Мы всегда хотим больше, чем имеем
Точка 10
Утром Крис открыл глаза и попытался не поверить в то, что меж ягодиц у него непривычно влажно и скользко. Его окутывал запах чили, тело горело и, чёрт бы его побрал, выделяло естественную смазку. Больше того, Крису было уютно и хорошо именно так. Крис мрачно пересчитал ощущавшиеся родными конечности на себе, уныло пришёл к выводу, что либо он стал мутантом, либо три конечности точно не входили в первоначальный набор. Две руки и одна нога помимо тех, что были выданы Крису природой при рождении. Руки были смуглыми и сильными, а нога — крепкой, тренированной и покрытой густыми тёмными волосками. Меховой. И в пластырях с забавными картинками. Один пластырь под коленом почти отклеился, и Крис машинально провёл пальцами по нему, чтобы приклеить обратно и обвести нарисованного маркером мишку. Крис вздохнул и повернулся на другой бок. В грудь немедленно уткнулся носом Чонин, защекотав кожу и чувствительные после бурной ночи соски жёсткими волосами. Он сонно обнял Криса покрепче и снова закинул "меховую" ногу ему на бедро. Выглядел при этом довольным и сияющим даже во сне. Как озорной мальчишка, которому сошла с рук очередная шалость. И его ничуть не беспокоила засохшая на коже плёнкой сперма. Крис припечатал к лицу ладонь, едва смог чётко сформулировать мысль, что этот мальчишка вызывает у него неконтролируемое желание и прилив необъяснимой нежности. Хуже того, ради этого мальчишки Крис стал... омегой, судя по всему. Ну и если верить ощущениям. А ощущения утверждали, что при виде Чонина он возбуждается. Помимо всего прочего. Крис высвободился из горячих объятий, предельно осторожно снял с себя "меховую" ногу, сел на кровати и принялся разглядывать Чонина. Обнажённое тело одеяло не скрывало, потому что одеяло было чёрт знает где, и Крис пока не испытывал ни малейшего желания отправиться на его поиски. Чонин перевернулся на спину, потянулся и облизнул губы. Всё ещё спал, но уже соблазнял. Судя по испачканным простыням, ими стирали сперму с их тел, но Крис этого не помнил. Непроизвольно протянул руку, чтобы провести пальцами по бедру Чонина. Умело коснулся члена, тут же отозвавшегося на прикосновение. Плоть в руке постепенно наливалась тяжестью, твердела, увеличивалась. Ощущать толстый ствол в ладони и чувствовать в себе, как оказалось, совсем не одно и то же... Крис замер, заметив насмешливый взгляд Чонина. Тот смотрел на него из-под полуопущенных ресниц и не двигался. — Что? — тихо спросил Крис, отдёрнув руку от напряжённого члена Чонина. — Ничего. Просто до сих пор с трудом верю... Я уже почти смирился с тем, что никогда не смогу быть рядом с тобой, а тут... оказывается, ты — омега. Я не ждал такого чуда. Пытаюсь к нему привыкнуть. До сих пор не верится. Хён, ты... — Из меня омега так себе. — Крис отвернулся, чтобы не пялиться на яркие губы Чонина. Он отлично помнил, что ему говорил доктор. — Ты даже не сможешь поднять меня и внести в дом, если вообще захочешь это сделать. — Пф, подумаешь... Что мешает тебе внести в дом меня? — Чонин весело хмыкнул и снова потянулся. — Пока я ещё лёгкий, разумеется. И почему я не захочу? Если бы не захотел, подумал бы о защите, знаешь ли. Но не подумал. То есть, подумал, но решил лишить тебя всех путей к отступлению. Всё равно ты как-то сказал, что хочешь детей от меня. Я не возражаю. Ни капельки. Я вообще детей люблю. Крис задохнулся от возмущения и негодования. Только сейчас до него дошло, что случилось ночью, как это называлось и какие могло иметь последствия. И насколько коварен тот, кого он так легкомысленно считал ребёнком. — Ты... Хотя чему я удивляюсь? И это после той выходки про мою несуществующую болезнь... — Какую болезнь? — Чонин смотрел на него с искренним недоумением. Пришлось поведать ему о слухах, что отвратили от Криса омег и бет. — Но я никаких слухов не пускал. Да и зачем? Всё равно многих бесил твой запах. Мне и этого отлично хватало. — Вот как? — начал медленно закипать Крис, которого уже допекли невыносимостью его запаха вконец. — Хён. — Чонин вскинулся и сел напротив Криса, прикоснулся ладонями к его лицу, погладил и улыбнулся. — Давай остановимся на том, что ты уже мой. Ты сам признал это. Не так давно. И очень убедительно отдался — мне понравилось. Очень надеюсь, что ты отдавался не только телом, а с сердцем в нагрузку — как раз на него я претендую в первую очередь. Только мне мало. И я хочу ещё немного твоего сердца. Сейчас. Через миг Крис выгибался на простынях, тихо стонал, выдыхал имя и упивался прикосновениями. Обнимал Чонина, притягивал к себе, жадно нюхал, оглаживал ладонями и настойчиво искал губами его губы. Этот выбор он сделал сам и осознанно. Всю жизнь хотел быть альфой, но в итоге превратился в омегу ради несовершеннолетнего альфы. Крис пока не знал, пожалеет ли он об этом позже. Прямо сейчас — не жалел, пусть даже Чонин пригрозил ему хриплым голосом: "Хён, я мстительный. Ты у меня кончишь в десять раз больше, чем я на том чёртовом столе..." Крис не жалел, но испытывал страх перед будущим. В свете желаний Чонина, которые плохо сочетались с условностями. Довольно странное ощущение, когда сердце одновременно замирает от восторга и тут же сжимается от ужаса. Потому что Чонин прозрачно намекнул, чего же он хочет, но при этом Чонин оставался восемнадцатилетним альфой со сбитыми фазами поиска. Гарантий — ноль целых и ноль десятых. Даже если Чонин искренне верил в собственные слова... он не мог изменить свою природу. Крис убедился в этом окончательно, когда смог оценить, что приходилось выдерживать Чонину в фазе поиска, на собственной шкуре. Когда эта самая чёртова фаза поиска приключилась у Криса. Впервые в жизни. И ему ещё несказанно повезло, что в тот день он отсидел занятия нормально, а прихватило его вечером, за полчаса до возвращения Чонина. Те полчаса он никогда не забыл бы — едва с ума не сошёл в ожидании. И ещё хорошо, что ему хватило здравого смысла никуда не выходить. В общежитии альф для него это закончилось бы печально. Крис в тот день кое-как добрался до ванной, залез под воду прямо в одежде, а потом с остервенением пытался смыть с себя и одежду, и липкий пот. Тело ломало и крутило неудовлетворённостью, превращавшейся в реальную физическую боль. Крис в итоге рухнул на колени и втолкнул в себя пальцы — хоть что-то. Яростно тёр кожу, двигал пальцами всё быстрее, словно мечтал вывести всю чёртову смазку, вымыть её из себя, высушить себя изнутри и вновь стать никем. Задыхался, хрипло стонал и хотел сдохнуть ко всем чертям. Он вообще ни о чём не мог думать и испытывал всего одно, зато неодолимое желание. Сердце настолько быстро колотилось в груди, что Крис практически ничего не слышал, кроме собственного пульса, казавшегося оглушительным. Член стоял колом и болезненно ныл так, словно внутри Криса уже был Чонин. Но увы, даже с пальцами внутри царила мучительная пустота — голодная пустота, сводящая с ума. Крис не ко времени вспомнил, как Хань засунул в брюки вибрирующий телефон. Это привело к попыткам вспомнить, где Крис оставил телефон. И он опасался, что может засунуть в себя телефон всерьёз, раз уж на член прямо сейчас никак не сесть. А потом на него обрушился запах чили. Это походило на обвалившийся на голову Крису потолок. И он сам не помнил, как выметнулся из ванной и накинулся на опешившего Чонина, только перешагнувшего через порог. Не помнил, что сбивчиво говорил, пока тащил Чонина к кровати, чтобы буквально швырнуть на неё. Не помнил, что шептал, сдирая с Чонина одежду и помечая смуглое тело буквально везде жадными поцелуями — сцеловывал даже подтаявшие снежинки с рыже-розовых волос. Зато Крис помнил горечь на языке от таблетки, которую Чонин чуть ли не силой втолкнул ему в рот. Помнил, что ему всё время было мало. Помнил, как отчаянно насаживался на крепкий ствол и как жадно вылизывал смуглую шею, потому что даже запаха Чонина ему было мало. И помнил, что на рассвете пришлось перебраться в кровать Чонина и продолжить там, потому что в его собственной кровати не только простыни, но даже матрас стали влажными от пота и спермы. И он старательно не давал Чонину уснуть ни на миг. Ни о чём не просил, но целовал, проводил руками по бокам и груди, с нарочитой медлительностью облизывал тёмные соски, прикусывал кожу на ключицах и слегка сжимал в ладони член до тех пор, пока он не наливался вновь желанной тяжестью, чтобы продолжить... После Крис со стыдом вспоминал, как выгибался под Чонином и умолял его всё повторить совершенно неприличными словами, вспоминал, до какого состояния заездил "ребёнка" — тот потом отсыпался сутки. А когда проснулся, Чонин смеялся в голос из-за неловких извинений и "я же тебя практически изнасиловал". — Хён, иногда ты невозможно забавный. Захочешь ещё разок так изнасиловать — только намекни. Но знаешь, если фаза поиска будет у меня или одновременно у нас обоих, то это ещё будет большим вопросом — кто и кого. К тому же, мне чертовски нравится слышать, как сильно ты меня хочешь, и какой у меня... Эй! Хён, перестань бить меня подушкой! Это не смешно! Лучше скажи ещё раз... Ай! Хён! Это ты сейчас на него пойдёшь! Ну нет, тащи сюда свою задницу! Будет хуже, если я сам до неё доберусь. Хён... Крис ждал. Ждал, когда природа возьмёт своё, и заставит их отступить друг от друга. Это казалось ему неизбежным, хотя он отдал бы всё, чтобы это так и не случилось. Но вероятность... ноль целых и ноль десятых. Фаза поиска скосила Чонина через полторы недели. Они пережили её вместе. И Крис с содроганием ждал следующей, опасаясь, что уж её Чонин наверняка проведёт не с ним.