Maelstrom

Когда Колфилд пропадает, первые несколько минут до Нейтана даже не доходит, что же случилось. В голове проясняется, впервые за неделю, а мир приобретает угрожающе реальные и осязаемые очертания, выныривая из мутной пелены. Никакой головной боли. Никаких видений. Никакой паранойи. Ничего. Но где-то под ложечкой просто засасывает от навязчивой тревоги, мутит и крутит. Даже не извиняясь, он выходит из лекционной, оставляя позади безразличные взгляды, которые тут же возвращаются обратно к своим учебникам, и бредет через коридоры, один за другим, сворачивая и поворачивая, пока и в самом деле его не начинает мутить, а затем выбирается наружу. Все тот же день, то же солнце, те же знакомые лица, все совершенно и абсолютно точно такое же, как и должно быть, но Нейтан точно знает, что-то случилось. И это связано с Колфилд. Он достает телефон и на ходу быстро отстукивает: Что ты там уже натворила? Но смс не уходит. Он жмет на кнопку отправки снова и снова, пока на дисплее наконец не высвечивается: Данный номер не зарегистрирован. — Нет-нет-нет, блядь, Колфилд, что ты уже наделала? — еще одна попытка, другая, бесполезно. Не телефон, а бесполезный кусок железа. — Дай свой мобильный! — грубо вырывает он из рук у сидящего на скамеечке задрота его айфон, и пока чувак не оправился от потрясения, снова пытается набрать смс, а затем звонит: — Данного номера не существует, пожалуйста, свяжитесь с компа... — это он уже не дослушивает, швыряя телефон обратно обалдевшему владельцу. Его накрывает паника, и Прескотт срывается на бег. До женского общежития он добирается за рекордные пять минут. Ноги просто взвывают от боли, и все тело ломит — он совсем не привык бегать, он же блядь не спортсмен, а наркоман, а сбившееся дыхание клокочет в груди, но Нейтан упорно поднимается на второй этаж и тащится к комнате гребаной Колфилд. — Колфилд, мать твою! — тарабанит он в дверь, и та открывается, а перед его лицом возникает недовольное и хмурое лицо. И это не лицо Колфилд. — Какого хера? — Это я могу спросить, какого хера ты пытаешься вышибить мою дверь, Прескотт? — хмурая брюнетка с неизвестным лицом и тем более неизвестным именем, — думаешь, что твой папочка все прикроет? Это женское общежитие, и тебе нечего тут делать, так что отвали! — она пытается закрыть дверь, но Нейтан успевает быстрее, вставив ногу в ботинке между дверью и косяком. — Это ее комната, где блядь Колфилд? — Понятия не имею, где может быть какая-то Колфилд. И это моя комната. Убери ногу! На звуки их перебранки выглядывают девушки, среди них появляется Виктория. Голос у нее что надо, потому что через десять секунд все замолкают и убираются нахрен, делая вид, что происходящее их совершенно не касается. — Нейтан? Какого черта ты делаешь тут сейчас? — Я блядь пытаюсь найти гребаную Макс Колфилд, потому что не могу до нее никак дозвониться. С ней что-то случилось, как и с Рэйчел, — Нейтан делает шаг назад, убирая ногу, и дверь тут же с громким стуком захлопывается, а затем слышен щелчок замка. Хмурая брюнетка за нею явно не в духе, хотя какого она вообще там делает? — Нейтан? — пристально смотрит на него Виктория. — Я понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь, но я не знаю, кто такая Колфилд, — и она отрицательно качает головой, а в ее взгляде появляется тревога.

***

На какое-то время Нейтану кажется, что он еще спит. Передоз, с кем не бывает. Красивые блядь глюки в наличии. Потому что Колфилд не существует. Ее никто не знает и не помнит, она никогда не поступала в академию, и это не ее комната, а какой-то непонятной сучки, имя которой Нейтану ни к чему. — Как такое вообще может быть? — он сует Вики под нос свой телефон, пролистывая сообщения, но ее это совсем не удивляет или настораживает. — Нейтан, тебе просто плохо. Ты лучше пойди и проспись, хорошо? Я не представляю, что ты там курил или нюхал, но тебе лучше не попадаться таким на глаза, потому что Вортекс еще не открыли. — Вортекс? — значит, Вортекс существует. Как и было раньше. И Вики, и Проявочная, и мертвая блондинка, шагающая под летящую навстречу машину, и, конечно же, Рэйчел. Ооо, эта сука будет существовать всегда и везде. — Вортекс, — повторяет за ним серьезно Чейз. — Наш с тобой Вортекс. Что происходит, Нейтан? — Знала бы ты, сколько раз я слышал этот вопрос за последние пару дней от тебя же, сдохла бы от смеха, — в этом нет ничего смешного, и Нейтан мрачнеет с каждой минутой, — ты сама же говорила мне, чтобы я держался от Колфилд подальше, а теперь ее словно не существует? Нихуя. — Я не знаю, о ком ты говоришь. Я вообще не понимаю тебя, — уперто стоит на своем Вики. Выглядит она точно так же, как всегда, даже свитер на ней ее любимый. — Отлично, — он берет ее за руку и тащит за собой, уже в свою комнату, надеясь, что там не поселился еще один какой-то внезапный чувак. Все в комнате кажется на своих местах, привычным и обычным — темная берлога, но фотографии на столе разбросаны совсем не так, как он их оставлял. Черно-белые картинки насмешливо пялятся на него, словно издеваясь, а на обороте ничего. Ни единого слова. Фотокарточки, которую он спер у Макс, нет. — Кейт Марш, — слабым голосом спрашивает Нейтан, понимая, что с каждой секундой все меньше и меньше верит в реальность этого мира. — Что с ней? — Она пропала несколько дней тому, — Виктория качает своей коротко-стриженой головой, — как и Рэйчел.

***

— Думай, Прескотт, думай блядь! Хоть раз в жизни додумайся до чего-то!— Нейтан сидит на скамейке перед общежитием, сгорбившись и держа голову возле колен, он дышит, как этому учат в самолетах, потому что это, видите ли, успокаивает. А ему сейчас очень нужно успокоиться. Никто не знает Колфилд. Никто не ищет Рэйчел. Кейт Марш пропала. Это напоминает какую-то нереальную параллельную реальность. Нейтан бы даже не удивился, если увидел самого себя, выруливающего из-за угла. Макс исчезла со всех радаров, и даже из его головы. Раньше он чувствовал ее, как будто какую-то далекую и еле различимую волну радио, а теперь его голова чиста и пуста как расколотый орех. Это как насильственная трепанация черепа. Часть его, которую он ненавидит и одновременно без которой не может жить, пропала. — Я блядь убью тебя, Макс Колфилд. Я тебе обещаю, — из его обещаний придушить ее уже можно выстроить целую крепость. Наверное, это единственное, что удерживает сейчас Нейтана от того, чтобы пойти и нанюхаться героина, а потом сдохнуть. Нужно занять себя. И он подождет. Он просто подождет, пока она вернется. Потому что как-то так выходит, что он в нее верит. Больше, чем в кого-либо.

***

Нейтан начинает с маяка. Он ведет свою машину — все та же колымага, неужели в этой реальности нельзя было купить что-то получше?! — по проселочной дороге, убегающей вверх, к маяку. Где-то на полпути приходится остановиться и подниматься дальше пешком. Но когда он туда добирается, задыхаясь от скорости и тяжести собственного тела, это того стоит. Маяк стоит перед ним во всей его красе, высоченный и острый, он пропарывает небо пополам, а над ним плавает холодное дрожащее солнце. Все тот же старый добрый маяк, с его раскрашенными граффити стенами, но нет, граффити нет. Довольно странно, потому что это было любимое место для всяких гиков, которые думают, что умеют рисовать, но на самом деле только портят стены. Теперь стены аккуратно покрашены краской, чистой и свежей, а возле самого здания практически незаметный заборчик из проволоки под напряжением. Зачем, если это всего лишь маяк? Данный участок принадлежит Прескоттам. Проникновение на территорию частной собственности карается лишением свободы до.. Ого, такого раньше не было. Старый маяк был открыт для всех посетителей уже несколько десятков лет, правда в последнее время никто туда и не хотел заходить. Аркадия Бэй умирала, люди покидали дома и перебирались в города побольше, поживее, кому будет интересен какой-то обветшавший маяк. Надо же, и кодовый замок. Теперь и правда следовало бы расспросить отца о маяке. — Привет, это я, Нейтан, — он набирает телефон и, не теряя времени, сразу же переходит к делу. — Мы тут решили собрать вечеринку. Внутри маяка.

***

Эта реальность, если это и в самом деле параллельный мир, а не Нейтан валяется в коме, дыша в трубочку, и все себе выдумывает, совершенно похожа на предыдущую. По крайней мере, отец реагирует как обычно. — Поговорим дома, — говорит он тяжелым и не предвещающим ничего хорошего голосом, а затем отключается. Никаких лишних слов. Настоящий Прескотт. Прескотты не показывают чувств. Но я блядь показываю! — опускается на скамейку у самого обрыва Нейтан и запрокидывает голову, глядя вверх. Ему легко быть мудаком, ему так просто быть уродом, потому что куда ни глянь, точно такие же выродки окружают его. Ну ладно, помимо Колфилд. Он выдумал идеальную противоположность себе, спокойную и невосприимчивую к ярости, способную поглотить все то, что накопилось внутри него за столько времени, и даже не подавиться. И тут же умудрился проебать ее. С громким шлепком на песок падает что-то бесформенное и темное, еще один удар, и еще; Нейтан сидит и смотрит, как падают с неба мертвые черные птицы. Одна за другой, они врезаются в землю как маленькие метеориты и остаются лежать в пыли. И это даже кажется немного красивым. Что бы ни случилось, это все связано с Колфилд. А значит, она вернется. Он точно уверен. — Давай, Макс, — он болеет за нее, готовый скрестить пальцы на победу, — тебе правда нужно вернуться.