Глубже некуда

Стволы деревьев сомкнулись за ним глухой стеной – и Нил буквально рванул с себя и без того потрепанную рубашку. Он уже давно понял, что в этом мире порой нельзя доверять даже собственным глазам, ушам и рукам – не то что голосам в голове. Но тело горело под полотном, пуговицы впивались в дыхание, швы перекрывали дорогу крови в жилах – и ему было нужно, просто необходимо снять рубашку! - Нил? Что произошло? Он рывком развернулся на все сто восемьдесят градусов – и столкнулся с Кэнди. Уж конечно упрямая девчонка побежала за ним следом. И как мозгов-то хватило? Нил приподнял бровь. - Решила лично проследить, куда меня приведет… кхм… зов природы? Кэнди не просто покраснела – взялась ярко-алыми пятнами того же невообразимого оттенка, что и проплывающая над ними луна. - П-прости… - пролепетала она, то ли себе под нос, то ли ему в ухо, - я только п-подумала… - Ты НЕ подумала! Где-то скрипнуло дерево – странноватый звук, чем-то похожий на вздох. - Не злись, - тихонько попросила Кэнди. – Я… не хотела тебе мешать. Нил дышал часто-часто, пытаясь хоть немного утихомирить собственное тело. Он, конечно, не злился. По крайней мере, не испытывал гнев. Хотя глупая девчонка и нарывалась на неприятности, буквально на каждом шагу. Она ещё что-то говорила, и по смущенному, взволнованному выражению лица можно было предположить, что снова просит прощения. Но Нил не слушал. Нил тщательно следил за дыханием: вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох. Нил комкал судорожно сжатыми пальцами рубашку и старался всячески игнорировать тот факт, что он сейчас перед девушкой в самом неподобающем виде. А ещё он пытался понять: чёрт, да она хоть заметила?! Не похоже… Покраснела, да, но это, скорее, от его первого комментария. Сейчас же щёки Кэнди казались бледнее, чем обычно. Кровавая луна спряталась за тучи, и они вдвоём стояли в тени деревьев – он дышал, она молчала. А между ними – только прохладный полумрак, если не считать ее одежды. Наверное, медицинской сестре не привыкать видеть полуодетого мужчину, и это же нормально. Разве нет? Почему же, скажите на милость, это его так ужасно бесит? - Знаешь, - Нил повернулся спиной к девушке, без особого внимания рассматривая однообразные тёмно-коричневые столы, - нам нужно подождать, пока рассветёт. Кэнди ничего не ответила. Никак не подтвердила и не опровергла его слов. И с чего это ему казалось, что она начала как-то по-новому к нему относиться? Несносная гордячка! Он обернулся, чтобы сказать ей об этом, но там, где прежде стояла Кэнди, увидел лишь пустоту. Потом услышал, как ветка хрустнула под чьей-то ногой в отдалении, а потом всё затихло. Замерло. - Кэнди? – удивленно спросил Нил у темноты, сперва негромко, затем настойчивей. – Кэнди, отзовись! Уайт, где ты? Но темнота, по всей видимости, не желала отзываться на это имя и лишь мягко улыбалась едва заметными бликами, отброшенными луной на спящую листву. Нил шагнул вперёд. - Кэндис Уайт, где ты? Ответа снова не последовало. Странное чувство закралось в сердце, вторглось в мысли, но не успело сложиться в слова: едва понятное ощущение того, что чего-то… хм... не хватает… Нил повысил голос: - Кэнди, отзовись! Густая трава скрадывала звук шагов, так что он и собственных не слышал, но до сих пор отчаянно прислушивался в попытке услышать хоть что-то. Её голос. Её смех. Дыхание. - Кэнди, перестань! Прекрати немедленно! – заорал он, паникуя, и тут же словно озарение пришло: эхо. Обычно в лесу стоит лишь немного повысить голос – и окончание твоих фраз доносит до нужных и ненужных ушей с поразительной скоростью. Но здесь эха просто… не было. Фразы просто заканчивались. Даже восклицания не разносились в стороны десятками повторений, а превращались в ничто, замыкались в окунувшемся во тьму, пахнущем лесными травами пространстве и гасли, как масляные лампы, если подуть на них особенно сильно. Восклицания ни к кому не приводили. Вопросы не предполагали ответов. Да чего он, собственно, ждал от этого заколдованного, кошмарного леса?! Нил попытался быстро надеть рубашку, но руки дрожали, не хотели с первой попытки нырять в рукава. Да и со второй тоже. И с третьей… Хоть как-то набросив, наконец, одежду на плечи, Нил рванулся через кусты к полянке, на которой они расположились в самом начале. Не то, чтобы он сильно верил в возвращение Кэнди, живой и невредимой, но ведь с чего-то надо было начинать. Тем более, луна в очередной раз показалась из-за туч, освещая примятую траву. А на ягодных кустах… Ему показалось – или там действительно пятна крови, небрежно перепачкавшей листву? Нил предпочел не продолжать эту мысль хотя бы потому, что кровь по-прежнему пугала его, а здесь, в этом ужасном, ненормальном, чёртовом мире приходилось быть собранным. Приходилось быть храбрым. И даже если страшно до дрожи в ногах – вот прямо, как сейчас! – приходилось собирать волю в кулак, и идти искать Кэнди. Затем, возможно, спасать Кэнди. Потому что именно это она, несомненно, была бы готова сделать для него. Нил огляделся по сторонам. Груда камней обозначала выход из горных пещер голодного чудовища. Неужели оно как-то выбралось и утащило Кэнди назад, в пламя? Вроде бы не похоже. Нил внимательно изучил обожжённый, треснувший изнутри гранитный свод и пришёл к выводу: оттуда никто не смог бы выбраться после того, как стены подземной пещеры рассыпались и превратились в груду камней у них за спиной. Со всех остальных сторон поляну обступили деревья: тёмные, потрескавшиеся от бурь и лет стволы их сходились тесно, и корни, наверняка, переплетённые, терялись внизу среди травы и кустарника. В одном или двух местах поросль эта казалась поломанной или примятой, но Нил не помнил, стало ли так лишь теперь или было прежде. Подозрительная луна плыла в вышине, перемигивалась со звёздами и совершенно не желала посветить чуть поярче, чтобы помочь молодому человеку в поиске следов. Скорее даже мешала: ныряла в облако в тот момент, когда Нилу удавалось высмотреть в траве какой-то след, а когда возвращалась, травинки уже успевали подняться и даже росой покрывались. Точно намекали: «Мы – часть этого леса. Мы не выдадим тебе ни одну из его тайн!» В одно мгновение Нил был уверен: он успел заметить нечеткий след длинной когтистой лапы. Но в другое луна блестела ярче – и прежде увиденное казалось чушью, обманом зрения, и он уже начинал сомневаться даже в собственном здравом рассудке. Ночные птицы перекликались и ухали где-то недалеко, но опять-таки странно отсутствующее эхо не катилось откликами и окриками по лесу, а будто собирало, запирало их в его голове – где-то на полпути от уха до мысли. И Нил не мог даже понять, откуда вообще всё эти звуки доносятся. А потом вдруг птицы умолкли. В один миг словно исчезла возможность слышать, потому что даже стук собственного сердца Нил не слышал, а скорее ощущал: это быстрое «тук-тук-тук» где-то у самого горла. И в тишине, затопившей лес, окружившей небольшую поляну подобно подкравшемуся во тьме неприятелю, внезапно раздался… Вой. Иначе и не назовёшь – надрывный, хрипловатый, гортанный вой, наполненный триумфом. Вой, в чем-то похожий на волчий, хотя Нил видел настоящих волков только в зверинце и не был уверен, что сразу сумел бы отличить их от других похожих зверей. Вой раздался сзади, из-за левого плеча. Достаточно далеко, чтобы не вообразить очередное чудище за своей спиной. Достаточно близко – чтобы опрометью броситься в нужном направлении, не разбирая дороги. Как раз туда, где Нилу уже виделись следы огромных когтистых лап; как раз туда, где на острых ростках некошеных трав до сих пор будто поблескивала влага, подозрительно похожая на кровь…