"Nothing Else Matters"

С невысказанным согласием, никто из них больше не говорил о той ночи, и тем более о смерти Протеро. V стал каким-то тихим в последнее время; он замирал каждый раз, когда Дара входила в комнату, но спустя несколько дней, оба делали вид, будто ничего не произошло. Возможно, все было не так, и она ожидала от него ярость, как это обычно бывает. Но если он действительно решил делать вид, будто ничего не было, то она была рада продолжать эту игру. Тем не менее, она была осторожна в обращении к нему. Сказав ему, что ей все равно, что скрывается под этой маской, она не желала дать ему повод подумать, что она лжет. Да, он был покрыт шрамами. Да, вполне вероятно, что он был ужасно обезображен. Но разве это может изменить её мнение о нем? Ни капли. Напротив, с этим открытием, её чувства к нему возросли. Она все еще не была готова назвать это любовью, даже для себя. Это должно прийти со временем. Она больше в этом не сомневалась. И она приняла очень важное решение. За все то время, что прошло с той ночи, она начала понимать, с какой страстью он вершит свою месть. Он был прав, когда сказал, что она ничего не знает о причине смерти Протеро. Она была невежлива с ним. Она не знала, чем Протеро заслужил ту судьбу, которую дал ему V. Она думала, что V переходит все границы, но теперь она так не считала. Она читала ему лекции по тому поводу, что его деяния не должны быть просто местью — и, как ни странно, она продолжала настаивать на своих осуждениях. Он был слишком большим человеком, чтобы опускаться до уровня своего врага. С другой стороны, она все еще оставалась старой доброй Дарой Тёрнер. Не было ничего, что изменилось в ней и её обычных стандартах. Но если Льюис Протеро был каким-то образом связан с тем, что случилось с V, тогда он заслужил больше, чем получил. Как и те, кто так же причастен к этому. Они все были причастны к этому. V ясно дал это понять. И она должна быть рядом с ним — станет помощницей, если это будет нужно, или же просто молчаливым свидетелем совершения ужасной ошибки. Она будет для него всем, что ему нужно. Единственная проблема — уговорить его согласиться на это. Он был очень скрытным человеком, и она знала, что это поможет ему увидеть в ней пользу, и это могло бы его убедить. Но она должна сделать все возможное, чтобы он понял, что вторая пара глаз ему не помешает. Это была задача, которую она поставила перед собой в этот день. С той ночи прошло уже две недели, и так как он все еще молчал об этом, он больше не напрягался, когда она входила в комнату — он восстановился достаточно, чтобы сидеть рядом с ней на диване и смотреть телевизор, а не скучать, сидя в кресле в другом конце комнаты. Выйдя из спальни после дневного чтения, она начала искать V. Он также любил читать в тишине, и Дара нашла его в одной из ниш главного зала с книгой в руках. Он едва заметно склонил голову, показывая, что все его внимание обращено к ней, но не опустил книгу, не подавая никаких намеков на приветствие. Возможно, все было не так хорошо, как она думала. Нахмурившись и не решаясь двигаться дальше, она взялась за свое левое запястье — нервная привычка, оставшаяся еще с детства. — V? Он не оторвал взгляд от книги и не заговорил с ней, но она знала, что он внимательно её слушает. — Мне нужно кое-что у тебя спросить, — начала она, подойдя к дивану, — И мне нужно, чтобы ты выслушал меня прежде, чем дашь полный ответ. Теперь книга опустилась, а маска склонилась к ней. — Я никогда не давал тебе неполных ответов. На её губах промелькнула призрачная улыбка. — В таком случае, — она быстро вздохнула, настраиваясь, — Я бы хотела помочь тебе… Ты позволишь? И снова это замешательство в его жестах. — Помочь мне? — Да. Я бы хотела помочь, чем могу — как с Норсфайер, так и с такими, как Протеро. Он очень долго молчал, а затем снова склонил голову. И только после того, как он заговорил, Дара поняла, что значил этот жест. — Признаюсь, я удивлен твоим предложением, — сказал он, подняв голову, — Я повторю твои слова о смерти Протеро, описывающие меня, как судью, жюри и палача. То, что ты теперь хочешь опуститься до моего уровня, по крайней мере любопытно. Дара сделала шаг назад и положила руки на пояс, сделав недоверчивое выражение лица. — Ты… Ты спрашиваешь о моих мотивах? V опустил голову и поднял книгу. — Ты, конечно, прости, если я нахожу твои внезапные изменения подозрительными, моя дорогая. И так как я не могу знать твои истинные намерения, ответ — очевидно «нет». — Знать мои истинные намерения? — повторила Дара, пристально глядя на профиль его маски. — Не могу поверить, что ты обвиняешь меня… — Я ни в чем тебя не обвиняю, — мягко перебил V, — Я просто не понимаю, что вдохновило тебя на такого рода предложение. — Это же очевидно, — отрезала Дара, — Ты бы мог спросить меня об этом прямо, так ведь? — Мог бы, — согласился V, переворачивая страницу книги, — Или, что более очевидно, ты сама могла бы сказать мне об этом, моя дорогая. Не знал, что для того, чтобы ты высказала свое мнение, тебе нужно приказывать. — Да что с тобой? — она почти шагнула к нему, но вовремя остановилась. — Ты умышленно противишься! — Да, это так, — он перевернул еще одну страницу, но не читал, как и предыдущие три или четыре, — И я получаю от этого чрезвычайное удовольствие. Скажите мне, дорогая, так как я не могу сам судить свое исполнение — у меня хорошо получается? За эти несколько моментов, она держала себя в руках так сильно, как могла. Борясь с нуждой настучать ему книгой по голове, она сжала кулаки с такой силой, что начала чувствовать, как ногти болезненно впиваются в кожу. — Ты, — наконец прошипела она, — Ты самый раздражающий человек во всей Англии! — Ох, ну что ты, моя дорогая, — побранил он ласковой интонацией, будто он сейчас говорит с ребенком, — Не драматизируй. Ты не можешь знать всех людей в Англии. Дара издала приглушенный звук расстройства, которое мгновенно переросло в гнев. Шагнув вперед, она сделала то, что хотела сделать — она вырвала книгу из его рук, отбросив её в другой конец комнаты. Книга ударилась о стену, повалив картину, и упала на стол, сбив с него красивую витражную вазу, которая от контакта с полом разбилась на мелкие кусочки, рассыпав по полу осколки разноцветного стекла. Это привлекло его внимание. — Это было весьма неуместно, я думаю… И не очень достойно. — Да на хрен эту достойность! — прорычала Дара, наклонившись над ним и глядя в черные глаза маски. — Хочешь знать, почему я решила помочь тебе? Я скажу тебе, почему — та ночь, V. Я хочу помочь тебе из-за того, что случилось той ночью, когда ты убил Протеро. После всего, что тогда случилось, я пришла к выводу, что те, кто сделал это с тобой, не заслуживают жить. Той ночью я слышала боль, я слышала страх в твоем голосе, V, — её тон становился холодным и неумолимым, — И теперь я хочу слышать то же самое в их голосах. — И снова я удивлен, — его голос был натянутым, но не настолько, чтобы она не могла пропустить издевательский тон его голоса, — Удивлен мысли о том, что я могу сделать подобный выбор — что я могу неосознанно вдохновить кого-то на месть от моего имени. Честно говоря, это чудное, и слегка пугающее достижение. Он снова ничего не понял, и Дара полностью потеряла остатки своего терпения. Она подозревала, что кричать на него — это не совсем то, чего она хотела, оставалось только одно — стратегическое отступление. Резко повернувшись, она направилась в сторону своей комнаты. — Мое предложение все еще остается в силе, — сказала она через плечо, пытаясь не представлять, какое удовольствие он получает от её отступления, — И если я тебе понадоблюсь, я буду у себя в комнате. Спустя два часа, легкое покашливание привлекло внимание Дары. Она сидела за своим туалетным столиком и читала. Когда она подняла взгляд на зеркало, то увидела в нем отражение V. — Надеюсь, твое предложение еще в силе? — Сказала же, что да, разве нет? — ответила она, вздернув бровями, — А что? Решил втянуть меня в это? Пауза, сопровождающаяся лишь единственным кивком его головы. — Обстоятельства изменились, и это заставляет меня немного ускорить мои действия. Если ты этого действительно желаешь, то у меня есть роль для тебя — роль, которая должна быть сыграна великолепно, благодаря твоему… таланту лицедейства. — Просто скажи мне, что я должна делать, V, — Дара обернулась к нему, игнорируя его легкое смущение, — И я сделаю это так хорошо, как только смогу. Еще один кивок, но в этот раз медленный, и Дара могла отчетливо видеть его задумчивость. — Да, моя дорогая, вне всякого сомнения, — ответил он, а затем обернулся, чтобы уйти. Дара нахмурилась. — Так, подожди-ка минутку! Разве ты не хочешь сказать мне, что я должна делать? Он выглянул из-за угла. — Конечно же собираюсь. А что? Дара встряхнула головой. — Потому что я хочу знать, вот что. Ты же не собираешься оставить меня в догадках, так ведь? — Всему свое время, моя дорогая. Завтра наступит довольно скоро, и тогда ты узнаешь все, что нужно. Но сейчас, имей терпение. Затем он исчез, а Дара продолжила смотреть туда, где он стоял. В её разуме начали возникать тысячи прилагательных — все они были о нем, и все они были сплошной бранью в его адрес.