Они с легкостью прикончили бутылку вина, и к тому времени, как вернулись с пляжа в дом, Джон чувствовал себя приятно оглушенным алкоголем и предполагал, что Шерлок испытывал то же самое.
— Расскажи мне о созвездиях, — потребовал Шерлок с напускной серьезностью, пока они шли.
— Я рассказал тебе о единственном, которое мне известно, — запротестовал Джон.
— Но я же купил тебе все эти книги!
— У меня до сих пор не было времени их прочесть!
Шерлок умолк на секунду.
— В любом случае, тебе платить за них. Я записал книги в счет за комнату.
Джон засмеялся. Его так разобрал смех, что он вынужден был остановиться.
— Что тут смешного? — неуверенно спросил Шерлок. По всей вероятности, веселье Джона было ему непонятно.
— Ты, — выдохнул Джон. — Купил мне подарок за мои же собственные деньги. Только ты… — все еще смеясь и особо не задумываясь над своими действиями, Джон потянулся к Шерлоку и слегка оперся о его плечо. Шерлок дернулся и отшатнулся от него. Джон резко перестал смеяться.
— Извини, — быстро проговорил Шерлок. — Просто сегодня немного болит.
— Вывих плеча, — вспомнил Джон. — Прости. Я забыл, иначе я бы не…
— Все хорошо, — сказал Шерлок. — Я в порядке. Это нормально, что оно все еще иногда побаливает.
— Все еще побаливает? — сказал Джон, игнорируя сопротивление Холмса. Он наклонился вперед, чтобы более осторожно прощупать его плечо.
— Оно уже вправлено.
— Я просто проверяю. С тебя станется сделать глупость и не позволить никому вправить тебе плечо. Я даже не буду спрашивать, носил ли ты перевязь.
— У меня были другие дела, которые… — Шерлок внезапно резко всхлипнул, когда Джон нарочно задел его руку, слегка отведя ее в сторону. И этот всхлип был далек от удовольствия, что было бы гораздо предпочтительнее для Джона.
— Ладно. Я сегодня же посмотрю его.
— Там и правда нет ничего…
— Ты забыл, как сильно нуждаешься в ком-то, кто присматривал бы за тобой и заботился, — перебил его Джон.
— Мне ничего этого не нужно, — глухо проговорил Шерлок.
— Нет, нужно, — Джон протянул руку и сжал пальцы Шерлока. Мгновение спустя Холмс ответил на пожатие. Ободренный этим, Уотсон потянул Шерлока в сторону дома.
— На диван, — приказал Джон, едва они вошли, и исчез в своей комнате, чтобы взять привезенную с собой аптечку. — Надеюсь, ты держишь рану в чистоте?
— Конечно, — сказал Шерлок, стараясь придать голосу обиженный тон, но не преуспев в этом. Он неподвижно сидел на диване в явно неудобной позе.
Джон подошел к нему.
— Ладно, — бодро сказал он. — Ты ведь понимаешь — для того, чтобы я мог проверить твои таланты в области самолечения, тебе придется снять рубашку?
Шерлок заметно сглотнул и посмотрел на Джона.
Джон насмешливо наклонил голову, потому что раньше именно он, как правило, латал бесчисленные раны Шерлока, и тот никогда не возражал.
Это реакция связана с тем, что он сказал Шерлоку о своей любви? Теперь тот думает, его прикосновения будут носить сексуальный подтекст, а не так, как прежде, когда он десятки раз лечил его? Он решил, что Джон не в состоянии вести себя как профессионал, и собирается накинуться на него, едва глянув на его голую грудь? Разумеется, нет. Не тогда, когда Джон переживает по поводу заживления огнестрельного ранения этой самой груди.
Джон присел перед Шерлоком, сидящем на диване и серьезно сказал:
— Я постараюсь управиться очень быстро, ты же знаешь. Дай мне две минуты.
Шерлок облизнул губы и медленно начал расстегивать рубашку. Джон пожалел, что у него не было предлога, чтобы послушать биение сердца Шерлока, просто потому, что ему хотелось занять хоть чем-то свои руки, а стетоскоп казался подходящим вариантом.
Грудь Шерлока была покрыта синяками разной стадии заживления, и Джона поразило, как Шерлок при этом не морщился и не вздрагивал от каждого движения? От открывшейся перед Джоном картины его кулаки сжались, но он умудрился сдержаться и не заорать проклятия в адрес того, кто все это сделал. Он напряженно осмотрел огнестрельную рану, которая не заживала как следует, поскольку — Джон был уверен — Шерлок не получил качественную медицинскую помощь после ранения. Доктор наклонился вперед, вглядываясь в рану, но та, казалось, не имела признаков инфекции, просто была… страшной. От нее останется более явный шрам, чем от ранения Джона.
— Как ребро? — спросил Джон, стараясь говорить нейтральным тоном, но в это время в его голове пульсировало: «Я убью всех и каждого, кто поднял на тебя руку».
— Откуда ты так хорошо осведомлен о моих ранах?
— Я же говорил тебе — я виделся с твоими аргетинскими врачами. Ты должен был позволить им позаботиться о тебе.
— Ненавижу врачей.
— Мне доподлинно известно, что это неправда.
— Ты — исключение. Единственное исключение. И я позволяю тебе осматривать меня и дергать, потому что…
«Потому, что любишь меня» — хотел закончить Джон.
Но Шерлок закончил сам:
— Потому что уверен — ты знаешь, что делаешь. В отличие от других коновалов.
Это, пожалуй, было еще более удивительным признанием Шерлока, чем слова любви. Джон на мгновение оторвался от изучения раны Шерлока.
— Ты только что назвал меня умнее, чем все остальные врачи?
Шерлок выглядел раздраженным.
— Ты уже знаешь, что я считаю тебя умнее большинства других людей.
— Нет. Не знаю. Ты всегда говоришь мне, какой я идиот.
Шерлок закатил глаза.
— Ты — идиот, но гораздо меньший, чем все остальные.
Джон не знал, что и думать о сказанном, он пребывал в смятении — ибо эти слова заставили его захотеть немедленно прижать к себе Шерлока и зацеловать. Поэтому Джон просто грубовато сказал:
— Наклонись вперед, так, чтобы я мог проверить выходное отверстие.
Шерлок замер, но было слишком поздно сопротивляться.
— Джон… — начал он, но тот уже слегка подтолкнул его вперед. Уотсон держал себя в руках, но всей его силы воли не хватило, чтобы потрясенно не выдохнуть:
— Господи Иисусе…
Шерлок напрягся и попытался отстраниться.
— Джон…
— Нет, — жестко сказал Уотсон. Он понимал, как больно должно было быть Шерлоку, судя по тому, что он видел. Его спина была усеяна шрамами. Она была обожжена и изрезана. Жесткие небольшие рубцы и более серьезные, где отсутствовали целые куски кожи. Джон перестал дышать, глаза застилала красная пелена гнева, и больше всего на свете он желал в эту минуту иметь пистолет. Он хотел вернуться в Аргентину, Афганистан, Москву, или Францию, или хер знает куда, к тому, кто сделал это с Шерлоком.
— Джон, — повторил Шерлок, и голос его прозвучал словно бы издалека, неуверенно и сломано.
«Почему ты мне не сказал?» — хотел закричать Джон. И «Кто это сделал?!» И «Чем ты занимался последние полгода?!»
Но Джон не закричал. Он понимал, что в данном случае крик — самое малопродуктивное из всех возможных действий. Шерлока явно пытали, и пытавший наверняка был очень умен, ведь точно знал, что делать. Шерлок не заслуживал еще и от него криков после всего этого.
Джон закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Неудивительно, что Шерлок запасся целой аптекой обезболивающих.
«Кем бы ты ни был, я собираюсь найти тебя и пустить пулю в твою черепушку,» — подумал Джон.
Он открыл глаза. Шерлок вцепился в его рубашку, но Джон успокоил его. Он наклонился и поцеловал ближайший к нему шрам — мягко, нежно и ласково. Потом следующий, и следующий.
«Ты думаешь, будто сделал это для меня, — говорил Джон каждым поцелуем. — И я люблю тебя за это. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю».
Шерлок не шевелился и почти перестал дышать. Джон поцеловал каждый шрам, и, закончив, обнял его, слегка укачивая. Он уткнулся носом в его волосы на затылке, и невесомо поцеловал в шею. Затем прислонился лбом к затылку, закрыл глаза, и попытался успокоиться, перестав так загнанно дышать.
— Все нормально, — в конце концов тихо сказал Шерлок. — Я в порядке.
— Да, — согласился Джон свирепым шепотом, еще крепче сжимая его в кольце рук. — Так и есть. Ты в порядке. Потому что я поймал тебя и теперь никогда не отпущу. Ты слышишь меня?
Шерлок глубоко и прерывисто вздохнул, дрожа в объятиях Джона.
Уотсон не знал, сколько времени они так провели. Они не пошевелились, пока Шерлок не перестал дрожать и не расслабился в его руках. Пока бешеный и яростный стук сердца Джона не успокоился. Джон еще раз поцеловал Шерлока в шею и осторожно отстранился.
— Заражения нет, — сказал он, поражаясь, насколько холодно-профессионально прозвучал его голос.
Шерлок, едва Джон отошел от него, принялся так быстро натягивать на себя рубашку, что едва не порвал ее. Он неловко застегивал пуговицы, не отрывая взгляд от своих пальцев.
— Жить буду? — спросил он, полушутя, полусерьезно.
— Долго и счастливо, — отозвался Джон и пошел в ванную, где плеснул на лицо холодной водой. Затем включил душ и сделал вид, будто моется, хотя на самом деле просто сидел, опершись спиной на дверь ванной, закрыв глаза и глубоко вдыхая и выдыхая. Кулаки бессильно сжимались, и Джон медленно разжимал их. Его обуревал бессильный гнев. Больше всего он хотел окружить Шерлока нежностью, обернуть в вату и не выпускать из поля зрения. Это может сработать здесь, на Ангильи, но ему придется остановиться и прекратить, когда Шерлок полностью восстановится. Ему придется научиться отпускать его от себя, и он понятия не имел, как сможет сделать это.
Наконец, он отключил душ, выждал достаточное количество времени для того, чтобы «вытереться полотенцем», и вышел в коридор. Шерлока в гостиной не было, и Джон вошел в спальню, где разделся, оставив на себе лишь шорты-боксеры и футболку и тем самым создавая более правдоподобное впечатление о принятом душе.
Он обнаружил Шерлока сидящим на ступенях веранды. Джон не знал, что сказать, и Холмс заговорил первым.
— Пояс Ориона, — сказал он, указывая в небо. — Вон там и там. Я нашел его для тебя. Он выпускает стрелу.
— Оу, — Джон посмотрел в ночное небо, не видя Пояса Ориона и совершенно не заботясь этим. — Спасибо, — повисло молчание. — Идешь спать?
— Через минуту, — сказал Шерлок.
Джон оставил его в покое. Он решил что «через минуту» означает «нет, не пойду», но Шерлок чуть позже залез к нему в кровать. Или, возможно, прошел час. Джон потерял ощущение времени. Хотя, вряд ли он смог бы спокойно уснуть этой ночью.
Шерлок знал, что он не спит.
— Я не хочу об этом говорить, — сказал он.
— Я и не собирался обсуждать это.
— Никогда, — отрезал Шерлок. — Не хочу об этом говорить никогда.
— Это нормально, — сказал Джон. Он не был уверен, что тот действительно не хотел — ему казалось, что Шерлоку, наверное, нужно было поговорить об этом — но он не собирался заставлять его, пока воспоминания были настолько свежими.
— Именно это ты сказал мне тем вечером, когда сообщил, что ни с кем не встречаешься.
— Что? Каким вечером?
— Тот первый вечер у Анджело. Ты спросил, есть ли у меня парень. И сказал, что это — нормально.
— Да, все нормально, — Джон сделал паузу. — Ты думал, что я клеился к тебе в тот вечер. И отпугнул меня.
Шерлок услышал в подтексте вопрос.
— Потому что ты вселил в меня ужас. Господи, ты так меня напугал. Я никогда не хотел кого-то настолько сильно, насколько сильно желал тебя. Поэтому, даже когда я пытался удержать тебя, одновременно и отталкивал. Это было глупо. Я — идиот. Но оказалось, что ты был натуралом. Лучше уж так, чем дать понять, как сильно я хочу встречаться с тобой и этим отпугнуть тебя. Так что всё вышло не так ужасно, как могло бы.
— Ничего ужасного, — мягко сказал Джон. — В конце концов, мы здесь.
Шерлок в темноте взял руку Джона и сжал ее в своих ладонях.
— Ты не возражаешь? — неуверенно спросил он.
— Нет, — ответил Джон. — Нисколько.
— Это нормально? — голос Шерлока искрился весельем.
Джон в ответ улыбнулся в темноте.
— Лучше, чем просто «нормально», Шерлок, — Джон придвинулся к нему, и спустя мгновение почувствовал, как тот чуть ближе положил свою голову. Джон закрыл глаза и тихо дышал вместе с Шерлоком, пока не взошло солнце.
***
Джон заснул примерно перед рассветом. Поэтому он спал, когда Шерлок поднял их все еще соединенные руки и прижался горячим поцелуем к его ладони, а потом полностью развернулся к Джону и поцеловал его в лоб. Джон засопел в ответ на это, но не проснулся. Шерлок посмотрел на него и ощутил, как защемило сердце в груди, хотя он и осознавал, что эта боль — не физическая. У него было здоровое сердце, которое отлично работало. Но, глядя на Джона, он думал, что оно слишком велико, чтобы поместиться в его груди. Неудивительно, что люди пришли к выводу, будто сердце — главный источник чувств и привязанностей. Шерлок никогда не понимал, отчего это заблуждение так широко распространено, пока он не влюбился в Джона.
В Лондоне, на Бейкер-стрит, Шерлок научился отмахиваться от подобного ощущения в груди. Это происходило почти каждый раз, когда он смотрел на Джона, но ему нужно было перестать думать о нем, чтобы можно было функционировать. Но сейчас это не работало. Когда он смотрел на Джона, мир останавливался вокруг него и сердце выскакивало из груди. Он больше не мог контролировать это, и даже дыхание сбивалось. Стало еще хуже, когда Джон стал вести себя так, как теперь. Шерлок вспоминал, как тихо и трепетно целовал Джон его спину. Он не знал, на что похожа его спина, поскольку для того, чтобы ее рассмотреть, ему нужно было приложить усилия, а он не желал этого делать. Он не хотел их видеть. Не желал вспоминать. Он догадывался, что его спина не выглядела так уж симпатично, и реакция Джона подтвердила это и одновременно сделала сей факт малозначительным. Его Джон — свирепый и яростный клубок противоречий. Шерлок закрыл глаза. Голова кружилась от любви, переполнявшей его.
Возможно, Джон тоже его любил. Может быть. И они могли бы преодолеть все, что произошло, стать Джоном и Шерлоком, которые гуляют, держась за руки в Ридженс Парке, так, как он всегда мечтал. Шерлок опустил руку в карман и вытащил письмо Джона, которое тот просунул под дверь его спальни в Сибири. Письмо было измятым и зачитанным, ибо он брал его в руки множество раз, перечитывая снова и снова. Он еще раз прочел его, хотя помнил наизусть, затем опять положил его в карман и вылез из кровати.
Он слишком долго барахтался в прошлом, твердо сказал он сам себе. Пора было двигаться дальше. Его ждала новая жизнь. Жизнь с Джоном. И они, кажется, были в относительной безопасности. Шерлок не замечал ничего подозрительного все то время, что они находились здесь, ни следа сети Мориарти. Возможно, враги по-настоящему поверили в его смерть в Аргентине.
Хотя, разумеется, все это было временно. Если Шерлок когда-нибудь объявится под своим именем, они немедленно узнают об этом и придут за ним. Придут за ними с Джоном в тот момент, когда они не будут готовы к этому.
Поэтому он не хотел возвращаться домой. Джон останется с ним. Шерлок надеялся на это. Даже если им придется провести всю оставшуюся жизнь в бегах, Шерлок не думал, что Джон оставит его. Он надеялся, верил в него.
Шерлок сидел на веранде с одной из книг Джона о созвездиях, открытой у него на коленях, и хмуро глядел на океан. Мог ли он просить об этом Джона? Или нет? Он уже и вообразить себе не мог снова покинуть Джона. Но что, если сам Джон решит уйти? Если Джон любил того Шерлока, живущего в Лондоне, а не того, каким он стал сейчас? Шерлок по-прежнему не мог осознать слова Джона, будто тот был влюблен в него еще в Лондоне. Если даже тогда он не был в состоянии разобраться в его чувствах, то отчего же решил, что сможет понять их сейчас, когда его настолько потрепала жизнь?
Джон, все еще сонный, вышел на веранду, и плюхнулся на скамейку рядом с ним, небрежно положив голову ему на плечо. Он зевнул.
— Доброе утро.
Шерлок сидел неподвижно, не желая тревожить Джона, прильнувшего к нему. Тот был более ласковым и раскрепощенным в последнее время, и Шерлок наслаждался этим, не зная, может ли показать Джону, как приятно ему это.
— Доброе. Тебе стоило поспать подольше. Ты слишком рано встал.
— Но ты-то уже поднялся, — сказал Джон, словно это все объясняло.
Шерлок слегка ощетинился.
— Тебе не нужно… нянчиться со мной.
— Я не нянчусь, — возразил Джон. — Кровать без тебя холодная. Я не мог уснуть.
Шерлок задумался, принимать или нет это объяснение.
— О, — сказал он, наконец. — Прости. Хочешь вернуться в кровать?
— Нет. Мы вполне можем начать день. У меня впереди изучение созвездий.
— А я думал отправиться сегодня в город, — осторожно сказал Шерлок.
Повисло молчание.
— Правда?
— Да. Нам нужно молоко. Известно ли тебе, сколько отвратительно-черного чая мне пришлось выпить за последние полгода? Больше не могу.
Снова тишина.
— Я могу быстро съездить в город и привезти нам молока.
— Исключено, — сказал Шерлок.
Джон поднял голову с плеча Холмса и немного отодвинулся от него.
— Шерлок…
— Я не выпущу тебя из виду, Джон Уотсон, — оборвал его Шерлок.
Джон пристально изучал его лицо, словно он был чертовым инвалидом, который нуждался в специальном обращении. Шерлок ненавидел это чувство.
Затем Джон кивнул.
— Но не жди рассказов о новых созвездиях, если у меня не будет сегодня времени прочитать о них, — предупредил его Джон.
Шерлок улыбнулся, и его сердце снова затрепетало в груди, но это было хорошо. Значит, с его миром все было в порядке.
***
Джон думал, что Шерлок вполне мог предложить отправится осмотреть местные достопримечательности, ведь тот всегда был инициатором разного рода деятельности, и наверное, было бы прекрасно снова вернуться к прежним привычкам. Шерлок с того момента, как Джон нашел его в Сибири, мало напоминал себя прежнего. Иногда случались проблески "старого" Шерлока: вспышки энтузиазма и заинтересованности некоторыми вещами, всплески восторженных монологов, которые Джон слушал с той же снисходительностью, как и раньше, живя в квартире 221Б. Но, в целом, Шерлок был сдержанным, осторожным и неуверенным. Три прилагательных, которые Джон никогда раньше не соотнес бы с детективом. Поэтому, возможно, Шерлоку требовалось отбросить излишнюю осторожность и рискнуть. Может быть, поездка развлекла бы его и напомнила о том, кем он являлся.
Пока Шерлок был в душе, Джон проверил свой мобильный телефон. Он проигнорировал все текстовые и голосовые сообщения, вместо этого отправив новое сообщение Майкрофту.
"Мы оба все еще в порядке. Если, приглядывая за нами, Вы случайно наткнетесь на кого-то из сети М., убейте их. Медленно."
Джон взял ключи от машины, но Шерлок забрал их у него, и Джон подумал: вот он, первый шаг в привычном направлении. Когда Шерлок вел машину, то параллельно рассказывал Джону, что именно другие водители на дороге делали неправильно. Джон наблюдал за ним и чувствовал неспособность сдержать широкую улыбку, которая, он был уверен, расплылась у него по лицу.
— Что? — наконец спросил Шерлок, быстро взглянув на Джона.
— Ты просто восхитителен, — сказал Джон, хотя это было не совсем то, о чем он думал, но тем не менее являлось правдой.
Щеки Шерлока порозовели. Они и так немного порозовели накануне из-за пляжного солнца.
Город был полон туристических лавочек. Шерлок пробирался через них, радостно провозглашая, насколько все это ужасно. В другое время и при иных обстоятельствах Джон попытался бы утихомирить его, но сейчас он был не в силах ощутить хоть что-то, кроме радости по поводу того, насколько нормальным все это казалось. Время от времени, Шерлок резко оборачивался, чтобы повнимательнее посмотреть по сторонам, и Джон понимал, что Шерлок на самом деле так и не расслабился полностью. Напряженность, которая преследовала их, начиная с того момента, как они покинули виллу, никуда не делась, но в целом, думал Джон, Шерлок наслаждался прогулкой.
Они остановились, чтобы купить молока.
— Если хочешь, я могу что-нибудь приготовить для тебя, — сказал Джон, когда они блуждали по переполненным проходам небольшого супермаркета. Они никогда прежде не ходили вместе по магазинам, и сейчас это казалось очень необычным, но вместе с тем — уютным и… семейным.
— Хобнобс![1] — воскликнул Шерлок, схватив несколько коробок с полок.
— Ладно, мы можем купить кое-что из вредной еды, но также нужно взять продукты, имеющие хоть какую-то питательную ценность.
— Тьфу, питательные вещества. Скука, — сказал Шерлок. — И вообще, мы в отпуске. Смотри, твои любимые, — Шерлок добавил несколько коробок кексов "Яффо" в их тележку.
— Значит ты в курсе, что они — мои любимые, — заметил Джон. — И все же методично пожирал их, не оставляя мне ни крошки.
— Ох, Джон, ты так говоришь, будто я лишил тебя последней пачки "Яффо" в мире, — ответил Шерлок, остановившись перед огромной стойкой с соками. — Мы можем сами готовить тропические коктейли.
— Ладно, — мягко сказал Джон.
Шерлок принялся хватать пачки с соками, даже не глядя на них.
— Будем экспериментировать.
Джон не знал, как Шерлок так долго выдержал без своих экспериментов. И сейчас после слов Холмса его захлестнуло облегчение.
— Я так скучал по тебе, — внезапно выпалил Джон.
Шерлок, держащий в руках пачку с соком гуавы, замер.
Наступило неловкое молчание. Джон лихорадочно соображал, стоит ли ему извиниться, забрать свои слова обратно или сказать что-нибудь другое.
Затем Шерлок выпрямился, неуверенно улыбнулся и сказал:
— Я тоже по тебе скучал.
