Мы еще встретимся

PoV Кларк В Зале Советов настолько тихо, что мне кажется, будто стук моего собственного сердца гулко разносится по помещению и, на лету врезаясь в стены и потолок, сбивчиво осыпается на пол. И из-за этого звона в ушах я практически не слышу, что сейчас твориться вокруг нас. Не знаю, как смотрят или что думают, или говорят мама, Беллами, Лекса, Титус или другие главы — неотрывно глядя на Королеву, не смея прервать зрительный контакт. Ния не ожидала от меня этого, она прожигает меня бешеным взглядом, и в моем воображении рисуются самые извращенные, жестокие пытки, которыми в данный момент она хочет истязать мое тело, а заодно и душу, прежде чем убить. Что ж… в итоге она все равно собиралась это сделать. - ВанХэда? – доносится до меня заинтересованный голос Титуса, трон под ним едва различимо скрипит, выдавая желание быть ближе к нам, чтобы понять, что происходит. — Королеве Нии нужны гарантии, — произношу я, сама удивляясь тому, как равнодушно звучит мой голос. — Я готова дать их… Я уже стояла здесь и давала клятву, и каждый из вас может подтвердить, что я сдержала свое слово. Я готова сделать это еще раз! Я клянусь, что Небесные люди никогда не будут пытаться отомстить за случившееся на горе. Я клянусь, что став частью альянса, Небесные будут уважать и чтить ваши законы и традиции, как свои. Я клянусь, что наши знания и технологии мы будем использовать только во благо и готовы делиться ими со всеми двенадцатью кланами. – Нервно переведя дыхание, я замолчала, но тут же вспомнив, что силу земляне уважают больше всего, добавила. — И я клянусь, если на нас нападут или будут угрожать — мы будем защищаться и сражаться до последнего, гора Вэзер тому мое доказательство! — Значит ли это, что ВанХэда желает вернуть себе власть и титул Принцессы Небесных людей? — Да! — Желает ли кто-нибудь из Небесных людей оспорить власть Принцессы? — Поднявшись с трона, Титус посмотрел в сторону мамы и Белла. Я не шелохнулась, даже на секунду не попыталась взглянуть на них. Я не могла. Не только Ния, но и Титус, и все остальные земляне должны были видеть — я не сомневаюсь в силе своей власти настолько, что мне нет даже необходимости смотреть на своих людей, чтобы быть уверенной — они примут мое решение. На самом деле это была полная хрень! Абсолютнейшая хрень! Весь Совет оказался дерьмовой западней! Я просто не видела другого выхода, надеясь лишь на то, что близкие доверяют мне, как прежде. Зрачки Нии резко расширились и она с легким шипением выдохнула сквозь зубы, когда стало понятно — никто оспаривать мои слова не собирается. Мягко переступая, я обошла Королеву, так и не повернувшись к ней спиной, и встала возле мамы. По залу пронесся шепот, перерастая в стойкий гул голосов, за спинами лидеров бурно обсуждалось случившееся. Только сами главы кланов оставались недвижимыми истуканами, выжидали, храня на лицах маски равнодушия. На моем запястье мягко сомкнулись теплые пальцы Беллами и, слегка сжав, тут же исчезли. — Однако, — напряженно повысил голос Титус, глядя то на одного, то на другого Лидера землян. — Вотум недоверия высказан. Я нервно сглотнула. Это было именно то, чего ждали главы кланов. Гул голосов мгновенно оборвался, оставив после себя звенящую тишину. Обманчиво спокойным движением, Лекса расстегнула застежку своего плаща, позволяя ему, соскользнув с плеч, упасть в подставленные руки Индры. — Я отдаю Королеве право выбора оружия. — Равнодушно бросила она. — Собираешься смыть позор своей кровью, Лекса, или кровью Второй? — женщина оскалилась в подобии улыбки, отдавая Онтари шкуру с накидкой. — Не в этот раз, Ния. Только ты и я… Кровь за кровь. Отстегнув с пояса кинжалы, Ния обнажила меч: - Меч. Обе развернулись лицом к Титусу. — Один воин — один меч. В сражении вы не можете сменить оружие. За победителем остается право решать судьбу побежденного. Кивнув, они закружили по залу. Я непроизвольно вздрагиваю, когда клинки встречаются в первый раз, и мне даже кажется, что от силы их удара в стороны разлетаются искры. Они двигаются быстро, резко. Ловко меняя направление и силу ударов. Несколько раз острие меча Нии почти настигает Лексу, но ей удается отбить выпад. Королева низко и зло рычит, и они вновь кружат по только им одним видимой оси. За плечами Нии огромный опыт, это видно по тому, как она двигается, какие обманные, ложные атаки она проводит, но Лекса ей не уступает, беря быстротой реакции, молодостью и легкостью движений. Они как две дикие кошки мечутся по небольшому пространству, окруженные наблюдателями: схлестываются, нанося несметное количество ударов, создавая невообразимую музыку из звуков рассекаемого воздуха, соприкасающегося металла и их тяжелого, рваного дыхания. Ния наносит очередную серию ударов и Лексе, раскусившей замысел женщины, почти удается достать ее — располосовав штанину на ее бедре. Королева на мгновение отступает, меняя тактику, и уже в следующей атаке меч Нии окропляется кровью, ощутимо оцарапав левое предплечье Лексы. Забыв как дышать, я неотрывно следила за каждым их движением, в бессилии сжимая кулаки. Несмотря на мою злость на Лексу за ее утреннее поведение, я понимала, что и она тоже угодила в ловушку. Каким бы ни был исход сражения на горе, Ния все равно обернула бы его против Командующей. И, к моему сожалению, я ничем не могла помочь. Ход боя замедлился. Они обе тяжело дышали, двигались медленнее и подолгу кружили вокруг друг друга, выжидая. В очередном столкновении, Лексе удалось ранить королеву, вся ее туника с правой стороны пропитана темной кровью, но и у Командующей на шее виднеется кровоточащая рана. Отскакивая назад, Ния тут же, оборачиваясь, придает ускорение мечу, занося его сверху над Лексой. Скользнув в бок, девушка позволяет оружию рассечь воздух рядом с ней и нагоняет его своим клинком. Ударяя, круговым движением ловко скользит вдоль метала… одним резким рывком выбивает меч из рук Нии. Взвившись в воздух, он приземляется у моих ног под звук жалобного звяканья от удара о каменный пол. Лекса, заканчивая свой эффектный маневр, опустившись на одно колено, оказывается спиной к Королеве… Предательство… Можно ли его простить? Я никогда не была готова к этому. Предательство несло за собой много боли, разочарования, злости и пустоты. У предательства послевкусие одиночества и ненужности, с нотками разъедающей душу кислоты желания заставить причинивших боль испытать то же. Противный вкус, который я уже испробовала не раз. Хуже всего — это боль от ран, нанесенных близкими… они не затягиваются, они не забываются… это не прекращающие кровоточить раны в сердце и постоянный страх испытать все это снова. Простила ли я маму? Наверное, это просто перестало быть самым важным в моей жизни. Я знаю, она корит себя не меньше, чем я ее. Но я знаю, что ею движило, знаю, что и она была обманута. И я знаю, что я не забыла — это все еще стоит между нами, но я люблю ее, а она меня, и мы учимся любить друг друга, мирясь и живя с этим. Смогу ли я когда-нибудь простить еще хоть одно предательство в своей жизни? Я не знаю. И мне хочется верить, что никогда и не узнаю. Потому что новая я, впитавшая в себя этот жестокий мир, при одной мысли об этом требует кровавого мщения. Предательство или выбор разумом в защиту своего народа? Есть ли у этого разница? Есть ли у нас другой выбор? Лекса не двигается, неотрывно глядя на меня. В ее яростно горящих зеленых глазах беснуется буря. Она неподвижна, выискивая на моем лице ответы на свои не заданные вопросы. Она смотрит на меня, а я смотрю на нее и на Нию. И я вижу, как выхваченный из голенища сапога тонкий металл, холодно поблескивает в ее руках. Я вижу, как женщина, скалясь в жаждущей смерти улыбке, стремительно приближается к Лексе. Как заносит готовое к удару оружие. Я вижу все… но Лекса неотрывно смотрит мне в глаза, и я не уверена что она слышит приближающуюся опасность! Предательство… Можно ли его простить или забыть? В какой момент оно становится неважным? В тот, когда человек становится важнее. В тот, когда принимая его, ты становишься с ним на равных… Мое тело действует быстрее моих мыслей. Прежде, чем я успеваю подумать и оценить последствия. Молниеносно выхваченный из-за спины кинжал Лексы, сверкнув в лучах дневного солнца рассекаемых им — вонзился в грудь Нии. Мы потрясенно смотрим с королевой друг на друга, и только после я замечаю подрагивающий кончик меча Лексы: настигнутая кинжалом, женщина замерла в миллиметрах от его острия. Лекса успевает вскочить и развернуться прежде, чем королева Ледяного народа, покачнувшись, падает на спину. Что же я наделала! В повисшей тишине зала ни один человек не двигается с места. Ну почему они все стоят? Мне кажется, что в этой вязкой, душной тишине время словно остановилось. Нет, нет, нет! Я не хотела! Сорвавшись с места, я упала на колени рядом с Нией. Она делала слабые попытки вытащить кинжал, но руки, испачканные ее же кровью, пузырящейся у основания раны, беспомощно скользили по рукояти. - Сейчас. – Прошептала я, осторожно вынимая кинжал и зажимая рукой рану. – Только не умирай. Я… я что-нибудь придумаю… слышишь? Я вытащу тебя. Ния была бледная, как полотно, а губы едва различимо двигались. Она коснулась моей щеки своею окровавленной ладонью и слабо потянула на себя. Нагнувшись ближе, пытаясь понять, что она говорит, заглядываю ей в глаза и содрогаюсь: они больше не были жесткими или холодными, исчез их блеск, в них осталась только грусть и усталость. — Прими… Она притянула меня еще ближе к себе. Мои губы замерли в паре миллиметрах от ее. Последний выдох королевы Нии, королевы Ледяного народа, женщины, в руках которой зиждилась жестокая сила огромной нации, коснувшись моих губ, смешался с моим вдохом… Соскользнув, ее ладонь безжизненно упала… Склонившись над телом, я закрыла глаза, напряженно вслушиваясь в тишину. Королева мертва. Что теперь? Меня убьют. Сейчас, или это будет публичная казнь? Интересно, кто будет палачом? Одни из генералов Нии, или Онтари, или кто-то из людей Титуса? Да, скорей всего Онтари… Так, наверное, будет даже правильно… Я ждала. Мысленно умирая каждую секунду тишины, я ждала, когда в меня вонзится орудие отмщения… Но главное было то, что Лекса осталась жива. После моей смерти ее не смогут ни в чем обвинить. Она выиграла поединок честно — это все видели, а то, что случилось после — это моя вина и Нии. Висящее молчание, наконец, разрезал громкий стук шагов. Открыв глаза, я оглянулась. Титус…