J hates H

Если Харли хочет чего-то, её не остановить. Но на этот раз Джокер и не против. На этот раз её желания ведут к большим деньгам. Джокеру деньги не сдались, здесь он точно анархист, но и не дурак тоже. Без денег совсем нельзя — им нужно оружие, наемная сила - расходный материал, нужны кофе, бурбон и сигареты. Все это можно украсть, но это слишком сложно. Такие простые мелочи оплачиваются деньгами. У Харли есть «Инстаграм», вот кто бы мог подумать. И Джокер даже не особенно злится, когда она ему показывает. Так, дает затрещину, скорее для проформы, потому что у них так заведено. Девчонку зовут Саммер. Не певичка, не актриса, не модель. Public person, как это принято говорить. Она ничем не знаменита, но её знают абсолютно все. Роскошное тело из пластика и больших, очень больших денег. Высокомерная ухмылка прямо в рыбий глаз камеры. И бриллианты повсюду — в волосах, на пальцах, даже на зубах. Харли, конечно, кукле завидует. Но не такая дура, чтобы спалиться. Говорит, что брюллики им были бы очень в тему. И Джокер кивает головой, соглашается. Но эта золотая рыбка не легкая добыча. Всегда в кольце охраны, лучших из лучших. К ней не подобраться, не пробить эту броню. Но тут, - совершенно внезапно, Джокер может гордиться, - Харли предлагает план. И, дьяволу во славу, он хорош. Изящен, несколько безумен, но ему нравится. Джокер любит хорошую заварушку, любит истории, которые потом можно рассказать. И эта будет одной из таких. Он сам обрезает Харли волосы. Проводит ножницами по шее, ласкает затылок туповатым для этих целей лезвием. Она урчит и откидывается назад. А он дергает за загривок, хватает прядь, наматывает на кулак. И вот, через тринадцать долгих минут, она уже совсем другая. Короткое светлое каре обрамляет её улыбающееся лицо. Джокер смотрит на свое творение и кусает шрам в уголке рта — ха, эти ролевые игры доконают его. Ей отбеливают зубы, прожаривают её под искусственным солнцем солярия до хрустящей корочки. Он приносит ей модные тряпки и туфли на высоком каблуке, пакует её тугие сиськи в тесный лифчик, придумывает ей новое имя. Лавли. Просто, совершенно глупо и полностью правдоподобно. Лавли селится в центре Готэма в большом и красивом особняке. Окна её квартиры выходят на парк, кровать в её спальне похожа на гигантский траходром, а её сумочка стоит больше, чем некоторые зарабатывают в год. Она приехала в Готэм из Метрополиса, из самого сердца страны, богатая, молодая, популярная. У неё есть три месяца, чтобы очаровать, приручить и разорвать на куски Саммер, собрать каждый бриллиант, каждую побрякушку с её мертвого тела. Джокер понимает, что план хорош. Мало кто видел Харли вблизи и оставался жив, поэтому проблем со старыми знакомыми возникнуть не должно. Харли выросла где-то в другом месте, точно где он не помнит, в хорошей семье, вжиться в роль ей будет легко. Словно войти в реку олимпийскому чемпиону. И самое главное, Харли ведь верная, она обязательно вернется к папочке с добычей. Они ведут себя, как обычно, - ходят на вылазки, мутузят Бэтмена, разыгрывают перед всеми чудесные представления с Тайко в роли Харли. Их невозможно спалить. Все идет как по маслу. Настоящая Харли цепляет на вечеринке Саммер, и вот уже в «Инстаграме» их совместные фотки в обнимку, вот уже и статус «подружки навсегда» появляется. Она все делает отточено и мастерски, он не отстает. Скоро, очень скоро, шлюха из телека попадет на первые полосы, как и всегда хотела. «Звезда найдена мертвой и расчлененной», - отличный заголовок, на долгую память. Не учитывает Джокер только одного. Время тянется очень медленно. Ему нельзя видеться с Харли, но запретный плод так сладок. Он смотрит на неё в Интернете и по телеку, в светской хронике, читает статьи о её разбитной жизни, пялится на её загорелые ноги в коротких юбках. И внезапно обнаруживает, что без неё херово. И это совсем не то чувство, которое нравится. И не так, когда она лежала в семьсот седьмой палате готэмской центральной. Это так, будто они снова в Аркхаме, она — в своих красных стилетах и белом халате, а он — в смирительной рубашке. Она смотрит на него сквозь стекло, не бронированное, монитора, но не замечает, не видит. А он не может подобрать ключа к её голове. И это ужасно бесит, раздражает просто. Словно он провалился в параллельную реальность, в которой никогда в жизни не встречал Харлин. Должен чувствовать облегчение, но вместо этого пустота. Идея херовая, совершенно не взвешенная, но он ведь анархист, он чертов бунтовщик, стиратель границ. Ему можно, - думает, крадется по коридору, обходит охрану и камеры слежения. В её доме тихо и пустынно, ветерок раздувает тюлевую шторку на окнах. Он идет знакомой дорогой, - давно изучил все карты и планы. В спальне будто никого нет, но Харли лежит на гигантской кровати в обнимку с плюшевым мишкой. Её задница торчит горошиной, затянутой в бархатные коротенькие шорты. Сучка. Все в нем отвечает на эту картинку, мокрую фантазию практически. Джокер усмехается негромко, может, именно такую Харли он и мечтал выебать всю дорогу. Она ворочается и просыпается от его смеха. Хоть что-то осталось прежним. Смотрит на него расфокусированно, не может понять, что происходит, садится в кровати, прижимает медведя к груди. - Джей, - шепчет неверяще. А он уже тут как тут, зажимает ей рот ладонью в перчатке. - Тихо, тыковка, не ори, - предупреждает он, опаляет её щеку горячим дыханием. От неё приятно пахнет - смесью ванили и каких-то специй, чистотой, довольством, богатством. Он хочет её изнасиловать. Но не успевает, она сама оплетает его длинными ногами, прижимается всем телом, трется во всех нужных местах. Он рычит низко и затравленно. Это тупость страшная, но адреналин с бешеной скоростью путешествует по его венам, кровь ударяет в голову и не только. В следующую секунду он уже срывает с неё все лишние, дорогие, но такие бесполезные тряпки. Она пищит сквозь ладонь, стонет так, что сомнений не остается. Решение правильное. - Быстро, давай же, - шепчет Харли, позволяя ворваться в свое тело, припечатать шею горячим звериным поцелуем, - она сегодня здесь. Джокер не слушает, трахает её, позволяет трахнуть себя. Он сверху, а потом и она. Вдалбливает, вминает свое тело в её, насаживает её, как наживку, на крючок. И это так хорошо, так смачно, то, чего ему не хватало эти месяцы. Харли стонет приглушенно, ей тоже не хватало. Дверь скрипит, но Джокер уже не в состоянии остановиться. Это дельце ему нужно закончить прямо сейчас. Зажигается верхний свет. - Лавли, что происходит? - произносит капризный высокий голосок. Харли замирает в его объятьях, выгибается дугой, облизывает губы, смотрит через его плечо. А потом поворачивается и сам Джокер. Все ещё в ней, дергается, бесится. Саммер стоит на пороге точно в таких же коротеньких розовых шортах. На боку вышито «подружки навсегда». Её глупенькое лицо преисполнено страха. - Лавли?! - неуверенно произносит она. - Здесь нет никакой Лавли, - чеканит Харли. Её рука мечется по простыням, заползает глубже под подушку. А потом она одним выстрелом, громким, оглушающим сносит Саммер голову. И вот тогда Джокер дергается в последний раз, кончает, грызет её шею до крови. Вот, чего ему по-настоящему не хватало. Харли. Суки Харли. Тянет её за волосы, впечатывает поцелуй в нежный рот, издевается и хохочет, передавая ей своё безумие. Вот теперь все снова на своих местах, он снова в своей реальности. Харли натягивается струной, сжимает его бедра, и наконец-то стонет в голос. Когда они бегут под вой полицейских сирен по ярко освещенной улице, рука Харли в руке Джокера. Они хохочут, не могут остановиться. В карманах бренчат брюлики, мало, но да ладно. Это того стоило.