Maelstrom

Первым делом Прескотт заезжает к себе домой. Серый особняк встречает его тишиной и пустотой, все двери плотно закрыты, на окнах — шторы, и Нейтану кажется, будто это не дом совсем, по крайней мере, не его точно. Это скорее склеп, только без мертвецов. — Ад пуст, все демоны уже давно тут, — он споласкивает лицо и руки, чтобы освежиться, и смотрит на себя в зеркало. А потом сует голову под кран полностью, и холодная, практически ледяная вода струится по волосам, коже, она забирается за шиворот и заставляет вздрагивать и стискивать зубы еще сильнее, она схватывается на макушке острым мерзлым прикосновением и постепенно заменяет другую. Боль на боль, другого выхода нет. Все еще с мокрой головой, кривясь из-за неприятно прилипшей к спине сырой одежды, Нейтан снова проходится по дому, чтобы удостовериться, что никого нет, и заглядывает в библиотеку. Ящик по-прежнему не заперт, но под бумагами ничего нет. Совсем ничего. Нейтан перебирает их, вытряхивает все наружу, но не важно, как сильно он не старается, брелока здесь больше нет. Как будто и не было вообще. — Блядь! — в приступе ярости он с силой пинает стол, но столу-то нипочем, он старый и дубовый, а вот многострадальной ноге, по которой уже полдня тому заехали со всей силой, больно. — Вот же блядь! — опускается на пол Нейтан и обнимает ушибленную голень, он качается взад-вперед, еле сдерживаясь, чтобы не завыть, потому что все, чтобы он ни делал, все, за что ни брался, летит к черту. — Маяк? Иди спроси сама, сука! — он бесится, потому что всей шеей чувствует зависший над кожей острый и зудящий топор, готовый опуститься. Но ничего больше не может сделать. У него нет времени. Буквально. В кармане что-то жужит и вибрирует. — Меня нет, — Нейтан откидывается назад и ложится на пол, мокрая майка липнет к паркету, и от неприятного зуда под лопатками хочется разодрать кожу до крови, что есть силы, хочется взять и расцарапать, чтобы только успокоиться. Его нет. Еще немного, и в самом деле не станет. И снова жужжание. — Вики, не вовремя же, — чертыхаясь, он все же лезет за телефоном, а потом остолбенев смотрит на высветившуюся на экране смс. Надо поговорить. И она от Колфилд.

***

Во всей Аркадии Бэй есть только одна забегаловка, где можно посидеть, а еще здесь неплохое пиво. Это тут иногда он встречается с Фрэнком, а раньше с Рэйчел. Именно она приносила ему дозы. Фрэнк основал и заправлял их маленьким бизнесом, а Рэйчел.. Рэйчел была всем: и курьером, и продавцом, а иногда и покупателем. Сам же Фрэнк не нюхал и не кололся, как она. Иногда только от него тянуло сладким душком косяка, но разве это наркотики? Просто дурь. Поэтому считать старину Фрэнки заядлым наркоманом было бы ох как неправильно. Через весь небольшой зал — шесть на шесть метров — Нейтан периодически поглядывает на фигуру своего личного наркодиллера. Тот сидит у окна, вяло ковыряясь в омлете. Вопрос, который мучает Прескотта уже который день — где был Фрэнк в тот вечер, когда исчезла Рэйчел, остается незаданным. Он бы вышел с ним и поговорил по душам, может, даже ввязался в драку, но, увы, занят. Дверь хлопает и впускает холодный воздух, насыщенный солью и морем, и голос Колфилд раздается совсем близко, так рядом, что Прескотт практически может почувствовать его на себе. Она садится напротив, хлопаясь на сидение, и Прескотт поворачивается, чтобы встретиться взглядом с Рэйчел. Мертвая Рэйчел с открытым ртом сидит перед ним, давится черной жижей, хлюпающей и клокочущей в горле. Макс Колфилд настороженно смотрит на него, открывая и закрывая рот, как в немом кино, но оттуда не доносится ни звука. В его сознании эти оба образа дрожат, вибрируя, пока не начинают сливаться в один. Рэйчел. Макс. Рэйчел. Макс. Нейтан вспоминает, как трахал Рэйчел, и в голове все спутывается. Может, умерла, пропала Макс Колфилд, а потом уже приехала Эмбер? И это она живая. Живее всех живых, сидит перед ним и пристально смотрит своим отстраненным взглядом. — Рэйчел?! — нет, этого не может быть. — Какого хрена? — Наверное, я ошиблась. Мне стоит уйти. Теперь даже слепой увидит, что это Колфилд, это снова Колфилд с ее вечным полароидом в руках, только в чужой одежде. И это одежда, что делает ее непохожей на себя, но только сейчас Нейтан понимает, насколько они с Эмбер одинаковые. — Какого хрена творится? — все же договаривает он до конца. Пальцы рук судорожно сжимаются от желания ударить что-то, разбить или сломать, а потом все же останавливаются на вилке. — Пришла задать тебе тот же вопрос. Но, похоже, ты тоже не в курсе, — хмыкает она. Надо же, для тихой и примерной девочки дерзит она отменно. Прескотт смотрит на Макс, мысленно он дотрагивается до ее шеи, такой тонкой костлявой шеи, он уже представляет свои пальцы на ее коже, а затем сжимает ее. Он готов отдать все на свете за то, чтобы он смог осуществить свое желание, потому что понимает — его Максин никуда не делась. Это всегда было игрой в двое ворот, где требуются обе стороны, и второй игрок на расстоянии руки. А потом его взгляд цепляется за прореху на рубашке возле плеча. Он хорошо помнит, откуда эта дыра, потому что сам порвал ее. — Все дело в гребаной Рэйчел, — выплевывает Нейтан, а затем отводит взгляд в сторону, он смотрит за окно, туда, где сейчас возле припаркованного фургончика ошивается ни кто иная как Хлоя Прайс, видная даже отсюда из-за своих ярких волос. — Она мертва и каким-то образом умудряется портить мне жизнь даже из ада. А ты в следующий раз, когда отправишь свою подружку на дело, дай ей шапку потемнее, а то от этих жутких волос у меня рябит в глазах. От этих слов Колфилд вспыхивает и тоже отводит глаза. Надо же, какая она образцовая. Хотя румянец ей к лицу. Ей ни к лицу только эти чертовы красные шмотки, пропахшие куревом Эмбер, и Нейтану больше всего хотелось бы содрать их и сжечь. Но он продолжает сидеть на своем сиденье, старательно стискивая кулаки и чувствуя, как короткие обломанные ногти впиваются в кожу ладоней. Он контролирует себя, потому что ему меньше всего хочется, чтобы Колфилд сбежала. — Я видела ураган. Здоровенный шторм, он шел на Аркадия Бэй, и он уничтожит здесь все. Я клянусь, что так и будет, и.. все эти знаки, мертвые птицы, и солнечное затмение, и мои способности.. — она говорит так быстро, как будто боится, что он сейчас исчезнет, и ей больше не с кем будет поделиться. — Все не так, Прескотт. Хлоя считает меня какой-то супергероиней, для нее это крутое развлечение, но я знаю, здесь что-то не так. Рэйчел была как-то с этим связана. Все мы связаны. — И что? Собираешься поднять эту суку из могилы и попутно загнать меня туда?! Забудь. Я возьму пистолет, которым чуть не убил твою подружку, прижму к твоей голове и пристрелю тебя. Я не хочу сдохнуть, Колфилд. Ни ради этого гребаного города, ни ради Рэйчел, и не надейся, — еще немного, и он согнет эту злосчастную вилку, просто пополам перегнет. — Я пришла не за этим, Прескотт. Мне нужна твоя помощь, — и как в ней, такой маленькой и худой, с выпирающими цыплячьими косточками, помещается столько наглости. Или смелости. Нейтан так и не может решить, но откидывается назад, прищурившись, и выпускает из ладони злополучную погнувшуюся вилку. Равновесие восстановлено — каких-то семь часов тому он валялся на полу у ее ног, харкая кровью, а сейчас ей нужен он. Как же блядь мило. Ей нужны ключи от фургончика Бауэрса, злобного старого Фрэнки, который на расстояние выстрела не подпустит туда Прайс, потому что она задолжала ему кучу бабла, а еще Колфилд, потому что та нацелила на него пушку, правда то, что Фрэнк еще жив, говорит само за себя. — Без проблем! — он возвращается на свое место, уже с ключами на пальце, и звенит ими. Чтобы выпросить у Бауэрса ключи, нужны деньги, много денег, но ему повезло — на ближайшие сотню миль он тут самый богатый человек. Поэтому в двух шагах от копа, мирно попивающего свой кофе с пончиком, Нейтан совершает сделку — бабло на дурь, а за дурью ему разрешено сходить самостоятельно. — Не так быстро, Колфилд, — он одергивает назад руку, пряча за спину. — Нужен ключ? Он и в самом деле ей нужен, это видно по глазам, но она все еще держится на каком-то своем личном безопасном расстоянии от него, осторожная и внимательная. — Выкладывай, все что выяснила, и, — он кладет руку на стол и пододвигает ее вперед, раскрывая ладонь, в которой лежат заветные ключики, — и они твои. Она рассказывает все, о кабинете ректора, файлах с именем Рэйчел, даже о деньгах. А еще об отчиме Прайс, который патрулирует школу по ночам, и о его слежке. Слишком много нового, чтобы понять и переварить, но Виктория наверняка будет в восторге. Что-что, а у нее всегда получалось складывать головоломки. Но когда Макс заканчивает говорить, она берет ключи из его ладони, совсем легко и почти неощутимо дотрагиваясь своими пальцами до его пальцев. Сама. И этого достаточно, чтобы перехватить ее запястье и сжать, наслаждаясь побледневшими отметинами и упругостью кожи. — Ты должна мне, Колфилд. Ты блядь теперь мне должна по гроб жизни. Не забудь это, — и Нейтан нехотя отпускает ее. Теперь их четверо. С одной стороны Колфилд и ее вечная заноза в заднице Прайс. С другой — он. Ну и Вики, куда же без нее. Гребаная команда Шерлоков, пытающаяся остановить конец света. Просто зашибись. А потом Колфилд исчезает. Как будто ее вообще никогда не существовало.