"Nothing Else Matters"

Дара смотрела на небольшой красный дневник, её чувства метались где-то между яростью и горем. Все её вопросы получили ответы. Все её подозрения были подтверждены. Хоть она и подозревала, что его прошлое было ужасным, действительность оказалась куда хуже, чем она могла себе представить. Она закрыла глаза, устало потирая переносицу. Так много всего стало для неё ясным; все, о чем она только догадывалась, теперь предстало перед ней в самых точных и жутких деталях. Образы всего этого мелькали перед глазами, причиняя ей невероятную боль. Худшее было то, что он винил в этом себя. Он винил себя за каждую из сотен тысяч жизней, загубленных вирусом Сэнт Мэри, винил себя за то, что стал инструментом, с помощью которого Норсфайер обрели силу. У неё не было конкретных доказательств насчет этого, но зная его склонность к самобичеванию… больше ничего не может прийти на ум. Но это было так нелепо. Очень, очень нелепо! Из-за этого её сердце болело за него. И так же это заставляло её ужасно сердиться. Она чувствовала такую злость, что не могла свободно дышать. V был слишком добр с Дианой Стэнтон — она не заслуживала пощады, каким бы хорошим доктором не была. Эта женщина виновна в смерти сорока семи человек, и без колебаний делала с V то же самое. Она должна была умереть с криками о пощаде, а не мирно и безболезненно, лежа в своей постели. Доктор Стэнтон не заслуживала того сострадания и прощения, которые он дал ей. Это была пародия! Лиллиман и Протеро получили более подходящее наказание, но и оно было недостаточно удовлетворительным после того, что она узнала про них. Их смерть была не такой же спокойной, как смерть Стэнтон, но они умерли слишком быстро. Если бы она только знала, что доктор… Она остановила себя на полу мысли, чувствуя как причина наконец начала пылать сквозь туман её гнева. „Если бы я знала то, что знаю сейчас, я бы поступила иначе. Они все умерли так, как хотел V — и если он доволен, тогда кто я такая, чтобы спрашивать об этом? В конце концов, я не одна из тех, кого они пытали“. Все эти мысли привели к тому, что её гнев сменился гордостью. Какой человек смог бы спастись так же, как он? Она думала раньше, что он силен, но сейчас — нет таких слов, чтобы можно было описать ту силу, которая жила в нем, и нет таких слов, чтобы сказать, как она была поражена этим. Она начала думать, что теперь знает возможности своего сердца для любви — что она достигла вершины этого чувства. Она больше не могла ошибаться. Её сердце увеличивалось и расширялось до тех пор, пока она не почувствовала его биение в горле, в руках… везде. В мире больше нет таких, как V, и для неё больше нет никаких мужчин, кроме него. Он слишком испортил её для кого-то еще. Желание видеть его, слышать его голос, чувствовать его присутствие, вдруг стало таким невыносимым, что она встала с постели прежде, чем она сознательно пошла искать его. Дневник, который она спрятала под подушку, был благополучно скрыт из виду перед тем, как она направилась к двери. Стоя на пороге, она уперлась лбом в дверь и попыталась успокоиться. Он не должен знать, что её что-то беспокоит. Сейчас не время говорить ему, что она взяла дневник и тайно прочитала его. Это разозлит его, а она совсем не хотела ссориться с ним — не сегодня. В конечном счете, она расскажет ему об этом…, но не сейчас… Глубоко вздохнув, она открыла дверь и шагнула в холодный коридор, направляясь в основной зал. Свет был выключен, только мерцающий экран телевизора слабо освещал комнату. V нигде не было, и Дара нахмурилась, осматривая весь зал. Тихий шелест ткани привлек её внимание к дивану, и она улыбнулась, когда увидела на подлокотнике ноги, медленно постукивающие в такт музыке, которая доносилась из телевизора. Он лежал, удобно растянувшись на диване, что на самом деле было довольно редким явлением для её человека в маске. „… Человек должен жить, как пчела… и собирать… все, что может“ Её улыбка стала шире. Он смотрел фильм „Король и Я“ — вряд ли она ожидала найти его за просмотром такого фильма после событий этого дня. И опять же, V был непредсказуем; и он, кажется, имеет тайную склонность к романтическим фильмам. Это смущает, но он должен это признать. Она обнаружила эту причуду в его личности, когда наткнулась на копию „Титаника“ в одной из стопок DVD дисков. Она подняла его, ухмыльнулась, а он выхватил диск из её рук с грубым комментарием относительно исторической пикантности сюжета. Сплошной вздор, конечно, но она не настаивала на этом вопросе. Взамен, она предложила посмотреть этот фильм. Её намерение поставило его в безвыходное положение и грозило проявить его чувствительную сторону, но неважно, как мягко он относился к драме, она относилась к ней намного мягче. Она смотрела этот фильм очень давно и совсем забыла, насколько грустным он действительно был. И когда на экране появились титры, она начала рыдать, как младенец. V был истинным джентльменом, и поэтому воздержался от насмешки. Он просто протянул ей платок и предложил посмотреть что-то легкое и более забавное. Все же она чувствовала настоящую улыбку под этой маской. Он был вполне осведомлен о таком повороте событий и получал от этого удовольствие, неважно, принимал он это, или нет. Невозможный человек. Вдруг чувствуя веселость, вдохновленная как фильмом, так и беззаботностью V, Дара начала составлять план. Это будет просто шутка, но это должно помочь стереть тот ужас, который она обнаружила между страницами этого маленького красного дневника. Она стояла молча, наблюдая, и ждала момента, когда она сможет выпрыгнуть из-за угла и начать свою игру. „И вдруг… пара туфель… лицо… она говорит“. Это был её выход. — „Мы только что были представлены… Я вовсе не знаю Вас…“ — она пела вместе с Деборой Керр, её голос был чистым — слегка неподготовленным — меццо-сопрано, что далеко отличалось от голоса в фильме, но было приятным на слух. V резко приподнялся, показав голову из-за спинки дивана. Она еще шире улыбнулась, когда увидела его — он снова склонил голову; и в этом наклоне отчетливо виднелось недоумение. Сделав несколько шагов к нему, она немного покружилась, когда начались следующие слова песни. — „Но когда музыка началась, что-то привлекло меня к Вам…“ — Дара? — „Так много мужчин и женщин… друг у друга в руках…“ — Что ты делаешь? Игнорируя его, она положила руки на спинку дивана и склонилась к нему. — „Это заставило меня думать… что мы могли бы быть…“ — она вздернула бровями, намекая, — „Заняты тем же самым“. Кружась по комнате, она широко развела руками. — „Потанцуем?“ — она оглянулась на V, глядя в его глаза — он все еще не двигался, но она знала, что его пристальный взгляд следил за каждым её движением. Он улыбался под маской… она могла чувствовать это. — «В светлом облаке музыки полетаем? Потанцуем? Или скажем „спокойной ночи“, то есть „прощай“?» Она прижала свои руки к сердцу. — „Или, быть может, когда последняя маленькая звездочка покинет небо… мы будем вместе… обнимая друг друга, и Вы ли мой новый… роман? Ясно зная, что это может случиться… Потанцуем? Потанцуем? Потанцуем?“ Затем она начала двигаться, кружа невидимого партнера в вальсе и бросая V улыбки через плечо. Он не мог оторвать от неё глаз, наслаждался каждой её деталью. Она двигалась с таким гибким совершенством, что ему казалось, будто он видит сцену из фильма прямо в этой комнате, дышал этой поэзией. Он никогда не видел её такой беспечной — её глаза широкие и яркие, а выражение лица открытое и заманчивое. Она никогда не была такой красивой, как в этот момент. — V? — её голос эхом пронесся по комнате, — Ты танцуешь? Его дыхание комом застряло в горле, когда он вспомнил, что несколько часов назад она крепко прижималась к нему. Танцевать с ней, держать её так близко… это то, о чем он мечтал. Но он старался не думать об этом. Он предполагал, что будет держать её на расстоянии вытянутой руки и сфокусируется на своем плане. Но сейчас, глядя на её улыбку и этот приятный, открытый взгляд её манящих глаз… он не хотел ничего, кроме как сказать ей, что да, он будет танцевать. К несчастью, это был совсем не тот случай. Он разочарованно покачал головой. — Боюсь, что нет. Не имея партнера, изучать это искусство для меня было бессмысленно. — Жаль, — сказала Дара, кружась к нему. Она остановилась перед ним и настойчиво начала тянуть его за руку, — Но… все еще можно исправить. Вставай. — Дара, я не хочу портить твое веселье, но я не хотел бы… Маленькая ручка поднялась и приложила один палец к губам маски — это не заставило его замолчать, но он уважал этот жест, и поэтому перестал говорить. — Не спорь. Просто повеселись со мной, хорошо? — Но… — Нет, — настояла она, продолжая тянуть его за руку, чтобы он встал на ноги, — Никаких „но“. Я хочу танцевать, и так как кроме тебя здесь никого нет, ты должен сделать это. Ценя их дружбу, а не обижаясь на её добродушные колкости, он просто закатил глаза. Не сопротивляясь, он встал и позволил ей потянуть его за собой вокруг дивана. — Раз так, дорогая, как я могу сказать „нет“? — Не можешь, — она подошла ближе к нему и положила его руку на свою талию, а свою — на его плечо, — Потому что я тебе не позволю, — он напрягся, когда она коснулась его и хотел отступить, но она схватила его за свободную руку, — А теперь не напрягайся. Мы просто практикуемся, V… незачем волноваться. Просто думай обо мне, как о более быстрой версии твоего железного друга. — Думаю, я бы предпочел танцевать с ним, — отрезал V, бросив единственный взгляд в сторону железных доспехов, которые много лет служили ему партнером по фехтованию, — Быстрый, или нет — он, по крайней мере, приятный. Её усмешка даже не дрогнула. — Перестань ворчать, и давай танцевать. Не то песня закончится раньше, чем мы успеем начать. — Песня может играть хоть всю ночь, но от этого ничего не изменится. Я же сказал, что не умею танцевать. — Король тоже не умел танцевать, — отметила Дара, — Но Анна очень быстро научила его, не правда ли? — Дорогая, я больше чем уверен, что это был не первый урок танцев для Юла Брайнера. Дара пожала плечами. — А кто говорит о Юле Брайнере? Мы говорим о Сиамском короле. — Дара, — V согнулся, пытаясь отстраниться от неё, — Я не в восторге. Она быстро удержала его. — Это потому, что ты напряжен — расслабься, и ты хорошо проведешь время, я обещаю. — Как я могу расслабиться? — ему удалось отстраниться от неё, а его внезапный гнев заставил её сделать шаг назад. — Ты насильно заставляешь меня делать то, чего я не хочу, — продолжил он, прерывая слова резким взмахом руки, — И я знаю, что все это может закончиться твоим разочарованием в моей неумелости, и моим унижением, потому как я буду выглядеть, как неуклюжий дурень. — Черт возьми, V, — Дара подошла к нему, — Ты можешь не быть все время таким пессимистичным? Я не прошу, чтобы ты танцевал, как Фред Астер… Я просто хочу немного повеселиться, вот и все! Тебе станет легче, если я пообещаю, что не буду ожидать ничего фееричного? — Уровень твоих ожиданий — несущественный, — настоял V, — Проблема в том, что ты вообще чего-то ждешь. — Забавно… А я думала, что реальная проблема в том, что у тебя вообще нет никаких ожиданий, — Дара отвернулась от него и обошла вокруг дивана, — Ты не ждешь, что с тобой может случиться что-то хорошее. Ты не ждешь, что когда-нибудь случится то, что пойдет тебе на пользу, — она остановилась у журнального столика и наклонилась, чтобы взять пульт, — И знаешь что, V… весь этот негатив уже давно устарел, — она повернулась к телевизору и с силой нажала на кнопку, перемотав фильм на начало нужной сцены. — Если причина именно в этом, тогда чувствуй себя свободной и уходи в любое время. — Ох, прекрати, — отрезала Дара, бросив пульт обратно на стол, — Ты всегда так говоришь, но я этого не делаю, так зачем продолжать? — А зачем продолжать напоминать мне о том, как ты здесь несчастна? Она снова стала перед ним, положив руки на бедра. — Не говори за меня. Я никогда не говорила, что несчастна. — Прости меня, милая моя, но это единственный логичный вывод, который я смог сделать из твоих слов. Прищурившись, Дара встряхнула головой. — Ты совершенно невозможен, ты это знаешь? Голова V немного склонилась, и Дара поняла, что он хочет сказать. — А ты приводишь меня в ярость, — он сделал паузу, расстроенно вздохнув, — Почему бы тебе просто не вернуться в постель, Дара? Это был сложный день, и спор с тобой делает его только хуже. — Нет, я не вернусь в постель, — Дара посмотрела на экран телевизора, отмечая, что песня вот-вот должна начаться, — Если тебе не нравится спорить со мной, не спорь, — она наклонила голову, обольстительно улыбаясь и застенчиво глядя на него из-под вуали своих черных ресниц, — Просто потанцуй со мной. V страдательски вздохнул и опустил плечи. — Ты же не сдашься, пока не получишь свое, так ведь? — Никогда не сдавалась, и не буду. Итак, ты можешь перестать спорить и просто принять мое предложение, — она застенчиво похлопала ресницами, — Ну же, V… Ты же знаешь, что не можешь мне противиться. Он почти громко засмеялся, удивляясь тому, что она действительно права. — Один танец, — строго сказал он, — Одна сцена. Это все, что я могу тебе предоставить. Усмехаясь, она скользнула к нему, принимая нужную позицию. — Хорошо, — согласилась она, — Я могу это пережить… Особенно если ты окажешься так плох, как говоришь. Боюсь, что мои пальцы смогут выдержать только один танец. Сделав шаг вперед, V положил руку на её талию, прижимая её к себе. — Если я буду наступать тебе на ноги, ты должна будешь винить в этом лишь себя. В конце концов, это полностью твоя идея. Песня началась, звучит вступление. Они стоят на месте, ожидая первых строк. Нервничая все больше, V краем глаза поглядывал на экран, умоляя, чтобы память его не подвела. Он не мог представить себе ничего более неловкого, чем ошибиться в танце, и в последствии оказаться на полу вместе с ней. Когда они начали двигаться, кружась медленнее, чем персонажи на экране, Дара обескураженно улыбнулась ему. — Пока что хорошо. Ты фантастически двигаешься, V. — Ты преувеличиваешь — мы ведь только начали. А теперь прекрати болтать… — он ухмыльнулся под маской, — Ты сбиваешь меня со счета. Последнее было сказано каким-то иным тоном, светлым, почти дразнящим. Дара игриво склонила голову. — Простите, Ваше Величество. На середине песни он начал двигаться с большей уверенностью, их темп увеличивался с каждым поворотом. Дара была впечатлена, как быстро он схватывает это — впечатлена, но не особо; в бою его движения были наполнены грацией пантеры, так почему в танце этого не может быть? Когда песня наконец закончилась, он завершил их танец неожиданным, но прелестным движением — опустил её вниз, поддерживая за талию, а затем снова прижал к себе. Тяжело дыша и немного подрагивая, Дара ухмыльнулась ему. — Не знаю, о чем ты так беспокоился, V — ты прекрасно танцуешь. Он засмеялся, и это заставило её затаить дыхание. Она слышала раньше его смех — легкий смешок или тихое хихиканье —, но это было другое. Это был громкий, беззаботный смех, полный наслаждения. Она подумала, что это самый замечательный звук во всем мире, и гадала, сможет ли она заставить его вот так смеяться каждый день. — Спасибо, моя дорогая, — счастливым голосом сказал он, — Все же, я верю, что большинство зависело от тебя — ни один мужчина не оступится, когда рядом такая очаровательная партнерша. Дара покраснела от этого комплимента. — Лесть, сэр, будет с Вами везде. И снова этот смех. — Я приберегу это для следующего раза, когда тебе снова захочется поспорить со мной. — Решил порадоваться до того, как я открою все карты? Я хотела сказать — лесть, сэр, будет с Вами везде, кроме спора. V вздохнул. — Дара, как жестоко давать надежду, а потом сразу же забирать её назад. — Да, ладно, я лишила тебя нечестного преимущества. Ты бы наверняка начал выигрывать споры, а это уже не так весело, правда? — Это, моя дорогая, с какой стороны посмотреть. Дара ухмыльнулась. — Не говори так, будто ты обижен. Я имею в виду, что ты не хотел бы спорить со мной? — Я бы вообще не хотел спорить. — Оуу… ты же не это имел в виду! Правда, будет жаль, если мы будем бесполезно тратить талант, данный нам Богом. Ты и я, V… мы лучшие в спорах! Мы можем победить кого угодно! — Это истинный талант, которым стоит гордиться, — посмеялся V. Он указал на телевизор, — А теперь, если ты планируешь лепетать о всякой ерунде, могу ли я вернуться к просмотру фильма? Прищурившись, Дара потянулась и недовольно шлепнула его по руке. — Эй! Это было грубо. — А ты, конечно, сама вежливость, я уверен. Он уже подошел к дивану, намереваясь присесть. Он действительно хочет побыть один? Она не хотела ложиться спать, память о правде, которую она нашла в том дневнике, все еще была свежа. Сон, даже если он и придет, он не обещает быть спокойным — не без ужасов о его прошлом, которые все еще терзали её разум. Танец смог отвлечь её от этих мыслей, но те образы, скрашенные теми страшными словами, уже начинали напоминать о себе. Но она не хотела мешать ему, если он действительно хочет побыть один. Решив, что все-таки стоит хотя бы спросить, она подошла к дивану. — Не возражаешь, если я присяду с тобой? В самом деле, я не так устала, как думала. — А почему ты спрашиваешь? — V жестом указал на свободное место рядом с собой, — Дорогая, ты же знаешь, что твоя компания всегда желанна. Она улыбнулась ему и присела рядом. — Ладно, просто я подумала, что на этот раз должна сделать все правильно, — сказала она с усмешкой, — Раз ты смог танцевать, значит и я смогу быть вежливой. Они устроились поудобнее и смотрели фильм, замолчав и устремив взгляд в телевизор. Все же, V обнаружил, что ему сложно думать о фильме. Было что-то, что она ему не рассказала, он был в этом абсолютно уверен. Он мог прочитать это в её удобстве, интонации, нервной дрожи ресниц, и в том, что она неосознанно сжимала пальцы в кулак. И все это ясно говорило о том, что она что-то скрывает. Не желая спорить с ней, он решил сохранять спокойствие. Она все равно расскажет ему, рано или поздно. Если проблема достаточно велика, то она непременно расскажет ему. А до тех пор, он просто будет довольствоваться тем, что даст ей необходимое время и пространство, чтобы она смогла добраться до точки, где сможет поделиться своими проблемами с ним.