Июль 1272 г., Нильфгаард
«Грооф, дражайший друг мой! Известия о твоем здоровье, признаюсь, застали меня врасплох. Искренне надеюсь, что ты уже успел оправиться, и еще больше надеюсь, что день свадьбы наших дорогих детей ты встретишь бодрым и полным сил. Вероятно, повлияла долгая дорога из столицы? В такую жару надо было лучше беречься. И я благодарен, что вы с сыном смогли нас посетить. Приготовления к свадьбе начнем, как только несколько уляжется то неприятное волнение, которое в последние недели лихорадит корпорацию. Последний бросок на Север, кажется, взбудоражил даже самых терпеливых из нас, и я вовсе не могу сказать, что я не понимаю своих соратников в этом вопросе. Но воля Императора, друг мой, куда важнее, чем мелкие меркантильные интересы средних лавочников и мануфактурщиков. Увы, не каждый готов с этим согласиться, когда имперские мытари залезают прямо к нему в карман. Но это цена, которую мы платим за победоносную войну и будущее Империи. Весьма рассчитываю осторожно унять особенно рьяных оппонентов, как только острота ситуации слегка сгладится. Скоро земля начнет родить новый урожай, и все покажется не таким уж и угрожающим. А к зиме, даст Великое Солнце, мы форсируем Понтар, и тогда свежеоткрытый свободный путь к Новиграду, а также к портам Ковира и Повисса заставит даже самых яростных наших противников сдаться. Император же по праву ждет от меня решений. И ко времени возвращения Его Величества из Вызимы мне крайне необходимо угомонить тех, кто усиленно тянет на себя одеяло. Чувствую, что грядущей осенью будет решаться очень многое. Главное, чтобы решалось в пользу Империи. Давеча получил письмо от Главного коморного – как водится, армия постоянно требует вливаний. Если не ткань на портянки, так продовольствие и скарб, если не скарб – так медикаменты и упряжь. Буду изыскивать ресурсы. Практически предвкушаю недовольство глав мануфактур, которые больше настроены ткать для снабжения платьями дам, нежели продавать за бесценок холст на подстилки солдатне. Все нынче теряют, друг мой, такое время. Главное – твердо помнить, ради чего мы жертвуем. Амиррэ покорнейше выражает тебе свое почтение. Даже отчасти завидую тебе – лучшей невестки и желать трудно. Самое драгоценное в твою семью отправляю, но не без радости. С пожеланиями здоровья, Риддан Ваэр аэп Гедынхель». «Дорогой Риддан! Я бесконечно счастлив, что мы наконец обо всем договорились. Уверен, что наши дети составят отличную пару. Но – к делу! Здоровье мое поправилось – родные стены и не из таких невзгод выручали, пара окунаний в лечебные источники, хвойные масла в парилке – и я как новый. Это значит, что к октябрю я смогу вернуться в столицу и составить тебе компанию в осенней сессии. Я более чем уверен, что за лето дела немного образуются. По крайней мере, с севера придут сведения о собранных там урожаях, и станет возможно планировать хоть что-то. Мануфактурщикам с одной стороны легче – они не зависят от сезонов, но и сложнее тоже: люди могут прожить без новой одежды, но без хлеба и репы вряд ли. И на этом мы точно сможем сыграть, когда Император вновь оставит фронт и захочет нас выслушать. Смотри сам: их положение не изменится за пару месяцев, а мы – по результатам жатвы сможем сыграть на повышение, на понижение, стагнируем все… Да что я тебе объясняю, ты и сам все это прекрасно знаешь. Прости, иногда я увлекаюсь. Жаль, что наши собственные мануфактуры простаивают, но что поделать – у всего есть цена, и у войны в первую очередь. Ты безусловно прав, напоминая, что мы претерпеваем стеснения не просто так, а ради великой цели. В прошлом году мои предприятия произвели триста сотен заготовок под длинный меч, а в этом я с превеликим трудом закупил материалов на объем в два раза меньший. Кузнецы уходят в города ремесленничать в цехах, так что я две трети от государственного заказа, может, напрягшись до предела, и поставлю… Но как объяснить это его милости казначею Императорского двора, я понятия не имею. Надеюсь, ты по-семейному подскажешь мне какую-нибудь лазейку. Ну или хотя бы слово замолвишь. Я понимаю, у тебя таких, как я, десятки, но мы же теперь родня, не правда ли? Но и ты знай, что в сессиях Торговой корпорации я поддержу тебя всегда. Ты в любой ситуации можешь рассчитывать на мое дружеское – нет, даже родственное – плечо, и, естественно, ресурсы моих предприятий. Если они переживут войну, конечно. Так и вижу, как ты говоришь, что я снова прибедняюсь, но все же не забывай – без своих активов мы мало чем сможем помочь Империи в военной кампании. Наша первостепенная задача – сохранить их работающими и приносящими прибыль. За сим, остаюсь искренне твоим, Грооф Раммын, барон Эффин П.С. Дочке привет, она у тебя просто прелесть, несмотря ни на что. Сын тоже доволен».Июль, 1272 г. Резервный лагерь группы армий «Центр», Содден. Полевая почта. К отправлению согласовано.
«Милая Морин, Я очень надеюсь, что ты простишь мне вольность так к тебе обращаться, более того – это истинная правда. Такая жалость, что мы не смогли с тобой толком проститься, но Альма говорила, что позовет тебя на парад – ты ведь была там, верно? Я искал тебя глазами, насколько мог незаметно, чтобы не нарушать парадного строя, но так и не нашел. И прости меня, что раньше написать тебе не удавалось. Мы квартируем в лагере за Содденской переправой уже пару недель, и, скажу честно, мне здесь уже все обрыдло. Не покривлю душой, если замечу, что Ярра есть истинный водораздел между цивилизацией и грязным бедным Севером, пропахшим тухлятиной и прелой капустой. Не устаю удивляться – ведь здесь живут такие же люди, Морин, с руками, ногами и головой, но отчего здесь все настолько убого и невразумительно? В ближайших деревнях даже колодцы не вычищены – от заиленной, вонючей воды слегла едва ли не треть моего полка. Говорят, в Темерии дела обстоят еще хуже. Но я бы, право слово, уже и на это согласился, лишь бы выбраться из той дыры, в которой нам приходится торчать. Это вовсе не война, Морин, здесь никто не воюет – мы лишь бесцельно патрулируем окрестности в попытках прекратить мародерства, устраиваем марш-броски в полном доспехе, чтобы не потерять форму да режемся в карты, если накрывает непогодой. Не такого я ожидал, Морин. Не к такому стремился. Единственным хоть сколько-то выбивающимся событием в эти недели было вот что. Мой отряд выслали сопровождать фуражиров, и в одной деревне крестьяне, вместо того, чтобы сдать продовольствие, повалились нам в ноги, голося, что ничего у них нету. Отвратное зрелище, милая Морин. Отвратное. Мне пришлось приказать казнить их старосту, чтобы остальные выдали зерно и мясо. Мой командир был мной недоволен, но ведь я выполнил приказ? До сих пор считаю, что всего одной смертью мы обеспечили с десяток наших солдат провиантом, ну а нордлингам не помешает научиться хотя бы капле дисциплины. Но, как я уже сказал, это было единственное, что хоть немного всколыхнуло меня и моих ребят. Мы прозябаем. Давеча набрался смелости и испросил аудиенции у командира дивизии. Спросил у него, когда же мы отправимся к Понтару, в основной лагерь. Его превосходительство не сказал мне ничего внятного, но почти пообещал, что долго мы здесь не задержимся. Надеюсь, что так и будет, потому что выдерживать в тылу отборную дивизию по крайней мере не очень разумно, ведь мы можем – и хотим! – гораздо большего. И верим, что можем послужить Империи, как должно. И, знаешь, я вовсе не понимаю, отчего нордлинги плюют нам вслед и называют захватчиками. Они просто не видали ничего лучше своих полуразрушенных деревень, а потому не понимают, какую милость им оказывает наш Император, да озарит путь его Вечное Солнце, принимая под свое крыло. И выбор у них невелик – либо осознать, принять и научиться жить по-новому, либо… слуги ведь всегда нужны, верно? Ну да ладно. Не буду обременять тебя россказнями о тяготах лагерной жизни. Скажу лишь напоследок, что воспоминания о тебе меня не оставляют, и что мысли эти – единственная истинная отрада для меня и отдохновение. Я помню, что обещал тебе на балу, милая Морин, и с нетерпением жду возможности воплотить обещанное. Пиши мне непременно. С пожеланиями всего самого чудесного, сержант Маркус ван Реен».Август 1272 г., Нильфгаард
«Приветствую, мазель Морин, да осенит вас свет Великого Солнца. Прошло уже немало времени с момента нашей встречи и моего письма, и я смею надеяться, что вы пришли к какому-либо решению. Ситуация на севере никак не позволяет мне вернуться в Нильфгаард, хотя желание услышать ваш ответ – один из поводов сделать это как можно быстрее. Я не жду от вас ответного письма, но не потому, что мне не хотелось бы его получить, а исключительно по причине того, что мне хотелось бы, чтобы вы объявили свое желание лично. К тому же письмо обяжет вас, а до нашей встречи многое может измениться как у вас, так и у меня, жизнь в наше время неспокойная штука. Надеюсь, ваши родные, как и вы сами, пребывают в добром здравии. Поздравьте вашу сестру с помолвкой от моего имени. С наилучшими пожеланиями, Эмгыр вар Эмрейс».Сентябрь 1272 г., Вызима, Темерия Императорская корреспонденция
«Мазель Морин, Ваттье сказал, что слал вам любезные письма от моего имени. Что ж, возможно, я был бы не столько велеречив, как может порой быть мой глава разведки – вот уж неожиданный талант для его должности! – но все же вам следует знать, что он уполномочен на подобные дела. И его слова – это мои слова, может, излишне приукрашенные. Надеюсь, вы уже определились. Когда соберусь в столицу, я сообщу вам дополнительно».