Техас

Сэм чувствовала себя предателем. Когда, смотря на жуткую метель, пыталась разглядеть силуэты Ханны и Бет. Когда узнала, что они мертвы. Когда в шахтах оставила Джоша и Майка одних. Когда на её глазах Майк чуть не погиб. Когда он обнимал её, она чувствовала себя предателем. Ей казалось, что из-за дверей сейчас выбежит Джессика и начнет катать истерику, как в любовных фильмах для малолеток. Ну, что-то вроде: «ах, ты мне изменил, тварь?! Ну все, иди, тусуйся с этой шлюхой!» Забавно, правда? Вот и Сэм так считала. А героиня-любовного-романа-Джесс сейчас бы жила в трехэтажном особняке с женихом, ну, или Майком. (Если они помирятся, и Майк покается во всех смертных грехах) А после титр, которые идут бесконечных двадцать (!) минут, обязательно показали бы сценку, где счастливые Джесс и Майк её муж качают в коляске пятимесячную Джульетту. Саманта недобро хохотнула. А если Джульетта умрет, встретив своего Ромео? Но Джесс погибла. А значит, никакого Ромео, а уж тем более Джульетты не будет. Потому что Майк уже никогда не женится на Джесс. Они не заведут ребенка. Не будут жить долго и счастливо. Потому что Джесс у-мер-ла. Сэм чувствовала себя предателем, когда ощущала спокойствие рядом с Майком. Нет. Это не её. Майк — точно не её человек. Сэм была уверена в этом, потому что… Майк любил Джесс. А Сэм любила Джоша. В каждом взгляде, в каждом движении, вдохе, выдохе она видела Джоша. Не Майка. Сэм чувствовала себя предателем, когда застыла с огромным походным рюкзаком возле машины. Саманта чувствовала прожигающий её насквозь взгляд Манро. Глубоко вздохнув, (не от сожаления, а для того, чтобы обрести спокойствие и уверенность в своих мыслях, которая быстро улетучивалась) она повернулась к другу. Сэм знала, что он просто так её не отпустит. Про Эмили не было ничего слышно. Вроде, она где-то во Франции. Мэтт переехал с родителями куда-то. Крис и Эшли тоже уехали, но вместе — учиться в одном университете. Сэм чувствовала себя предателем, когда оставляла Майка одного. — Майк, понимаешь… — промямлила она, сжимая плотный замок из рук. — Нет, не понимаю, — холодный и требовательный тон Майкла Монро заставил девушку невольно поежиться. — Мне нужно ехать! Нужно, понимаешь? Я… я думаю, так будет лучше и для тебя, и для меня. — Но… — шатена перебили. — Я… Я просто хочу немного отдохнуть. Развеяться, понимаешь? Нам просто нужно побыть подальше друг от друга. То, что случилось… — Сэм схватилась за голову, пытаясь подобрать слова, — очень… тяжело для всех нас. — Но ты не можешь бросить здесь меня одного! — Майк схватил её за плечи и потряс. В его глазах читалась мольба. — Майк, я… — Сэм, клянусь, я повешусь, если ты уедешь! Я не выдержу всего этого и повешусь! Сэм, слышишь?! — вскричал он. Сэм слышала. Сэм не хотела уезжать. Сэм боялась остаться одной в пустой комнате. Сэм чувствовала себя предателем, когда говорила это. — Майк, ты ничего не изменишь. Поверь, я делаю так, потому что считаю это наилучшим вариантом. Прости, я не знаю, когда вернусь. — Саманте хотелось расплакаться и броситься Майку в объятия. Она боялась одиночества. Но девушка стойко стояла возле машины, не показав ни одной слезинки. Майк, казалось, сейчас расплачется. — Сэм, не уезжай… — просит он, чуть ли не стоя на коленях. — До встречи, Майк. — Девушка пулей влетает в легковушку и защелкивает дверь, чтобы Майк не открыл её. Хорошо, что стекла затонированы. Саманта обнимает подушку и глухо ревет в нее. Машина трогается. Парень стоит, не двигаясь с места. Его ноги стали будто ватными, а голова закружилась. Он просто смотрел, как автомобиль удаляется вместе с ней.

Майк чувствовал себя преданным, когда Сэм уезжала, оставляя его сердце беззвучно кричать от боли.