Война слепа

      Фиом закончил записывать события прошедшего дня в дневник и хотел приступить к домашке, которой с первого дня беспощадно начала заваливать курсантов госпожа Риллис. Он как раз включил встроенный в стену экран персонального компьютера, когда в комнату вернулись близнецы. Фиом почти не удивился, что они привели с собой и Михеля, и только кивнул друзьям. Те завели разговор о никсийцах, Михель предложил вызвать Фольцера на дуэль в симуляции, на что Лиунц одобрительно хмыкнул. Лай, покачав головой, высказал мысль, что Фольц не согласится, так как симуляции являются у него слабым местом. Так и не придумав план «жестокой мести», Хель покинул друзей — близился отбой.       Когда среди ночи завопила сирена, никто сразу не понял, что случилось. Заспанные курсанты в кое-как натянутой форме собрались в зале, в аварийном освещении они выглядели довольно жалобно: помятые лица, взъерошенные волосы. Крайс забыл в комнате очки и подслеповато щурился, подозрительно бодрый Мирсу был его поводырём, не позволявшим другу натыкаться на стены и народ. Фиом столкнулся с Отль, но та, кажется, его не узнала, бредя куда-то в полусонной дымке.       Вскоре, впрочем, появился командир Зитцер. Обругав последними словами «умников» и «недохакеров», он отправил кадетов досыпать оставшиеся час или два, грозно пообещав найти того ублюдка, который перевёл время на бортовом компьютере «Красавицы».       Естественно никому выспаться не удалось. Также, как и вычислить взломщика. Сил в первой половине дня было маловато даже для учёбы, а потом всех вновь затянула карусель более неотложных и значимых дел. Симуляции, тренировки, лекции и проверки знаний отнимали время и нервы, однако бездельничать не собирался никто. Жить-то хочется!       Фиом ежедневно нарезал по базе круги согласно расписанию. Составителя дружно проклинали все, называя садистом и желая ему обежать «Красавицу» по наружной броне на четвереньках, потому что приходилось постоянно по нескольку раз ходить с этажа на этаж, из одного конца базы в другой, и к отбою ноги уже отваливались. Зато пакостить сил тоже не было, и парни совершенно позабыли о планах мести никсийцам. Те тоже вроде оставили попытки задеть Фиома, и жизнь понемногу налаживалась.       В очередной раз уложенный Отль на серый пол тренировочного зала, глядя в синеватый потолок с полосами ламп на нём, Фиом понимал, что не продержится в рукопашной и пяти минут. С другой стороны, вряд ли ему придётся встретиться с врагом лицом к лицу, скорее, сражение ограничится космосом. Умереть на корабле было бы лучше всего, хотя в душе существовала мыслишка о том, что лучше бы пожить ещё… У кого её не возникало? Зато другая мысль придавала уверенности в завтрашнем дне: в ангаре курсантов ждали корабли. Настоящие монстры, с несколькими мощными пушками и возможностью дополнительного усовершенствования. По окончании обучения за каждым закреплялся «Мотылёк» или «Стрекоза». Конечно, существовало множество других моделей, но эти лучше всего подходили для не слишком опытных вояк, легко чинились, дёшево производились да к тому же рассчитаны были на одного пилота, что исключало или, по крайней мере, сокращало массовые потери по вине одного из членов экипажа. Жёсткий отбор курсантов должен был приблизить шанс ошибки к нулю, так что вся ответственность лежала на командирах. Те, в свою очередь, могли лишь раз за разом оправдывать доверие подчинённых, одерживая победы и успешно проводя операции. Надежда на скорое окончание войны теплилась в сердце каждого: от новобранца до ветерана.       Фиом лежал на койке после очередного изнурительного спарринга с Отль. Рантийка снова заставляла его отрабатывать приёмы до полного изнеможения. За столом сидел Лай, переписывавший на листочек ответы к заданиям для Михеля. Тот же проиграл Лиунцу в карты желание, и теперь на голове Хеля сооружалась невероятная причёска из нескольких сложных кос. Михель всем своим видом изображал жуткие мучения и страдания, периодически громко вздыхая. Ли в конце концов не выдержал и распустил все косички, сделав из Михеля настоящую нимфу, о чём не преминул ему сообщить. Хель вспыхнул и быстро стянул волосы в хвост, обещая немедленно их постричь.       Лайон громко хлопнул ладонью по столу, и все вздрогнули.        — Я тебе постригусь, Хель! Только попробуй, и не видать тебе ответов, — он помахал листочком. — Сам всё решать будешь.       Михель вскочил с кровати и ловко выхватил бумажку.        — Ты же знаешь, что я это легко решу. Вот только пока я решаю, кто-то успевает соскучиться. Кто бы это мог быть?        — Не знаю. А за стрижку тебе не только от меня втык будет, — ровно напомнил Лайон.        — Не надо про бабушку, ради всех богов. — Хель скрестил руки на груди и сдул лезущую в глаза непослушную прядь. — Да и мама поддержит. Со своей внешностью могу делать что хочу, так она сказала.       Вспомнился последний сеанс связи с родителями Михеля. Тот голос и интонации, с какими мать говорила с сыном, заставили Фиома ещё сильнее скучать по его родителям. Они записались добровольцами в одну из диверсионных групп и два дня назад были сброшены на одну из захваченных хамелизаврами колоний Шиамы. С тех пор связи с ними не было, а следующий сеанс должен состояться только по выполнении миссии.       Мать же Михеля была командиром подразделения на одном из «Иттрикконов» — огромных баз, рядом с которыми «Красавица» и ей подобные были бы карликами. Связь тогда не обрывалась даже в течение боя — «Иттриккон» пошёл в атаку на отряд вражеских кораблей. Из динамика было слышно, как вздрагивала база от отдачи, как отдавала приказы командир Люичи. При этом она не забывала интересоваться у Михеля «как там милый Поль?». Близнецы и Фиом просто выпали в осадок, узнав, что командир второго отряда был её учеником. Увидев их реакцию, Люичи залилась очень красивым смехом. Признаться, Фиом даже пожалел, что не может её видеть — камеру она не включала. На заднем плане раздались аплодисменты, и командир пояснила, что в эту секунду был уничтожен последний вражеский «крейсерок». Он зашёл в тыл, чтобы разбить задние двигатели и пропал с главного локатора, расстреливать его у «жопы» было нечем, поэтому Люичи поставила на небольшом участке максимальную силовую защиту и просто раздавила кораблик базой. На этой позитивной ноте разговор был окончен.        — Слушай, Хель, получается, Поль, Сольшер и Лисса учились вместе? — Реплика Ли вернула Фиома к действительности. — Это ж сколько лет твоей матери?        — Сорок семь, — моментально ответил Михель. — Но о женщинах такое спрашивать невежливо.        — Получается, — высчитал Фиом, — она уже двадцать пять лет как командир?        — Двадцать два. До войны девушек на службу брали с двадцати двух лет.        — А, точно. То есть, ей парнем притворяться не пришлось? — Фиом перевернулся на живот и с интересом глянул на Михеля.       Теперь было понятно, почему он так вспыхивал, стоило заговорить о девчонках на базе.        — Угу. До войны всё было проще. Скорее бы это всё кончилось… — Хель погрустнел. — Как подумаю, что она там может погибнуть…        — Понимаю. — Хором сказали близнецы и Фиом.       Ребята помолчали, думая об одном: как страшна смерть родных, как ужасно воевать. Об этом не принято было говорить вслух ни с кем, кроме близких друзей, которыми уже успели стать кадеты.       Тишина затягивалась, и Лай открыл было рот, чтобы что-то сказать, когда в дверном проёме возник командир старшего отряда Зитцер.        — Заканчивайте посиделки. — Сигнал к отбою сопровождал эту фразу. — Быстро спать. Завтра вам объявят противников в спарринге, придётся выяснять их слабые места, а на это будет всего несколько часов. Силы вам понадобятся.       Фиом не поверил своим ушам. Когда успела пролететь неделя? И с кем же придётся драться? В третьем отряде было много рантовцев, скорее всего, выпадет один из них. Стоит надеяться, практика с Отль даст свои плоды. Главное, чтобы морас не попался: эти противника насквозь видят. Особенно этот, розово-светящийся. Хирмунт, кажется. Фиом постарался отбросить неприятные мысли. Не стоит о морасах вспоминать на ночь глядя.       Михель пожелал друзьям спокойных снов и собирался уже уходить, когда Лайон обнял его. Секунду спустя к обнимашкам присоединился и Лиунц, а потом и Фиом поднялся с койки, решив тоже принять участие в «капустке», как групповые объятия называли они с приятелями в школе.       На построении в спортзале Фиом почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Напротив первого отряда стояли третьекурсники, а сверлил глазами рыжика тот самый морас. Фиом отвернулся, но успел заметить хитрую ухмылку Хирмунта. «Кажется, им уже объявили соперников. Или он просто знает. Как в низкосортном романе, — пришло в голову Фиому, — нас выставят друг против друга, он победит, а потом между нами вспыхнут чувства. Правда, для большей романтики я должен девчонкой быть, но и так сойдёт.» Ткнув Лиунца локтем в бок, Фиом поделился с ним этой идеей. Близнецы прыснули со смеху и развили её:       — А потом ты спасёшь его в бою, и он будет дежурить у твоей койки, пока ты не придёшь в себя.       Хихикая уже вчетвером с Михелем, Фиом почувствовал, как волнение отступает. Это подкрепилось ещё и тем, что улыбочка Хирмунта сменилась удивлением: он-то, наверное, привык, что первокурсники его побаиваются, а почувствовал в свою сторону веселье. Так что объявление было встречено довольно спокойно.        — Фиом — Хирмунт.

***

      Два строя стояли напротив и ждали своих командиров. Кто-то рассматривал остальных курсантов, выискивая своего противника, но большинство просто болтало о всякой всячине. Хирмунт взглянул вперёд и увидел Фиома. Скорее всего, им придётся сразиться. Морас почувствовал, как губы невольно растягиваются в улыбке. Их глаза на секунду встретились, и Хир моментально настроился на волну рыжика. Но сегодня его встретило какое-то препятствие, будто разум Фиома был закрыт. Такой трюк невозможно было провернуть без длительной подготовки даже морасу, поэтому Хирмунт был шокирован. Шиамец оказался не так-то прост. Из ступора мораса вывело объявление командира Сольшера:        — Фиом — Хирмунт.