"Nothing Else Matters"

Этот сон снова вернулся к ней ночью. Сидя в постели и закрывая глаза ладонями, Дара пыталась избавиться от страха, который съедал её изнутри. Один и тот же сон, ночь за ночью — она бежит так быстро и тяжело, что её легкие горят от усилий, по тоннелям, окружающим Галерею Теней, пытается бежать быстрее, отчаянно хочет найти его, достичь его, а паника хватает её сердце своими ледяными пальцами — и всегда один и тот же страх сидел в её груди, когда она наконец просыпалась. Она вышла из Галереи почти два с половиной месяца назад… и с тех пор не было ни одной ночи, когда она спала спокойно. Чувствуя знакомую клаустрофобию, сжимающую её, она сбросила с себя одеяло и встала с постели, шагая к дверям, ведущим на террасу. Она тихо закрыла за собой двери и повернулась к морю, слушая звук волн, бьющихся о скалистое побережье. — Снова не можешь уснуть? С визгом обернувшись на звук, Дара увидела Каро, которая сидела в кресле, положив ногу на ногу. — Черт возьми, ты напугала меня! Что ты здесь делаешь? Женщина невозмутимо улыбнулась. — Честно говоря, жду тебя. Знаю, я сказала, что оставлю тебя в покое, но я не могу просто сидеть и смотреть, как ты съедаешь себя живьем изнутри. — Просто небольшая бессонница, — возмущенно ответила Дара, — Правда… не беспокойся. Упорная девушка. Но это не мешало Каро… Она была еще упорнее. И она наконец решила отказаться от уточнений и говорить прямо по существу. — Ты его любишь. В отличие от её ожиданий, ответом был не наклон головы или спокойствие в голосе. — Конечно люблю. Я думала, ты догадалась об этом еще несколько недель назад. Каро подняла бровь, рассматривая девушку. — Ох, я догадалась. Просто не думала, что ты сама об этом знаешь. Дара слегка посмеялась, скрестив руки на груди. — Поверь мне, это то, о чем я была болезненно осведомлена очень долгое время. И это то, на чем я не очень хотела останавливаться прошлые несколько недель. — Почему нет? Дара недоуменно смотрела на женщину. — Хочешь сказать, что ты ничего не знаешь? Каро отрицательно кивнула. — Откуда? — Ладно, ты знаешь обо мне абсолютно все… так почему об этом не знаешь? — Я знаю все детали твоей общественной деятельности, но я ничего не знаю о тебе. И тем более о твоей связи с V, — она остановилась, прикусила губу, а затем пожала плечами, — Конечно… без попыток не обошлось. Но он спрятался лучше, чем я ожидала. — Ты даже понятия не имеешь, — Дара вздохнула и подняла взгляд на женщину, — Но я не могу винить тебя за любопытство. Я бы вела себя так же, будь я на твоем месте. Похлопав по свободному месту рядом с собой, Каро улыбнулась. — Ладно, так почему бы тебе не присесть рядом со мной? Как я уже говорила, я прекрасный слушатель. — Ты же не отстанешь, так ведь? — Ни за что, черт возьми. — Раз так… — Дара отошла от балюстрады, и упала на кресло рядом с Каро, — С чего начать? — Ну, например, можешь начать с того, как вы с ним познакомились. Вздох. — Если я начну с самого начала, то это будет очень долгий рассказ, — предупредила Дара. Каро пожала плечами. — Ладно. Мне все равно нечем сегодня заняться — и спать уже просто бессмысленно. Итак, Дара ей рассказала. Она рассказывала ей абсолютно все, удивляясь, как ей легче от того, что она наконец может с кем-то поговорить об этом — о нём. Каро, как оказалось, не солгала — она действительно оказалась прекрасным слушателем. И только когда Дара добралась до конца истории — запинаясь на рассказе о последней ночи и последующем утре — тогда Каро начала задавать вопросы. — Так, хорошо, побудь со мной, пока я все это переварю — ты сказала, что любишь его, он сказал, что не любит тебя, и затем выставил тебя за дверь… — она нахмурилась, — … У него была причина, по которой он выгнал тебя? Дара кивнула и опустила взгляд, рассматривая трещины в каменной плитке. — Он сказал, что я — отвлечение. Каро вздернула бровью. — Это бессмыслица какая-то. Если он не интересовался тобой более, чем ему, так сказать, позволено, как ты можешь быть отвлечением? Хороший вопрос. Вопрос, который Дара задавала себе тысячи раз за все это время. Два месяца вдали от него позволили ей взглянуть на все с новой стороны, трезвым взглядом, и расстояние предоставило ей перспективу, которой она раньше не видела. За все эти ночи, что она потратила, пристально глядя на море и думая о жизни в общих чертах и человеке в маске, в конкретных, она пришла к нескольким выводам. — Это же просто, так ведь? — тихо сказала она. — Он солгал. Всегда знала, что он интересуется мной… даже в конце нашей истории. Но сейчас… оглядываясь назад… да, — она медленно подняла взгляд, любуясь звездами, — он любит меня. Каро кивнула. — Судя по тому, что ты мне рассказала, я не могу с тобой не согласиться. Но что заставило тебя осознать правду? Она была удивительно откровенной в своем рассказе, но решила, что в этом случае, скрытность будет лучшей частью доблести. Все же, она решила кое-что не добавлять в свой рассказ — поскольку некоторые вещи были слишком личными. — Много чего, — уклончиво сказала она, — Проблема в том, что не имеет значения любит он, или нет. Он никогда не говорил этого, и никогда не делал ничего, чтобы это показать. Мы никогда не будем ничем, кроме возможности, потому что он никогда не даст нам шанс стать чем-то большим. Женщина снова вздернула бровью. — Никогда в жизни не слышала более пораженческой речи. И почему он принял такое решение? Тебе разве нечего об этом сказать? Дара пожала плечами. — Я не пораженец, Каро, я пытаюсь рассуждать здраво. Я не могу заставить его сделать что-либо — он не хочет этого так, как хочу я. А если я постараюсь… — она остановилась, откинув голову назад и наблюдая за звездным небом, — … Я не хочу оттолкнуть его еще дальше, чем есть сейчас. — Дара… он в Англии — ты в Греции. Он выгнал тебя, и, кажется, никто из вас даже не имеет намерения когда-либо снова увидеть друг друга. Куда еще дальше? Это правда… но… — Ты боишься, не правда ли? Ты боишься пытаться. Подбородок Дары слегка дернулся. — Я не… — Да, ты боишься, — отрезала Каро, — Ты боишься, что твоя попытка потерпит неудачу. Но, Дара, ты будешь ненавидеть себя всю жизнь, если не рискнешь. Не совершив попытку, которая может быть самым замечательным из того, что ты делала, сожаление об этом будет разъедать тебя изнутри. Поверь мне, милая… нет ничего сильнее и больнее сожалений о том, что ты не сделала или не сказала. И эти сожаления будут преследовать тебя до конца твоих дней. Долгое время, единственным звуком был шум волн. Каро смотрела на Дару, которая по прежнему любовалась звездами. Наконец, Дара тихо вздохнула. — «Шаги откликаются в памяти, до непройденного поворота, к двери в розовый сад, к неоткрытой двери»* — процитировала Дара, все еще глядя вверх. — Цитата? Кивок. — Томас Стернз Элиот. — Мудрый человек. — Может, — Дара подняла голову, встретив глаза Каро, — Лучшее, что я могу сделать — пообещать, что я вернусь — потому что я знаю, что ты хочешь убедиться именно в этом. И если я попытаюсь… это будет только после Пятого ноября. Возвращаться раньше — это бессмысленно. Но после того, как все будет сделано, после Пятого ноября… возможно, у меня будет хоть один малейший шанс увидеть его. — Как я сказала, — Каро взяла Дару за руку, — Ты никогда не узнаешь, пока не попытаешься. И когда ты вернешься, я буду держать за тебя кулаки и верить, что ты найдешь свой розовый сад. Дара не пропустила слова Каро мимо ушей, и тем более интонацию, которую она в них вложила. — Если я вернусь, — ответила она, — Я не буду рассчитывать на меньшее.