Глубже некуда

Нил не знал, как долго бежал, через, сколько колючих кустов продрался и через сколько ссохшихся пней перелетел, пока нашёл их. Вряд ли что-то могло бы подготовить его к картине, открывшейся глазам. Ночь и лесная чаща вокруг. Полнолуние, окрашенное красным. Огромное чудовище, выгибая спину, скалится и щурится, перекатываясь на лапах взад-вперед. И Кэнди. На земле. На спине. В разорванном – когтями?! – платье, с плечами, разодранными в кровь. Конечно, после всего, уже увиденного и пережитого, Нил не должен был бы ожидать чего-то иного, чего-то менее ужасающего и опасного. Но видеть Кэнди в лапах подобной чертовщины – это уж слишком. Дыхание перехватило от страха. Бессилия и боли. Словно подливая масла в огонь, голоса в голове опять захохотали, завопили, зашипели наперебой: «Видиш-ш-ш-шь… Ты упустил, упустил, упустил её» «Зря-а-а-а-а…. Мог бы забрать себе её чистоту…» «Мог бы слизать всю кровь юной девы – до последней капли!» «Кап…» «Кап!» «Кап-кап-кап…» Голоса зашептали хором, вторя друг другу, перебивая и перегоняя друг друга. *** Кап-кап-кап… Из клыкастой пасти зверя капнула розоватая слюна. Или, может, это лунные отсветы добавляют белесой жидкости красноватого оттенка? Зверь немного был похож на волка, хотя сильнее – на гиену- Кэнди видела рисунки этих существ у мистера Альберта и, если честно, гиены показались ей тогда ужасно несимпатичными. Зверь выглядел, впрочем, куда опаснее и отвратительнее любой гиены. И намного больше. И главное: он ходил на двух ногах, точно человек. Нет, сейчас он как раз стоял над ней, упираясь в землю у ее плеч и бедёр всеми своими конечностями, но там, у поляны, он схватил ее передними лапами, взвалил на плечо и потом бежал на задних, из-за чего испуганной, парализованной животным страхом Кэнди показалось сперва, что её схватил человек. Лишь здесь, в окружении засохших искорёженных дубов, спиной на траве, вся испачканная своей кровью и его слюной, легонько обжигающей кожу, Кэнди совершенно точно понимала: её схватил кто-то другой. Что-то другое… Что-то совершенно дикое и нечеловеческое, сошедшее со страниц страшных книг или выползшее из кошмаров. И это что-то вполне определённо собиралось ею поужинать. Ну или позавтракать – вряд ли похожие твари бродят по лесу днём. Даже по такому лесу, как здесь. Она, правда, хотела подняться. Хотела дотянуться до какой-то ветки и хорошенько стукнуть зверя по голове. Или хотя бы просто лягнуть его ногой туда, где может быть побольнее. Она хотела закричать. Хотела завизжать что есть сил: удивить, если не испугать, существо своим визгом и получить хоть пару секунд преимущества. Потому что в опасной драке – и это ей всегда было доподлинно известно – ничего так не помогает, как эффект неожиданности. Но эта зловонная горячая слюна капала прямо на неё из оскаленной пасти, и глаза зверя горели жёлто-красным, и когти рвали траву, царапали землю рядом с её разодранными плечами. И ей было так холодно в одном белье и платье, изрезанном в клочья… Пылающие глаза словно удерживали её… Ослабляли. Лишали последних сил. Слюна капала всё меньше, всё реже, пока, наконец, иссякла. И к ужасу Кэнди звериная пасть стала медленно меняться всего в нескольких дюймах от её лица. Сначала клыки втянулись, обозначая ряд ровных, почти человеческих зубов. Затем шерсть начала точно… отступать, волной откатываться назад, становясь всё короче и темнее. Кожа тоже потемнела, приобретая смуглый оттенок. Острые скулы закруглились, придавая звериной морде человеческие черты, и лишь тёмные глаза сверкали так же кровожадно, с тем же голодом всматривались в её тело, что и у зверя. Нил… Это же Нил!.. Кэнди хотела вскрикнуть, пораженная этим открытием, но голос снова не покорился ей: язык бессильно заворочался во рту, отказывая в помощи. Кэнди изо всех сил пыталась произнести хоть что-то: его имя, какое-то слова, призванные вернуть его в чувство, сделать тем же надоедливым, капризным, трусоватым мальчишкой, каким она его всегда знала. Но всё, что она могла сейчас, на что была способна – так это наблюдать широко распахнутыми глазами, как этот человек, только что побывавший уродливым зверем, склоняется над ней. Сминает грязными пальцами траву вперемешку с её волосами. Не отводя горящего взгляда, зубами прихватывает воротник её платья и резко тянет на себя, окончательно разрывая его почти до самой талии. Нет… Нет. Нет! А она не в силах не то что противиться – даже закричать. И одна-единственная мысль до сих пор не дает покоя, хотя все остальные уже давно поглотили ужас и паника. Как это может быть Нил Леган, если он стоял прямо перед нею, злой и без рубашки, когда когтистые лапы схватили ее сзади и утянули через колючий кустарник? Если его обнаженная спина была последним, что она видела, прежде чем мир померк, и осталось лишь кроваво-красное сияние полной луны? Странно, но именно эта мысль почему-то и оказалась важной в момент, когда Нил Леган с горящими жёлто-красным светом глазами резко бросился вниз, накрывая её тело своим. Его ноги, всё ещё покрытые жёсткой длинной шерстью, почти раздвинули её ноги, а его зубы почти впились в её плечо, когда Кэнди вдруг совершенно ясно поняла: это не Нил! И дело было не в том, что он выглядел немного иначе, вёл себя совсем уж иначе и по-другому пах. Просто… это был не он… Не он! Пришлось приложить усилия, чтобы слабо прошептать это. Её слух едва различил шепот, зато он напрягся. Уши, несколько мгновений назад ставшие человеческими, удлинились и шевельнулись, ловя смысл в едва слышных словах, слетающих с её губ. Зверь замешкался только на несколько секунд – но именно в этот миг что-то обрушилось на него. Или на сей раз… всё-таки… кто-то?.. Нил не мог остановиться. Бил и бил это ужасное существо найденной здесь же дубинкой: по голове, по плечам, по спине, уже не покрытой шерстью, но всё ещё слишком худой, длинной и узловатой, с выпирающими рёбрами, которые едва походили на человеческие. Сначала он хотел лишь одного: сбросить чудовище с Кэнди, может, даже перетянув его внимание на себя. Но с каждым новым ударом, с каждым новым взмахом дубинки Нила охватывала всё бóльшая и бóльшая ярость. Она росла и крепла. Она разливалась по телу приятным теплом. Она наполняла вены, почти как кровь, но казалась гуще и приятнее. И слаще. Куда слаще… Кровь же настоящая капала с деревянного оружия на траву, пачкала его руки и брюки, и разорванное платье Кэнди. И пеленой застила глаза. Нил не мог до конца понять, что происходит, но пелена эта как-то по-особенному, почти незаметно, но вполне основательно меняла мир вокруг. Запахи становились острее, тени – прозрачнее, земля пульсировала под ногами, словно тёплое, дышащее животное. И звуки, громкие, тихие, приглушенные, резкие, далёкие, близкие – все звуки враз закружились вокруг него, словно в кольцо невидимое взяли! Кровь на его руках тоже становилась всё горячее. Голоса в голове примолкли – ему казалось: замерли в предвкушении чего-то страшного и непоправимого. И краешком сознания Нил понимал, что должен прекратить. Но в то же время он не мог, не хотел, не желал останавливаться, колотя всё сильнее и безжалостнее теперь уже совершенно человеческое обнаженное тело. Он вообще мог бы не остановиться, но Кэнди, поднявшаяся, наконец, бледная и дрожащая, вдруг оказалась рядом с ним. Она чуть пошатывалась – то ли от пережитого испуга, то ли от потери крови – ведь Нилу до сих пор виделись струи, реки, потоки крови, стекающие по её плечам. - Хватит, Нил! – закричала она, цепляясь за его руку. – Довольно! Слабый захват. Но ему оказалось достаточно для того, чтобы ярость немного улеглась, точно Кэнди сама по себе была способна отыскать в глубинах его души хоть каплю чего-то светлого и хорошего. - К-как т-ты? – спросил Нил, запинаясь и задыхаясь, и боясь оторвать взгляд от её глаз, чтобы опять не свалиться в кроваво-красную пропасть. Кэнди ответила что-то неразборчиво, и Нил очень хотел переспросить, но вдруг тело, напоминающее сейчас кровавое месиво у него под ногами, вздрогнуло и напряглось. Затем волнообразные судороги подбросили чудовище – раз, второй, третий. А потом суставы завращались, выворачиваясь, кости заскрипели, точно старые сухие ветви, и там, где прежде была кожа, неравномерными пучками начала прорастать светло-серая шерсть. Чудовище снова становилось зверем… Крепчало. Набиралось сил прямо из адского этого превращения. Кэнди почувствовала, как с каждым новым мгновением она сама становится всё слабее и слабее, как уже почти не может пошевелить языком, как начинает неметь от сердца – и вниз, к основанию бёдер. И главное: бросив быстрый взгляд на Нила, она поняла, что подобное происходит и с ним тоже. Страх. Онемение. Паралич. - Бежим… - пробормотала она едва слышно, почти нечленораздельно. Язык уже плохо слушался, зато ноги, хоть и дрожали, но всё ещё держали. И руки в состоянии были схватить ладонь Нила Легана, потянуть его за собой, подальше от этого гиблого, парализующего места, залитого то ли кровью несчастных жертв, то ли призрачно-кровавым светом полной луны. Они отбежали совсем немного, когда озноб, оковывающий конечности, отступил, а губы снова начали повиноваться мыслям. Первым, что Кэнди прокричала Нилу прямо в затылок, было: - Быстрее, быстрее, быстрее! И он не собирался спорить. Сзади донёсся звериный вой, затем рык. Кусты зашелестели особенно громко, указывая, выдавая их местоположения этому дикому лесу; ветви деревьев сплелись особенно крепко, не желая пропускать беглецов. Даже луна, решив, очевидно, что её красноватые лучи не только пугают, но и освещают дорогу, в очередной раз скрылась в облаках. Чащоба погрузилась во тьму. Рык стал громче и раздался ближе. Деревья сошлись почти непроходимой стеной. И вдруг – всё кончилось.