— Когда ты понял? — спросил Джон. Они сидели на веранде друг напротив друга, с энтузиазмом поглощая сандвичи. В последнее время у Шерлока появился аппетит, и он охотно ел. Джон жалел, что раньше не догадался простимулировать аппетит Шерлока регулярным сексом. А потом сообразил: он никогда не нежился с Шерлоком в постели, наслаждаясь безудержным сексом, пока тот не «умер», поскольку не осознавал, что хочет его в этом плане. Пока не потерял. Джон просто не позволял себе осознать свои желания.
— Понял - что? — рассеянно спросил Шерлок, слизывая с пальцев соль от чипсов.
— Что хотел бы, чтобы мы были вместе?
Шерлок удивленно на него взглянул. Он был полуодет — наброшенная, но не застегнутая рубашка и волосы, торчащие в разные стороны… По мнению Джона, он никогда еще не выглядел столь убийственно привлекательно.
— С того момента, как увидел тебя. Разве я не писал об этом в письмах?
Теперь пришел черед Джону удивляться.
— Да, но… Я думал ты… Думал, ты преувеличиваешь. Ну, знаешь… Выразился фигурально.
— Нет, — Шерлок вновь вернулся к своему бутерброду, словно сказанные слова были обыденностью. — Я понял это, едва ты вошел в лабораторию. Со своей смешной фальшивой хромотой.
— Она не была фальшивой, — поправил Джон, — она была психосоматической. Это разные вещи.
Шерлок пожал плечами и откусил огурец.
— Значит, я вошел в Бартс, ты посмотрел на меня и… — подсказал Джон, завороженный их историей.
— И подумал: "отлично. Майк привел мне моего личного военного".
— Прекрати, — рассмеялся Джон и бросил в Шерлока кусочком хлеба.
Шерлок улыбнулся, откусил кусок бутерброда, и Джон оставил его в покое, поскольку было ясно — тот не собирается серьезно говорить об этом.
Но Шерлок, проглотив, продолжил:
— Бросив на тебя всего один взгляд, я подумал, что ты — бывший военный и имеешь ранение. И в некотором смысле не уверен в себе. Что ты выглядел как скромный библиотекарь, но твоя стать обещала любому идиоту, который решит причинить тебе неприятности, прорву проблем. И это казалось удивительным. Что ты выглядел старше, чем был, ибо ощущал себя старше. Я подумал, что тебе нужно чаще улыбаться, хотя ты и пытался казаться вежливым и милым. Что у тебя не было никого, кто мог бы заставлять тебя улыбаться. Что мне очень понравятся твои волосы, как только они немного отрастут. Что тебя тяготит обыденность — а я понимал, насколько невыносимой может быть скука. Что, если я позволю тебе войти в свою квартиру, то одновременно позволю войти в свою жизнь, и что я ни за что на свете не хочу упустить тебя. Вот о чем я подумал.
Джон растерянно молчал.
— Ты обо всем этом подумал. Взглянув на меня
всего раз.
— Да. И решил заполучить тебя, едва ты предложил мне свой мобильный. «У Майка нет мобильника», — подумал я. — «А попрошу-ка я у него телефон. Он откажется, и тогда, если этот военврач, его друг, предложит свой
совершенно незнакомому человеку, а не заставит меня очевидным образом воспользоваться стационарным или выйти, чтобы позвонить с моего, тогда я скажу ему насчет квартиры». И ты предложил.
— Значит, все было продумано?
— Конечно. Ты же меня знаешь. Когда это я делал хоть что-то без особой причины? Разве я когда-нибудь еще просил чужой телефон?
— Да. Ты постоянно требуешь мой.
— Да. Ведь он —
твой. Ты такой глупый. Все еще продолжаешь думать, что так, как Шерлок поступает с Другими Людьми, может иметь к тебе хоть какое-то отношение. Они приходили и уходили, и мне не было до них никакого дела, ведь выбрал я — тебя. Боже, ты порою такой
тугодум, — с любовью проговорил Шерлок, словно считал эту черту невероятно милой.
— Итак, я предложил тебе воспользоваться моим мобильным, и ты сказал «спасибо», подойдя, чтобы взять его. Но ни слова не сказал о квартире. Вообще.
Губы Шерлока дрогнули.
— Нет. Я решил
покрасоваться. Мне пришлось. Не мог удержаться. Ты знаешь, что бы сделал, если бы я просто сказал тебе: «ой, у меня есть квартира в центре Лондона, в хорошем месте, нам стоит стать соседями».
— Отправился бы смотреть с тобой квартиру. Я искал
жилье, Шерлок.
— Нет, не пошел. У тебя была депрессия, Джон. Ты искал
друга. И предложи я тебе сходить посмотреть квартиру, чтобы стать соседями, это было бы настолько практично и логично, что показалось бы абсолютно лишенным смысла. Ты вежливо сказал бы: «Да, звучит неплохо, запиши свой номер в мой телефон, я перезвоню тебе позже». А потом, спустя некоторое время, написал бы мне сообщение с отказом, потому что эта идея ввергла бы тебя в панику. Ведь казалась бы невероятно прогнозируемой. И человек, встреченный тобой в лаборатории при Бартсе, занимающийся научными экспериментами — Боже, какой он отвратительно скучный. Эта мысль — пойти на такой практичный шаг, как найти себе соседа — обычного занудного соседа — ты бы никогда не реализовал ее. Не смог бы еще глубже затянуть в болото обыденности свою жизнь. Я должен был произвести на тебя впечатление. Должен был оказаться потрясающим. Мне было необходимо заинтересовать тебя так, чтобы ты даже не подумал отступить. Я должен был стать для тебя самой сумасшедшей вещью, которую ты когда-либо вытворял. Поэтому я ею и стал.
Джон уставился на него. Шерлок разложил все с такой легкостью, в то время, как для самого Уотсона это событие всегда воспринималось, как
перст Судьбы. С того дня, как он встретил Шерлока, его жизнь превратилась в вихрь. Он действительно никогда не думал, что все сложилось именно так, поскольку
Шерлок захотел этого. Шерлок Холмс увидел его и захотел. Поэтому сделал все, чтобы он не ушел.
А если бы не захотел?
— Боже мой, — сказал Джон.
Шерлок взглянул на него.
— Ты же не станешь расстраиваться по этому поводу, правда? Я не манипулировал тобой, если быть точным…
— Нет. Нет, я не расстроен. Я… А если бы ты не сделал всего этого? Что произошло бы, если б у тебя не было такого блестящего разума, и ты не потрудился бы привлечь мое внимание? Если бы не попросил у Майка телефон, а я — не предложил тебе свой; что было бы, не произведи ты на меня впечатление? Что, если бы ты не захотел меня, едва увидев?
Шерлок откинулся на стуле и спокойно посмотрел на него.
— Джон. Для того, чтобы все перечисленные тобою вещи произошли, тебе пришлось бы не быть собою, а мне — мной. И тогда — это не имело бы значения, поскольку это не я встретился бы с тобой. Но тебя увидел именно я. Это было неизбежно. Зайди ты в лабораторию Бартса, или кафе, около нашего дома, встреться мне в парке или метро — я узнал бы тебя повсюду. Всего лишь бросив один-единственный взгляд. И у тебя не осталось бы ни единого шанса, чтобы уйти от меня. Я все равно нашел бы способ поймать тебя.
Джон тяжело сглотнул внезапно образовавшийся в горле комок, наблюдая, как Шерлок потянулся за одной из шоколадок, которые приносили вместе с обслуживанием номеров.
— Ты сделал бы все это, если бы мы встретились. Но, что, если бы этого не произошло? Никогда?
— Ну, ты впадаешь в меланхолическую философию, — протянул Шерлок, разворачивая шоколадку.
— Так и есть. Думаю, нам стоит отправить Майку цветы.
— Я
уже сделал это, — сказал Шерлок, жуя шоколадку.
— Что?
— Я отправил ему букет. После того, как ты переехал и убил ради меня таксиста, я решил, что это — настоящая любовь. Поэтому отправил Майку букет цветов.
— От нас обоих? — подобное, казалось, не слишком отличалось от всех чудачеств Шерлока.
— Конечно, нет. Ты находился в фазе отрицания, помнишь? — Шерлок бросил на него мрачный взгляд.
— И каков был текст в сопроводительной открытке к букету?
Джон попытался представить себе это. Он напрягал память, вспоминая, не вел ли себя Майк так, словно знал о влюбленности Шерлока в Джона.
— Я написал: «Спасибо, что спас наши жизни».
— Кажется, ты сказал, что отправил букет только от себя?
— Ну, я подписался: «Шерлок».
— Используя выражение
«наши жизни».
— Потому что он действительно спас наши жизни, Джон. Разве хижина в Сибири не подтвердила это? Я просто не знал, насколько буквальной окажется эта фраза. Просто передо мной оказалась забавная маленькая карточка, а ты только что спас мне жизнь. Кроме того, мне казалось, ты проживал свою жизнь вхолостую до встречи со мной.
— Поверить не могу, что ты никогда не рассказывал мне об этом.
— А как ты себе это представляешь? «Ох, Джон, кстати, я отправил Майку цветы, чтобы поблагодарить за ту огромную услугу, которую он оказал нам, сведя нас вместе».
— Ну, да, ты вполне мог это сказать.
Шерлок скорчил рожу.
— И что бы ты сказал мне? «Я — не гей, Шерлок», — вот что. — "Мы — не пара".
Повисло молчание. Шерлок скомкал обертку, а потом снова разгладил ее.
— Прости меня. Мне так жаль. Правда. Мы должны были сделать это гораздо раньше.
Шерлок сосредоточенно мучил обертку.
— Да. Должны были, — согласился он.
— Почему же ты не сказал мне? Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне.
Шерлок поднял на него взгляд. Его удивительные глаза цвета моря и неба смотрели на него обвиняюще.
— Ты действительно думаешь, сообщи я тебе о своей невероятной влюбленности, ты ощутил бы, что внезапное озарение взаимности моих чувств обрушилось на тебя? Нет, конечно.. Возможно, в конце концов, все так бы и произошло, но в тот момент ты бы отстранился, возведя между нами стены, а я... не смог бы вынести даже мысли о подобном.
Джон признал, что Шерлок, вероятно, был прав.
— Я осознал все в тот момент, когда ты сказал мне «прощай».
— Что? — спросил Шерлок.
— Когда позвонил в тот день. В конце телефонного разговора. Последнее, что ты сказал: «прощай, Джон». Ты произнес «прощай», и я вдруг понял, что люблю тебя. Я влюблен в тебя, и хотел сказать тебе об этом, но все было кончено — ты спрыгнул с крыши. Но я понял именно тогда. Осознал в тот миг, когда услышал твое «прощай». Я услышал то,
о чем ты умолчал. Что хотел мне сказать. Я почувствовал.
Между ними воцарилось молчание.
— Я узнал об этом к концу первой поездки на такси, по дороге на место преступления, где жертвой была любительница розового цвета.
— Мне казалось, ты сказал, будто осознал все в тот момент, как увидел меня.
— Нет, нет, тогда я понял, что ты представляешь
опасность для меня. Осознал — если подпущу к себе, то уже никогда не смогу жить без тебя. Понял, что мы созданы друг для друга и могли бы составить великолепную, идеальную пару. Но я не назвал бы это любовью до той первой поездки в такси. Просто решил, что, ну, не знаю, увлекся, заинтересовался. Даже пристрастился, возможно, поскольку, конечно, только этим и можно объяснить, что, когда я снова увидел тебя у дверей квартиры и ты называл меня «мистер Холмс», я подумал, что ты самый очаровательный идиот из всех встречавшихся мне в жизни. «Сложная и интересная задача» — подумал я. Скорее всего, ты понравился мне, потому что не был простачком. Я так хотел произвести на тебя впечатление, но вместо этого снова и снова попадал впросак: квартира показалась тебе слишком захламленной, и потому тесноватой, а мой сайт вовсе не понравился. Я решил, что ты — способная к мыслительному процессу диковина. А потом мы ехали в такси, и я озвучил мои дедуктивные умозаключения в отношении тебя, и ты похвалил их, пришел в восторг, сказал, будто все сказанное мною — потрясающе. Я посмотрел на тебя и… мое сердце упало. Что абсолютно бессмысленно, но я почувствовал именно это. Оно упало прямо к твоим ногам. В голове оформилась четкая мысль:
«Вот оно. Приехали. Боже мой, кажется, я, в самом деле, влюбился в этого человека». Так все и произошло.
Джон улыбнулся.
— Забавно, — сказал он.
— Неужели? — Шерлок неуверенно посмотрел на Джона, словно не понимал, что забавного тот нашел во всей этой истории.
— Дело в том, что позже, после всего произошедшего, осознав свои чувства, я попытался понять, когда же все это произошло, и как долго я изображал из себя идиота, не отдавая отчет в своей любви к тебе. И решил, что все случилось в нашу первую поездку в такси.
Шерлок выглядел крайне довольным.
— Дедукция сразила тебя?
— Нет. Та милая шутка, когда я спросил тебя об обычной реакции людей на твои слова, и ты сказал, что тебе обычно говорят «отвали». Ты не только необыкновенный, но, к тому же, к полному комплекту, еще и остроумный, со своеобразным чувством юмора. Разве мог быть у моего сердца хоть один шанс после встречи с Шерлоком Холмсом?
Уголки губ Шерлока дрогнули в улыбке.
— Обычно люди говорят не так, — проговорил он.
— Слава Богу, что они — такие неимоверные идиоты, — ответил Джон.
***
Джон смотрел телевизор, когда Шерлок вышел из душа. Какую-то жуткую телевикторину, которую он нашел, бездумно переключая каналы. Он не вникал в нее, ему просто нужно было отвлечься, пока он ждал Шерлока, чтобы обсудить с ним ужин.
Шерлок осторожно присел к нему на диван, близко, но не касаясь его. Он сел с такой осторожностью, что Джон немедленно обратил на это внимание. Но тот упорно пялился в экран телевизора.
— Все в порядке? -спросил Джон.
Шерлок резко кивнул.
Наверняка, на самом деле, это было ложью, но, кажется, не являлось тем прежним тревожным «не все в порядке», требовавшим от Джона немедленных серьезных мер. Шерлок не находился на грани нервного срыва, просто он, вероятно, снова прогуливался по своим Чертогам.
Поэтому Джон промолчал об ужине. Он прикусил язык и решил повременить, перенеся разговор на конец глупой телевикторины, чтобы проверить, намерен ли Шерлок сегодня сказать еще хоть слово.
Краем глаза он наблюдал, как тот ерзает на месте, то придвигаясь к нему, то наоборот, отодвигаясь. Затем он поднял руку и неуверенно опустил локоть на спинку дивана, касаясь пальцами плеча Джона. Затем опустил ее около его ладони. Уотсон с любопытством повернул голову.
Шерлок смотрел на него с опаской, словно Джон намеревался наброситься на него.
— Так… нормально?
Он перевел взгляд на руку Шерлока, лежащую около него.
— Конечно, — ответил Джон, не совсем понимая странное поведение Холмса.
Все, чем они занимались последние несколько дней напролет, гораздо сильнее выходило за рамки обычного держания за ручки на диване. Разве нет? Тогда, что смущает Шерлока?
Джон демонстративно взял его за руку, переплетя вместе их пальцы, и продолжил смотреть шоу.
— Я на самом деле вообще не хочу трахаться, — вдруг выпалил Шерлок и Джон удивленно уставился на него. — То есть… Я имею в виду прямо сейчас. Не вообще… Я просто не…
— Шерлок, — с нечеловеческим терпением прервал это мучительное заикание Джон. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но спешу тебя заверить: я не собираюсь обижаться, если мы не будем трахаться ежеминутно. Ты ведь понимаешь, что подобное — физически невозможно, правда?
— Да. Верно. Но… — выдавил Шерлок, и снова замолчал, странно глядя на их соединенные руки.
— Ах ты, несносный придурок, — дошло, наконец, до Джона и он с силой сжал вместе их руки.
Окончательно подтвердив подозрения Джона об истоках его идиотизма, Шерлок внезапно расслабился, и всем телом прильнул к Джону, довольно вздохнув. Сам Уотсон даже не понял, что конкретно он сделал для этого. Он поцеловал его в макушку, ведь она как раз маячила у него прямо перед носом, поскольку Шерлок положил голову ему на плечо.
— Если ты хотел пообниматься, стоило просто сказать.
Шерлок повернул голову, уткнувшись все еще теплым после душа носом Джону в шею.
— Я не хотел надоедать тебе, — пробормотал Шерлок.
— Ты не надоедаешь мне, — сказал Джон, нежно погладив вихрастую голову. Он заметил: всякий раз, когда его руки находились в пределах досягаемости к этим волосам, он немедленно пытался коснуться их тем или иным образом.
Шерлок медленно и глубоко вдохнул, затем сказал:
— Именно этого мне всегда хотелось больше всего. Я никогда не относился к тому типу людей, которые постоянно думают о сексе и видя тебя, смотрящего телевизор, я всякий раз мечтал именно об этом: просто свернуться калачиком рядом. Чтобы ты позволил мне это. Было несколько ночей, когда мой мозг сводил меня с ума, и я думал — если бы можно было прижаться к тебе, положить голову на плечо, вдохнуть твой запах, то, возможно, я смог бы уснуть тихо и спокойно.
Джон молчал, размышляя над услышанным.
— Но… ты не любитель объятий. Абсолютно. Ты же почти никогда не прикасаешься ко мне, если мы не трахаемся или же не собираемся этим заняться в скором времени.
Шерлок не ответил.
— Шерлок, — Джон толкнул его в плечо, и Шерлок нехотя приподнялся, выглядя так, словно желал всеми силами избежать этого разговора. — На самом деле, ты ведь
обожаешь обниматься, не так ли?
Шерлок пожал плечами, стараясь казаться равнодушным.
— Так и есть, — медленно продолжил Джон, — ты любишь это. Ты с удовольствием бы обнимался, но отчего-то решил, будто мне это не понравится?
— Я не хотел быть слишком навязчивым, — повторил Шерлок. — И это все неважно.
— Конечно, важно. Секс — ерунда. Тебе легко признаться в своем желании, поскольку ты в курсе, как сильно его люблю я. Но ты не знаешь, как я отношусь к объятиям, поэтому специально себя сдерживал.
— Ну, похоже, ты не любитель обнимашек, — раздраженно бросил Шерлок.
— Я думал, ты сам не желаешь этого. Шерлок, я не хочу подталкивать тебя к тому, что тебе не нравится, или вызывало бы дискомфорт. И пытался действовать постепенно. Но на самом деле — я любитель нежностей на диване перед телевизором. И не возражал бы, если б ты не спал так, словно между нами — Великая Китайская стена, разделяющая стороны нашей кровати.
— Это и правда не так важно, если тебе подобное не нравится, — упорно продолжал Шерлок.
Джон в замешательстве покачал головой.
— Я только что сказал тебе, что меня это устраивает. Объятия.
— Но я не хочу, чтобы ты согласился просто потому, что я затронул этот вопрос, а потом, внутри, кипел бы от раздражения, пытаясь побороть себя, и в итоге…
— И в итоге — ушел, — закончил Джон.
— Ну… — Шерлок запнулся, помолчал, а потом решил пойти ва-банк, вздернув подбородок. - Да. И в итоге — ушел бы.
— Я не уйду, — четко выговаривая каждое слово, сказал Джон. — Но если бы у меня появилась для этого причина — то точно не эта. Серьезно, из всех тех сумасшедших вещей, которые ты вытворяешь и с которыми я вынужден мириться, поскольку люблю тебя, ты беспокоишься, считая, что я разозлюсь, если ты захочешь положить свою голову на мое плечо, пока мы смотрим телек?
— А с чем таким особенным тебе приходится мириться? — удивленно спросил Шерлок, явно озадаченный самой идеей того, что Джону приходится терпеть какой-то дискомфорт от него.
— У тебя странное понимание раздражающих человека черт, которые могут осложнить жизнь. Например, когда мы впервые встретились, ты предупредил меня о скрипке и твоей склонности подолгу молчать. Но даже не заикнулся, ну, скажем, о любви к
отрубленным головам в холодильнике.
— Но отрубленная голова была частью эксперимента, — смущенно напомнил Шерлок, стараясь оправдаться, словно этот простой факт мог означать, что ни один логически мыслящий человек при данной поправке даже подумать не мог посчитать отрубленную голову нежелательной частью быта.
Джон вдруг резко обхватил лицо Шерлока ладонями, слегка напугав последнего своей внезапностью. Неописуемого цвета глаза растерянно уставились на Уотсона.
— Я люблю тебя, — яростно сказал Джон, дрожащим от эмоций голосом. — Невероятно. Кошмарно. — Он крепко, почти до боли поцеловал его, прежде, чем закончить, — и ты абсолютно не от мира сего.
— Ты правда хочешь досмотреть эту чушь до конца? — спросил Шерлок, слегка задыхаясь. — Потому что я передумал насчет секса.
***
Шерлок был потным и липким от спермы, но Джон не обратил на это внимания. Он упрямо лег на него, прижимаясь всем телом. Шерлок раздраженно попытался отодвинуться:
— Ты смешон.
Джон хмыкнул.
Шерлок снова раздраженно фыркнул, стремясь отодвинуться, но затем замер, расслабляясь и окончательно отдаваясь посторгазменной истоме. Он нерешительно поднял руку и опустил ее Джону на спину с ласковым смирением перед напором Уотсона. Джон улыбнулся в плечо Шерлока, позволяя уютной тишине воцариться между ними.
Вдали за стенами их домика шумел океан.
В конце концов, Джон вспомнил о своих мыслях по поводу ужина.
— Нам нужно завтра съездить в город, — предложил Джон.
— Выбраться из дома? — весело спросил Шерлок. — Какая подкупающая своей новизной идея!
Джон радовался хорошему настроению Шерлока и легкому принятию идеи покинуть виллу. Его нервозность и подозрительность в отношении окружающих — некоторые из причин, по которым они не отходили далеко от своего убежища. Поэтому Джон беспокоился по поводу возможной тревожности Шерлока от перспективы выбраться из их безопасного мирка, заключенного в стены дома.
— Если бы у нас были продукты, я мог бы что-нибудь приготовить для тебя. Я помню о том, как ты скучал по моей стряпне.
— Если бы у нас были продукты, я сам бы тебе что-нибудь приготовил, — возразил Шерлок.
Джон от неожиданности поднял голову, чтобы взглянуть на Шерлока, лежащего в абсолютной нирване с закрытыми глазами.
—
Ты приготовил? — ошеломленно спросил Джон.
— Сколько раз тебе повторять, Джон? Кулинария — это наука.
— То есть ты умеешь готовить.
— Я в состоянии приготовить еду. Просто предпочитал не делать этого.
— Ты вообще хоть когда-нибудь что-то готовил?
— А чем, по-твоему, я питался до встречи с тобой?
— Я думаю, ты просто вообще не ел.
Шерлок хмыкнул.
— Зря.
— Зря?
— Зря ты думаешь, что до знакомства с тобой я беспомощно метался не в силах позаботиться о себе.
— Так и было.
Шерлок открыл глаза, и с сомнением посмотрел на Джона.
— Думаешь?
— Я не думаю. Я —
знаю.
— Я умею готовить, — надулся Шерлок.
— Тост с фасолью?
— Какие заурядные пристрастия.
— О нет! Если ты намерен готовить для меня, я хочу чего-то необычного. Французскую кухню.
— Ты же понятия не имеешь, что готовят французы.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю все.
— Ты невыносим, — сказал Джон и вспомнил, как Шерлок в своих письмах жаловался на то, что устал говорить по-французски и тосковал по дому.
Эта мысль, должно быть, отразилось на его лице, потому что Шерлок сказал:
— Это был не Париж.
— Что?
— Когда я писал это письмо, то находился не в Париже. Я был в маленьком городке в Провансе. Смертельно скучном. Исключая факт, что вместе со мной там скучал и убийца мирового класса, арендовавший в тех местах маленький замок.
Шерлок сказал это, глядя в потолок. Джон почувствовал, как напряглось тело Шерлока под ним, и захотел сменить тему, чтобы у того не возникали потом нежелательные ассоциации между нежностью в постели и подобными воспоминаниями. Он снова опустил голову ему на плечо и сказал:
— Мы не обязаны говорить об этом.
— Можно было бы поехать в Париж, — продолжил Шерлок. — Мне нравится этот город. И я свободно говорю по-французски.
— Разумеется, — сказал Джон. — Мы можем поехать в Париж. Или же остаться тут. Для меня это не имеет значения. — Джон сделал паузу. — Но я намерен настаивать на французском ужине завтра вечером.
— Без проблем, — беззаботно ответил Шерлок.
Джон усмехнулся и чмокнул Шерлока в плечо.
— Это кажется тебе странным? — спросил Шерлок.
— Что? — лениво протянул Джон, снова укладываясь на грудь любовника.
— То, что я — не женщина.
— Шерлок, положа руку на сердце, ближе к концу нашей с тобой совместной жизни на Бейкер-стрит, уже казалось странным, когда женщины, с которыми я встречался, в итоге оказывались не тобою. Возможно, это была самая странная ситуация, которую я когда-либо создавал в своей жизни. Скорее всего. Но наша нынешняя жизнь — самый верный выбор, который я сделал за долгое время. Даже дольше, чем за последние полгода.
По телу Шерлока прошла дрожь, и Джон, ощутив ее, снова насторожился.
— Что? — спросил он.
Шерлок, широко раскрыл свои льдисто-голубые глаза и покачал головой.
— Ничего.
— Не ничего. — Джон пошевелился, меняя положение, чтобы ему было удобнее смотреть Шерлоку в лицо. — Ты же веришь мне, правда? Дело не в этом?
— Нет, — хрипло ответил Шерлок. — Дело не в этом. Я тебе верю. — Шерлок сдвинулся, подталкивая Джона, чтобы тот лег на него, распластавшись. Уотсон с любопытством посмотрел ему в лицо. — Ты —
единственный правильный выбор, который я сделал в своей жизни.
Джону понадобилась лишь секунда, чтобы утонуть в этих удивительных глазах, смотрящих на него с такой откровенной уязвимостью, которая очень редко позволяла себе появляться в них. Не просто редко. Никогда и не перед кем, кроме Джона. Он сглотнул, ощущая, как сжалось что-то в груди.
— Не в прошедшем времени, Шерлок. Я — не прошедшее время, а настоящее. Я здесь. С тобой.
И он потянул Шерлока на себя, горячо и нежно целуя.
