Maelstrom

Прескотт ни капли не завидует этим безликим толпам обычных людей, которые его окружают. Кто-то говорит, что хорошо быть нормальным, а он скажет, что так думают только ебанутые миньоны. Все те, что стараются быть похожими на своего соседа, заводят одинаковых безмозглых дур с крашеными в белый волосами, покупают одинаковые тачки и носят одинаковые бомберы. Что до Нейтана, то, увы, бомбер у него как у всех, разве что первым делом он спарывает символ школы с груди, оставляя там небольшие ровные дырочки на месте швов, а затем заменяет на другую нашивку — Нахуй вас всех! Это его личное мнение, и даже ректору Уэллсу приходится с этим мириться. Еще бы, академия стоит на земле Прескоттов. Если Нейтану захочется, то он может заставить того жрать эту землю пригоршнями, чисто ради веселья. Ректору приходилось мириться даже с Вортексом, когда он существовал официально, и делать вид, что он не знает о его существовании сейчас, когда они продолжают, только тайно. Но Нейтан не такой. — Привет, меня зовут Нейтан. Я кончаю тогда, когда причиняю боль. Я тащусь от насилия. Я блять наркоман со стажем и урод, — разговаривает он сам с собой, споласкивая лицо над умывальником, и таращится в зеркало — не самый удачный день и охрененно-отвратный видок, что неудивительно после вчерашней ночки: покрасневшие глаза на опухшем лице, осунувшемся и землистом. Так бывает, когда находишься рядом с Колфилд под действием головной боли, похожей на товарняк, врезающийся прямиком в лоб, а потом всю ночь торчишь под действием мета, затрахивая какую-то сучку. Колфилд. Ему хочется думать о ней, ему хочется сбросить шмотки и дрочить в душе, несмотря на то, что вчера ночью он выбился из сил. Ему хочется разобраться во всем этом дерьме с перемоткой времени, и какую роль играет он в этой безумной постановке, но сначала у него есть дело. А дела, как известно, не требуют отлагательств. Поэтому Нейтан вытирает лицо и, поддавшись секундному порыву, выводит пальцем на запотевшем стекле слово из трех букв — порадуйся, мудак, за своего образованного сыночка из академии искусств, а затем принимается искать телефон, чтобы написать смс.

***

Нейтан Прескотт делит людей на три группы — бесполезные мудаки, над которыми ему приятно издеваться, те, с которыми он работает, а поэтому их не трогает, и те, кто — как это ни странно — ему дороги. Фрэнка он определил в группу номер два, в основном, из-за колес, которые тот ему поставляет в приличных дозах. А еще потому что, в общем, Фрэнки — неплохой мужик. Пусть и со злобной собачонкой, которая постоянно норовит вцепиться Нейтану в ногу. Вся его проблема была в том, что он слишком любил Рэйчел. Ненастоящую Рэйчел. Хотя Нейтан уже не уверен, а была ли она когда-нибудь настоящей? Финансовые поступления Прескотта определяются его личным счетом в банке, на который постоянно поступают деньги. Этот счет, как и многие другие, на самом деле принадлежит Прескотту-старшему, но Нейтан в это вникать не собирается. Его не волнует, откуда старик берет такую прорву бабла, наверняка с рыбного промысла. На наркоту всегда хватает. С Фрэнком они обычно встречаются пару раз в неделю, понедельник и пятница — самые лучшие дни. С понедельника и до пятницы Нейтан сидит на легких колесах, а к выходным накачивается под завязку, иначе боится, что однажды не выдержит гребаной никчемности серой реальности и захочет сдохнуть. То, что от мета шансы сдохнуть еще больше, чем без него, это в голову ему как-то не приходит. Поэтому внеплановая встреча Фрэнка настораживает, и тот просит подъехать на пляж, к его старому фургончику, где живет уже несколько лет. Его прогнившая жестянка, пропахшая морем, солью и собачьим дерьмом, вызывает только желание блевать, поэтому Нейтан, отстучав условленных три раза, остается ждать снаружи. Сегодня пляж кажется ему до боли знакомым, это жуткое чувство дежавю глухо ворочается внутри и подступает комом к горлу, пока Нейтан не начинает вспоминать — в своем сне, вот когда он уже был тут. Гребаные киты. Сейчас море спокойно и никаких воронок, поднимающихся в небо, не наблюдается, как и дохлых китов, сваленных на песке, но по спине поднимается холодок, как будто за ним кто-то все же наблюдает со стороны. И ждет. — Открывай, мать твою, Фрэнк, — Нейтан не выдерживает и начинает колотить в дверь, чувствуя себя параноиком. Хотя в свете последних событий, даже при том, что он конченый наркоман со стажем, и без того постоянно находящийся под кайфом, сны плюс Колфилд с ее жуткой паранормальной способностью, психом станет каждый. — Открывай эту чертову дверь! Фрэнк очевидно спал, потому что выходит помятый, как пожеванные его Помпиду штаны, и его взгляд не предвещает ничего хорошего. — Чего тебе? — он нервно оглядывается, Нейтан и не знает, кого тот планирует увидеть за его спиной — полицию Аркадии Бэй что ли? — У нас договоренность по первым и пятым дням. — Я блять знаю, — огрызается Нейтан, все еще чувствуя, как дыбом стоят волоски на затылке, он даже не знает, хочет ли он стоять тут или забраться в этот ржавый дом на колесах, надеясь, что не подцепит какую заразу, схватившись за ручку двери. — Я не за этим. Хотя от порошка не откажусь. Вчера ушел почти весь запас. Да, почти весь. Причем не на него даже, а на эту сучку Марш, у которой оказался на редкость крепкий организм. — Втрое и бабло вперед. — Ты блять охуел, — возмущается Нейтан, но послушно лезет в карман своей куртки за деньгами. В три раза дороже, только из-за того, что у Фрэнка плохое настроение и его оторвали ото сна? Он отдает туго свернутую пачку зеленых купюр, сминая в руке маленький прозрачный пакетик с наркотой. Этих денег хватило бы на новый фургон, а взамен что — пять часов непреходящего удовольствия и уверенности, что из дерьмовой жизни есть выход. Обалдеть просто. — Ну и чего тебе? — Фрэнк как-то совсем не подобрел, хотя только что получил втрое больше, чем обычно. — Слушай. — Нейтан мнется, даже не зная, как начать. Он знает, что это больная тема. — Я насчет Рэйчел. Только не заводись, — и он поднимает руки вверх, показывая, что у него только самые добрые намерения. — Ты помнишь тачку Рэйчел? — Ну, старая, но на ходу. Я сам подлатал двигатель, чтобы не сильно тарахтел. Она пропала вместе с Рейчел тогда. Наверняка, на ней и укатила. Фрэнк до сих пор не может смириться со смертью Эмбер. Наверняка думает, что та свалила в какой городок покрупнее и поблестящее, ему сложновато представить ее разлагающуюся где-нибудь в болоте. Блядь, да он скорее поверит, что она улетела на Марс, чем умерла. — В том-то и оно. Мы же не искали машину. Полиция тоже. — К чему ты клонишь, Прескотт? — угрожающе подбирается Фрэнк. — Мне хватило расспросов той стервы, Прайс. Она все еще вечно вертелась возле Рэйчел. И кстати эта сучка взяла у меня в долг три штуки, на днях. Снова. Если увидишь ее, так и передай, шею переломаю, если не отдаст. — Нет, я с такими, как она, не общаюсь. На ключах, у Рэйчел, помнишь брелок? — Да, помню, — выражение глаз Фрэнка чуть теплеет, еще бы, это он подарил ей этот брелок. — Она пару раз его теряла, и мне пришлось его запаять, чтобы не свалился. Ощущение чужеродного присутствия где-то рядом становится практически осязаемым, и между лопаток ползет липкий страх. Без дозы тут явно не разберешься, думает Нейтан. Мысли настолько спутаны, что сейчас потекут через уши и глаза наружу. И этот гребаный брелок. Его нельзя было снять. Каким образом он оказался в столе отца? И тут словно в ответ на его параноидальные мысли слышится звук выстрела. И еще один. И еще. — Что за хрень? — Фрэнк пятится назад, в свой грязный трейлер под громкий лай Помпиду, — ты вызвал копов? — Нет, — Нейтан поворачивает голову в сторону послышавшихся выстрелов и пытается определить, откуда они. — Это со свалки. Его многострадальная голова ловит отголоски боли, они отзываются гудением в челюсти, как будто сверлят зубы, и Нейтан знает, что это такое. Это Колфилд. Она там. И пытается применять свою гребаную перемотку времени, а он каким-то образом просто стал ходячим детектором, но вся проблема в том, что при таких нагрузках он скоро сломается. — Пойду посмотрю, что там, — говорит Фрэнк, но сначала возвращается в свой вонючий дом на колесах и долго копается, наверное, перепрятывает деньги или ищет пистолет. — Удачи, — отвечает Прескотт захлопнувшейся перед ним двери, Нейтану там делать сейчас нечего. Хмыкнув, он понимает, что, наверное, спятил, если собирается вернуться и покопаться в грязном белье своего старика.