***
- Герми, дорогая моя, проснись, – прошептал я ей на ухо. Та вздрогнула и сонным голосом произнесла, видимо не проснувшись до конца, но начиная открывать глаза: - Рон? Еще затуманенные после крепкого сна глаза сначала с недоумением уставились на меня, а затем в них постепенно начали проступать осознание и паника. Не дав ей ничего предпринять, я тут же применил Incarcerous, и веревки обвили ее, словно кокон, а следом - Silencio. - Нет, Гермиона, это не Рон. Но уверяю тебя, ты знаешь меня. Девушка судорожно открывала рот, видимо, пытаясь позвать на помощь, но заклинание не давало ей произнести ни слова. Я почувствовал, как тьма в душе зашевелилась, словно прося дать ей свободу. Усилием воли подавив странное ощущение, я сказал Гермионе: - Не старайся, даже если бы ты использовала Sonorus, тебя бы никто не услышал. Я сниму немоту, если ты перестанешь дергаться и будешь вести себя как послушная девочка. Договорились? Она судорожно закивала. Прежде, чем выполнить обещание, я предусмотрительно активировал встроенную в маску руну подавления шума, которая не давала звукам оглушить меня. Не зря, как оказалось. - ПОМОГИТЕ!!! НА ПОМОЩЬ!!! МИССИС УИЗЛИ, КТО-НИБУДЬ! Подобные крики раздавались еще в течении минут пяти, пока плавно не перешли в рыдания. Не могу сказать, что ее плач не доставлял мне удовольствия, но нужно было заняться делом. - Успокойся, или я что-нибудь сделаю с твоим ребенком, – разумеется, это был блеф чистой воды - я не настолько безумен, чтобы мучить невинное дитя, но мать же об этом не знает, правда же? Так и случилось. Плач затих, перейдя в судорожные попытки развязать веревки и сдавленные мольбы не вредить ее сыну, как оказалось, по имени Эрни. - Немедленно замри, или Эрни умрет. Она тут же замерла. Было немного противно играть на чувствах матери, пускай даже этой предательницы, но это был самый действенный способ. В конце концов, не собираюсь же я сидеть тут до утра, пока меня не обнаружат остальные жители дома? - Молодец. А теперь поговорим. Ты первая, буду джентльменом. - Кто ты?! - О, какой же я невежливый! Меня зовут Инграм. Но тебе это ничего не говорит, правда? Давай тогда сделаем так, – с этими словами я стянул маску с лица. Никакого морока я не накладывал, так что узнала она меня сразу. - Т-т-ты?! Мы думали, что ты пропал! - Наивные, думали, я о вас забуду? - Но ты не можешь даже заговорить со мной, не то что напасть! Почему ты еще жив?! - Любую клятву можно обойти, моя дорогая, любую. Никто из вашей шайки не скроется от меня. Я никогда не прощу того, что вы сделали со мной и моими родителями. Предательство искупается только кровью, и вы все познаете это перед тем, как я упокою вас в водах Стикса. - «Что-то пафос из меня сегодня так и прет. Ну да ладно, желаемый эффект достигнут». Ужас в ее глазах сменился внезапным осознанием. - Это ты убил Рона! - Догадлива, как всегда. Да, он сполна заплатил за свое предательство. Но давай перейдем непосредственно к нашим делам. Сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь о планах этого дряхлого педика с козлиной бородкой и вашей приблудной шайки-лейки. - Я тебе ничего не расскажу, убийца! Как ты мог так поступить?! Ты чудовище! Рон... Дальше последовала истерика о том, какая я бездушная тварь, недостойная жизни, как она горевала по мужу, и что она всегда знала, что я темная мразь и должен был сдохнуть уже давно, и далее в том же духе. Распиналась она несколько минут, пока не успокоилась. Ну как успокоилась, бранная речь переросла в тихие всхлипы с подвываниями. Меня не трогали ни ее слова, ни тем более слезы, я лишь мысленно корректировал свои действия насчет нее. Наконец, она выдохлась окончательно, и я сказал: - Значит, будем действовать по плану Б. Немайн, подойди. Химера, до того с удовольствием развалившаяся за изголовьем кровати, вальяжной походкой подошла ко мне. Оскалившись своей акульей пастью, похожей на клюв птицы, и продемонстрировав острейшие шипы на хвосте, она начала гипнотизировать мою жертву шевеля опасными выступающими частями тела. Девушка побледнела и попыталась отползти, но у нее ничего не получилось. - Знакомься, Герми, это Немайн - мой питомец, и она будет медленно пожирать твою плоть, если ты не будешь быстро и честно отвечать на мои вопросы. В качестве демонстрации я вынул из магически расширенного кармана доспеха заранее припасенный как раз для этого кусок сырого мяса, после чего кинул его химере. Та тут же сожрала его, сделав это со всей доступной жестокостью, да так, что один кровавый кусочек угощения, вылетев из зубастой пасти, приземлился точнехонько на щеку Гермионы. Та побледнела еще больше и таки грохнулась в обморок. «М-да, перестарались». - Rennervate. Девушка очнулась, но тут же задергалась, в панике глядя на моего питомца. - Будешь говорить? – та усиленно закивала. Незаметно наложив на нее заклинание, позволяющее почувствовать ложь в ее словах, и облокотившись на спинку детской кровати, как бы невзначай направив палочку в сторону спокойно спящего младенца, я начал слушать. Знала она до прискорбного мало, да и клятвы сильно поднасрали в этом деле. Дамби был не дурак и позаботился о том, чтобы его подчиненные не сболтнули чего лишний раз. Принципиально нового я ничего не узнал, но все же сведения были любопытные. Дамблдор был далеко не первым, кто начал свою деятельность по ослаблению магической Британии. Были и другие до него, а последние два, включая его самого, смогли выбиться на должность директора Хогвартса, чем значительно ускорили исполнение своей задумки. Снижение уровня образования, запрет на большинство «опасных» направлений магии, активное уничтожение источников «запретных знаний», истребление основных хранителей магической силы и знаний – аристократов и их Родов, а также места силы, которые образовывались на месте родовых гнезд - Мэноров. Из того сумбурного потока сознания, что в отчаянии вываливала на меня Грейнд... тьфу, Уизли - пора бы привыкнуть, удалось вычленить ядро событий - стремление Дамблдора войти в общество маглов. Ослабление сил должно было послужить двум основным целям – дать понять маглам, что маги неопасны для них, ведь среди них уже не осталось бы к тому времени особо опасных; и вторая – задавить недовольство маг.общества на корню, ведь никто из чистокровных не согласится стать забавной зверюшкой для простых людей – а именно так и будет. Мое детство это наглядно показывало, ведь, насколько я понял, Дамблдор даже не заставлял Дурслей так меня гнобить – те сами, по своему желанию превратили меня в жалкое подобие домового эльфа, стоило бородатому козлу уведомить их, что плохое обращение приветствуется, и что претензии будут, только если я умру. Надо бы навестить Дурслей, кстати, что-то у меня совсем они из головы вылетели. Непорядок. О чем это я? А, точно, маглы. Они никогда не принимали тех, кто отличался от них, один Malleus Maleficarum* чего стоил. Тут, конечно, нужно было бы отметить, что и маги недалеко от них ушли. А кто, собственно говоря, спорит? Наш палочковый контингент тоже не особо жаловал нечеловеческие расы, и законы министерства тому прямое доказательство. Но тут проблема была в другом – в случае падения Статуса Секретности магов просто растащат в качестве лабораторных животных, а я, как один из них, категорически этого не желал. Шкурный интерес, простите за прямоту, но стыдиться правды я не собирался. Мне не было дела до большинства людей, и более того – некоторых из них я бы сам пустил под нож, причем не лабораторный, а жертвенный, но если идеи этого старого маразматика осуществятся, то пиздец будет всем. Так что заразу нужно было искоренить, тут у меня общие интересы с остальными магами. Да и тоскливо на душе становилось, стоило лишь представить, что все магическое наследие сотен поколений колдунов исчезнет, а наша волшебная реальность канет в Лету, став очередным магловским полигоном. Не понимал я только одного - зачем вообще Дамблдору это понадобилось? Обладающий более чем столетним опытом жизни и принимавший непосредственное участие во Второй Мировой войне, он должен был как никто осознавать глупость подобного шага. «Надо будет разобраться в этой теме как можно тщательней - интуиция орет матом, и отнюдь не благим, что все не так просто, как мне кажется. С Дамблдором никогда ничего не бывает просто». Конечно, все это Гермиона не сказала прямым текстом, но соотнести разрозненные куски информации не составило труда. Я понимал, что мог воспринять что-то неправильно, но за все время ее монолога не было сказано ни слова лжи, да и намеки были более, чем прозрачны. Жаль что ничего конкретного не удалось узнать, в том числе и ближайшие планы, кроме итогового результата. Пора было заканчивать. - Вот значит как. Ну что же, благодарю за информацию, пусть она и оказалась по большей части бесполезной. Осталась последняя часть. Как мне с тобой поступить? - О чем это ты? - Не притворяйся дурой. Я не оставлю безнаказанным то, как вы поступили со мной. - Я не виновата! Меня заставили шпионить за тобой и напрашиваться в друзья! - Да? Ну, сейчас мы это проверим. Legillimens!***
- Но директор! Это же неправильно! - Ну что ты, девочка моя, это ведь для общего блага! Ты дашь бедному мальчику дружбу, в которой он так нуждается, и всего лишь будешь рассказывать мне все о нем и иногда, когда будет требоваться, подталкивать его в нужную сторону. - Но это как-то... - Ты еще ребенок, и не понимаешь всех взрослых действий, но ты ведь сделаешь это для старика, ведь так? - Я... - Также я буду выплачивать тебе по двадцать галлеонов в месяц и дам допуск в мою личную библиотеку, а также попрошу преподавателей о дополнительных занятиях. Как ты смотришь на это? - Ну разве что ради того, чтобы Гарри не было одиноко... - Вот и молодец. Держи аванс, а с профессором МакГонагалл я поговорю чуть позже.***
- Как это «должен умереть»? Почему?! - Так надо, девочка моя, так надо. Мальчик Темный, и его ненависть, со временем, принесет большое зло всем нам. Не волнуйся, он отойдет в мир иной безболезненно и воссоединится со своими родителями. Для него это будет лучшим подарком. - Это немного подло... - Как насчет того, что я дам тебе в пользование хроноворот? Я слышал, у тебя небольшие проблемы с тем, что ты не успеваешь на все занятия, какие хотела бы... - Вы пытаетесь меня подкупить, директор? - Ну что ты, девочка моя, просто оказываю помощь нуждающимся. А ты ведь нуждаешься, не так ли? – отеческая ухмылка на морщинистом лице. Лицо Гермионы расплывается в такой же невинной улыбке.***
Дальше смотреть я не стал. Казалось, что моя душа уже давно зачерствела, но чужие воспоминания словно разодрали почти зажившую рану, заставляя ее снова пульсировать от боли. Я устало сел на стул у окна, пытаясь прийти в себя. Мерзко. Продажная тварь. Я перевел взгляд на девушку и молча с болью и ненавистью уставился на нее. Будто используя гнев как приказ, мое тело начало испускать волны магии, словно вдавливающие все вокруг в землю. Обычно перекрытые от подпитки магией, глаза получили максимально возможный поток силы и начали излучать яркое ледяное свечение. В комнате резко потемнело, а тени на стенах, до ужаса похожие на призраков умерших людей, начали свой безумный танец, словно призывая жертву присоединиться к ним. Да, некромантия к тому моменту уже стала частью меня, внося свой оттенок в бушующую, но все еще не до конца вышедшую из-под контроля, магию. Обычно не терпящая, когда от нее отделяют часть, тут она сама словно взбесилась, щедро выплескивая себя в окружающее пространство. Гермиона смотрела на меня, явно находясь в предобморочном состоянии, бледная, как простыня. Тьма, живущая внутри меня, радостно отзывалась на гнев, резонируя с ним, требуя свободы. И она почти добилась своего, когда в моей голове неожиданно раздался приглушенный шепот: «Приди в себя, иначе потом будешь жалеть о последствиях». С трудом взяв себя в руки и затолкав гнев поглубже, я только сейчас подумал о том, почему ребенок молчит, ведь подобный всплеск должен был даже мертвого разбудить (а учитывая направленность одного из моих даров – вполне возможно, что пробуждение мертвого произошло бы не только фигурально). Но ребенок спал, словно и не было удушающего давления моей магии. «Ты подсознательно защитил этот участок, ограничивая свой всплеск. Да? Это хорошо. Спасибо, Шиза, что привел в чувство. Обращайся, мне не жалко. Как никак, у нас одно тело, и я не меньше тебя заинтересован в его нормальном состоянии. Какая эгоистичная шизофрения, ты посмотри. А сам далеко ушел? Хм, туше». Пока я успокаивался привычной пикировкой с внутренним паразитом, Гермиона тоже пришла в себя, относительно, конечно, и теперь дрожала как осиновый лист. - Заставили, да? – горечь в голосе я даже не пытался скрыть. – Если бы ты хотя бы из-за угроз делала это, я бы ограничился простым связыванием тебя клятвами и ушел. Но ты... двадцать галлеонов в месяц и доступ в директорскую библиотеку, да? Самой-то не мерзко было? Ишь, как глаза забегали, я уже понял, что нет. Знаешь, ты была мне почти как сестра, а Рон – как брат, и я готов был отдать жизнь за вас. Вы же предали меня, втоптали в грязь все светлые чувства, которые у меня были. Знаешь, по большей части, именно вы сделали меня тем, кем я сейчас являюсь. Я химеролог и некромант, Герми, я убиваю и потрошу людей, режу их на части, чтобы вылечить калек или создать нежить. Знаешь, что я сделал с Роном? – Гнев, почти задушенный, взвился с новой силой, но на этот раз уже холодный, словно вымораживающий изнутри. – Он тебе сейчас сам расскажет. Из кармашка на поясе я извлек антрацитово-черный, с красными прожилками, кристалл, в который я заключил душу первой жертвы. Никакой жалости к Гермионе я больше не испытывал, поэтому стал действовать по самому жестокому из задуманных сценариев. Душа Рона находилась в заточении достаточно долго, чтобы сойти с ума, а привязка, выполненная еще на начальных этапах планирования мести девчонке, не позволит ей уйти без моего разрешения. Короткий волевой импульс, и кристалл разрушился, высвобождая пленника. Рон выглядел в точности таким, каким он был на момент смерти – выпотрошенным и с отгрызенной рукой. Увидев меня, он тут же рухнул на колени и надрывно взмолился: - Прости меня, прости меня, прости меня, я раскаиваюсь, прости меня, я сделаю все, что угодно, только не возвращай меня обратно! Гермиона снова вырубилась и мне пришлось опять использовать на ней Rennervate, в то же время давая указание душе Рона рассказать во всех подробностях о том, как я его убил. Девушка с маской ужаса на лице слушала откровения призрака, постепенно начиная всхлипывать, а под конец уже выла в голос. В прозрачных же глазах души не было ни проблеска разума, только безумие и мольба. «Думаю, он достаточно просидел в ловушке. Теперь будет отрабатывать свободу. Ты все же решился на это? Меньшего она не заслуживает». Послав оглушающее в девушку, я приступил к выполнению малого ритуала. Он не требовал начертания рисунка, а только Желание и Слово. Когда-то подобным образом поступили и со мной, и я не буду милосерден. - Слушай сюда, мразь. Я даю тебе задание, если выполнишь – обретешь свободу. - ДА! ДА! Все, что угодно! - Сейчас я помещу тебя в тело Гермионы. Задача: с этого дня, ты начнешь медленно сводить ее с ума. Снись ей, говори, что это она виновата в твоей смерти - мне все равно, но не переусердствуй. И не доводи до самоубийства, пока твоему сыну не исполнится двенадцать лет. Если сделаешь все правильно – обретешь свободу. Но если попытаешься ослушаться, то я запру тебя в ловушке до конца времен, понял? - Да! Я согласен! Ни капли сострадания и сожаления. Все, Рон стал просто обезумевшим призраком и даже, по-моему, не помнит ни кто он такой, ни кем для него была та, кого он должен убить. Но его я не обманул – после смерти тела обе души уйдут из этого мира, а извлечь подселенца сможет только опытный некромант, я же на это пока не способен - поместить намного легче, чем вынуть без последствий. Это если еще они найдут нужного некроманта, в чем я сильно сомневаюсь. Несколько рубленых фраз на мертвом языке, и «подарок» готов. Первый этап завершен. Сразу после этого я быстро начертил ритуальный круг. Он был прост - лишь пентаграмма с парой десятков рун по периметру, и не требовал идеального исполнения. Рассеяв веревки, я поместил бессознательное тело жертвы в центр круга. Несколько капель моей крови, около пятидесяти миллилитров крови девушки, длинный текст, зачитанный нараспев, и второй этап завершен без всяких спецэффектов, но суть ритуала от этого не стала менее ужасной. Теперь бывшая Грейнджер не сможет пользоваться магией, не потеряв при этом своего магического ядра. Колдовать у нее не выйдет, но ребенок будет спокойно получать свою долю сил на развитие личной магии. Снять проклятье опять-таки можно, но с помощью ритуалиста уровня не менее Магистра, при условии, что он возьмет часть проклятья на себя. Пусть ищут идиота, согласного на подобное. И, наконец, последнее. Все предыдущие этапы были пусть и очень болезненные для жертвы, но с ними можно было смириться и продолжить жить, пока не сработает бомба замедленного действия в лице чужой души. Я же хочу, чтобы Гермиона до конца своей, надеюсь, недолгой жизни страдала. Достав кусок человеческой кожи, сохраненной заклинанием стазиса, я приступил к последнему этапу мести девчонке. Моя работа подпольным целителем отточила навыки манипуляций с человеческим телом, а дело предстояло почти ювелирное. Ближе к половине четвертого утра я закончил. Придирчиво окинув взглядом проделанную работу, я остался доволен результатом. - Rennervate, – это заклинание мне уже начало надоедать. Гермиона очнулась, и я, не связывая ее, сел в противоположной части комнаты и начал ждать, пока она окончательно придет в себя. Едва девушка проморгалась, она увидела меня, тут же вскочила и бросилась к тумбочке возле кровати, где лежала ее волшебная палочка. «Ну-ну, попробуй». Схватив палочку, она с торжеством на лице обернулась и злорадным тоном крикнула, указывая на меня: - Bombardo! Естественно, ничего не произошло. Я насмешливо фыркнул. Лицо девушки вытянулось от удивления, и она еще несколько раз попыталась послать в меня это же заклинание. Безрезультатно. - Совсем не думаешь о последствиях, да, Гермиона? Впрочем, как всегда. - Что ты сделал с моей палочкой?! - Не с палочкой, хе-хе. Почувствуй себя сквибом, предательница. - Что?! - Поясняю для тупых. Я заблокировал твою магию. Ты больше не ведьма. Смирись. Ноги девушки подкосились, и она неэстетично упала на задницу. А теперь добивание. - Кстати, я решил дать тебе еще один подарок, – небрежным движением палочки трансфигурирую ростовое зеркало из валяющейся подушки прямо напротив нее. Та сначала замерла без движения, не веря отражению. Потом медленно потянула руки к голове, прикоснувшись к висящим ушам. Тронула лысину. Пощупала нос. И закричала. Ну, я бы тоже запаниковал, наверное, если бы увидел вместо своего родного лица рожу домового эльфа. - Ну как? Ты так носилась со своей свободой домовых эльфов, так любила их, что я решил дать тебе возможность стать одной из них. Я старался придать сходство с Добби, так по нему скучаю, эх. Нравится? Я долго трудился, знаешь ли. Человеческая голова не позволяет в точности повторить нужные пропорции, так что извини за немного кривоватое исполнение. Мои слова вызвали еще большую истерику, и Гермиона попыталась оторвать «лишние» части с лица. Конечно, у нее ничего не вышло, а только причиняло боль. «Интересно, вот вроде сломал жизнь человеку, так почему я не чувствую уколов совести? Я за нее. Совесть еще хуже меня. Докатились. Мы закончили тут? А? Да, точно, пора сваливать». Подойдя к девушке, я сел на корточки и, пристально глядя ей в глаза, холодно сказал: - Ты права, я чудовище. Его создали все вы, и теперь расплачиваетесь за это. Я не испытываю к вам ни сочувствия, ни сострадания, ни жалости, а одно лишь омерзение. Теперь ты на своей шкуре поймешь, каково это – быть изгоем, боящимся поднять глаза, презираемым всеми и преданным любимыми людьми. Твой новый облик послужит проверкой любви новой семьи и старых друзей, и я сильно сомневаюсь, что все останется как прежде. И да, прощальный подарок. Tardius Bleed. – На руке жертвы появился маленький порез, из которого медленно, по каплям, но без остановки сочилась кровь. Не столько заклинание, сколько проклятье, которое нельзя снять, пока оно само не развеется через несколько месяцев. В сутки таким образом теряется около ста миллилитров крови. Не смертельно, особенно для женщины, но постепенно истощает организм, и ей еще долго придется вводить кроветворное зелье в ежедневный рацион. Фамильные Блэковские проклятия, хехе. - Наслаждайся. - За что ты так со мной и Роном?.. Ведь это не мы убили твоих родителей, не мы заставили тебя играть роль Гарри Поттера! - Сквозь всхлипы мне удалось расслышать слова. - Да, вы всего этого не делали. Вы лишь предали меня, играясь с моими чувствами, и в конце концов просто отвернулись и бросили, как сломанную игрушку. И вообще, почему я должен поступать с вами именно так, как вы со мной? Что мешает мне отплатить вам не той же монетой, а своим собственным методом, не обращая внимание на соизмеримость поступков? Только я решаю, как мне жить и что делать, и я не буду придерживаться навязанных рамок. Хватит с меня. Встав и сделав пару шагов, я опомнился и, развернувшись, сказал: - О, совсем забыл, – я старательно придал голосу властные нотки. – Я, Инграм Ричард Нэруда, требую с тебя, Гермиона Джейн Уизли, Долг Жизни. Ты не должна ни словом, ни жестом, ни мыслью выдать меня, а также любую известную тебе информацию обо мне. Ты должна будешь рассказать все, без утаивания, за что ты получила такое наказание, тому, кто будет пытаться обратить последствия моих действий, и сделать это так, чтобы никто этого не услышал и не узнал, кроме помогающего. Я сказал! Вихрь магии нежно-зеленого цвета окутал сидящую в прострации девушку. «Значит, я был прав - спасение от тролля на первом курсе засчиталось как долг мне. Прекрасно. Вот теперь точно все». Подобное ограничение, созданное в счет уплаты Долга Жизни, очень сложно снять, и никакой легиллимент не сможет пробиться через такой барьер. Уже направляясь к двери и надевая маску, я бросил напоследок: - Кстати, скоро в доме все проснутся и увидят твой новый облик. Удачи. Взявшись за дверную ручку, я услышал как Гермиона рухнула на кровать, рыдая в голос. Я ушел не оглядываясь, напитав перед уходом Полог Тишины на еще примерно полчаса автономной работы, пока заряд магии не закончится и чары не спадут. Насчет того, что Гермиона поднимет шум, я был спокоен – при ее новом облике она точно не станет без крайней необходимости показываться людям на глаза. Ребенок тоже мог проснуться, но услышат его только когда Полог спадет, а к тому времени я уже успею скрыться. «Уродство похоронит любой шанс на общественную карьеру, родные, даже против воли, начнут ее избегать, что еще больше усугубит ее депрессию. Потеря способности колдовать сильно ударит по ее гордости, ведь она, при оставшейся тяге к знаниям, никак не сможет использовать их. Уйти в мир маглов, в попытке сбежать от потерянного мира магии, у нее тоже не получится, не с такой внешностью. Да и не протянет она долго, душевный паразит быстро сведет ее с ума, а потом и в могилу. Уродина, неспособная колдовать, от которой скоро отвернутся все знакомые, вдобавок постепенно сходящая с ума. Пусть познает отчаяние и одиночество за отведенный ей недолгий срок. Знаешь, мало кто из людей способен на подобную жестокость. Мне нет дела до людей. Есть только я и мои принципы, и я не собираюсь менять себя под людей, как делал это всю жизнь. Еще год назад подобные мысли испугали бы тебя. Я был глуп, наивен и доверчив. Дед прекрасно показал мне, что нельзя доверять никому, даже самым близким людям. Я рад, что ты, наконец, перестал быть тряпкой. Опять сарказм, да? Давай продолжим потом, мы все еще на вражеской территории.». Спокойно выйдя из дома тем же путем, как и проник в него, я начал выбираться из защитного периметра. Уже светало, и бессонная ночь, вкупе с насыщенными недавними событиями и чувством удовлетворения жажды мести, сыграли свою роль - я совершил роковую ошибку. Защита, подобная этой, примерно раз в сутки слегка перестраивалась, случайно смещая узлы. Подобный процесс не спонтанен и можно было заметить начало процесса еще за минут десять, но я, погруженный в свои думы, проморгал ключевой момент. Почти мгновенная перестройка потоков, и вот он я – прямо посреди активировавшейся защиты. «Кажется, в демонологии в такие моменты принято говорить "УПС!"...». Я принялся судорожно принимать решение. «Валить? Я все еще не готов для прямого боевого столкновения. А может все же дать бой? А смысл? Раскрою этот образ темного мага как однозначного врага светлых и не смогу появляться в людных местах, закрывшись маской, и бой не имеет практической пользы, кроме испытания своих сил. И? Валим». Все эти мысли пронеслись в голове за пару мгновений, пока более мудрое тело, не дожидаясь решения тормознутого мозга, уже неслось на всех парах подальше. Но судьба решила все за меня. Хлопки аппарации возвестили о том, что служители правопорядка еще не совсем обленились. На тот момент я уже выбрался за периметр антиаппарационного барьера и попытался свалить, но не тут-то было. Аварийный портал тоже не сработал. «Твари усилили барьер, да еще и расширили его!» Мне в спину полетели первые лучи заклинаний, заставив быстро упасть на землю, перекатиться и трансфигурировать из мусора под ногами каменный валун, тем самым давая себе передышку на несколько секунд – камень был создан временной трансфигурацией и при сильном повреждении просто возвращался в изначальную форму, да еще и требовал немало моих сил, ведь трансфигурация – далеко не мой конек. Химера, до этого бежавшая позади меня и готовая в любой момент заслонить своим телом от атаки, примостилась рядом. «Блять! До леса еще сто метров! Не успею добежать, не схлопотав десяток заклинаний. Выхода нет. Да. Придется драться». Выглянув из-за камня, я быстро оценил ситуацию. Семь магов, стандартная униформа авроров, лица, как и ожидалось, не обезображены печатью интеллекта. Можно попробовать. Сорвав с пальца два простых железных кольца, служивших порт-ключами для остальных питомцев, я сильным отталкивающим заклинанием отправил их в сторону леса, предварительно активировав. Они должны были сработать, как только вылетят за пределы зоны барьера. Когда кольца скрылись за деревьями, так и не сработав, у меня начал дергаться глаз – какого черта?! «Они совсем долбанулись – вбухивать в купол столько магии?! Рон был главой аврората достаточно времени, чтобы, использовать свое служебное положение и укрепить дом до состояния крепости. Не факт, но вполне вероятно. Черт, не отвлекай!». Валун исчез после особо мощного взрывного заклинания, я вскочил на ноги и доведенным до автоматизма движением поставил Protego, в котором тут же увязли несколько разноцветных лучей. А дальше началась пляска со смертью. Местность была без естественных преград, и спрятаться было негде. Почти не атакуя, я все время перемещался по полю боя, уворачиваясь от смертоносных лучей и иногда отбивая магическим щитом особо проблемные плетения, а единичные, все же долетавшие до меня сзади заклинания гасились рунным плащом. В какой-то момент мне даже удалось ранить двух авроров, но они довольно быстро вернулись в строй, продолжая осыпать меня градом заклинаний. Уворачиваясь, я одновременно с этим медленно, но верно перемещался ближе к спасительному лесу. Противники явно нечасто бывали в рейдах и опыта боя им не хватало, однако это все же был отряд, прошедший боевую подготовку и, пусть и слабовато, но действующий слаженно. Будь они просто толпой магов - раскидал бы меньше, чем за минуту, но слаженный боевой отряд был на порядок более сложным противником. Но, невзирая на эти преимущества, по отдельности они были слабыми, так что шансы на победу у меня были, требовалось только найти хотя бы парочку укрытий или добраться до леса, где я мог спокойно пустить им кровь. «Вот и пригодился опыт дуэлей с Фабианом. Надо бы ему подарить бутылку вина получше из Блэковского погребка за науку. Блин, где Фобос и Деймос? Пропускают все веселье. ОСТОРОЖНО! СЛЕВА!». Не успев никак среагировать на крик Шизы, я внезапно почувствовал адскую боль в боку. Снова создав укрытие, я рухнул на пятую точку, сразу начав осмотр повреждений. В левом боку зияла глубокая рана, из которой равномерно текла кровь – без толчков, значит венозная, артерия не задета. Сознание вновь затопил гнев, но в этот раз он был уже всепоглощающим, не дающим нормально думать, а лишь действовать – убивать всех, на кого направлена агрессия. Тьма, преодолев последний барьер, вырвалась из задворок души, распространяясь подобно лавине. Понимая, что вот-вот потеряю контроль над своими действиями, я наскоро запечатал рану чарами из арсенала химеролога. Работа грубая, потом придется заново резать и зашивать нормально, но кровь я смог перекрыть, и волновать меня это перестало. Не прошло и нескольких секунд, как Тьма заполнила абсолютно все, стерев рамки дозволенного и уничтожив последние моральные ограничения, оплетая сознание, вызывая ощущение безумного веселья. Я ощутил, как на лице, скрытом маской, против воли расцвела дьявольская ухмылка. И наступил Ад.***
Авроры, зажавшие нарушителя в угол, уже предвкушали расправу над жертвой, когда увидели, что препятствие между ними и магом в черных одеяниях рассеялось. Радостно вскричав, они синхронно послали лучи смертельно опасных заклинаний в того, из-за кого им пришлось экстренно аппарировать на сигнал тревоги. Уже предвкушая награду за оперативное реагирование и захват нарушителя, пусть и мертвого, они расслабились и тем самым совершили ошибку. Маг, безумно захохотав, поставил щит, буквально искрящийся от вложенной в него мощи. Все лучи заклинаний беспомощно завязли в препятствии, рассеяв его. Маг, усмехнувшись, сделал заковыристый взмах палочкой и произнес: - Scutum Mortem, – все, кто стоял рядом, почувствовали, как их пронзила волна могильного холода, заставляя невольно поежиться, но не нанеся никакого видимого вреда. Маг, воспользовавшись заминкой, что-то негромко сказал питомцу, который рванул с места и скрылся где-то в стороне леса, как только получил приказ. Авроры спохватились и предприняли новую попытку атаки, но времени на это у них не хватило. Глаза колдуна загорелись потусторонним светом, и, снова издав сумасшедший смех, он начал осыпать противников темнейшими заклинаниями рычащим от злости голосом: - Frustra Discerpens! – Из аврора, в которого попало заклинание, начало вырывать во все стороны куски плоти неведомой силой, заставляя того орать от безумной боли, но очень скоро крик сменился булькающим хрипом, когда ему вырвало нижнюю челюсть вместе с плотью и куском трахеи. Уже через десяток секунд от здорового человека остался покореженный скелет без костей рук и нижней челюсти. Но следить за этой жуткой смертью никто не стал, ведь это была далеко не последняя жертва обезумевшего Темного. - Poena Arborem Umrae! – под человеком стремительно расползлась чернильного цвета лужа, из которой почти мгновенно выросли длинные заостренные, словно пики, ветви, нанизав бьющееся в агонии тело на жуткое подобие дерева. - Putridam Carnem! – еще одного не успевшего увернуться аврора луч поразил в руку. Сначала ничего не происходило, но уже через пару мгновений плоть начала гнить и отваливаться с мерзким хлюпающим звуком. Этот маг не отделался быстрой смертью, а заживо сгнивал почти минуту, оглашая окрестности истошным визгом мальчишеского голоса. После каждой смерти аврора, темного колдуна на несколько секунд окутывала темная дымка, поглощающая атаки сильно напуганных магов. Но она не появлялась надолго, и после ее рассеивания никак не препятствовала лучам заклинаний. Темному магу уже было нанесено несколько не тяжелых, но довольно болезненных ран, и одна из таких была в опасной близости от глаза, чуть было не уничтожив его, но маг никак не реагировал на это, продолжая осыпать своих оппонентов ужасающими проклятьями: - Praecipio Resurgere! Mordebit Оssa. – Заклинания полетели не в противников, а куда-то в сторону. Люди злорадно оскалились, но веселье было недолгим - скелет, еще несколько секунд назад бывший молодым аврором, освежеванным заживо, вскочил и вырвал своему бывшему товарищу челюстями, трансформировавшимися в ужасное подобие акульей пасти, огромный кусок плоти из горла, явив зрителям окровавленный позвоночник с торчащими лоскутками мышц и сосудов. Скелет успел забрать жизнь еще одного человека, перед тем, как в него попала Bombardo, разнося того на куски, но оставшихся в живых людей это не спасло – химера, до этого убежавшая куда-то, выскочила из-за спины авроров и быстро прикончила выживших. После гибели последнего противника облаченный в черное маг пошатнулся, но устоял и начал медленно брести навстречу огромным химерам, спешащим со стороны леса к драгоценному хозяину, зажимая полученную в бою и обильно кровоточащую рану на руке. Не успел он погладить одного из питомцев по голове, как снова послышались хлопки аппарации, однако, на этот раз прибывших было в два раза больше, и это были уже не недавние выпускники училища, а ветераны прошедшей войны. Видимо, новички успели в последний момент кинуть клич наставникам. Маг с горящими глазами раздраженно рыкнул и прокричал заковыристое заклинание, одновременно с этим делая веерообразное движение палочкой и испуская ею волну мрака: - Imperio exsurgere et pugnare! – после чего зашатался и оперся на свою химеру. Глаза, ранее пылавшие словно костер в ночи, прекратили излучать свечение, а сам маг, еле шевеля конечностями, с огромным трудом взобрался на более рослое животное, которое тут же рвануло в сторону леса вместе со своими собратьями. Авроры, попытавшиеся было начать преследование, были остановлены своими мертвыми соратниками – пять трупов и один полусгнивший скелет, до этого лежавшие без движения, теперь медленно, с пугающими стонами приняли вертикальное положение, после чего, растеряв всякую заторможенность, резво рванули на своих живых товарищей. Подкрепление потеряло одного не слишком расторопного бойца, которого просто порвали на куски, а также обзавелось несколькими рваными ранами и одним откушенным пальцем. Вместе с тем авроры потратили на упокоение мертвецов непозволительно много времени, дав противнику скрыться. Преследовать врага никто не стал, и маги, подавляя рвотные позывы, принялись собирать останки своих менее удачливых коллег, а один из командиров отряда, взяв с собой четверых подчиненных, поспешил в сторону дома, откуда доносились плач и громкие причитания. Эту ночь многие запомнили надолго, пресса вспоминала произошедшие события еще несколько недель, пугая обывателей догадками о причинах случившегося. Гермиона Уизли так и не дала полноценного интервью журналистам, а после выписки из Мунго стала вести затворнический образ жизни, по непонятным причинам продолжая носить глубокий капюшон, еще и дополнив его чарами, не позволяющими разглядеть ее лица.