Свет сердолика

Наконец, отмерев и оторвав зачарованный взгляд от записки, которая, словно намагниченная, приковала меня к себе на две или три долгие минуты, я подняла голову на Ино, которая все это время терпеливо ждала меня, пусть и не без недовольства на лице. Я тяжело выдохнула и поставила цветы на обеденный стол (а вот и третий ужинный идол нашелся), насторожившись на слова подруги, которая все еще стояла позади меня, чего-то выжидая, хотя я и сама прекрасно понимала, что Ино желает объяснений: — Не уверена, что в записке признание в любви, но по твоей реакции на нее можно писать целый роман, вернее, думаю, драмы бы в страниц сто хватило, — я не могла не подметить — Ино всеми силами делает вид, что ей неинтересно, но я-то знаю, что она просто не хочет задеть меня чрезмерным вмешательством в мою личную жизнь (если это можно так назвать). Подобного я действительно не терплю, даже если инициатива исходит от близких и дорогих людей. — Правда? — лукаво улыбнулась я и протянула Ино записку с более чем простым и невинным видом, которую та сначала даже не захотела брать. — Ну же, читай, в ней нет ничего особенного, да и я не хотела бы скрывать от тебя что-либо. Я все еще доверяю тебе почти так же, как себе. Ино подозрительно прищурилась, но при последних словах ее лицо просветлело от удовольствия, и она жадно выхватила у меня записку, в нетерпении расширив глаза от того, что могла бы там увидеть. Я чуть не закашлялась от смеха, когда брови подруги сначала глубоко нахмурились, потом поползли вверх, а губы сложились в тонкую полоску от явного внутреннего триггера, и Ино посмотрела на меня в очевидном замешательстве, после чего еще раз пробежалась глазами по записке и вынесла свой важный вердикт: — Ну... могу сказать, что между вами уже установилась такая связь, когда вы можете писать друг другу записки, которые другие не понимают, — я уже было открыла рот, чтобы возразить на подобное дерзкое замечание, но Ино неожиданно продолжила настолько серьезно и печально, что у меня заслезились глаза. — Сакура, в этой записке Гаара сказал тебе то, что, возможно, никто никогда и не скажет. Он сказал, что в твоем расстройстве нет ничего страшного, что ты не должна считать себя слабой или неспособной из-за него. Он написал, что ты сильная. Что он верит в тебя. Где ты вообще видела парней, которых интересовало бы твое душевное и психическое состояние, а особенно на третий день после знакомства? Да сейчас таких днем с огнем не сыщешь, их волнует либо собственное эго, либо то, что ты сама можешь им предложить. Я бы на твоем месте крепко задумалась. Меня будто ударили под дых, из-за чего стало сложнее дышать — глаза слезились не переставая и, чтобы скрыть свое резко подкосившееся состояние, я отвернулась и села за стол, прошептав осипшим голосом: — Был один... Однако Ино это услышала, подошла ко мне и с силой хлопнула ладонью по столу, наклонившись к моему лицу и приняв грозный и озлобленный вид, покрывшись иголками как дикобраз, словно шипы прошлого вонзались не в меня одну и причиняли боль и ей тоже: — Был да сплыл, это уже показатель, не так ли? — я прискорбно поджала губы и отвернула голову чуть в сторону, а Ино, уверенно хмыкнув, села напротив меня так, будто бы этот разговор закончен (впрочем, говорить действительно было не о чем, ведь прошлое — не та тема, на которую надо тратить много времени). Подруга встала и выключила свет, после чего так же сосредоточенно зажгла одну за другой свечи, с которыми я не успела разобраться, и вновь села напротив, взяв меня за руку и тепло улыбнувшись. — Все в порядке, Сакура. Пожалуйста, давай не будем портить себе настроение в этот прекрасный вечер воспоминаниями о людях, которые этого не заслуживают, хорошо? Ну же! У меня уже язык чешется, чтобы рассказать тебе обо всем, подумай хотя бы обо мне! Мы синхронно рассмеялись и взяли палочки, принимаясь за еду. Глаза разбегались от такого разнообразия блюд и, как бы мне ни хотелось этого признавать, Сай постарался для Ино, и для первого дня это довольно большой знак внимания, а от этого еще более подозрительный. Все же мне нужно увидеть этого парня, прежде чем делать какие-то выводы, но сейчас, по крайней мере, я смогу узнать кое-что от Ино. — Ну что, дорогая, — обратилась я к Ино, указав на нее палочками и прожевав кусочек тонкацу (дома наедине мы никогда не соблюдаем правила этикета чисто из принципа: к примеру, я могу цинично воткнуть палочки в еду, а Ино и вовсе творит за столом невообразимое, за что я ее обожаю), — Я тебя слушаю. Как прошел твой первый день? Ты не облажалась? Как Сай? Мне как раз снился сон о тебе, когда я уснула за столом. Снилось то, что ты облила посетителя супом, пару раз перепутала заказы, а Сай оказался лысым жирным мужиком. Ино в ответ на мою наглую саркастическую ложь прикрыла глаза с милой улыбочкой и, взяв блюдце с васаби, ткнула мне им в нос, из-за чего я мгновенно начала чихать, а подруга зашлась коварным смехом. Я обиженно посмотрела на нее исподлобья, потирая нос, и Ино подперла подбородок ладонью, продолжая глумиться с таким видом, будто это обычное дело (впрочем, отчасти это так и было — мы с Яманака любим друг друга постебать): — Нечего врать, Сакура. И, знаешь, я отвечу трижды нет: нет — я никого не облила никаким супом, нет — я не перепутала заказы и нет — Сай не лысый жирный мужик, а красивый и приятный двадцатитрехлетний молодой человек, который мне очень понравился и я ему, похоже, тоже. Что же, довольно... сдержанно, я ожидала большего. А, может быть, золотистый, чуть приглушенный свет от свечей, разбавляющий тьму, и тихая классическая инструментальная музыка, которую я включила для фона, действительно успокоили кое-чьи взвинченные нервы. Не стоило бы, конечно, будоражить Ино снова, но в отместку за васаби и то, что у меня до сих пор чешется в носу, взбесить ее определенно стоит, что я сейчас и сделаю: — Правда? И с чего же ты так решила, свинина? С того, что Сай угостил тебя бесплатным ужином «все с собой, главное, пожалуйста, иди уже домой»? А, может, он всем работникам такие подарки делает, может, это у них в кафе традиция такая? В конце концов, он мог бы просто позвать тебя куда-нибудь после рабочего дня или пригласить отужинать в его же кафе в интимной обстановке, но почему-то не сделал этого, — отчего-то у меня даже не возникало мыслей, что я перегибаю палку и стоит затормозить, потому что это Ино — ее такими мелочами не пробить и не расстроить, слишком уверена в себе, оптимистична и бесновата. Однако по тому, как она сжала палочки в кулаке и по тому, как напряглись ее лицевые мускулы, я сделала вывод, что последнее мое высказывание ее все же задело, пусть подруга и знает, что я говорю это в шутку. Наконец, раздраженно цокнув и расслабленно откинувшись на спинку стула, Ино спокойно, хоть и чуть запальчиво мне ответила: — Все еще впереди, знаешь ли. Если мне кто-то нравится с первого взгляда, я не упускаю возможности, а такое происходит редко! — Ну да-а-а-а, да, точно, — язвительно закивала я головой, а Ино обиженно сложила руки на груди, вздернув подбородок. — Редко, очень редко, примерно так же редко в Лондоне идет дождь. — Не утрируй, — махнула рукой Ино, пока я продолжала набивать рот роллами и суши (кажется, одного лишь «жульена в гостях у Гаары» за день оказалось все же недостаточно). — Здесь, должно быть, другое — я пока не знаю, сложно определить что-либо за один день! Но он милый и добрый, хотя, знаешь, его улыбка кажется притворной, словно он улыбается через силу. А вот теперь, кажется, пришла пора быть серьезной, потому что, раз уж Ино выделяет не только достоинства, но и недостатки того, кто ее заинтересовал, значит, она действительно приглядывается и анализирует. Именно поэтому я попыталась вставить в ее мыслительный процесс собственное слово: — Ты думаешь, он обманывает окружающих, думаешь, он был неискренен? Пока рано делать такие выводы. Меня, знаешь ли, до сих пор волнует один вопрос — ему лишь двадцать три, верно? Это слишком молодой возраст для главы кафе, пусть и не самого известного в Токио. Возможно, это кафе ему досталось от родителей или друзей? Значит, скорее всего, он работал в нем какое-то время — к примеру, тем же официантом, а неискренние и натянутые улыбки, как известно, обычная издержка подобной работы. Ино слушала меня внимательно и сосредоточенно, и ее лицо в свете свечей казалось даже каким-то печально-застывшим, почти восковым. Оттаяв от собственной задумчивости, подруга неожиданно громко рассмеялась, и я отчего-то мгновенно подхватила за ней. Я не знаю, сколько мы обе смеялись, но это был легкий, чуть уставший смех, который необходим после обсуждения каких-либо серьезных вещей: — Ну, твои способности к анализу как всегда на высоте, — заметила Ино, снова принимаясь за собу на своей тарелке. — Все возможно... я не буду бросаться в омут с головой и подойду к делу осторожно — у нас у обеих было достаточно опытов, чтобы понять, что стоит быть бдительнее и недоверчивее. Не волнуйся, я буду рассудительна. — Опытов, говоришь? — задумчиво переспросила я, а после смешливо фыркнула в кулак. — Самым травматическим был, пожалуй, опыт с Саске. Мы с Ино крайне серьезно и даже как-то сакрально взглянули друг другу в глаза, после чего почти одновременно приложились лбами к столу в очередном приступе смеха. — Да уж, соревноваться друг с другом за парня начальную и почти всю среднюю школу, а потом узнать, что он, оказывается, и сам по парням — это тот еще слом психики, — запив очередной вырывающийся приступ минералкой, Ино ностальгически начала рассматривать потолок. — И как же, интересно узнать, так вышло, что почти все наши друзья так или иначе оказались здесь, в Токио? А мы уж отчаянно рванули за ними. — Эй, мы автономны вообще-то! — мгновенно заартачилась я, шутливо пытаясь отстоять свою независимость. — Но, возможно, это и к лучшему... ну так как прошел твой день? Если уж ты не облила никого супом, то что вообще интересного ты можешь мне рассказать? Ино заговорчески приподняла брови, вобрала в грудь побольше воздуха и как на духу стала рассказывать. Полагаю, даже пандемия или апокалипсис не смогли бы ее в этот момент остановить: — Не поверишь, но все прошло прекрасно, меня даже похвалил не только Сай, но и другие сотрудники, а посетители оставляли чаевые! Не смотри на меня так, я знаю, что в Японии непростое отношение к чаевым, но Сай сказал, что относится к этому нормально, а не как к оскорблению, поэтому, считай, по мелочевке я сегодня кое-что даже заработала! Другие официанты очень милые, хотя вот наша бариста мне не понравилась: будто под ее миловидной внешностью скрывается что-то такое... стервозное. Впрочем, она малолетка, еще школьница... и не будем останавливаться на неприятных лицах и продолжим! Что я поняла за этот день: раз — оказывается, я могу быть действительно ловкой, два — работа может приносить удовольствие, три — люди не всегда раздражают и четыре — привлекательный и харизматичный директор очень даже может скрасить твой рабочий день. С утра кафе я, к слову, нашла быстро, и его фасад мне очень понравился, знаешь, бывают такие здания, которые одновременно выделяются на фоне остальных, но и вполне с ними гармонируют? Вот, оно как раз такое. Не буду ничего больше говорить о его фасаде — сама все увидишь и охнешь! Внутри все очень чисто и уютно, места, вопреки первому впечатлению о небольшом размере кафе, достаточно много. Кстати, ты знаешь, почему кафе называется «Galeri Artis»? Я даже не знала, какой это язык — Сай разъяснил. Это индонезийский, переводится как «Галерея художника», Сай не так давно переименовал кафе, потому что, как он говорил, предыдущее название ему не нравилось и казалось ему глупым, хоть из чувства такта я и не спросила, каким оно было. Индонезийский, потому что, насколько я поняла, Сай изучает этот язык вместе с корейским и английским, он, к слову, наполовину кореец и наполовину японец, впрочем, корейские корни в его внешности действительно просвечиваются, он ну очень милый! А вот «Галерея художника», потому что он учится на факультете искусств, кафе внутри оформлено под название, можно сказать, оно тематические, ну, знаешь: копии картин известных художников на стенах, всякие инструменты для рисования, которые бесплатно прилагаются вместе с едой, если посетители заинтересуются и подобное. — Так значит... — чуть помедлив, недоверчиво перебила Ино я, — ... говоришь, работает директором целого кафе, успевает еще и учиться и изучать аж три языка, к тому же, возможно, рисует картины? А ты не спросила, он, может, еще и несколькими видами спорта занимается, сдает кровь каждую пятницу и принимает участие в других видах благотворительности, а, когда времени хватает, еще и готовит? Ино мгновенно помрачнела и даже как-то оскорбленно напряглась, словно мои сомнения были не в адрес парня, с которым она только сегодня познакомилась, а ее самой: — Я верю, что Сай не тот человек, который будет врать ради того, чтобы произвести впечатление, он вообще выглядит достаточно... отмороженно для подобного. Я хихикнула, опустив лицо в ладони, и снова начала подтрунивать: — Кажется, не все у тебя так плохо, да? Раз уж ты сама признаешь, что он отмороженный, то видишь недостатки. Успех, подруга. Ино надулась, а потом внезапно схватила меня за руки и с надеждой и энтузиазмом заглянула в глаза: — Ты ведь сама можешь посмотреть, не так ли? Давай завтра вместе пойдем, а? Ты познакомишься с Саем, понаблюдаешь за тем, как я справляюсь, дашь дружеский совет, мы с тобой вместе придумаем стратегию, как смотришь на это? Я потрепала подругу по голове и заверяюще отозвалась на очень даже заманчивое предложение: — Я и сама об этом думала, так что завтра встаем вместе, да? Ино вскочила с места и обняла меня прямо через стол, чуть не уронив тарелки на пол, и я скрестила руки у нее за спиной в ответ: — Ура! Значит, решено! Ну так, а что с твоим днем? Как поход к Гааре? Мы с тобой, к слову, так после дня знакомства с ним и не поговорили. Тем для разговора накопилось много, ты так не думаешь? Мы с Ино сели обратно, и у меня внутри что-то екнуло — я всеми силами оттягивала этот момент, но вот он настал. Подчеркну, что я действительно доверяю подруге почти как себе, но мне все еще тяжело рассказывать кому-либо о своих душевных терзаниях — всегда появляется чувство, что подобное лучше не озвучивать, что оно слишком личное и принадлежит одной мне, что оно будет испачкано и опорочено, как только я произнесу это вслух. Возможно, это глупо и инфантильно, но я ничего не могу с собой поделать. И я прекрасно осознаю, что такими темпами меня никогда никто не поймет и ни с кем я не смогу больше сблизиться, потому что я не умею раскрываться, но это явно выше меня. И, должно быть, это то, что нужно преодолевать как панические атаки — шаг за шагом, не спеша, осторожно и рационально. Именно поэтому я заговорила: сначала кралась тихой поступью, боясь выдать что-то лишнее, но постепенно разогревалась для стремительного бега, после чего уже не могла остановиться — у меня даже появилось чувство, словно от того, сколько слов я скажу в минуту и сколько вложу в эти слова смысла, зависела моя жизнь. Правильно говорят — после старта будет легче, главное начать. Я говорила о дне инцидента, обо всех эмоциях, которые в любой момент могли убить меня, о сомнениях и противоречиях в моей душе. О том, как мне казалось, что Гаара мертв, о том, как меня впечатлило произошедшее и сам этот человек, о том, как думала, что сходила с ума. О том, как я злилась на саму Ино за лишние слова, как меня беспокоила одна лишь мысль, что Гаара наш сосед, как меня тянуло к нему и отталкивало от него одновременно. Описывала сегодняшний день и наш с Гаарой разговор за обедом, сетовала на то, что многое не смогла понять, что ощущала стыд за свою глупость и за саму себя. Рассказала и про подарки, и про записки, и про мою благодарность, и про то тепло, которое давно не испытывала по отношению к едва ли знакомым людям. Говорила я очень много, должно быть, с полчаса или даже больше, но Ино ни разу меня не перебила, слушала внимательно и сконцентрировано, кажется, пытаясь тщательно переваривать каждое слово, хотя зачастую даже я не понимала, о чем идет речь. Закончила я на полутоне, прикладываясь к стакану с минералкой, чтобы смочить пересохшее горло, после чего низко опустила голову, потому что уже жалела о том, насколько много лишнего из меня вырвалось. Вместе с тем в душе стало так просто и невесомо, как если бы я избавилась от тяжкой поруки, которая не давала мне спокойно жить в последнее время. — Что ж, — наконец выдавила из себя Ино, и я вся обратилась в слух, потому что на ее месте мне было бы очень трудно на подобную тираду выдать что-то вразумительное, — Подозрения не имела, что ты так сильно мучилась эти несколько дней и чувствую себя сейчас из-за этого, мягко говоря, паршиво. — Эй, ты ни в чем не виновата. Ты же знаешь, я не привыкла озвучивать моменты, когда мне плохо, — кротко возразила я, но Ино лишь покачала головой, насупившись. Ее черты лица исказились как от боли, и она огласила то, к чему я сама боялась прийти, хоть и подсознательно понимала, что это правда: — Ну, одно с тобой мы знаем точно — тебя тянет к Гааре. Однако только тебе решать, противостоять этой тяге или поддаться ей. Здесь, знаешь ли, наверняка не скажешь, какой вариант более правильный, потому что и то, и другое, может как навредить тебе, так и помочь разобраться в ситуации. Я сама заметила в Гааре что-то... что отличает его от других, причем разительно. Ни разу не видела в человеке огня, заточенного в лед. Этот огонь может обжечь тебя с тем же успехом, что и согреть, понимаешь, о чем я? Гаара сложный человек, и если ты хочешь подобраться к нему, то это будет не так уж и легко, да и ты далеко не проста — я тебя слишком хорошо знаю. И вы все же разные — не представляю, какой бы из вас двоих получился коктейль, будь это дружба или любовь. Но ты ведь у нас сильная, да, Сакура? Тебе не привыкать справляться с трудностями, у тебя талант к этому. Я слушала Ино затаив дыхание, потому что вот он — единственный человек, который понимает меня с полуслова — сидит напротив, пронизанный нежностью и ласковостью, которые сочатся и достигают меня, заставляя жмуриться и глотать печаль и горечь. Благодарность сжала сердце, и я понятия не имела, как ее выразить. Ино, правильно растолковав мое состояние, сложила руки в замок и положила на них подбородок, подмигнув: — Однако, Сакура, пожалуйста, будь осторожнее. Будешь осторожнее — и я тоже буду. Гаара, он... внушает опасность, думаю, ты сама уже это почувствовала. Не доверяй ему особо пока, хорошо? — я настороженно кивнула, и Ино щелкнула меня по лбу. — Что ж, лобастая, говоришь, не хочешь, чтобы я лезла в твою личную жизнь, да? Хорошо. Я не знаю, с чего ты вообще решила, что мы с Темари что-то там затеваем, глупости какие-то, так что будь спокойна на этот счет. Однако просто держи меня в курсе по поводу своих дел, чтобы я не волновалась, хорошо? — Конечно, — мягко шепнула я, и на этой ноте мы с Ино дружно решили, что ужину настал конец, тем более что от еды оставались почти одни крошки — даже не ожидала, что мы обе будем настолько голодными. Вместе убрав все со стола и помыв посуду, продолжая при этом весело переговариваться между собой на самые разные темы, мы одновременно зевнули и единодушно решили, что лучше раньше лечь спать обеим, ведь завтра рано вставать. Что же, я многого жду от завтрашнего дня и от Сая в частности. Надеюсь, что оба меня не разочаруют, иначе я разочарую их. И никому лучше не быть «разочарованным» от моей руки. Утро началось с того, что мы... нет, не проспали, потому что я заводила три будильника, а Ино вообще пять, и они каждый раз надоедливо трезвонили, отвлекая нас от сборов. Но приятного было все равно мало, потому что утро началось с нашей с Яманака общей истерии из-за того, что мы ненавидим собираться куда-либо вместе по утрам, так как обе очень нервные и раздраженные после пробуждения. Вот и сейчас нам надо было обеим принять душ, умыться, посушить волосы, накраситься и одеться, и все это было подобно аду в своем апогее. От утреннего недовольства мы обе дышали через раз и, чтобы не испортить друг другу настроение и не разругаться, вместо слов издавали непонятные междометия и другие животноподобные звуки, которые, по сути, говорили куда лучше слов и прекрасно выражали наш протест против всей этой жизни. Понимали мы друг друга тоже подобно животным, и это было бы, пожалуй, смешно, если бы не было так страшно: — Р-р-р-р-р-р, — грозно прорычала я, проходя мимо пытающейся натянуть гольфы Ино и даже не посмотрев в ее сторону, потому что у меня была единственная цель — сделать нормальную укладку на мои короткие непослушные волосы. — Кх-х-х-х-х-х, — пропыхтела в ответ Ино и упала с дивана, но как ни в чем не бывало продолжила натягивать предмет одежды уже на полу. Хотелось выкинуть в адрес подруги какую-нибудь колкость вроде «Говяжьи ножки в гольфах две по цене одной», но я все же сдержалась, потому что времени у нас было катастрофически мало, а шутки всегда отнимают драгоценные секунды хотя бы потому, что их еще надо придумать. Наконец собравшись, мы выбрались из дома, и я пожалела о том, что мы не вышли на несколько минут раньше или даже позже — все бы подошло, только не это! Только не Гаара, который появился из-за своей двери почти одновременно с нами. Я уже хотела было толкнуть Ино и ввалиться в квартиру обратно, словно никто никого не видел, но отступать было поздно — парень нас уже заметил, при этом гадливенько ухмыляясь, словно сразу же разгадал мою трусость. Пока я запирала за нами дверь, Ино помахала ему рукой, крича чуть ли не на весь подъезд: — О, Гаара, привет! Куда-то собираешься? — тактичность Ино, как обычно, сотрясала небеса, но со сжатыми зубами мне пришлось стерпеть и это как очередной подарок этого чертового утра. — Доброе утро, — послышалось приглушенное и чуть хмурое с противоположной стороны коридора, и я злорадно звякнула ключами в руке — кажется, не у одной у меня начало сегодняшнего дня не задалось. — Да, я... есть кое-какие дела. А вы... — Ой, а мы с Сакурой на работу. Ну вернее я на работу, а Сакура за компанию, — не успел Гаара задать свой вопрос, как Ино нетерпеливо откликнулась, беря меня под локоть и подводя ближе к парню. Так, а это что еще такое? Мы же договорились, нет? Или для Ино все уговоры утрачивают свою ценность уже на следующий день? Гаара как-то странно покосился на меня, непривычно, по крайней мере, я еще не замечала за ним такого взора: орлино-острого, но вместе с тем тоскливого, пробирающего своей тяжелой, безотрадной вдумчивостью. Я потупилась, не в состоянии выдержать этот зрительный контакт, словно завязывающий между нами крепкую нить, о которой знаем лишь мы — как контракт с дьяволом, обозначившим, что хочет твою душу без остатка. И я, кажется, расписалась своей кровью. — Что ж, — отмерев, изрек Гаара мгновенно преобразившимся, словно бы полегчавшим, но стылым голосом, — Я бы мог подвести вас, мне не к спеху, а «Galeri Artis» открывается уже через час — на метро или автобусе вы точно опоздаете. Ино просияла, точно только этого предложения и ждала, и, хлопнув в ладоши, без раздумий согласилась: — Это прекрасная идея, ты бы нас очень выручил! Я угрюмо поморщилась, и Гаара, пройдя к первой ступеньке, обернулся и небрежно обронил: — Извини, Ино, но мне хотелось бы знать и мнение Сакуры. Я удивленно охнула, но почти сразу взяла себя в руки и срикошетила, пытаясь выглядеть как можно более безразличной и незаинтересованной: — Почему я должна быть против? — Хотя бы потому, что для человека, довольного сложившейся ситуацией, ты переигрываешь в безразличие, — спокойно пожал плечами Гаара, спускаясь с лестницы. Я вспыхнула от негодования и последовала за этим вновь в конец обнаглевшим засранцем, у которого, кажется, опять взыграли привычки циника и плохиша. Он снова пытается залезть в мою голову, да что же такое, почему его этичность и чувство меры то появляются, то снова исчезают?! — Ох, да, правда?! — зашипела я вслед Гааре и напрочь позабыла даже об Ино, кривясь от внутренних возмущений. — Так, значит, в тот раз я недоиграла в сон, а в этот раз переиграла в безразличие? А где же, в таком случае, золотая середина, мистер «Я вижу то, что вы, обыватели, в жизни не увидите»?! Гаара вышел из подъезда, но резко остановился, и я врезалась в его спину. Не успела я сделать даже шага назад, как он развернулся ко мне, из-за чего мы оказались чуть ли не впритык друг к другу, и склонил голову, искривив губы в мефистофельской, почти что безумной ухмылке: — Этот вопрос уже решается индивидуально, не так ли? — хоть разница в нашем с Гаарой росте не была особо значительной (я — метр шестьдесят три, он, думаю, метр семьдесят-семьдесят два), я ощутила себя низкой и маленькой под чужим промозглым, цепким вниманием. — Нет, ну мы так точно опоздаем! — вскричала Ино, пару раз легонько хлопнув по боку машины Гаары, и тот как ни в чем не бывало последовал в сторону Яманака. — Что у вас случилось? Не так давно же все нормально было! — Не люблю пустословие, — пренебрежительно бросил Гаара, словно бы это было ответом, после чего достал ключи от автомобиля из кармана джинсов, разблокировал дверцы и сел за руль. Я процедила что-то нечленораздельное, что сама не поняла, и собралась уже было сесть на заднее сидение, но Ино неожиданно перехватила мое запястье, когда я уже взялась за ручку дверцы, и чуть ли не пинком отправила на переднее сидение, указательным и средним пальцами, поднесенными к глазам, сделав знак, что следит за мной: — Садись к Гааре, может, хоть помиритесь. — Да и мы не ссори... — Сакура! — требовательно воззрилась на меня Ино и я, гаркнув от злости, резко открыла дверцу и села на переднее сидение — все равно эта мегера на заднее меня уже не пустит. Гаара даже не шелохнулся, когда я села к нему, лишь протянул руку, не смотря нащупав мой ремень, и также не глядя одной рукой завел машину, а другой пристегнул меня. — Я могла бы и сама, — едва раскрывая губы от распирающей меня, ниоткуда взявшейся досады на весь мир, произнесла я, на что Гаара лишь переложил обе руки на руль, когда и Ино заняла свое место. — Вы обе слишком медленные, мы возились целых пятнадцать минут. — Ох, ну простите уж, Ваше Высочество, — не смогла не съязвить я, но едва ли в этом мире вообще было что-то, способное вывести Гаару из его излюбленного, незыблемого равновесия. — Раньше я, вроде как, был для тебя Богом, — не растерялся Гаара, парируя мою язвительность. — Как, оказывается, жаль терять последователя своей веры. До этого никто и никогда не отрекался от меня, я даже удивлен. Думаю, ты даже войдешь в историю, Сакура. — Кто-то говорил, что не любит пустую болтовню. — Да что ж такое?! — взвыла Ино, прерывая очередную нашу перепалку, и мы все втроем замолчали — Яманака рассерженно, я неловко, а Гаара, кажется, флегматично. Я отвернулась к окну, стараясь вообще не смотреть на Гаару и даже не обращать взгляда к зеркалу заднего вида, чтобы зацепить в нем Ино. Первые несколько минут мы ехали по Токио в острой, как наточенное лезвие, тишине, пока Гаара не включил радио, по которому крутили какие-то релаксирующие песни из девяностых. Я взирала на проносящийся мимо город со странной отрешенностью, попыталась вновь окунуться в его атмосферу, но несколько раз потерпела фиаско — мысли крутились вокруг интерпретации собственного же поведения. И в самом деле, что за ребячество? Почему я себя так повела и, что главное, почему себя так повел сам Гаара? Неужели это из-за того, что произошло вчера? Похоже, мы оба осознали то, что между нами проскочило что-то хрупкое, субтильное, но очень личное — что-то, от чего уже сегодня мы оба всеми силами пытаемся откреститься. Я знаю, что между людьми такое бывает — это не похоже на то, что мы жалеем о сделанном, это и не отрицание, просто сегодня, на свежую голову, мы проанализировали свои действия и... пришли к выводу, что вчерашний день, со всем личным и доверительным в нем, нужно оставить во вчерашнем дне. А сегодня мы будем вести себя как ни в чем не бывало, даже если это причиняет мелкую, колкую боль, будто тонкая игла вонзается в грудь. Пока я думала над всем этим, Ино заговорила, и её уже было не остановить. Я молчала всю дорогу, а Гаара по своей не особо коммуникабельной натуре лишь отвечал на вопросы Яманака, кажется, лишь из вежливости поддерживая разговор — так я поняла, что его мысли тоже были заняты другим, возможно, собственными проблемами или предстоящими планами. Ино окружила Гаару плотным кольцом вопросов без малейших угрызений совести, а я навострила уши, потому что узнать хоть самую малую информацию о новом знакомом было сродни потребности в еде — как ментальный голод, заставляющий облизываться от нетерпения. Так я и узнала, что Гаара живет в Токио уже несколько лет, что он успешно закончил старшую школу, сдал вступительные и на бюджетной основе поступил в университет Хосэй. Учась, параллельно он помогает отцу с бизнесом в его компании, за что получает некоторые деньги — оплачивает на них счета за квартиру, живет на них и иногда помогает Темари и Канкуро в трудных жизненных ситуациях (похоже, такая ситуация и была при нашем с ним неординарном знакомстве). Также Гаара добавил, что квартиру отец купил ему при условии, что тот будет какое-то время помогать с работой, а на машину не так давно он заработал сам. Это все, что у Ино получилось из него выудить — говорил Гаара неохотно, многое умалчивал, на некоторые вопросы не отвечал вовсе, однако даже эти крупицы истории его жизни родили в моей голове кучу непоняток. Почему Гаара ожесточался, когда речь заходила об его отце, хоть и пытался не показывать, что тема «Отец» вызывает в нем злость и обиду? Неужели у них плохие отношения? Почему Темари и Канкуро жили в Кобе, в то время как Гаара с отцом — в Токио? Почему это Гаара помогает брату с сестрой, а не их отец? И самое главное — почему ни слова о матери всех троих, словно ее и не существует? — Мы на месте, — прервал мою напряженную умственную работу Гаара, как бы догадавшись, что я лезу туда, куда не стоит. Я медленно отстегнула ремень безопасности и уже более осмысленно взглянула в окно — а ведь действительно приехали. — Спасибо большое, Гаара, мы успели только благодаря тебе, — коротко поклонилась Ино в традиционном японском вежливом жесте, когда мы уже стояли у входа в кафе. Я вблизи исследовала небольшое яркое красно-желтое здание, построенное как своеобразный исторический замок, на котором большими золотистыми металлическими буквами переливалось название «Galeri Artis» и поставила ему отметку «Мило, но вычурно». — Не хочешь зайти и выпить кофе? Кафе отроется только через десять минут, поэтому даже очереди не будет. Не волнуйся, я скажу нашим, что вы оба со мной. Так, в смысле зайти?! — У тебя не будет из-за этого проблем? — осторожно, но строго осведомился Гаара, точно предостерегая младшую сестру от необдуманных решений. — Второй день работы, а уже хочешь привести в кафе нас с Сакурой до его открытия? Вместо вразумительного аргумента Ино взяла нас с Гаарой за руки и почти насильно повела вовнутрь кафе, при этом уперто отмахиваясь: — Ой, да ничего страшного в этом нет! Все нормально, Гаара, да и тебе не помешает стаканчик доппио, а, может быть, даже эспрессо, на тебе же лица почти нет, — мы все вместе зашли в кафе, и Ино подвела нас к стойке баристы, коей оказалась миловидная, простенькая на первый взгляд девушка с короткими каштановыми волосами и карими, почти черными большими глазами. — Мацури, милая, обслужи, пожалуйста, моих друзей, а я пошла готовиться к рабочему дню. Спасибо! Ино убежала, а названная именем Мацури сердито потрясла ей вслед кулаком, еще даже не обратив на нас внимания: — Какого черта, Ино?! Я тебе не милая, даже несмотря на то, что младше тебя! Только устроилась и уже друзей до начала рабочего дня приводишь? А не слишком ли ты наглая? И рабочий день еще не начался, а значит, я не обязана... — Мацури, злопыхающая и запальчивая, наконец, соизволила развернуться к нам лицом и мгновенно смолкла, точно кто-то внутри нее нажал на нужную кнопку. Полагаю, на эту кнопку нажала не я, а Гаара, потому что Мацури уставилась на него во все глаза и часто заморгала, хлопая густо накрашенными ресницами, — Ох... А... З-здравствуйте! Что пожелаете? Гаара поднял голову на висевшее на стене за Мацури меню и сделал вид, что ее прошлые высказывания, которые мне показались дико грубыми, нисколько его не коснулись (завидую его выдержке, потому что во мне от этой девчонки уже постепенно закипает кровь). Немного подумав, Гаара почти что отрапортовал индифферентным, ничего не выражающим голосом: — Доброе утро. Ристретто, пожалуйста, — кажется, с настроением и энергией у Гаары все еще хуже, чем думала Ино, потому что ристретто крепче эспрессо. — Что будешь, Сакура? Мацури не меняла положения и ни разу не дрогнула, однако ее зрачки резко метнулись в мою сторону, а глаза опасно, предостерегающе расширились — едва ли не налились кровью от напряжения. Я ухмыльнулась, специально пододвигаясь ближе к Гааре якобы для того, чтобы рассмотреть меню: плечо приятно обожгло теплом чужого тела. — Маленький гляссе, пожалуйста, — притворно дружелюбно растянула я губы в улыбке, на что Мацури даже передернуло, как если бы по ее телу прошелся разряд тока. Очевидно, что именно ее Ино вчера описывала не в самых лестных красках. Неприятель лучшей подруги — мой неприятель, все очень просто, тем более, эта малявка при мне же наехала на Ино. И нет других причин. — Ристретто и гляссе двести миллилитров, сейчас будет, — приторным звонким голоском повторила наш заказ Мацури, подчеркнув скользкой интонацией эти «двести миллилитров», почти тыкая меня носом в то, что я не указала точный объем напитка. Какое ребячество — она просто ребенок, на вид, может, только начало старшей школы! К детям надо быть снисходительнее, Сакура. Будь снисходительна. Сни-схо-ди-те-ль-на! Пока Мацури возилась с приготовлением кофе, она часто бросала на Гаару робкие, смущенные, но красноречивые взгляды, а потом все же решила начать разговор — с ним, естественно, я для нее будто вообще не существовала. Переспросила его имя якобы для того, чтобы написать на стаканчике (привет из Старбакса!), задавала этически тонкие, но довольно прозрачные вопросы. Я, оперившись локтями на стойку и подперев ладонью подбородок, вскользь огляделась — все угодно, только не слушать ее неприятное щебетание и не смотреть на то, как она пытается плести сети вокруг Гаары. Что ж, Ино была права — довольно мило и просторно, что снаружи, что внутри будто бы действительно попадаешь в замок художника, хотя по вечерам здесь вообще, должно быть, сказочно. От каменных бурых стен отдает приятной прохладой — с ними резко контрастирует светло-бежевый деревянный пол, на котором даже как-то скрупулезно симметрично расположены круглые красные столики и в тон им кожаные диванчики. На каждом столике стоит по канделябру с электронными свечами (техника безопасности в кафе, похоже, на должном уровне), которые, я уверена, создают довольно интимную и романтичную обстановку по вечерам. Ну и, пожалуй, главная особенность кафе — развешенные повсюду копии самых известных картин мирового искусства, словно действительно попадаешь в галерею. А еще мое внимание зацепили стеллажи с книгами, которые все желающие, похоже, могут взять и прочитать. Что ж, у этого Сая, ну или у его родителей, явно есть вкус и образование — плюс в его копилку. — Ваш кофе готов, — Мацури протянула Гааре стаканчик прямо в руки, явно попытавшись сделать так, чтобы их руки соприкоснулись, но парень ловко избежал прикосновения, скупо поблагодарив. Что-то внутри меня начало пританцовывать от ехидства, вот только это было ненадолго — до тех пор, пока Мацури не двинула стакан в мою сторону, и он проехался по стойке, остановившись прямо напротив меня. Ха, вот оно, значит, как? Что ж, замечательно, да и мой кофе она приготовила явно не стараясь — намного быстрее, чем кофе Гаары, не удивлюсь, если он окажется безвкусным вообще. — Гаара-кун, а можно твой номер телефона? Хорошо, что я не начала пить, иначе бы точно облилась. Я, конечно, знаю, что в двадцать первом веке знакомятся сразу с фальстарта, но, как по мне, это уже переходит все границы! Гаара достал из черной поясной сумки кошелек, и я последовала его примеру, схватившись за свою, но меня остановили жестом «Я заплачу», и я уступчиво замерла. Обычно я не позволяю парням платить за себя, но подобное со стороны Гаары не показалось мне оскорбительным — я не увидела никакого скрытого подтекста в его действиях, лишь честную участливость. — Извини, я не знакомлюсь, — приложив карту к терминалу, наконец, выпалил Гаара и повернул ко мне голову, чуть ядовито улыбнувшись. — Хотя, знаешь, иногда знакомлюсь, но мне нравится это делать в более экстремальных ситуациях. Что... это он о... о том случае? Обо мне? Я сразу же уловила, как начинают пылать щеки, поэтому пришлось закрыться волосами, но на реакцию Мацури все же взглянуть хотелось. И это, пожалуй, даже того стоило, потому что девушка напротив меня совершенно растерянно и непонятливо открывала и закрывала рот, словно выброшенная во время шторма на берег рыба. — Оу, прости, я не подумала, так она твоя девушка? — брезгливо, словно я не могу быть чьей-то девушкой, как маргинал или бомж, которого она когда-то увидела около своего дома. Лицо краснело еще больше — на этот раз от гнева, который застилал пространство вокруг густой белесой пеленой. — Нет, Сакура не моя девушка, но это не отменяет того, что я могу быть занят, не так ли? — Гаара заиграл желваками: похоже, весь этот затянувшийся, обременяющий разговор начал угнетать и его тоже. А еще он сделал презрительный акцент на слове «занят» — сложилось впечатление, что это слово в самой концепции отношений ему ужасно претит, как будто, начав встречаться, люди становятся собственностью друг друга, но это далеко не так, и я разделяю эту его позицию. И... ... он только что намекнул на то, что он в отношениях, хах? Сквозь вату в ушах я услышала, как к нам кто-то подошел, из-за чего Гаара встал и протянул руку вставшему рядом незнакомцу. Я же неподвижно оставалась на месте. — Здравствуйте! Вы друзья Ино? Я Сай, директор этого кафе. И я развернулась с непонятными даже мне намерениями.