Драбблы ME

— Шепард... — его голос срывается. Он сражается, сражается с голосами внутри его головы как может. Он проигрывает. Он чувствует, как проигрывает. Она смотрит на него всё тем же взглядом, взглядом бесстрашной воительницы, только сейчас во взгляде немного (много) отчаяния. Только сейчас она изранена, едва стоит, истекает кровью... Он лишь думает, что мог предотвратить это. Если бы послушал её тогда (всегда), если бы объединился и сражался со Жнецами, а не пытался управлять ими. Если бы он предложил ей помощь, протянул руку. Он тянет к ней свободную руку, но поднимается рука с пистолетом. Её взгляд замирает, перестав метаться от него к раненому Андерсону и остановившись на нём. Её глаза, сиявшие когда-то, как ему казалось, ярче звёзд, потухли, а зрачки превратились в чёрные дыры, затягивающее его с головой. Затягивающие его в пучину из вины и боли. Голоса в голове продолжают нашёптывать ему, но он не обращает на них внимания, потому что начинает говорить она. — Мы ещё можем всё исправить, — она нервно улыбается ему. Она никогда не простит его, он знает. Он ничем не сможет помочь ей, он знает. Они захватили его разум, и он не сможет им противостоять. Он будет мешать ей. Его совершенное оружие, его идеальный план, его персональный воин — он не думал, что она окажется настолько сильной, чтобы противостоять ему. Чтобы победить его. Чтобы подчинить его себе. Он ведь чувствовал, что она права, только голоса были громче, чем её голос. Если бы она ушла раньше, если бы объявила его безумцем раньше, если бы начала проповедовать ему свою истину раньше... когда голоса были слабее... они бы победили их вместе. Она не презирала бы его так сильно, не смотрела бы на него сейчас так. Она была бы его воином до конца, она была бы его оружием до конца, она была бы его... до конца. И вина не сжирала бы его, словно дикий зверь. Словно пламя не лизала бы его душу. Словно смерть не сжимала бы его сердце. Как он был глуп. Как слаб. Они знали, что он слаб. Они не пытались манипулировать ею, хотя она постоянно ходила по их следу и была рядом. Что стоит завладеть разумом того, кто сам идёт в твои руки? Только они знали, что она сильная, что она скорее убьёт себя, чем позволит кому-то управлять ею. Он слабый. Но он знает, что бы сделала одна сильная женщина, что когда-то завладела всеми его мыслями, которая управляла бы им не хуже Жнецов, если бы захотела. — Я не могу исправить это, Шепард, — его рука с пистолетом, направленным на неё, дрожит. — Я не могу ничего исправить. Я... прости меня, Шепард. Он видит, как она дёргается в его сторону, но потом вспышка яркого света слепит его. И мир погружается во тьму.