Ника

Когда я открыл глаза, было совершенно темно, и только далекие огни уличных фонарей резали мрак, впрочем, не особо улучшая видимость. Мне было жарко, рука занемела от тяжести — рядом со мной, вернее, практически на мне, лежала Ника. Сперва я оторопел, потом подумал, что она, должно быть, не специально пришла спать сюда, а ненароком заснула, пока сидела со мной вечером. Я вытащил руку из-под нее и отодвинулся, поворачиваясь на здоровый бок, чтобы освободить девушке место: будить Нику не хотелось. Бок продолжал болеть, но я старался отвлечься, спокойно разглядывая спящую Нику. Девушка казалась очень умиротворенной, даже по-особенному красивой. Пусть она и не была похожа на тех шикарных девиц, которые проводят время в дорогих клубах и ходят под руку с самыми богатыми мира сего, я с каждым разом находил её все более притягательной. Я аккуратно поправил ее волосы, удивляясь, какие они мягкие на ощупь — не то что мои собственные. Её ресницы дрогнули, но Ника не проснулась. Почему-то я подумал, что ей, должно быть, прохладно, и накрыл её краем своего одеяла. Все это казалось мне каким-то больным и непонятным сном, в котором я вовсе не был собой. Провал на переговорах, ранение, теперь — Ника… Побывав на грани между жизнью и смертью, я не переродился, но все равно чувствовал какие-то изменения в своей душе. Нет, я не стал ни добрее, ни мягче — с чего бы? — но начал иначе смотреть на людей. Пожалуй, раньше бы я посмеялся над наивностью Ники и не более, а теперь задавался вопросом «почему?» Почему она такая? Почему милосердие и сострадание еще сохранились в этом жалком мире? Ника, едва знакомая мне, меняла меня. В лучшую сторону или нет, но это происходило. Девушка тяжело вздохнула во сне и сжала искусанные губы, будто ей снилось что-то плохое. Не взирая на боль, я повинуясь неожиданному порыву, потянулся к Нике и крепко обнял её со спины, по-хозяйски прижал к себе, с наслаждением ощущая под пальцами ее мягкое, но сильное тело. Вскоре она расслабилась в моих руках — кошмары отступили от девушки. Наверное, так не стоило вести себя с какой-то девчонкой, малознакомой и совсем не годящейся на роль девушки, но мне было плевать — она спасла меня от смерти, я спасу ее хотя бы от дурного сна. Уткнувшись носом в её хрупкое плечо, я наконец ощутил себя сильным и решительным, а не слабым и раненым, и быстро уснул. Когда я вновь открыл глаза, Ники рядом уже не было. Зато за окном уже рассвело, а блеклое северное солнце купало город в своих неярких холодных лучах. — Маттиас! — неожиданно раздался возглас девушки, и она влетела в комнату с ворохом вещей, пачкой каких-то таблеток и чем-то еще. — Я уже собиралась тебя будить. — Что такое? — лениво поинтересовался я, садясь на кровати. В боку неприятно заныло. — Мой брат, Дэнни, скоро приедет, — пояснила она и протянула мне таблетки, одежду и коробку. — Пей обезболивающие и переодевайся, а потом сходи побрейся, может, будешь помоложе да поприятнее выглядеть. И я постирала твои джинсы, но рубашка оказалась совсем испорчена. Пришлось найти для тебя старое поло брата… — Хорошо, — согласился я, все еще пребывая в заторможенном состоянии после сна. — Выйдешь тогда? — Ой, да больно надо мне на тебя голого смотреть, — Ника фыркнула. — Как будто это не я тебя переодевала, пока ты в полубессознательном состоянии был. Бросив на меня полный презрения взгляд, девушка удалилась и хлопнула дверью. Я только улыбнулся: почему-то мне доставляло удовольствие раздражать её. Я быстро запил таблетку водой из бутылки, переоделся и пришел к Нике на кухню. Та резала хлеб и, стоило мне войти, только бросила на меня холодный взгляд и тут же отвернулась. — Не бесись, — попросил я, опускаясь на стул у окна. — Ты неблагодарная бескультурная сволочь, Маттиас, — грубо ответила Ника и поставила передо мной чашку и еду. — Я благодарная сволочь. Ты многое для меня сделала, — спокойно ответил я и принялся за американо. — У тебя получается хороший кофе, кстати. — Ты можешь хоть раз просто сказать «спасибо»? — Зачем? Пустое слово, — я искренне недоумевал, к чему она клонит и чего хочет. Я не видел смысла в благодарности в устной форме, а потому собирался просто вернуть ей приличную сумму денег, перед тем как вернусь домой — вот и все. Я ведь и правда не был настолько свиньей, чтобы воспользоваться ее добротой просто так. — Любое слово хоть что-то да значит, — объяснила Ника. — И ты мог бы стать добрым и вежливым человеком, если бы захотел. — Спасибо, — ответил я и наконец принялся за бутерброд. — Теперь тебе легче? — Ты ужасен, — девушка тяжело вздохнула. Я не ответил, совершенно не поняв суть её претензий, и продолжил с аппетитом жевать хлеб с ветчиной. На удивление, вскоре Ника перестала дуться, и мы какое-то время просто болтали о жизни, её учебе в университете и прочих обыденных вещах. Я чувствовал себя с ней легко и свободно и мог бы трепаться еще вечность, если бы не звонок в дверь. Ника сразу же насторожилась, бросила на меня короткий испуганный взгляд и двинулась в коридор. Я поднялся и остался ждать на кухне, про себя подготавливая наиболее правдоподобное объяснение того, что я здесь делаю. Вскоре в коридоре раздался мужской баритон, контрастирующий с мягким голосом Ники. Я не мог разобрать, о чем они говорили, но от чего-то напрягся. — …короче говоря, он сам тебе все объяснит, — наконец долетел до меня обрывок фразы и Ника вошла в комнату. За ней показался тот самый мужчина, которого я видел на фотографии в спальне девушки. Он был чуть ниже меня, пухлый, но мощный, эдакий добряк-великан, который сейчас хмурил брови и пилил меня подозрительным взглядом темных глаз. — Здравствуй, — я быстро сократил расстояние между нами и протянул руку. Он ответил на рукопожатие. — Меня зовут Маттиас. — Дэнни, — коротко представился он. — Жду твоих объяснений. — Так вышло, что я сел за руль пьяным, — я потупился и сделал виноватое лицо. — И, выехав на встречную полосу, чуть не врезался в машину твоей сестры. Ника не пострадала вообще — я же влетел в фонарный столб, — я выдержал короткую паузу, которая должна была впечатлить его, но Дэнни не менялся в лице. — Я получил несколько травм, и Ника уже собиралась вызвать скорую… Но у меня нет документов. Совсем. Я иностранец, я приехал в Эдинбург из Осло, а мой паспорт украли. Поэтому было бы много возни с этим, и твоя сестра милосердно забрала меня к себе домой и теперь лечит. — Мм, — задумчиво протянул Дэнни и оглянулся на Нику. Та от напряжения кусала губы. — Незавидное положение у тебя, но… — Как только я поправлюсь, я верну деньги вашей семье и больше вы меня никогда не увидите, — быстро добавил я. — Хорошо, — Дэнни мягко улыбнулся, точно так же, как это получалось у Ники, и обернулся к сестре: — Выйди, пожалуйста, солнышко. Я хочу поговорить с этим молодым человеком наедине. Я прислонился к подоконнику и засунул руки в карманы, не зная, к чему мне готовиться. Дэнни не выглядел безобидным, но я был уверен, что драки не состоится. Тем более, кого-то он мне отчаянно напоминал, но… Дверь за Никой захлопнулась. Её брат тут же ухмыльнулся и, неожиданно приблизившись ко мне, прорычал: — Ты хреново врешь, Юханссон. Действительно думал, что я поверю? — Я не понимаю, о чем ты, — твердо ответил я, судорожно стараясь вспомнить, где же я в действительности мог с ним пересекаться. — Ты тупой? — скривив губы в ироничной усмешке, поинтересовался Дэнни. — Или с памятью плохо? — Ни то, ни другое, — ответил я, хотя явно правильным был второй вариант. — Пойми уже наконец, я тебя не знаю. Как и ты меня. — Ты постарел, но остался все таким же дерьмом, как тогда, когда спер у меня партию автомобилей, — тяжело вздохнул он. — Каких автомобилей? — ошарашенно переспросил я. Уже долгое время я занимался оружием и только, а не воровством. Хотя… — Как с глупеньким разговариваю, — Дэнни закатил глаза и принялся объяснять: — Две тысячи четвертый год. Ты еще тогда был мелким ублюдком, только приехавшим в Эдинбург. И предложения по-английски сказать не мог, зато умудрился угнать автовоз с моими, — он сделал ударение на последнее слово, — угнанными машинами. — Аа, — протянул я, наконец поняв, о чем идет речь. — Дэнни Тернер, мать твою, ты поправился килограмм на двадцать! Я никогда бы тебя не узнал. — Тему не переводи, — огрызнулся он. — Да я готов вернуть тебе деньги за них… — Забудь, это старое дело. Сейчас вопрос в другом: что такой подонок, как ты, забыл в моем доме? — Тернер скрестил руки на груди, ожидая от меня объяснений. — Меня сильно ранили, — честно ответил я. — И твоя сестра оказала мне первую помощь. — И поэтому ты до сих пор торчишь тут? — с сомнением спросил он. — Мне нельзя появляться ни у себя, ни на базе. Тем более, я все еще не в лучшей форме. — Если я узнаю от Ники, что ты хоть пальцем к ней прикоснулся, ублюдок, — угрожающе начал Дэнни: — Я выпущу тебе кишки. Я клянусь. — Не бесись ты так, — я улыбнулся. — Она еще совсем ребенок, что мне от нее может понадобиться? — Да кто тебя знает, больной скандинавский му… — Не стоит, — перебил я. — Если ты позволишь, я проведу здесь еще не более двух ночей и тут же уеду, вернув за все деньги. Обещаю, я не сделаю с Никой ничего плохого. Более того, я уверен, она очень расстроится, если ты выставишь меня за дверь — ей так понравилась роль доктора… — Да ни один дурак не поверит твоим обещаниям, — фыркнул Дэнни. — Я должен поговорить с сестрой. Жди тут, — приказал он. Тернер вышел. Я с облегчением вздохнул, догадываясь, что Ника станет настаивать на том, чтобы я остался. Если так, то я был готов в придачу к деньгам сказать ей спасибо хоть раз сто. В молодости я какое-то время общался с Тернером, пока не приключилась эта история с автовозом. В те времена мы еще были тощими, вечно голодными, но целеустремленными подростками, уже влившимися в криминальную сферу Эдинбурга… Я и не знал-то, что машины принадлежали Дэнни — иначе не позарился бы на них. Все выяснилось спустя неделю, мы сильно поссорились, но из жадности украденное я так и не вернул. Точно так же я даже не подозревал, что у моего бывшего приятеля-сироты была младшая сестра, да и сейчас бы не признал их родственниками: Тернеры были не особо похожи друг на друга. Брат и сестра долго спорили, потом послышался телефонный звонок, а вскоре входная дверь вообще захлопнулась — я же все стоял у окна. Наконец Ника вошла на кухню, но по её бесстрастному лицу нельзя было определить, рада она или наоборот. Я молчал, выжидающе глядя на нее и прислонившись к подоконнику. Неожиданно Ника приблизилась и обняла меня, прижавшись щекой к моей груди. Я оторопел и замер. Конечно, было бы правильнее оттолкнуть ее, чтобы не привязывалась и не придумывала себе, но я просто не смог — это показалось мне как минимум жестоко. — Что случилось? — мягко спросил я и нерешительно обнял её в ответ, касаясь шелковистых волос, потом спины. Девушка показалась мне такой маленькой и хрупкой, что захотелось защищать её хоть до конца жизни… — Он поверил в твой рассказ, — тихо ответила Ника. — И разрешил остаться еще на две ночи. — Да ладно? — я и сам удивился, ибо уже был настроен на то, что придется жить в отеле. — Две ночи — это совсем мало… — Я бы все равно рано или поздно ушел, маленькая, — я неожиданно ласково потрепал Нику по волосам. Неизвестно почему, я испытывал несвойственную мне нежность по отношению к этой девочке. Подобные ощущения были для меня в новинку, а потому я терялся и не знал, как лучше себя вести и что говорить. — Не хочу, чтобы ты уходил… — прошептала Ника. Я не стал задавать вертевшийся на языке глупый вопрос «почему?» — все и так было видно. От чего-то я был нужен ей. Мы были едва знакомы, и тем не менее, с этим ранением и вечно затуманенным сознанием я потерялся во времени настолько, что мне неожиданно показалось, что я уже как минимум месяц не выходил из этой крохотной квартирки и забыл о существовании всех людей на земле, кроме этой девушке. А этого было достаточно, чтобы поддаться порыву. Поэтому я наклонился, легко прикоснулся пальцами к её подбородку и, сам уже не соображая, что делаю, мягко поцеловал девушку в губы. Ника приподнялась на носочках и обхватила меня за шею руками, охотно отвечая на поцелуй. У меня как крышу сорвало — холодный расчет отошел вместе с разумом на второй план, и я практически полностью поддался страсти. Я разорвал поцелуй, чувствуя, как жарко дышит Ника мне в губы, и коснулся её шеи. Под пальцами я чувствовал её тонкую талию, узкие бедра — все это казалось мне необычным, непохожим на идеальные формы гламурных девушек, все это притягивало — слишком сильно, чтобы сопротивляться влечению. Еще несколько раз поцеловав её шею, я вновь коснулся губ девушки. Глаза сами закрылись от наслаждения — мне давно не было ни с кем так легко. Ника прижалась ко мне всем телом — я наслаждался теплом, её объятиями и поцелуями, как ни наслаждался сексом ни с одной девушкой ранее. — Все, хватит, — наконец выдохнул ей в губы я, понимая, что переборщил — еще немного, и я не остановился бы и потащил её в постель. — Ты маленькая еще. Меня словно ледяной водой обдало. Ну и дурак же. Я просто не имел морального права не то что прикасаться к ней, а даже думать о ней в таком ключе. Хорошей девочке нужен хороший парень, а я… Так. И все равно, я просто не замечал, что не выпускаю ее из рук. — Дурак, — Ника только улыбнулась и опустила глаза. Мне показалась, что она смущена, хотя я и сам-то чувствовал себя растерянно. — Лучше вколи мне обезболивающе, — попросил я, выпуская её из объятий. Она бросила на меня взволнованный взгляд и поспешила к выдвижным ящикам в кухонном столе. Я же отвернулся к окну, разглядывая улицу, уже погрузившуюся во мрак, и все еще пытался осознать, что я только что натворил.