***
Он смотрит на Джефферсона, упавшего на пол, а рядом с простреленной головой расплывается яркий красный нимб из крови. Он все исправил. До него доходит запоздалый смысл шутки, которую он только что придумал — наконец он не испортил все, а смог исправить. Хаха. Конец истории. Мертвое притягивается к мертвому, думает Нейтан. Наверное, просто следовало признать с самого начала, что я уже мертв. Но, в конце концов, он хоть что-то смог исправить. — Ты жив? — бросается к нему Колфилд. Она дотрагивается до его лица, стирает кровь, убирает растрепанные волосы со лба, чтобы он мог видеть. — Было бы откровенно дерьмово сдохнуть здесь, — он улыбается ей кровавой улыбкой, а в горле что-то клокочет, просясь наружу. Наверное, его внутренности. — Не находишь? Макс закусывает губу и кивает. Надо же, она пытается не заплакать. Гребаный мудак дня стоит ее слез. — Достань ее, — он просит Колфилд, понимая, что уже не сможет сделать ни шага. — Рэйчел. Вытащи ее оттуда. Неплохо бы узнать конец этого фильма до того, как я вырублюсь, думает Нейтан, и до того, как сдохну. — Мистер Прескотт, — Колфилд трясет Шона Прескотта, привалившегося к стене и застывшего в прострации, — что с Рэйчел? Где она? — у них так мало времени. Где-то там, за стенами бункера набирает силу шторм, который невозможно остановить. — Как мы можем ее вытащить отсюда? — Но она мертва, давным-давно мертва, — качает головой старший Прескотт. — Больше полугода. Она знала слишком много, и мы…- он срывается, глядя на своего сына, который истекает кровью у него прямо на глазах. — Мы просто… — Просто что? Что с ней случилось? — Мы оставили ее тут. Нельзя было допустить, чтобы она все рассказала. Она шантажировала нас и обещала рассказать обо всем. Я не думал, что это закончится так. — Я не удивлен блядь, совсем не удивлен, — пытается пошевелиться Нейтан. — Это как раз в твоем стиле, ты никогда не думаешь ни о чем, кроме самого себя. А теперь попытайся хоть раз не быть эгоистичным ублюдком и ответь на вопрос. Где Эмбер Рэйчел? — Она в кладовой.***
Сюда свиваются толстые жгуты проводов, похожие на пуповину, питающую громадный организм, сюда рано или поздно сошлись все дорожки, и именно они и должны были попасть. Теперь Нейтан практически висит, опираясь всем весом на такую тонкую и худенькую Макс. Даже находясь где-то между состоянием сдох и почти сдох, он чувствует вибрацию, исходящую от стен и пола — снаружи явно начинается конец света. — И какой план? — пробует он пошутить. — Мы спасем всех? Ему нравится быть сейчас там, где он есть, держаться за нее и слышать ее голос. Когда придет время, ему даже не будет обидно. Жаль, что он не додумался с самого начала, насколько сильно в нее влюблен. — Мы просто все исправим. Обещаю, — и Макс открывает дверь. Это совсем небольшая комната, всего несколько шагов от одного конца и до другого. По стенам и полу змеятся трещины, и в воздухе поднимаются облачка от их дыхания — здесь так холодно, что можно замерзнуть до смерти. Самая настоящая холодильная камера. А еще вдоль стен в несколько рядов стоят одинаковые железные баки, они похожи на замершую перед наступлением армию. — Что это такое? — шепчет Колфилд и щелкает тумблером снаружи. Под потолком висит одна лампочка, но даже при таком свете видны большие надписи на железных боках — Прескотт Индастриз. А еще большие красные отметины — они кричат: Опасно. Токсичные отходы. — Лучше спроси, что в них. Почти весь пол покрыт какой-то темной дрянью. Темные лужи расплываются внизу у днищ баков и исчезают в трещинах. Нейтан собирает все силы, что еще остались в его организме, переступает через порог и ставит ногу на пол, а под ботинком что-то громко хлюпает, и раздается вонь от паленой резины. — Дерьмо! — он отшатывается назад, хватаясь за Колфилд. Над пострадавшей обувью идет дымок — кажется, он спалил себе всю подошву. Еще немного, и эта гадость доберется до его ног. — Это какая-то кислота, — хмурится позади него Макс. — Так вот почему умерли все киты! Это отравило океан, и рыбу и каким-то образом вызвало шторм, вот почему все происходит. Они смотрят на разъеденный токсинами пол, эта дрянь как-то выбралась из баков и просочилась в трещины, она прогрызла себе путь глубоко вниз до самой воды, попадая в нее и отравляя. — Только не вляпайся в нее, — предупреждает Нейтан, а потом замечает один бак, который выделяется среди остальных. Нет, нет, нет, бедная Рэйчел. Он смотрит на тот, что с поврежденной крышкой, она пробита изнутри, как будто кто-то отчаянно рвался наружу, пытаясь спастись.Ты не заслужила такого. Он знает, что Эмбер внутри. Маленькая смертельно испуганная девушка, старающаяся выбраться из яда, который разъедает ее тело, превращая в ничто. Наверное, они опустили ее туда еще живой, может, накачали наркотиками, посчитав, что дали смертельную дозу, но она очнулась и попыталась выбраться наружу. Рэйчел скребла крышку изнутри и выбила печать, а потом вся эта дрянь от соприкосновения с воздухом полезла наружу, она затопила подвал и выела днища остальных баков, она просочилась через камень и попала в воду. И ураган, разрушающий Аркадию, это не просто какой-то десятибалльный конец света. Совсем нет. Все начинается с чего-то маленького. Крошечный камень попадает в воду и оставляет расходящиеся круги, которые однажды охватят весь мир. Капля кислоты точит камень и разъедает море, вызывая обрушение дна. Маленькая воронка вытягивается вверх и однажды превращается в гигантский мельстром, добравшись до самого неба. Последнее желание мертвеца переступает все границы реальностей и ищет того, кто это сможет услышать. Один незначительный поступок влечет за собой целую цепь событий, превратившись в катастрофу. — Что мы теперь будем делать? — спрашивает он у Макс, неловко прислонившись к стене, чтобы не упасть. В его внутренности как будто воткнули раскаленную кочергу и решили все перемешать, а дрожащие ноги отказываются держать его. На одном из баков все еще лежат вещи Эмбер — ее сумка, сложенная в аккуратную стопку одежда, как будто она только вышла на минутку, а сейчас снова вернется, и тускло поблескивает металлическая застежка сережки с голубыми перышками. Макс открывает сумку Рэйчел, и из нее на пол падают разноцветные фотоснимки. Там люди, там все, кого они знают, обнимающиеся Хлоя и ее мать, Виктория рядом с Кейт, улыбающийся Нейтан, Нейтан, Вики и Рэйчел втроем, корчащие рожицы перед камерой. Другие студенты, много-много разных людей: улыбающихся, грустных, веселых, задумчивых и серьезных, пейзажи Аркадии Бэй, кусочки океана, пляжа, города, навсегда замершие во времени. Они падают вниз и шипят, растворяясь в кислоте, скручиваясь обугленными черными листочками, и вместе с ними исчезают сотни возможностей вернуться назад и все исправить. В руках у Колфилд остается последний, она держит его перед собой, а затем крепко сжимает, как будто боится уронить. — Что там? — Нейтан смотрит на нее, совсем не понимая, что она задумала. — Колфилд? Что там такое? — Это Хлоя. Это. — она словно боится поверить в свои слова. — Такое старое фото. Рэйчел хранила его вместе с остальными, наверное, оно было ей очень дорого. Я сделала его, наверное, сто лет назад. Я. — Макс запинается, — могла бы попытаться найти Рэйчел и предупредить ее, но… — она смотрит на него — сгорбившегося и прикрывающего рот рукой, чтобы не полилась кровь, но, в общем-то, все и так понятно. Мертвые ждут, понимает Нейтан. — Да ладно, Колфилд, — не в силах держаться, он опускается на чистый кусок пола, стараясь не угодить ногами и задницей в кислоту, будет дерьмово некстати сдохнуть от такого, — не такое уж и большое дело. Я же такой мудак, — он криво улыбается, — я даже хотел тебя убить. — Вот сейчас я тоже хочу тебя убить, идиот, — шутит Макс. Но в ее глазах он видит слезы. — Прости, но не доставлю тебе такого удовольствия. Давай, — решает он. Пора собрать все мужество и смириться с фактом, что его песенка спета. Он сделал все, что смог. Даже спас от Джефферсона. — Ты сильная, Макс. Ты сможешь, — смотрит он на нее, примостившуюся рядом, и все еще судорожно сжимающую в руках старую детскую фотографию. Они сидят плечом к плечу на островке посреди разлившейся кислоты как последние выжившие после кораблекрушения, наверное, не хватает только обняться. Нейтан всматривается в ее лицо, понимая, что может до бесконечности считать веснушки на ее щеках и носу, смотреть в такие спокойные и немного наивные глаза, гладить по волосам и просто дотрагиваться, потому что внезапно это кажется куда более важным, чем все остальное. Но ей нужно все исправить. Потому что она великая гребаная Повелительница Времени. И потому что даже, если это убьет его, он как-нибудь перебьется. — Время менять время, — он прикусывает щеку, и внезапно, поддавшись порыву, наклоняется и целует ее. Поцелуй выходит смазанным и неловким, лишь одно прикосновение губ и все. — Удачи, Макс. А потом он умирает.