***
Шерлок храпел всю ночь. Джон подумал, что, вероятно, это должно было умилить его, но на самом деле сводило с ума, поэтому, в конце концов, он просто ушел. Он осторожно соскользнул с кровати и написал Шерлоку записку, что отправился на пробежку по пляжу и будет держать виллу в поле зрения.***
Когда Шерлок проснулся, чувствовал он себя ужасно. В голове бешено стучало, язык казался слишком большим для его рта, а в желудке происходила революция. Шерлоку за последние полгода доводилось просыпаться и в худших местах, ощущая себя не намного лучше, чем сейчас. Однако, в тех местах он был совершенно один. Или, по крайней мере, у него не было ни одного союзника. А сейчас был. Джон. — Джон, — сказал он. Когда ответа не последовало, Шерлок собрал все силы и позвал громче — Джон! Снова тишина. Везде. В доме стояла тишина. Ни звука, кроме бьющихся на пляже волн. Шерлок немедленно забыл об ужасных ощущениях. Он подскочил на кровати, сердце его бешено колотилось, стремясь выскочить из груди. — Джон?! — позвал он, пытаясь сдержать панику. — Джон! Шерлок выбрался из постели. Джона на вилле не было. Джона нигде на вилле не было. Вцепившись рукой себе в волосы, он выскочил на веранду, и увидел Джона, стоящего у океана неподалеку от дома. Тот поднял руку и помахал, когда заметил Шерлока. Шерлок метнулся вниз по лестнице и бросился на пляж, налетев на Уотсона. Джон отступил назад, пытаясь удержать равновесие, и не рухнуть вместе с Шерлоком. Сам Холмс почувствовал, как вода коснулась его ног, когда они, по инерции, все же шагнули в океан. — Что… — начал Джон. И тогда Шерлок поцеловал его. Это было отвратительно, потому что во рту Шерлок чувствовал отвратительный вкус, и в целом, он ощущал себя ужасно, но ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было поцеловать Джона, нужно было залезть в него и убедиться, что он никуда не ушел, не покинул его и не покинет. Никогда. И Джон, выгнувшись, ответил на поцелуй. На этот судорожный, болезненный поцелуй. Они споткнулись, и песок разлетелся под ногами, когда они рухнули в воду. Лицо Джона покрыли соленые морские капли, и Шерлок бешено сцеловывал их, слизывал с этого дорогого лица. Шерлок слегка наклонил голову и коснулся губами шеи Джона, ощущая соль моря. Бедра Джона дернулись, он выругался и сказал: — Шерлок, успокойся. — Ты ушел, — отчаянно проговорил Шерлок, сжимая Джона в объятиях. — Ты оставил меня, и я… не мог этого вынести. Джон взглянул на него с явным недоумением. — Когда это я оставил тебя? Тебе приснился кошмар? — Сегодня утром, — прохрипел Шерлок. — Я проснулся, а тебя - нет. Тебя не было. Я звал, а тебя нигде не было. — Я оставил тебе записку. — Я не видел ее. Я не видел тебя. — Ладно, — сказал Джон, обхватил голову Шерлока и запустил руки ему в волосы. — Ладно. Прости. Я сожалею, любовь моя. Слышишь меня? Я не уйду. Не уйду. Я здесь, с тобой. Как и обещал, я здесь. Я не нарушу своего обещания. Шерлок опустил голову вниз и прижался к плечу Джона, пытаясь сосредоточиться на успокаивающих движениях рук Джона, поглаживающих его волосы. Он почувствовал, как сильно дрожит, и понял, что, вероятно, это схлынула с него волна адреналина. — Что мне делать, если ты не сможешь сдержать свое обещание? Даже ему показалось, будто он произнес это голосом плачущего ребенка. — Я — Джон Уотсон. Я вторгся в Афганистан, помнишь? Шерлок подавил смешок. Джон продолжал гладить его по волосам, и Шерлок медленно успокаивался, дыша всё ровнее. Он почувствовал, как Джон поцеловал его в макушку. — Прости меня, любовь моя, — пробормотал он. — Мне так жаль. — Я так люблю тебя, — дрожащим голосом сказал Шерлок. — Видишь? Я не могу позволить себе… если я позволю себе… — Отпусти себя, — прошептал Джон. — Я не дам тебе сорваться. Обещаю. Шерлок поднял голову, чтобы посмотреть на Джона. — Я не могу допустить, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Поэтому я… сделал то, что сделал. — Знаю, — сказал Джон. — Ты разозлился, когда узнал. — Я был в ярости. — И… все еще? .. — Нет. Я счастлив, потому что у нас появился еще один шанс. Я получил второй шанс, чтобы на этот раз сделать все правильно. Чтобы убедиться — ты понимаешь, насколько сильно я люблю тебя. Ты спас мне жизнь, Шерлок. Позволь ответить тебе взаимностью. Шерлок еще несколько мгновений смотрел ему в лицо, а потом выпустил его и сел рядом, слегка касаясь своей рукой его руки. Он посмотрел в ярко-синее небо над их головами. — Я искал тебя, чтобы сообщить, насколько паршиво себя чувствую. — Разумеется, паршиво — хихикнул Джон, и поцеловал Шерлока в висок. Это казалось началом всего.***
Он не должен был оставлять его одного этим утром. Это было столь сокрушительно ясно, что Джон был в бешенстве из-за себя. Как он мог недооценивать хрупкое и неустойчивое состояние Шерлока? Он должен был сообразить, какую панику у Шерлока вызовет вид опустевшей виллы. Не он ли пытался убедить того, будто не собирается бросать его? Не будет разбивать ему сердце? И теперь он угробил все те крохотные достижения, которые удалось достичь с Шерлоком из-за одной идиотской пробежки по пляжу. Конечно, они с Шерлоком не смогут быть рядом каждую минуту до конца жизни. Конечно, нет. Джон понимал это. Просто ему стоило помнить, что Шерлоку в последнее время пришлось многое пережить, начиная с фальсификации собственного самоубийства и кончая ужасными и непонятными событиями, через которые он проходил в течение шести месяцев. Ясное дело, несколько дней среди солнца и песка не в состоянии были исправить последствия. — Этим утром я слишком остро отреагировал. Джон взглянул на него — Шерлок только вышел из душа и одевался. Он выглядел гораздо лучше. Холмс провалялся в постели весь день, безостановочно жалуясь на то, как ужасно себя чувствует. Джон не знал — действительно ли его друг так сильно страдал от похмелья или же решил таким странным образом изобразить, что все нормально. В любом случае, Джон был рад быть полезным — он весь день уговаривал Шерлока с притворным раздражением, за которым пряталась бездна нежности, пить больше жидкости, в то время, как сам лежал на диване и читал свои книги по астрономии. В конце концов, на исходе дня Джон убедил Шерлока принять душ. Под «убедил» имеется в виду то, что он включил душ и практически втолкнул в него ноющего Шерлока, а затем закрыл перед ним дверь. Видимо, Шерлок понял намек. Так что на фразу об утренней реакции Джон слегка покачал головой и сказал: — Вовсе нет. — А потом добавил, — тебе лучше? — Ты оставил мне записку, — сказал Шерлок. — А я не увидел ее. Я не увидел записку. — Шерлок, не переживай об этом. — Нет, я должен волноваться, — Шерлок сел на поручень, ограждающий веранду, напротив того места, где сидел Джон, и поднял ноги вверх, балансируя без особых усилий. — Я не должен паниковать каждый раз, когда ты куда-нибудь уйдешь. Это смешно, — в голосе Шерлока прозвучало отвращение к самому себе. — Послушай, — сказал Джон. — Я знаю, ты не хочешь об этом говорить, и это нормально, но ты явно многое пережил в последнее время. Не стоит ожидать от себя… — Ты тоже прошел через многое. В Афганистане. — Верно. А ты знаешь, сколько времени мне потребовалось, чтобы побороть приступы паники? — Сколько? — Они до сих пор иногда случаются. — До сих пор? — ошеломленно переспросил Шерлок. — Уверен, ты сможешь преодолеть панические атаки успешнее меня… — Меня это не волнует. Когда в последний раз у тебя был приступ паники? Почему ты не сказал мне? Как я мог не заметить? Джон облизнул губы и посмотрел на океан, решив — какого черта. Он вряд ли смог бы правдиво солгать Шерлоку. Он посмотрел на него. — Они прекратились, когда я встретил тебя. Кажется, когда у меня появились реальные вещи — опасность и адреналин — мне больше не нужны были панические атаки. Но они вернулись, когда ты… умер. Шерлок положил голову на колени и с интересом взглянул на Джона. — Почему? — Что — «почему»? — Почему они вернулись к тебе после того, как я… ушел? — Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? Неужели правда думаешь, что мог сделать то, что ты сделал, и этим не повлиять на состояние моего ума? Моей психики? — Я думал… — Шерлок выглядел растерянным. — Конечно, я ожидал, что ты огорчишься, но… — Шерлок, — резко сказал Джон, слыша, как его голос задрожал от гнева, и стараясь это скрыть. — Ты не просто «умер». Это была не автомобильная авария или болезнь или еще какая-нибудь случайность. Это не было то, за что я мог бы винить Высшие Силы. Ты убил себя и сделал это передо мной. Хуже того, заставил меня смотреть на это. Ты позвонил мне, просто чтобы убедиться — я окажусь почетным зрителем в первом ряду, когда ты бросишься с крыши на асфальт, и оставишь на нем свои мозги. Ты был моей жизнью, Шерлок, всем для меня, и ты просто взял и прикончил себя у меня на глазах, перед этим убедившись, что я смотрю, что я здесь, внизу и ничего не в силах изменить. Джон резко и глубоко вдохнул, осознавая, что во время этой речи почти не дышал. Воздуха не хватало. Он закрыл лицо руками. — Я не… — выдавил Шерлок, немного погодя. — Ты не мог помешать этому. Вот в чем смысл. В том, чтобы ты не мог помешать этому. — Я не знал, что это — веселенькое представление для меня, Шерлок, — сказал Джон, по-прежнему закрывая лицо руками. — Я думал, что это — реальность. Думал, что все было по-настоящему. Ты умер, и я позволил тебе сделать это. И ты думаешь, что подобное не должно было сдвинуть меня с катушек?! Мы не можем говорить об этом. Я… я считаю, что мы не должны говорить об этом, — Джон еще раз глубоко вздохнул и опустил руки, пытаясь вернуть себе контроль. Он спокойно посмотрел на Шерлока. — Большая Медведица, — сказал он. — Кажется, теперь я знаю, где она находится. — Потому что ты — сильнее меня, — сказал Шерлок. — Ты всегда был сильнее меня. И я не знал о твоих чувствах ко мне. Откуда мне было знать? Даже ты сам не знал. — Я не хочу говорить об этом, — повторил Джон. — Если ты заставишь меня поведать тебе о шести последних месяцах моей жизни, тогда я собираюсь узнать о том же — о твоей жизни в этот период. Шерлок стиснул зубы. — Это совершенно несправедливо, учитывая, что у тебя есть записи о последних шести месяцах моей жизни в виде моих писем, в то время как я совершенно не знаю ничего о тебе. О том, как ты жил все то время. — Я пошел и встретил женщину, с которой мы обручились. Как, черт возьми, по-твоему, я жил все то время?! — Я не знаю, — отрезал Шерлок. — Ты совершенно не обновлял свой блог. — Твои письма тоже ничего не рассказывали о пытках. — О, ну конечно, это именно та информация, которую можно между делом упомянуть в письме. «Прости, что не писал некоторое время, мой дорогой, но я был прикован к креслу в импровизированной пыточной комнате, оборудованной в гараже, в одном небольшом городке в Восточной Европе, название которого мне пришлось удалить, поскольку я предпочел бы не вспоминать, как об меня систематически тушили мои же собственные сигареты. Ах, ну, да, кстати, сейчас ты можешь напомнить о том, как часто говорил мне бросить курить». — Ты вообще не думал когда-либо отправить мне свои письма, — заметил Джон. — Я пытался забыть все, Джон! Это так не работает, ты же знаешь! Никто не записывает вещи, о которых стремится забыть! Ты не… — сокрушенно воскликнул Шерлок. — В любом случае, это не сработало. Теперь ты доволен? Это не сработало. Я не смог удалить ничего, как ни старался. Не смог удалить тебя, и все остальное — все те письма, в которых писал, как не мог спать. А ты никогда не задумывался, почему мне не спалось? Потому что я не мог удалить все, и вынужден был продолжать переживать это снова и снова. И снова. Я просто хотел остановить это, хотел забыть, и я не мог. Я… я не мог… — Шерлок резко отвернулся в сторону океана. — Я хотел увидеть тебя во сне. Всякий раз, когда не мог уснуть, когда не мог отключиться хоть немного, я лежал в постели и, закрыв глаза, вспоминал каждую черточку твоего лица. Я доставал его из сокровищницы моих Чертогов Разума и хотел изучать его, снова и снова. Я улыбался, и эти воспоминания позволяли мне представить, будто я практически… дома. Но проблема в том, что я сделал то же самое, когда они… Я делал так же, чтобы забыться, не воспринимать происходящее со мной. Я отступал, желая спрятаться в тебе, в тебе, живущем в моей голове. Тогда я хотел заснуть, отключиться с мыслью о тебе, поэтому мечтал о тебе, воображал тебя. Я так отчаянно хотел погрузиться в твой образ… и не смог. Я так и не сделал этого. — Я видел тебя во сне. Каждую ночь, — тихо сказал Джон, спустя мгновение. Шерлок с удивлением посмотрел на него. — Правда? — Падающим с крыши передо мной. Твою кровь на моих руках. Твои глаза, невидяще уставившиеся на меня. Да. Каждую ночь. Он не сказал это для того, чтобы отомстить. Он сказал Это, поскольку ему нужно было, чтобы Шерлок понял, как сильно он скучал по нему, как не хватало его все те шесть месяцев, когда Холмс оторвал его от себя. Шерлок мгновение смотрел на него с совершенно непонятным выражением в своих удивительных глазах. Затем соскочил с поручней на пол и наклонился вперед, пока не прижался к груди Джона. Тот, удивленный, тем не менее, инстинктивно обнял его и прижал к себе. Шерлок поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, и в конце концов, замер, подставив макушку под подбородок Джона. Уотсон смотрел на океан поверх головы Шерлока и думал, что никогда даже вообразить не мог, насколько идеально они подходят друг другу. — Нам больше не нужно видеть друг друга во сне, — в конце концов сказал Шерлок. Джон подумал, что было легче сказать это, чем сделать, но оценил порыв. Он поцеловал Шерлока в макушку. — Как тебе удалось сбежать? — мягко спросил он. — Я убил их, — отрезал Шерлок. — Они были идиотами, настоящими идиотами. Просто умелыми в пытках, но в целом — кретинами. Поэтому я убил их и сбежал. И забрал остатки моих сигарет. И их тоже. — Хорошо, — сказал Джон и зарылся руками в кудри Холмса. — Я уничтожил твое письмо, — сказал вдруг Шерлок, и Джона встревожил тон, в котором слишком явно звучали слезы. После всего, о чем они говорили, именно потеря письма почти довела его до слез? — Оно было у меня в кармане сегодня утром, поэтому промокло и разлезлось. — Ладно, — сказал Джон, невольно стараясь утешить его. — Я напишу тебе новое. Шерлок засопел. — Я любил то письмо. — Шерлок, я буду писать тебе письма о том, почему люблю тебя, каждый день до конца нашей жизни, если захочешь. — Но они никогда не будут тем самым, первым письмом. Я все испортил. — Стоп. Нет. — Да. Я не мог избавиться от них, Джон, каждый раз, когда я оборачивался и думал, что все закончено, появлялись другие, снова и снова, больше и больше. А я просто хотел вернуться домой. Просто желал вернуться к тебе. Знаешь, мне пришлось стать шпионом. Убийцей. Я ненавидел это, даже когда убивал людей, действительно это заслуживающих. Я не знаю, когда перешел черту. Я просто хотел сохранить тебя, защитить. И теперь ты здесь, со мной, а я все еще не могу защитить тебя. Я не защитил, не сохранил даже твое письмо. — Ш-ш-ш, — сказал Джон, ибо не знал, что еще можно ответить на это. — Я проснулся, а тебя нет, и я не мог думать. Чем бы это помогло тебе? Если бы действительно что-то случилось с тобой? Если б кто-то похитил тебя? Мы не можем вернуться в Лондон. Мы сразу же окажемся в опасности. Хотя, мы все еще в опасности. Сможем ли мы остаток нашей жизни прожить вот так? Я старался беречь твое письмо, хотел сохранить его навсегда, чтобы оно каждый миг было рядом со мной. Я держал его в кармане, и посмотри, что случилось — это сделал я. Если б я оставил его где-нибудь, оно уцелело бы. — Так, — твердо сказал Джон, крепко. — Мы не позволим письму перерасти в какую-то метафору. По крайней мере, не в такую, — Джон подтолкнул Шерлока, заставляя его сесть. Тот выглядел таким опустошенным, что у Джона сердце защемило в груди. — Тебе не нужно письмо, чтобы знать — я люблю тебя. У тебя для этого есть я — рядом, во плоти. Также, как и мне не нужны твои письма, чтобы узнать о тебе больше. Потому что у меня есть ты. А сейчас я хочу, чтобы ты прекратил это. Все это. Перестань думать. Все твои панические атаки только тут, — Джон положил руки на голову Шерлока. Пальцы мягко касались висков, все, кроме больших — они поглаживали щеки Шерлока. — Ты не одинок, и тебе не придется решать это в одиночку. И уж точно не стоит делать это сегодня. Поскольку сегодня мы собираемся поплавать с маской. Шерлок моргнул. Он явно не ожидал такого окончания разговора. — Что? — Иди и надень те отвратительные плавки, которые я купил для тебя, — сказал Джон. — Подводное плавание? — спросил Шерлок, не веря собственным ушам. — Ты вообще слышал, что я сказал тебе? — Каждое слово. Но если я не вытащу тебя с этой виллы, ты просидишь здесь, зацикливаясь на всех этих мыслях, пока, в итоге, не доведешь себя до гипервентиляции. Поэтому, — Джон наградил Шерлока нежным тычком, а затем встал. — Я вытащу тебя с этой виллы. Подводное плавание. Вперед. — Ты сам-то умеешь плавать? — Ты самый умный человек на планете, и я уверен, сможешь разобраться в том, как научить меня, — легко ответил Джон и направился в дом. Он остановился в дверях, оглядываясь на Шерлока. - И, кстати. Специально для кого-то, зациклившегося на том, что я не писал в свой блог: ты даже не заметил, как я обновил его. Шерлок растерянно моргнул, а затем зашел в дом следом за Джоном. Уотсон пошел в ванную, вероятно, подготовиться к подводному плаванию. Шерлок слышал, как бежит вода в душе. Он кинулся к ноутбуку, чтобы включить его. До этого он игнорировал его, потому что не хотел снова увязнуть в делах, но сейчас злился на себя за это. Едва лэптоп заработал, он сразу же открыл страницу Джона, где действительно была новая запись, под заголовком: «Что я могу сказать? ..» Далее шел текст: «… кроме того, что должен был сказать давно. Я люблю тебя. Сотвори для меня чудо и возвращайся домой».