к себе, ласково, понимающе. Он даже что-то утешающее шептал и баюкал Учиху — словно и впрямь ребёнка. Но не говорил успокоиться и взять себя в руки — или же наоборот, отпустить себя и выплакаться.       А Хашираме было слишком сложно сдерживаться, да он и не пытался. Когда-то Мадару повергали в изумление его слишком открытые и искренние реакции… Как же тяжело было Изуне, когда приоткрытое сердце принимали за искусную манипуляцию. Раз за разом, снова и снова…       — Ты очень сильный, Изуна, — Хаширама шмыгнул носом. — Невероятно.       Изуна разрыдался ещё пуще. Сильным он себя совсем не чувствовал, скорее наоборот — маленькой сопливой тряпочкой. Он даже успел испугаться, что Мадара его обратно такого расклеившегося не примет. Это ж надо так умудриться…       В окно постучала птица.       Хаширама даже не подумал разжимать объятия. Повёл плечами, заставляя отпочковаться древесного клона, отправил его получить письмо. Коснулся губ Изуны лёгким поцелуем:       — Эй, мир не рухнул всего лишь от того, что ты позволил себе немного искренности… Отото.       Всё. Это было последней каплей, что унесла к чертям всё здравомыслие и устои. Изуна зацапал Хашираму покрепче и окончательно разрыдался, думая, что никогда и ни за что не отпустит. И будет висеть до скончания времён, во.       Хаширама попытался улыбнуться, продолжая поглаживать Изуну по спине. Чуть ли не впервые протянутое на ладони сердце не сбили в сторону, опасаясь подвоха, а приняли. Полностью, безусловно. Ведь сколько гадостей можно было вообразить в ответ на это признание братом. Сколько подвохов, выгод и хитростей…       Кто бы ещё поверил так искренне, полностью, безоговорочно?       И как тут самому удержать кривящиеся губы и норовящие брызнуть слёзы?       Клон тем временем прочитал письмо, деликатно коснулся плеча оригинала, делясь с ним информацией.       — Нас приглашают на встречу по поводу фестиваля. Оценишь место… Хотя ты должен помнить. Мы там обычно встречались с Мадарой.       Услышав имя брата, Изуна шмыгнул носом и попытался взять себя в руки. Как он там? Ему должно быть очень, очень сложно… Нии-сан сильный, конечно, но иногда такой дурак…       — Когда? — тихо уточнил Учиха, с тихим ужасом понимая, что соскучился до боли в груди.       — Вообще — завтра, но могу поспорить, что Тобирама притащил туда кучу народу — вымерять место будущего лагеря.       — Притащит? — уточнил Изуна, у которого со временем что-то не сошлось.       Хаширама прыснул:       — Нет, именно притащил. Раз на завтра назначена встреча, к встрече всё должно быть вычищено, симметрично расставлено и готово к работе. Тобирама — ужасный перфекционист, он даже сандалии всегда ровно ставит!       — А-а-а… это хорошо. Нии-сан будет смотреть и умиляться, — проговорил Учиха, и не думая отпускать кого-то из объятий. — Я, наверное, тебя от чего-то отвлекаю…       — Пошли в долину сходим? — просто предложил Хаширама. — Бумаги и клон посмотрит, они умеют передавать информацию на расстоянии.       — Пошли.       — Держись крепче, о-то-то, — хмыкнул Хаширама, поднимаясь на ноги.       Изуна восторженно запищал, повисая на нём всем телом. Сенджу качнулся с носка на пятку, приноравливаясь к лишнему весу. Собственно, весил Изуна не настолько уж больше его доспехов — чем они там вообще в клане питаются? Откармливать Учиху и откармливать, чтобы костями не гремел. Вот Тобирама тоже худощавый, но рёбра у него не прощупываются точно…       — Тяжело? — уточнил Изуна.       — Кормить тебя до «тяжело» и кормить… — буркнул Хаширама. — Мадара так же погано готовит, как и ты, или всё-таки от голода перед ларём продуктов не умрёт?       — Нет, конечно! — немного даже обиделся за нии-сана Изуна. — Он обязательно найдёт кого-нибудь, кто ему приготовит.       Хаширама рассмеялся:       — А ты нет?       — А я попытаюсь приготовить сам, — вздохнул Изуна. — И умру от отравления.       — Ну, бутерброды ты уже освоил, так что шанс есть, — Сенджу чмокнул его в кончик носа. — И вообще, не обижай меня, ладно? До сих пор никто не жаловался на то, что у меня получается невкусно.       — Ты очень вкусно готовишь! — возразил Изуна и вернул чмок в нос.       — Ну вот и ешь тогда, — усмехнулся Хаширама.       Их отбытия так никто и не заметил — он лучше всех знал, как тайно выбраться из селения, а Мокутон и сендзюцу только усиливали способности к маскировке. Да что говорить, если даже в детстве его прогулки смог проследить лишь Тобирама.       — Было довольно весело сбегать ото всех и уходить к реке, — поделился Хаши. — Ты знаешь, что Мадара не умел бросать «блинчики»?       — Мадара что-то не умел? Ты шутишь?!       — Он быстро научился. Но это было так забавно. Особенно когда он оправдывался тем, что камень утонул, потому что я на него смотрю.       Изуна захихикал.       — О да, очень на него похоже. Не признавать поражения, пока все окружающие не сочтут это победой. Тогда он больше улыбался…       — Ага, и каждый раз впадал в растерянность, когда его слова вгоняли меня в депрессию, — поддержал веселье Хаширама. — Тора — наоборот, сердился. Он считает, что такая эмоциональность не положена наследнику и уж тем более главе клана, — Сенджу слегка погрустнел. — Но… Он всегда поддерживал меня. Даже защищал перед отцом. Помнится, мне здорово влетело за ту выходку с камнем.       — Странно было бы, если б не влетело, — вздохнул Изуна. — Родители хотели нам добра. Хотя сами не совсем понимали, что это такое.       Хаширама сжал губы в резкую черту:       — Я понимаю, почему меня после этого заставили убить пленника. Но то, что если бы я не смог, его выпустили бы против Тобирамы… Этого я так до сих не понял. И не простил.       — Жестоко, — вздохнул Учиха, прижимаясь ближе. — Нельзя… Против брата.       — Такой вот… Клан любви, — жёстко усмехнулся Хаширама. — Мы почти пришли.       — Надо слезать, — ещё раз вздохнул Изуна. — А то если там действительно есть кто-то из наших…       — Решат, что я коварно тяну руки к их сокровищу?       — Да… И такого тебе точно не простят.       — Верю, — Хаширама улыбнулся снова легко и открыто.       Сенджу остановился и разжал руки, давая Изуне возможность слезть на землю и заодно — время Тобираме, чтобы подготовиться к встрече. Отото ведь гораздо лучший сенсор и наверняка заметил его чакру уже давно.       Учиха сполз с явной неохотой и за вдвое большее время, чем требовалось даже самому медленному гражданскому ребёнку. А до сборища горе-строителей осталось буквально два шага. Прыжка.       — Привет-привет. К фестивалю готовитесь? — дружелюбно поинтересовался он.       — Изуна-кун! — дружный вздох начисто убил рабочую атмосферу.       Справедливости ради надо признать, что разулыбались как дебилы всего двое, остальные как были с каменными мордами, так и оставались. Но невольно потянулись к нему все.       — Куда работу побросали?! — Тобирама был единственным, кто в сторону новоприбывших качнулся по другой причине. Но поговорить с братом можно будет и когда к Учихам вернётся хотя бы подобие дисциплины.       — Иди к биджу!..       — Изуна-ку-у-ун…       — Да, мы готовимся к фестивалю! Жаль, что без вас…       — Ну, он же будет совместный, — разулыбался Изуна. — Я с другой стороны помогаю… Это такое важное событие, я так рад, что ответственность за него доверили именно вам… Так давайте не опозорим клан и сделаем всё в лучшем виде?       — Хай! — дружно согласились Учихи и принялись работать куда как с большим энтузиазмом.       — Тьфу, — Тобирама, что неожиданно, повышению производительности не обрадовался. — Весь воспитательный эффект испортил. Это, вообще-то, были провинившиеся. Ани-чан, что-то случилось?       — Нет, я просто решил тебя проведать.       Тобирама одарил брата подозрительным взглядом:       — Просто так?        Хаширама улыбнулся и пожал плечами:       — Почему нет?       Изуна тонко улыбнулся. Уж больно ему это что-то напоминало…       — А где Мадара? — озадачился он. — Неужели он тебя одного отпустил?       Тобирама ухмыльнулся:       — Теоретически эта орава должна докладывать обо всех моих подозрительных шевелениях. Интересно, сегодняшних доносов на месяц хватит, или бумагу пожалеют?       Изуна приподнял бровь. Провинившиеся — регулярные его клиенты, к слову, — были ещё весьма юными и заметить действительно подозрительные движения Тобирамы просто не смогли бы. С чего бы это такое доверие?..       Изуна активировал шаринган и внимательно рассмотрел Сенджу.       — Вот гад! — сделал вывод он, прижмуриваясь. — Скотина даже… А я за него ещё беспокоился…       — М? — озадачился Хаширама. — Ты о чём?       — О том, что мой брат — наглая скотина, — признал Изуна, гася шаринган. — Поздравляю, Тобирама, надеюсь, ты рад.       — Хм… А как ты определил? — заинтересовался Сенджу. — На мне чакра осталась или что?       — Тч. Разумеется. Даже если бы прогнал свою чакру десять раз, всё равно заметно было бы: огонь на воде хорошо виден, — Изуна ещё раз досадливо цыкнул.       Братишка дуболом дуболомом, а как приспичило — вмиг вражеского воина соблазнил. Вот это надо, а? Где он, сволочь такая, умения-то прятал? Тьфу. А ведь он переживал, действительно…       А нии-сан опять самый сильный и крутой, да.       Тобирама оглянулся, убедился, что никто из Учиха уши на их разговоре не греет, хотя явно хотят. Хмыкнул. С его точки зрения недовольство Изуны выглядело очень забавно — словно он волнуется, как бы заложника не обидели непристойными предложениями. Конечно, дело совсем не в этом… Хотя не стоит сбрасывать со счетов Хашираму. Ани-чан ведь вполне мог повлиять на Учиху. А что так быстро — объективно Мадара на него влияет не меньше, как бы ни хотелось заявить об обратном.       — Если ты переживаешь о репутации Мадары, могу утешить — я первый начал.       С губ Изуны сорвался возмущённый писк.       — Ещё и так?! Да он издевается!!! Я ему уши начищу, чтоб неповадно было!.. — он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. Хотя от осознания того, что его брат развёл его врага в кратчайшие сроки, хотелось бегать и ругаться нехорошими словами.       — Блин, ну ты же мой вра-а-аг… — почти жалобно закончил Учиха.       — Учиха, я не улавливаю твоей логики, — Тобирама наклонил голову набок. — Я твой враг и поэтому не должен целоваться с Мадарой?       Со стороны Хаширамы послышался смешок. Он вообще уже несколько минут изо всех сил сдерживал веселье, потому как помнил растрёпанного и растерянного отото, в панике удравшего от Мадары, которого поцеловал, а тот — вот ужас! — не стал сопротивляться. А сейчас такая непрошибаемая уверенность в себе.       — Ой, да ладно, хрен с ним, делайте что хотите, — надулся Изуна.       — Ты что, обиделся? — не поверил Тобирама. — Нет, подожди, ты ревнуешь? Ты?!       Возглас получился слишком громким, так что ближайшие Учиха вскинулись, готовясь защищать обожаемого Изуну-куна от злобных Сенджу, один из которых, как внезапно вспомнилось, чуть не угробил его в бою.       — Всё в порядке, не отвлекайтесь, — замахал руками Изуна, слабо улыбаясь. И отошёл к Хашираме.       Дуться.       Тобирама задумчиво хмыкнул. Кажется, он понял, что именно имел в виду Мадара, говоря о шарме — даже у него шевельнулось смутное желание утешить обиженную няшечку. Каково приходится Учиха, этим иммунитетом не обладающим… Тора ещё раз хмыкнул и перевёл взгляд на брата.       Увиденное его порадовало — Хаширама, конечно, умилялся, но не было ни следа той зачарованности, с которой среагировали на Изуну Учиха. Ани-чан… Ну, это же ани-чан, он по-другому не умеет. Иногда делает ужасные глупости, но вот тот загадочный «иммунитет» его стороной не обошёл, так что глупости он делает исключительно самостоятельно.       — Глупо, — наконец вынес вердикт Тобирама.       Мимолётно брошенный на него взгляд Изуны обещал долгую и мучительную смерть. А потом он взгляд отвёл и бочком-бочком спрятался за Хашираму.       — Глупо ревновать того, для кого всегда будешь на первом месте, — слегка конкретизировал вывод Сенджу. — Ани-чан же не ревнует. И не боится, что я его забуду.       Хаширама фыркнул:       — Вот уж точно нет. Особенно после утреннего.       Тобирама фыркнул и демонстративно отвернулся, очень надеясь, что кончик левого уха, всегда предательски выдававший его эмоции, не покраснел.       Изуна хмыкнул, обнял Хашираму за пояс со спины и задумался, говорить или нет, что ревнует он тут вообще-то не брата. Если у Мадары конструкцией не было предусмотрено терпение, то Изуна остался без чувства меры. Да и чисто по спортивным меркам обидно было: брат взял и захапал себе Сенджу первым.       — Кстати, отото, а ты? — вдруг спросил Хаширама.       — Что я? — Тора обернулся.       — Ты не ревнуешь?       Тобирама фыркнул, скрещивая руки на груди:       — А есть к чему?       Изуна выглянул из-за его плеча, намекая, что даже если сейчас нет, то очень скоро будет.       — А то ты первый, — припечатал Сенджу.       И пошёл стращать Учиха, которые так и норовили подобраться поближе и всё-таки подслушать разговор.       — Твой брат — засранец, — пожаловался Изуна. — И хочет меня обидеть. Почему?       — М? — удивился Хаширама. — Он не хотел тебя обидеть. Целенаправленно, во всяком случае. Он просто попереругивался в своё удовольствие.       — И он всегда такой?..       — Обычно он более суровый, — с едва уловимой грустью отозвался Хаширама.       — Бедный нии-сан…       — Ты неправ, — качнул головой Сенджу. — Мадара как раз с этим как-то справляется, раз отото начал оттаивать. А вот у меня так и не получилось толком.       — Я даже знаю как… Но не уверен, что его самого после этого лечить не придётся. Пойдём, а?.. В селение нам всё-таки лучше не заходить, а с Мадарой я завтра увижусь.       — Я думаю, всё будет хорошо, — Хаширама улыбнулся той самой своей тёплой улыбкой, от которой собеседники обычно теряли нить разговора. — Мы ведь смогли положить первый кирпичик в основу моста.       — Главное, чтоб теперь этим кирпичом никого не убили, — пробурчал Изуна.       — А вот для этого и нужны старшие братья, — хохотнул Хаширама. — Чтобы вовремя кирпич отобрать и положить на место.