Хуже, чем у Тонделя могло быть настроение только у списывавшего у него однокурсника. Самый первый тест по математике был провален с треском, и поэтому никсиец выбрасывал свой негатив на манекены. Подходить к нему было страшновато, катану разглядеть было невозможно, с такой скоростью она рассекала мишени. Уничтожив последнюю, он остановился и сдул с лица прядь волос. Руки и ноги побаливали, отвыкшие от нагрузок, но навыков своих Тондель не утратил. Неожиданно он заметил направлявшегося к нему командира.
— Молодец! Вот это я понимаю — боевой настрой! — похвалил командир Зитцер, оскалившись. — Раз уж ты тут, потренируешь младшего товарища.
Из-за широкой спины командира с любопытством выглядывал парнишка из первогодок.
— Как скажете, — Тондель скрипнул зубами, меч с неприятным скрежетом проехал по полу. Теперь ещё этого не покалечить надо, денёк совершенно не задался.
— Его Михелем зовут, постарайся не убить пока, у нас и так недобор. Михель, это Тондель, развлекайтесь. — С этими словами Зитцер оставил кадетов наедине.
Взяв себе серп, Михель взвесил его в руке и провёл кончиком пальца по лезвию, а затем спросил то, чего Тондель никак не ожидал.
— Почему ты так странно действуешь мечом? Это же катана, не шпага. — Подумав, Михель взял второй серп и сделал пару пробных взмахов.
— Разбираешься в фехтовании? — вопросом на вопрос ответил Тондель, всё ещё не выплеснувший свою злобу. — Будем надеяться, на практике ты не слабак. Защищайся!
Хель выставил вперёд оружие, блокируя выпад Тонделя, и отступил назад. Перейти в атаку не получалось, слишком яростно бил противник, загоняя Михеля в угол. Пришлось действовать не совсем честно — когда клинок Тонделя в очередной раз опускался на него, Хель врезал ногой никсийцу в живот, одновременно ударяя тупой стороной серпа по его пальцам. Зашипев от боли, Тондель перекинул катану в левую руку и полоснул клинком Михеля по плечу. Удар вышел скользящим — форма отлично защищала кадета. Никсиец скорее почувствовал, чем увидел, как мимо уха просвистели серпы, срезав прядь волос.
Оружие соприкасалось с громким лязгом, по рукам курсантов словно текло электричество, бой шёл с переменным успехом. Оба противника уставали, но сдаваться не хотел ни азартный Михель, ни разозлённый до предела Тондель. Больше всего никсийца бесил неоправдавшийся расчёт на лёгкую победу, первокурсник был почти равен ему по силе.
Хлестнув Тонделя волосами по щеке, Михель повернулся к нему спиной и высоко подпрыгнул, отталкиваясь ногами от стены. Перевернувшись в воздухе, он сбил Тонделя с ног, но поскользнулся и грохнулся рядом. Серп упёрся никсийцу в живот, а кончик катаны коснулся горла Хеля. Последний улыбнулся одними глазами, тяжело дыша.
— Ну и… кто… победил? — прерываясь, спросил парнишка. Серпы звякнули, выскользнув из расслабленных ладоней, на пол упала и катана.
— Ничья, наверное, — Тондель сел и посмотрел на бывшего противника сверху вниз. Михель, помедлив, тоже поднялся, разминая сведённые судорогой пальцы — один из ударов пришёлся по нерву.
— Давай завтра ещё спарринг? Потренируешь меня? Только когда мы все со старшими драться будем, нам бы друг против друга не оказаться.
— Не окажемся, — сказал Тондель, чувствуя, что злость ушла. — Пить охота, я пойду.
Вернув оружие на место, парни пошли в столовую. Тондель налил себе стакан воды, Михель же взял какой-то ядовито-зелёный напиток, пахнущий одновременно остро и кисло. Вокруг любителя экзотического сока сразу образовался пузырь пустого пространства, на расстояние вытянутой руки к Хелю не приближался никто. Чихнул кто-то из рантовцев, славящихся своим нюхом. Хель снисходительно улыбнулся и одним глотком выдул жуткое пойло. Махнув Тонделю рукой, первогодка побежал к приятелям, Тондель проводил его взглядом, и, развернувшись, наткнулся на Хирмунта. Тот стоял у стены со своей неизменной улыбочкой.
— Не понимаю, как такая мелочь это пьёт. — Морас кивнул на Хеля, который общался с одним из близнецов, — различить их для большинства было непосильной задачей, хотя знала этих ребят уже вся база.
— Угу. — Тондель даже не посмотрел в сторону первокурсников, опустошая стакан, поэтому заметил, как расширились глаза Хирмунта.
— Так это он тебя уделал? Я надеюсь, хоть не всухую? — Тонкий тёмно-лиловый хвост мораса заметался из стороны в сторону. — Ну ты даёшь, Дель. Продуть младшему, надо же!
Тондель одарил соседа по комнате самым устрашающим из своих взглядов, зелёные глаза выражали полный комплект отрицательных эмоций.
— Во-первых, это была ничья, — он сжал в руке пластиковый стаканчик, вновь раздражаясь, — во-вторых, не смей копаться у меня в голове, мразь, и, в-третьих, не называй меня «Дель». — Никсиец говорил тихо, но отчётливо, явно пытаясь копировать кого-то из командиров. Хирмунт только шире ухмыльнулся, подёргивая острыми ушами.
— Пойдём-ка, мне интересно узнать версию победителя. — Взяв Тонделя за руку, он потащил было его к новичкам, но никсиец резко вырвал руку.
— Отцепись, морас.
— Что, неприятно проигравшим быть? — Хирмунт словно не замечал брезгливого пренебрежения.
На звук их голосов обернулся Михель, отвлекаясь от разговора с друзьями.
— Это была ничья, Хир-сама!
Морас удивлённо взглянул на парнишку, так непринуждённо употреблявшего старые уважительные формы речи. «С близнецами переобщался, похоже», — решил Хирмунт, вспомнив, что один из них постоянно использовал эти странные, режущие непривычный слух суффиксы.
— Правда, малявка?
— Меня зовут Михель, — сощурил тот тёмно-фиолетовые очи. — И Вы это помните.
Это выражение лица не могло принадлежать такому молодому человеку. Не злость или обида, а реакция на то, что собеседник совершил ошибку, которую не должен был себе позволять. Морасу эти эмоции показались отчего-то знакомыми, но он отмахнулся от лишних мыслей.
— Буду я твоё имя запоминать, делать мне больше нечего. — Старшекурсник смотрел на первогодку одновременно с пренебрежением и любопытством. — Что там у вас с ничьёй?
— Не будь на мне формы, я бы тоже погиб, — Михель машинально коснулся шеи, защищённой застёгнутым до самого верха воротником, но вдруг кровожадно улыбнулся: — Хотя Тонделю-сама я выпустил кишки.
Юноша изобразил выпад в сторону старших парней. Тондель скривился и отвернулся.
— Ладно, удачи. Если сможешь достойно показать себя в спарринге со мной, возможно, я тебя запомню.
— Буду счастлив препарировать Вас, как лизохлюпа, — с улыбкой слегка поклонился Михель. Сравнение было не из лестных, лизохлюпы — довольно противные твари с Шиамы, которые портят посевы и используются как опытные образцы во многих лабораториях, где изобретают лекарства.
— Только вряд ли вас выставят друг против друга, — заметил Тондель. — Распределение будет по алфавиту.
— А «М» далековато от «Х» находится… — после недолгих раздумий обронил Хирмунт.
— Запомнил всё-таки! — внезапно перешёл на «ты» первокурсник, собираясь добавить что-то ещё.
— Хель, может, пойдём? — Друга окликнул тот самый рыжий парнишка, что заинтересовал Хирмунта. Морас шевельнул ухом, стараясь уловить эмоциональные волны паренька, в предыдущие встречи это сделать не удалось, каждый раз оказывалось слишком мало времени и много народу вокруг, да и рыжик сразу пытался ускользнуть, когда замечал рядом с собой Хирмунта.
— Иду, Фиом, — отозвался Михель и, махнув старшеклассникам, вернулся к близнецам. Фиом — так ведь его зовут? — подозрительно взглянув на Хирмунта, последовал за приятелем.
К великому облегчению Тонделя, у соседа появилось какое-то неотложное дело, и он покинул столовую следом за четвёркой.
— Мы в тир, надо освежить в памяти устройство бластера, — сообщил за обоих братьев Лайон. — Давно не стреляли, нужно попрактиковаться.
Лиунц согласно кивнул, Михель смущённо улыбнулся:
— Научите меня стрелять? — на вопрос, почему он ещё не умеет, Хель объяснил, что его мать восхищается холодным оружием и не считает умение стрелять сколько-нибудь необходимым.
— Она пыталась научить меня метать ножи и размахивать гигантским мачете. — Михель посмотрел в сторону. — А я только парные сабли освоил, да серпы немного. Вот такой вот я бездарь.
За разговором парни преодолели коридор и дошли до лифта. Когда двери уже почти закрылись, чуть не прищемив хвост, между ними проскользнул Хирмунт. Фиом искренне понадеялся, что морас тоже отправится пострелять, а значит, им не придётся ехать вместе ещё один этаж. Но надеждам рыжика не суждено было сбыться, и они остались наедине после того, как близнецы и Хель смылись в тир. Спуск был недолгим, однако Фиому было очень не по себе от двусмысленных взглядов и попыток проникнуть в его разум. Наконец он не выдержал, собираясь высказать всё, что думал по этому поводу. Хир, естественно, мнение рыжика уже знал и лишь понимающе кивнул.
Нетерпеливо фыркнув, Фиом отправился в тренировочный зал, где его уже ждали и встретили радостным свистом — ребятам из среднего отряда давно наскучило гонять друг друга, а о новичках после их показательного выступления ходили разные слухи. «Шоу талантов» перед командиром Сольшером видели те, кто в это время дежурил у экрана наблюдения.
К рыжику подскочила та девчонка, которая проводила инструктаж перед симуляцией, и сильно хлопнула его по плечу.
— Давно не виделись, — она оскалилась. — Нападай, и я из тебя душу вытрясу. Если она у тебя есть.
— Отль, ты тоже веришь в эту ерунду? — Фиом зачесал пальцами чёлку назад. — Тогда я знаю, что нужно выбить из тебя.
И пара присоединилась к кадетам, отрабатывавшим приёмы. Рантийка показывала удар или бросок, Фиом старался повторять за ней.
Хирмунт, стоя в дверях, вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Морас оглянулся, рядом стоял Джошуа, явно не готовый к этой встрече.
— Хир? Ты тут чего забыл?
— Да так, — произнёс Хирмунт, разворачиваясь обратно к залу, — за возможным будущим противником наблюдаю.
— Забавно, я за тем же, — улыбнулся Джош.
— Кого ты обмануть пытаешься? Сколько мы вместе прожили, помнишь? — не отрываясь от наблюдений, Хир дёрнул хвостом.
— Помню. А ты никак не бросишь привычку копаться в чужой голове. Имею же я право на свои тайны! — Рантовец вовсе не был так возмущён, как пытался показать. — Я тебя придушу когда-нибудь.
— Не ворчи, таинственный мой. Может, уже подойдёшь к… кхм, к предмету воздыхания? — Морас запнулся, чуть было не произнеся «этой девушке».
— Обойдусь без твоих советов, — отрезал Джош.
— Я тебе конкуренции не составлю, только ведь увести твой объект из-под носа может кто-то другой.
Завибрировал встроенный в костюм передатчик, и Хирмунт прервал своё предостережение, чтобы ответить на вызов. Выслушав собеседника, он махнул Джошу и пошёл к лифту. Морас чуть не забыл о встрече с Шаем в биосекторе.
На любом корабле или базе должен быть фильтр воздуха и генератор кислорода, иначе команда задохнётся. Природа всё сделала сама, и экипажу остаётся просто взять с собой растения, которые способны ещё и восполнять запас пищи. В биосекторе «Красавицы» можно было прогуливаться, точно в парке, и курсанты частенько назначали там встречи.
Шай уже ждал товарища на скамейке, нетерпеливо барабаня по колену длинными пальцами, состоящими, казалось, из одних суставов. Хирмунт опустился рядом, сразу приобнимая друга за талию.
— Пунктуальность никогда не была твоей яркой чертой, — фыркнул морас, охотно придвигаясь ближе.
— Как и хорошая память, я знаю, — Хир заправил прядь зелёных жёстких волос за ухо Шая и шепнул. — А ты соскучился, Шайнис?
— Действительно. Запомнить, что я терпеть не могу, когда меня называют полным именем, ты так и не смог. — Шай проигнорировал вопрос и замолчал, слушая чириканье хищных растений за спиной.
Морасские эрлисы периодически не могли поделить кусок хлеба, а самые привередливые вообще отказывались от пищи. Громко щебеча, цветы требовали мяса, долго терпеть их удавалось не всем, однако Шай души в них не чаял. Морас прикрыл глаза, сосредоточившись на эрлисах, и те успокоились.
Хирмунт улыбнулся, глядя на друга. В такие моменты Шайнис был словно не здесь, полностью переключаясь на мысленное восприятие мира. Представителей аристократии обучали этому с детства, Хир даже немного завидовал таким способностям, ему самому не удавалось постоянно поддерживать мысленный барьер или сходу налаживать контакт с животными, а о растениях и говорить нечего.
— Может, уделишь мне немного внимания, Шай? — Хирмунт тронул собеседника за плечо. — Мне есть что рассказать.
Шайнис закинул ногу на ногу и выжидающе уставился на Хира.
— К нам с Джошем ведь всё-таки подселили третьего соседа. Видел никсийца? Он на меня так смотрит, словно ничего противнее в жизни не видел. Не любит он нашего брата, приходи почаще в гости.
Шай игриво улыбнулся, легко целуя Хирмунта. Тот перехватил инициативу, углубляя поцелуй. Вскоре они оторвались друг от друга, и Шай будто невзначай спросил:
— Значит, у тебя в следующий раз? — Хир кивнул, и зеленовласый продолжил: — Когда?
— Завтра можно, наверное. Джошуа занят почти ежедневно, он всё за Отль наблюдает, а Деля мы, естественно, не спросим.
— Уже Дель? Почему меня ты кратко называть не можешь, Хир?
Хирмунт прекрасно знал, как товарища раздражает обращение «Шайнис». Впрочем, морасы были друг для друга больше, чем сокурсники или земляки. На первом курсе парни познакомились и с тех пор оставались неразлучны. Как так получилось, они не смогли бы ответить, ведь общей у Шая и Хирмунта была разве что родная планета.
Первый родился в благородной семье, его окружали роскошь и богатство, у Шайниса было всё, что душе угодно. Лучшие учителя, друзья-сверстники из похожих семей — всё это должно было превратить юного мораса в настоящего принца — вежливого, порой отстранённого, неприступного идеала, чьи мысли невозможно прочесть, а имя — очернить. Однако надежды родителей Шай не оправдал, он хотел связать свою жизнь с военным делом. Махнув на все свои мечты рукой, отец и мать отдали сына на военную службу, чему Шайнис был искренне рад. Расставшись с семьёй, домом и зверинцем, оранжереей, нежно любимыми Шаем, он облачился в форму, с облегчением остриг длинные волосы, носить которые ему пришлось лишь из-за фанатичного пристрастия матери соблюдать древние традиции, и начал постигать военную науку. Шай считал, что максимум пользы он сможет принести именно в боях с хамелизаврами.
О прошлом Хирмунта известно было совсем немного. Его малой родиной была не Морасса, а одна из колоний, основанная на астероиде Велнии. Не первое, но самое жестокое и кровопролитное нападение хамелизавров пришлось именно сюда. Практически всё население Велнии было уничтожено, а сердце Хира горело жаждой мести.
По иронии судьбы Хирмунт и Шайнис оказались на «Красавице» вместе. Они познакомились, внезапно возникло взаимное притяжение, морасы словно присматривались друг к другу, часто заводя споры на различные темы. Незаметно парни сблизились настолько, что вскоре регулярно начали занимать свободную койку в комнате Хира и Джоша. Последний относился к подобному довольно спокойно, а сами морасы не считали аморальным периодически выходить за границы «просто дружбы».
***
Пока Фиом отрабатывал приёмы самообороны, Лайон показывал своё мастерство восхищённому Михелю и пренебрежительно фыркающему брату. Лиунцу, в отличие от младшего брата, не удавалось осуществить перезарядку малого бластера одной рукой. Оба близнеца были правшами, но Лаю удавалось загнать заряды в ствол даже левой рукой. Самолюбие Ли не потерпело подобного унижения, он отобрал у брата оружие и всадил половину пулек в самый центр мишени. Естественно, настоящих патронов для тренировок кадетам не давали. Лайон выхватил бластер обратно и выстрелил в тот же круг, но новых следов там не появилось. Пули вошли в отверстие, оставленной прошлой очередью.
Михель оглянулся на металлический лязг и увидел Крайса. Угрюмый парень в очках сосредоточенно собирал плазменную винтовку. За его руками было невозможно уследить.
— Хель, челюсть подбери. Ты учиться-то будешь?
Лай вручил Михелю бластер и показал правильную стойку. «Огонь!» — он махнул рукой, и Хель нажал на спуск. Вся очередь прошла мимо цели.
— Ой. Я ещё попробую? — он потянулся к коробке с зарядами.
После нескольких неудачных выстрелов молчаливый Крайс не выдержал.
— Целиться не пробовал? Такое чувство, будто ты специально мажешь.
Близнецы нахмурились, собираясь вступиться за друга, а Крайс вернулся к винтовке, начиная разбирать её, и сообщил:
— Для «снайперов» там ещё прицел есть.
Михель прислушался к подсказке, и попасть наконец удалось. Он хотел поблагодарить Крайса, однако тот оставил своё оружие, в последний раз собрав его, и куда-то незаметно ушёл.
— Ну вот, а я хотел спасибо сказать, — расстроился Хель.
— Скажешь ещё, мы же в одном классе, — утешил друга Лай.
— Да ты что? Я не смогу. К нему подойти-то страшно… Забудьте, давайте ещё постреляем. — Михель махнул рукой и вновь взял бластер. Близнецы переглянулись, но решили не зацикливаться на порой странном поведении товарища.
***
— Отль, хватит. Сдаюсь! — Лежащий на полу Фиом морщился от боли, Отль возвышалась над парнем.
Рантийка торжествующе усмехнулась и подала ему руку, тот с благодарностью принял помощь. Ребята распрощались, рыжик немного задержался у дверей, решая, ждать ли друзей, но рассудил, что они придут сами. Подниматься опять в тир Фиому было лень, поэтому он сразу пошёл к комнате.
Рыжик зашёл в ванную, на ходу скидывая форму. Из кармана с еле слышным звоном выкатился какой-то предмет, Фиом поднял его и вспомнил, что это кольцо Троуга. «Наверное, стоит вернуть…» — Парню расхотелось подшучивать над сокурсником. Зеленоволосый никсиец вызывал если не симпатию, то, по крайней мере, сочувствие, настолько он не вписывался в компанию Фольцера и Вангрета.
Смыв с себя пот, а вместе с ним и усталость, рыжик надел простую рубашку, штаны и ботинки, чтобы не заморачиваться с застёжками формы. Комбинезоны были хороши — не сковывали движения, защищали от сильных повреждений, могли замаскировать носителя и неплохо смотрелись (что тоже немаловажно), однако для повседневной носки были не слишком удобны.
Фиом прикинул, где может быть Троуг, и решил пройтись по коридорам жилого отсека. Все двери были одинаковыми, что усложняло поиск. Фиом завернул за угол и заметил открытую дверь. Понадеявшись на удачу, рыжик заглянул внутрь.
Комната, как оказалось, принадлежала командирам. В ней был идеальный порядок, с первого взгляда помещение могло показаться нежилым. Ни одного предмета не на своём месте, ни одной лишней безделушки увидеть не удалось.
— Рядовой Фиом, что Вы здесь забыли? — Рыжик отскочил от двери, услышав за спиной голос Сольшера.
Командир нахмурил тонкие брови и недовольно взирал на Фиома. Тот, не выдержав взгляда этих серых глаз, попытался посмотреть хотя бы в плечо Сольшера, однако ярко-жёлтая косичка немедленно привлекла к себе всё внимание Фиома.
— Я повторю вопрос. — Командир набрал воздуха, и тут рыжик, неожиданно даже для себя, перебил его.
— Не стоит. Я искал однокурсника. Троуг, никсиец, не подскажете, где живёт?
Фиому повезло — Сольшер был не в настроении читать лекции о субординации, поэтому лишь смерил кадета строгим взглядом и сказал ему номер комнаты, в которой жили неформалы-никсийцы. Фиом, скороговоркой поблагодарив командира, понёсся по коридору. Кольцо словно жгло ему руку. Наверняка эта побрякушка что-то значит для Троуга. Мысль оказалась верной.
Когда рыжик постучался, ему открыли не сразу, но он был готов ждать, сколько потребуется. С еле слышным шипением дверь отъехала в сторону, и перед Фиомом предстала такая картина, по сравнению с которой изначальный бардак в их с близнецами комнате был безупречной чистотой.
— Чёрт, где же?! — Из комнаты слышалась негромкая ругань вперемешку со всхлипами. — Ну, кого принесло? Вангрет, ты?
— Нет. — Фиом прошёл в комнату и позвал: — Троуг, выйди на минутку.
Парень с зелёным ирокезом нашёлся в углу, он целенаправленно выворачивал карманы своей куртки. На рукаве Фиом заметил несколько маленьких круглых пятнышек.
— Отвлекись на секунду. — Рыжик переступил через сваленную в кучу одежду и присел рядом с однокурсником на корточки. — Это ищешь?
Троуг так рванулся за кольцом, что сбил Фиома с ног. Тот даже вскрикнул от неожиданности.
— Оно так для тебя важно? — проговорил Фиом, придя в себя. — Ты… Плачешь?
Троуг судорожно вздохнул, поднимаясь на ноги.
— Где ты его нашёл? Фиом, ты не представляешь, насколько это кольцо для меня важно…
В результате последовавшей за этим беседы Фиом узнал, что колечко никсийцу подарила его девушка, это был талисман, чтобы тот смог выжить, вернуться и жениться на любимой. Благодарность Троуга нельзя было описать словами, Фиом понял, насколько добрая душа присутствует среди них, кадетов.
«Не представляю, сможет ли Троуг кого-нибудь убить. Этот парень явно здесь не по собственной воле. Он не хочет участвовать в войне. Хотя, если так рассуждать, никому не хочется этого. Нельзя романтизировать войну, это просто огромная мясорубка. Это море крови, которое переплывают редкие израненные, покалеченные души. Мы летим на фронт. Дорогой дневник, мне страшно.»
